"Взведенный курок" - читать интересную книгу автора (Наумов Сергей)ЭпилогДорога то взлетала на холм, то круто падала вниз, и тогда казалось, что она уходит под землю, – такой туман стоял в низинах. Андрей искоса взглядывал на мать. Ксения Алексеевна зябко куталась в домотканый гуцульский платок и грустно покачивала головой, утверждая себя в каких-то давно выношенных мыслях. Лес на холмах сквозно сиял льдистой пустотой. Шофер-первогодок вел газик осторожно, словно вез бесценный хрупкий груз. Он тоже поглядывал на Ксению Алексеевну, и с лица его не сходило выражение плохо скрываемого восторга. – Я возьму его к себе, – внезапно сказала Стриженая. – Он будет жить в комнате Нины... – В лесничестве ему предлагали работу, – осторожно напомнил Андрей. – Он не сможет без границы... – Когда не сможет, тогда и уедет, а пока поживет у меня. Я за ним присмотрю. Андрей смотрел на рваный глубокий шрам, тянувшийся от уха почти до самого подбородка, и узнавал свою мать. Она не менялась с годами – только серебристой становились волосы да солнышки морщин делались гуще. Ксения Алексеевна работала. Общительная по натуре, она всегда была окружена людьми. И все же родной человек у нее один – он, ее сын, плоть от плоти матери. Даже глаза и те с материнской, едва приметной раскосинкой. Ксения Алексеевна повернулась к сыну лицом: – Не смотри на меня так. Красота мне все равно ни к чему. А дети привыкли. Ты ведь не знаешь, я забыла тебе рассказать. Мы в школе ставили оперу, детскую конечно. Пришлось мне на время стать композитором. И представляешь – не совсем бесталанно. "Мать все понимает, – подумал Стриженой, – о многом догадывается и о Недозоре заговорила неспроста. После того, что случилось в Черном бору, о службе не может быть и речи. И мать не верит в возвращение Нины. Две женщины, а такие разные. Он вдруг представил себе Нину при встрече с Гондой и не мог себе сказать, как бы она поступила. В ней слишком много было для себя, в матери же – все для людей. Вот и сейчас думает об одиноком больном Иве Степановиче". Газик проскочил пригород, пересек центр и выкатился прямо к вокзалу. Стриженой помог матери выйти из машины. Ксения Алексеевна прощально помахала рукой водителю. Андрей решительно шагнул к привокзальному скверу. – Посидим... Они нашли свободную скамью, окруженную с двух сторон акациями. Некогда густо поросшие листвой деревца проредились, с них срывались легкие, истонченные листья, прихваченные первыми ночными заморозками. Ксения Алексеевна молчала. Они сидели близко, рядом, и мать чувствовала, как труден сыну предстоящий разговор. И она первая начала его: – Такие прорывы не каждый год, Андрей. – Да, не каждый, – согласно кивнул Стриженой, – но я к нему готовился... – Поводил он вас за нос с этим схроном... – сказала мать. – Кто бы мог подумать: пещера, убежище – в полукилометре от КСП... И все-таки вы его взяли. А Колесов молодчина... И Агальцов... Настоящие ребята... – Ксения Алексеевна усмехнулась: – Ты только не думай, мать – героическая женщина. Мне было страшно так же, как в сорок втором, когда я заработала первый шрам, как в сорок восьмом... когда погиб твой отец. – Ксения Алексеевна потерла виски и вдруг остро и озорно взглянула в лицо сыну: – Ты устал... Последние недели были трудными и неудачными. А застава числится в отличных... В ошибках разберешься сам... Они для того и совершаются, чтобы на них учились. Но вот что я скажу тебе на прощание... Нужно всегда помнить, что каждый из вас значит для государства здесь, на пограничной полосе. Что бы ни случилось с душой, как бы ни выворачивалась она от боли, твои тревоги ничто в сравнении с тревогами границы на всем бесконечном ее протяжении... – ...На всем бесконечном ее протяжении, – как эхо повторил Стриженой. – Спасибо, мама... Ксения Алексеевна достала из кармана револьвер. – Хотела вот увезти обратно. Все равно, думала, нигде патронов для нагана теперь не достанешь. Ведь те, которые были, – с войны. Я счастлива, Андрюша, что стреляла из него по врагу. Оказывается, можно хоть на минуту вернуть молодость. И я поняла, что не имею больше права на это оружие. На границе оно должно передаваться по наследству. Возьми... Я его и везла в комнату славы. Пойдем на перрон... Ксения Алексеевна озорно, по-молодому рассмеялась и легонько щелкнула сына пальцем по носу, как это делала давным-давно, когда он пытался дотянуться рукой до макушки карликового карагача, росшего во дворе отцовской заставы. |
|
|