"Катастрофа" - читать интересную книгу автора (Тармашев Сергей)

2

- Господа, полагаю, мы можем начинать. - Управляющий Директор открыл заседание Совета Директоров. Решение об эвакуации семей сотрудников Бункера и последующая операция спасения подняли авторитет Директоров на недосягаемую высоту. По всеобщему молчаливому согласию, три директора вот уже пятнадцать дней коллегиально управляли Бункером, сохранив вертикали подчиненности без изменений.

Управляющий перевел взгляд на Директора по Науке и предложил:

- Лев Ильич, прошу Вас начать.

Академик постучал пальцами по сенсорам консоли управления компьютера, и на голографическом экране возникла проекция Бункера в разрезе.

- Пятнадцать часов назад мы закончили полную проверку Бункера, включая все системы согласно проекту. Результаты таковы. - Ученый включил лазерную указку и повел доклад снизу вверх. Лучик уперся в самый нижний уровень.

- Уровень Один: Реактор. Реактор в норме, повреждения отсутствуют, деформации в пределах расчетных допусков. Все системы исправны. - Указка переместилась вверх по проекции на триста метров.

- Уровень Два: Система жизнеобеспечения. Повреждения отсутствуют. Оранжереи, биофермы, водный цикл, склады - все в норме, деформации в допустимых пределах. Все системы исправны. Однако для успешной автономной работы в условиях замкнутого цикла имеющегося обслуживающего персонала недостаточно. - Лучик поднялся еще немного.

- Уровень Три: Медицинский. В ведомстве Ивана Николаевича, как в сказочном Багдаде, все спокойно. - Академик мрачно улыбнулся, его пристрастие к черному юмору было общеизвестно. Он продолжил, подняв указку выше, на самый маленький уровень Бункера:

- Уровень Четыре: Личный уровень Шрецкого. Предлагаю переименовать его в Уровень Управления. Тут тоже все в норме, аппаратура и все системы исправны. - Лучик снова чуть подпрыгнул.

- Уровень Пять: Жилой и Уровень Шесть: Жилой «Улей». Все системы исправны. - Академик очертил указкой самый верхний уровень и продолжил:

- Уровень Семь: Научный. У нас тоже все в норме. Теперь о грустном, - Директор по Науке посветил указкой шахты грузового и пассажирского лифтов:

- Согласно проведенным расчетам, Медвежья получила прямое попадание термоядерного заряда огромной мощности. Точно сказать сложно, порядка двухсот или более мегатонн в тротиловом эквиваленте. Что стало с сопкой, можно только догадываться, однако точно известно, что обе шахты лифтов завалены не менее чем на первые сто метров. Системы подгорных шлюзов больше не существует. