"Восьмой револьвер" - читать интересную книгу автора (Бетев Сергей Михайлович)2Дом Червякова был добротен и вместителен. Из холодных сенок одна дверь вела в чулан, или, как назвал хозяин, в светелку, а другая – в две смежные просторные комнаты. В первой – направо разместилась большая русская печь. Напротив входа, у окна, стоял обеденный стол. Но грабители лезли в другое окно, то, что находилось сбоку от шестка. Оно-то и противостояло двери во вторую комнату – горницу. От этого окна, которое хозяин так и не успел закрыть после нападения, просматривался длинный половик, протянувшийся от двери до кровати, с бросающимся в глаза бурым кровяным пятном. Наскоро осмотрев дом, опергруппа на виду у собравшихся зевак занялась исследованием огорода. Оперуполномоченный и участковый деловито изучали каждый квадратный метр земли, время от времени покрикивая на осмелевших любопытных не из-за того, что те путались под ногами, а скорее от собственной досады: на истоптанном и перекопанном после недавней уборки огороде всюду валялась ботва, мешали ходить комья земли. Надежда обнаружить среди этого беспорядка какие-то следы угасла с самого начала. Уже закурил начальник, строго посматривавший на своих подчиненных, заговорил с кем-то из знакомых участковый, и в это время упорство оперуполномоченного Никишина было вознаграждено: – Патрон с осечкой! Он нашел его метрах в четырех от окна. Протертый платком патрон матово желтел на ладони удачливого оперуполномоченного. – От пистолета «ТТ», – объявил он, передавая находку подошедшему начальнику. Тот мельком взглянул на патрон и позвал: – А ну-ка, граждане, чем зря топтаться, поищите-ка тут вот такую гильзу… – И, показав подскочившим мальчишкам патрон, приказал своим: – Прошу всех ко мне. Червяков!.. Ты дождался в больнице, пока осмотрели твою жену? – Дождался, – поспешно ответил тот, – Пуля у нее в ноге застряла или нет? – Нет. В мякоть угодила, сквозь прошла. – Хорошо. – И распорядился: – Всем в дом! Нечего тут шарашиться, надо пулю искать. – И напомнил Никишину: – А ты место приметь, где патрон нашел. Для схемы. Прошло более часа. В комнате осмотрели каждый сантиметр противоположной окну стены, сдвинули с места всю мебель, проверили каждую щель в полу. Пуля – как испарилась. – Где же она, Червяков? – опять позвал хозяина начальник, – А леший ее знает, товарищ начальник, – искренне признался тот. – Не видел ее, конечно, куда она улетела… – Улетела вот… И опять выручил дотошный Никишин. Подвигая на место кровать, он обратил внимание на подушку. Оглядев ее, обнаружил дырку, из которой торчало перо. Оказалось, пробита не только наволочка, но, и пуховик. Подушку вытащили во двор, распотрошили и пулю извлекли из комка спекшегося пуха. И хотя стреляную гильзу не нашли, картина преступления стала ясна. Пригласив Червякова для выяснения деталей с собой, опергруппа возвратилась в Зайково. Волнение зайковских работников милиции объяснялось просто. За годы Советской власти в Красногвардейске не слышали ни об одной крупной краже, не говоря уже о вооруженной попытке грабежа. …Прокопий Червяков сидел в отделении более двух часов, а совещание у начальника все продолжалось. – Дело не только в самом факте вооруженного нападения, хотя он и показал изъян в нашей профилактике, – заключал начальник. – Я про себя надеюсь, что у нас достанет нюху и сноровки не только поймать грабителей, но и вникнуть в самую суть дела: как могло приключиться такое нахальное преступление. Сегодня, понимаете ли, Червяков, завтра – Сидоров, а послезавтра – Петров. Не промахнусь, предупреждая, что трудностей и всяких «вот те на!» будет немало. В этом можно не сомневаться. Кто совершил преступление? Наши доморощенные злодеи или приезжие гастролеры? Если приезжие, то это еще полбеды: получим по загривку, что плохо принимаем гостей, – и все. А если наши? Какими глазами мы посмотрим в лицо общественности? Откуда у них оружие? И почему мы узнаем об этом самыми последними, да еще после совершенного преступления? Вы все знаете, что такое безучетное оружие: сегодня, понимаете ли, жертва его – гражданин, а завтра? Государственная касса с государственными деньгами! А в данном конкретном случае: почему грабители наметили своим объектом Червякова? Что он, понимаете ли, купец первой гильдии?.. Мы все были в его доме, так? Ничего особенного. Половики, понимаете ли, это – не персидские ковры. Мебель жулики давно не воруют. Но я и не поверю, что в шкафу у Червякова сплошные соболя. К тому же и домов в Красногвардейске сыскать получше нетрудно. Так почему же лезли к этому-то? Сидящие в кабинете серьезно вслушивались в слова начальника. Каждый из них, особенно участковые, мог наизусть перечислить особенности и пороки жителей деревень и поселков. Кто дерется пьяный, а кто – из ревности. Кто, вспылив, имеет привычку хвататься за нож, а кто разве посуду перебьет, да и то – дома. Даже по общежитиям знали, кто способен одолжить у соседа без спроса рублевку или уехать в отпуск в чужих ботинках. Какая из