"Ярость космоса" - читать интересную книгу автора (Ермолаев Сергей Сергеевич)

ГЛАВА XXIX

Центр управления кораблем – прямоугольный блок в один этаж, представлявший собой своеобразное продолжение двадцатой палубы – уже работал в полную силу. Имевший размеры 170 на 60 футов, он был разделен на несколько отдельных помещений. В передней части находился мостик – зал размером 165 на 45 футов. С трех его сторон были большие, почти от самого пола и до потолка, окна. Посередине передней стены находилась дверь, ведущая на смотровой балкон. С каждой стороны от нее стояло по одинаковому пульту управления судном. У каждого из них помимо одного монитора, множества разных дисплеев, тумблеров, счетчиков, сенсорных кнопок и переключателей имелось по круглому экрану радара.

Ближе к выходу из зала во всю его длину тянулся ряд компьютерных терминалов с одним проходом посередине.

Еще дальше, по левую и правую сторону от выхода, стояло по квадратному столу для географических карт.

С палубы-улицы на мостик вел широкий коридор, с каждой стороны которого было по три просторных комнаты.

Экипаж готовился к отбытию. До 18 часов 2-го июля оставались считанные минуты.

Капитан корабля – рослый смуглый мужчина с проседью в волосах, но еще не старый, с резкими чертами лица – занял место за первым пультом управления. Штурман в это время уже сидел за вторым пультом и что-то делал с приборами. Сзади за компьютерами стучали клавишами шесть членов команды, следившие за всеми системами лайнера.

– Реактор запущен. Дизельные электростанции с 1-й по 6-ю выведены на полную мощность. Энергия исправно подается на все уровни,- доложил дежурный по системе управления реактором.

– Навигационная система и главный бортовой компьютер функционируют нормально,- сообщил дежурный, контролировавший работу ГБК.

– Порт дает разрешение на отправление. Можем отчаливать,- произнес еще один член экипажа, сидевший за третьим терминалом.

– Готовность к работе гидравлики винтов?- запросил капитан.

– Полная готовность всех механизмов,- ответили ему с четвертого поста.

– Дать сигнал! Отчаливаем!- молвил капитан, нацепив на голову наушники, немного отличавшиеся по размеру от наушников команды.

– Приступаем,- обратился к кому-то в микрофон рации штурман. Отложив ее на место, на панель перед собой, он вновь принялся работать с кнопками и переключателями.

В порту на мысе Рокавей по-прежнему отмечались огромные столпотворения, не смотря на то, что все пассажиры "Амбассадора" были уже давно на борту: кто-то находился внутри, продолжая осматривать свои номера и другие общественные помещения, но многие вышли на открытые палубы. Сотни человек собрались в носовой части, сотни стояли на корме, а на остальных открытых местах, особенно на 20-й палубе-улице и 26-й палубе – гигантской прямоугольной площади под открытым небом, – находились тысячи.

Пассажиры и провожавшие их люди, которые составлял немалую часть толпы на суше, наблюдали, как длинные трапы, тянувшиеся от корабля к железобетонной пристани, украшенной прочной уличной плиткой, стали отделяться от суперлайнера и складываться на берегу подобно выдвижным лестницам пожарных машин. На земле их держали специальные опоры и гидравлические механизмы.

В это время буксировщики облепили "Амбассадор": один на носу и по два с каждой стороны корпуса. Когда тот подал гудок, они принялись за свою работу.

Гудок "Амбассадора" был подобен вою какого-то могучего чудовища, низкий, продолжительный, отдающий вибрацией в груди у каждого человека на его палубах и слышимый далеко за пределами Нового порта.

– Ну, в добрый путь, господа!- молвил капитан, глядя на приборы, показывавшие положение "Плавучего города" на поверхности планеты (его координаты, скорость передвижения и маневров, крен, если тот появлялся, степень осадки и т.д.).

Судя по приборам, "Амбассадор" очень медленно начал сдвигаться с места. Корабли-буксиры, имевшие размеры всего 110 на 33 фута с высотой борта над водой 20 футов, дружно, хотя и с некоторым трудом, отводили стального гиганта подальше от порта и разворачивали носом в открытый океан. Стоявший до этого к земле правым бортом и смотревший носом на континент, тот постепенно повернулся к ним кормой, сдвинутый с места стоянки на целую милю.

