"Язык, который ненавидит" - читать интересную книгу автора (Снегов Сергей)

3

Проблема хорошего дневального снова обострилась. И нарядчик, и друзья в заводских цехах, и соседи по бараку усердно выискивали кандидатов нужных мне высоких кондиций – средних лет, не совсем калеку, непременно мужчину, к тому же «пятьдесят восьмую»… А когда я уверовал, что чаяния не оправдываются, нарядчик явился с новым предложением:

– Насчет «пятьдесят восьмой» отпадает, все разобраны по специальностям. Зато остальные – первого сорта! Тридцать лет, здоровяк, трудяга, каких не бывало… Как раз для тебя.

– Статья? – напрямик спросил я.

Он не сразу решился выложить все начистоту.

– Что до статьи, то, конечно… Но парень честный, где живет, там не гадит. Понимает – где можно, а где нельзя.

– Статья? – повторил я непреклонно.

– Пятьдесят девятая, – признался он. – Попал по зверской запарке. Ведет себя теперь порчаком, с чесноками завязал, к сукам не притырился. Висит как это самое в проруби. Когда-то, на пересылке, были с ним корешами, надо человеку подсобить, слово дал, и тебе голову на отруб – не подведет!

Я задумался. В уголовном кодексе РСФСР были две особенные статьи с многочисленными пунктами: пятьдесят восьмая, политическая, трактовавшая преступления против государства, начиная от измены родине, шпионажа, диверсий, вредительства, террора до рискованных острот и анекдотиков в узком кругу; и пятьдесят девятая, куда собрали бандитизм, грабежи, убийства, разбои и прочее того же рода. Почти все настоящие уголовники, особенно те, что числили себя в «законе», хоть сами всемерно уклонялись от грозной пятьдесят девятой статьи и охотно брали на себя преступления послабее, рано или поздно попадали в нее. В отличие от остальных статей кодекса она, как и наша, пятьдесят восьмая, содержала в себе вышку – ultima ratio, последний аргумент государства. Правда, как и нам, «политикам», пятьдесят-девятникам «шили» эту статью почти столь же часто без достаточных оснований, лишь бы ликвидировать опасного бандита, либо запереть его в лагерь практически на всю жизнь – от пятнадцати до двадцати пяти заключения, если пощастило и избежал вышки, таковы были наказания по этой статье.

Поэтому я уточнил:

– Срок?

Ответ нарядчика был малоутешителен:

– Двадцать лет. И начался в прошлом году – сидеть и сидеть ему… Вообще-то срок второй, по первому ему светила всего десятка. Но сдурел, попал в непонятное – навалили по новой вдвое.

– За что получил второй срок?

– Дурость, говорю тебе, ничего больше. Ушел в побег с двумя из шайки-лейки Икрама. У того все отпетые, сам знаешь. Перед уходом немного пошуровали в зоне, взломали замок в каптерке, набрали запасы на дорогу. Больше месяца канали по тундре. Те двое так и ушли, а он повернул обратно. Встретил вольняшек и сам сдался.

– И такого отъявленного бандита ты мне суешь в лабораторию? – спросил я с негодованием. – Разбой в зоне, групповой побег! Хороша зверская запарка! Ты лучше скажи – как он от вышака отделался?

Нарядчик опустил голову. Он и сам не очень надеялся, что я соглашусь на его упрашивания. И понимал, что насильно послать бандита в лабораторию никакие лагерные придурки и кореша не смогут – заключенных по пятьдесят девятой даже в цеховые рабочие не брали. Но, помолчав, он продолжал уговор. Они, видимо, были связаны очень уж крепкими дружескими узами – он и его кореш.

– Все верно – статья, разбой, побег тоже… Человек хороший, вот основа. Два месяца провел с ним на пересылке и этапе, так сошлись! Не пощастило ему в жизни, всю дорогу волочит по кочкам. Он ведь какой – рубаху с себя не пожалеет. И доверчивый, уши распахивает на каждое слово. Ты любишь расспрашивать, как кто живет, вот у меня выведывал, почему еще пацаном в воры пошел. А ты у него поинтересуйся, такая была житуха, что ужас один. Он ведь неграмотный, знаешь?

– Иди ты! У нас давно нет неграмотных.

– Даже не расписывается. Ни одной буквы не осилил.

– Так занят был, что не захотел школу посещать. Нарядчик сказал очень серьезно:

– Точно, не было времени. Всю жизнь тратил на одно – выжить. На что другое ни единой минутки не стало за все его тридцать лет. Потолкуй с ним. Такое узнаешь, что и поверить нельзя. – И заметив, что я вдруг заколебался, нарядчик поспешно добавил: – Возьми на испытание. На месяц, на две недели…

Я вслух размышлял:

– В лаборатории вольнонаемные девчата, у меня казенное имущество… Статья бандитская все же… Вдруг кинется насильничать, взломает шкаф с дорогими приборами…

Нарядчик даже рассмеялся, насколько невероятной показалась ему нарисованная мной картина.

– Я тебя когда обманывал? Говорю, как на духу: статья жуткая, а человек хороший. Не темню.

Я подвел итоги нашему спору:

– Беру на испытание. До первого самого незначительного нарушения. И никаких потом поблажек и скидок.

– Поблажек не надо, нарушений не будет, – снова заверил обрадованный нарядчик.