продавщиц обвешивает помаленьку, а какая обсчитывает по копейкам, ссылаясь, что меди нет, Кто спекулирует и кто платит алименты… Такая осведомленность брала начало не от окольной слежки или чрезмерного любопытства. Просто зайковские сотрудники прожили жизнь в своих деревнях и поселках, среди знакомых с детства людей, чей покой теперь охраняли. Потому-то и встревожил их ночной выстрел, от которого пострадала жена Прокопия Червякова. – А может, тут не грабеж, а месть какая-то? Или ревность? – предположил кто-то из молодых. – Чего? – удивился начальник. – Это в Анну-то Червякову из-за ревности из пистолета стрелять?! Еще таких, понимаете, дураков в Красногвардейске не хватало! – Или, – вставил свое слово Афанасьев, – кто это и за что будет мстить Червякову? Он всего-то и делов знает, что из дома да на работу. В казенную баню и то не ходит: своя на задах… – Вот именно! – поддержал его начальник. – Тут собака в другом месте зарыта. Сотрудники с укором смотрели на неудачника, задавшего наивный вопрос, тем самым выражая полное единодушие с начальником. – Думаю, по сегодняшнему происшествию все ясно. – Начальник отложил в сторону бумажки. – Расследование предстоит серьезное. Для нас, понимаете ли, экзамен. Прошу учесть… Все. Оперуполномоченный Никишин после совещания удалился с Червяковым в свой служебный угол в большой общей комнате и просидел с ним до позднего вечера. Родственников у Червякова в Красногвардейске не было, друзей особенных среди знакомых он тоже не называл. Каких-то ссор или недомолвок с соседями и сослуживцами не припомнил. – А жена? – продолжал выяснять Никишин. – Чего жена? – не понял Червяков. – Она ни с кем не ругалась? Не обзывала никого? – Не должна. Баба вроде смирная. – «Вроде» меня не устраивает, – заметил Никишин. – Может, она только при тебе смирная, а когда ты на работе? – Не слыхал. – А я видел, как они в магазине сходятся. Из-за пустяка могут друг дружке в глаза наплевать. – Так ведь то без злобы, – попробовал умилостивить его Червяков. – И к тому же бабы. А лез-то к нам мужик… – Ты меня шибко-то не учи, Червяков. Я знаю, как бывает: поцапаются бабы, а увечатся мужики. Не слыхал, поди, опять скажешь? Червяков сдался: – – Оно, конечно… Чего не бывает!.. – То-то. А теперь скажи, дорогой, почему грабители с оружием в руках лезли не в чей-нибудь дом, а в твой? Вопрос оказался не из легких, и Червяков надолго замолчал. Оперуполномоченный поторопил его. – Откудова мне знать? Я их не спрашивал… – отозвался наконец Червяков. – Да я не про то, – стал объяснять Никишин. – Как ты сам прикидываешь: какая корысть привела грабителей в твой дом? Золото, что ли, у тебя есть? – Что вы! – Ну, не золото, ценности какие-нибудь: костюмы заграничного покроя или пальто с каракулевыми воротниками, или еще чего… Деньги? Червяков просветлел: – Деньги есть – это правда. – Много? – Тысяч тридцать наберется. – Сколько? – Никишин положил карандаш, пригляделся к Червякову, переспросил: – Тридцать? – Может, маленько больше, может, тридцать одна. – Хм… – В задумчивости нарисовав на бланке протокола замысловатую фигуру, Никишин полюбопытствовал: – И откуда у тебя такие деньги? – Выиграл еще в прошлом году по золотому займу двадцать пять тысяч. Остальные – с годами еще раньше подбились в кучу. – Выиграл, значит? – Никишин снова подумал. – И доказать можешь? – Чего тут доказывать? – улыбнулся Червяков. – Про мой выигрыш в Зайкове районная газета напечатала. Все знают про него. А вы разве не читали? Никишин нахмурился. – Я хочу знать, Червяков, кого, по-твоему, мог заинтересовать этот выигрыш? И не просто так, а с преступной целью? – Чего не знаю, того не знаю, – сказал Червяков. – А жена? – Что жена? – Опять не понимаешь? Может, она чего предполагает? – Так, товарищ Никишин, в той же газетке и написали, что я выигрыш на срочный вклад в сберкассу положил: Зачем же за этими деньгами ко мне в дом лезти, ежели их там нет? Настроение Никишина заметно испортилось, но он все-таки вывел на свое: – А шесть-то тысяч, которые невыигранные, дома? – Дома. – Так-то. А ты мне своей газеткой в нос тычешь. Разве шесть тысяч не деньги для грабителей? – Деньги, конечно, – согласился Червяков. – Итак, давай запишем вопрос: «Чем, по вашему мнению, могли интересоваться грабители в вашем доме?» Так? – Так. – Твой ответ: «Деньгами. У меня имеется шесть тысяч наличных рублей сбережений». Правильно? – Правильно. – На сегодня хватит, – сказал Никишин. – Поезжай домой. А завтра я приеду к вам. Если понадобишься, зайду домой… О результатах допроса Червякова Никишин доложил начальнику. Тот выслушал его без особого удовлетворения. – Деньги – всегда мотив серьезный, – согласился сначала. – Но, понимаешь ли, из-за шести тысяч рублей стрелять в человека не каждый решится. Тем более какой-нибудь рецидивист, знающий, что за это полагается. – А не рецидивист? – возразил Никишин. – Червяков сам говорил, что стрелял парень. А нынче молодежь, она ведь глупая и отчаянная. – Ну-ну… Дело в твоих руках. Раскручивай. |
|
|