Джинива Беттелз взошла на борт спустя почти два часа после того, как застряла в пробке на мосту через пролив Рокавей. С чемоданом, который теперь катила за собой, и рюкзаком на плече, она поднялась по наклонному трапу на третью палубу, прошла там проверку багажа и документов и только после данных процедур поднялась на лифте на свою пятнадцатую палубу в номер, обозначенный как 15/14.

Коридор, по которому она шла к двери своего номера, был довольно широк, футов десять. Потолок был весь в маленьких круглых лампочках; стены покрывали панели обтянутые каким-то прочным толстым, но красивым, похожим на бархат, материалом серого и коричневого тонов. Этот этаж, как и множество других этажей, или уровней "Плавучего города" походил на салон широкофюзеляжного самолета с двумя проходами между кресел. По левую сторону каюты пассажиров, более похожие на настоящие квартиры в две и даже три комнаты; широкий коридор; снова большие номера и общественные помещения: бары, библиотеки, залы для отдыха, игры в боулинг и бильярд; второй широкий коридор и вновь номера, только теперь по правому борту. На первых уровнях было даже по три коридора, протянувшихся на всю длину судна, между которыми находились не только номера пониженного комфорта и каюты для членов команды, но и залы для проведения игр в сквош, большой и настольный теннис, волейбол и баскетбол. На каждом этаже нижней половины суперкорабля было до нескольких саун, тренажерных залов, бассейнов различного размера, баров и кафе.

Номер Джинивы располагался почти в начале палубы по левому борту и выглядел как настоящая квартира. Прихожая имела большие размеры и в плане повторяла букву "L".

По левую руку от входа можно было увидеть три двери: в туалет, ванную комнату и барную комнату. Напротив последней стояла дверь, ведущая в шикарную спальню с просторной кроватью, трюмо, шкафом и письменным столом. Спальня была выполнена в темно-красных и бардово-коричневых тонах. Если от входной двери сразу повернуть направо, то можно было попасть в проход, ведущий в большую гостиную, вход в которую прикрывал занавес из пластиковых блестящих бусин. В гостиной стояла пара простых тренажеров, длинный фигурный журнальный столик из цветного стекла с диваном. Еще один небольшой диванчик располагался перед плазменной панелью с отдельно стоявшими стереоколонками.

Девушка никак не ожидала попасть в такие роскошные аппараменты. Если номера Первого класса категории "эконом" выглядели столь богато, то что же тогда ожидало жителей номеров "стандарт", "люкс" и "президентский"? Об этом страшно было подумать!

После прохождения паспортного контроля Джинива решила воспользоваться услугой носильщика. Не потому, что ей было очень тяжело нести свой чемодан (она могла его вовсе не нести, а катить, как тележку). Просто ей хотелось казаться более солидной персоной, более важным пассажиром, нежели было на самом деле. Если честно, то ей нравилось ощущать себя необычной особой, важной и значительной фигурой в том или ином месте, нравилось, когда за ней ухаживали и исполняли ее просьбы и распоряжения. Но тяга к этому не превышала определенных границ, и мисс Беттелз не страдала эгоизмом, тщеславием, чрезмерным самоуважением, ведущим к гордыне или еще каким-нибудь порокам.

Когда носильщик выполнил свою функцию (поставил чемодан девушки в прихожей ее номера) и, получив чаевые в виде пары долларов, удалился, Беттелз принялась с замершим от восхищения сердцем обследовать комнаты.

К моменту подачи кораблем мощного, сотрясшего небо и землю, гудка, который извещал всех об отплытии, Джинива закончила с осмотром номера, разобрала вещи, сходила в интернет-салон, расположенный на этой же палубе, чтобы отправить домой электронное письмо, и села в барной комнате за столом с металлической чашкой, наполненной ванильным сандэем. Это восхитительное мороженное Джин заказала по возвращению из интернет-салона и теперь, в минуты, когда буксиры разворачивали "Амбассадор" носом в океан, наслаждалась им под звуки передачи, транслировавшейся по внутреннему кабельному радио "Плавучего города".

Динамики были встроены повсюду: в коридорах, общественных залах, комнатах номеров. Так было сделано для того, чтобы пассажиры в любой момент, где бы они ни находились, могли услышать любое обращение к ним, переданное экипажем.

В передаче, которую прослушивала жительница номера 15/14, подробно рассказывалось о корабле, о его строении, сообщалось о том, что и где на нем находилось, какие услуги предоставлялись на борту и сколько они стоили.

– Буксиры докладывают о завершении операции,- сообщил штурман.- Я подтверждаю выход в точку активизации собственных двигателей.

Капитан посмотрел на монитор, дававший изображение географической карты и корабля на ней, которое сопровождалось данными о его положении на планете, а потом обратился к диспетчеру:

– Мистер Гнатик, отпускайте буксиры. Сообщите в порт, что мы приступаем к пуску двигателей и начинаем рейс.- Затем он заговорил со штурманом.- Мистер Хайд, запускаем винты! Набор скорости вращения лопастей до отметки "2".

– Есть отметка "2"!

Через несколько секунд диспетчер доложил:

– Буксиры отсоединились. "Новый порт" желает нам всего хорошего.

– Винты приведены в действие. Гидравлика функционирует без малейших сбоев и неполадок,- доложили капитану с четвертого терминала.

– Отлично,- произнес тот.- Поздравляю, господа! "Амбассадор" отбыл в свое первое кругосветное плавание!

По такому случаю капитан заказал прямо на мостик для всех шампанское, и экипаж отметил начало большого путешествия несколькими глотками этого торжественного напитка. Все находились в приподнятом настроении, ощущали вокруг себя атмосферу праздника, но о своих обязанностях никто не забывал. Суперкорабль начал медленно удаляться от Нью-Йорка и берегов американского континента на собственном ходу.

Четыре из шести винтов под кормой судна, нависшей над водой, равномерно и не спеша вращались вокруг своих осей. Очень медленно, но уверенно "Амбассадор" разгонялся в океане и спустя несколько времени его движение уже стало заметно для всех его обитателей.

– Ну, вот мы и начали наше путешествие!- торжественно объявил Гарри Белден.- Поздравляю вас, друзья.

Трое молодых людей вышли на кормовую площадь под навесом, устланную искусственным газоном. Они подошли к самому краю борта и облокотились на ограждение. Каждый из них уже побывал у себя в номере, разобрал вещи, и вот теперь решил прогуляться по открытым палубам. Здесь, на корме, которая выдавалась над водой на 405 футов в длину и состояла из шести палуб (начиная с шестой и заканчивая одиннадцатой), собралось немало народа. Троица молодых астрономов едва протиснулась к заграждению, чтобы посмотреть на Нью-Йорк, все быстрее уходивший за горизонт. Его высокие небоскребы, носившие звание самых высоких в мире, потеряли ту величественность и высоту, какой обладали в действительности. На горизонте они выглядели как тонкие и невзрачные башенки какого-то небольшого игрушечного замка.

– Стоит отметить, что это судно меня впечатляет,- сказал Крис, разглядывая внизу воду.

Под кормой, в 46 футах от нее, поверхность океана была взбита работой громадных мощных винтов до состояния пены и как бы кипела, поднимая вверх множество брызг.

Четыре гребных винта диаметром несколько ярдов каждый (примерно три средних человеческих роста) делали свое дело, двигая вперед стальную громаду, имеющую такой вес, который обычному человеку слишком трудно себе представить.

– Думаю, это путешествие окажется для нас незабываемым,- продолжал Кристофер.- Примите и вы мое поздравление с тем, что мы здесь. Дни, проведенные на борту этого корабля, должны стать для любого из нас одними из самых счастливых в жизни.

Для меня это точно будет так.

– Но это всего лишь плавание!- напомнил Мерфи.- Что в нем такого сверхъестественного, что все мы должны вдруг стать такими счастливыми?

– Вы же знаете, что я никогда не плавал. Первое странствие по океану, к тому же сразу вокруг всей планеты, обязательно запомнится на всю жизнь и займет ту часть памяти, где хранятся лишь хорошие воспоминания.

– Не стоит ли тогда это дело отметить?- предложил Мерфи.

– Отличная мысль!- обрадовался Гарри Белден.

– Тогда я приглашаю.

– Я знал, что это рано или поздно должно случиться!- улыбаясь, почти смеясь, проговорил Кристофер. Он был в курсе, что его приятели любили отмечать чуть ли не все события, происходившие в их жизни, не говоря уже о календарных праздниках.- Что ж, я согласен. Это отпраздновать можно.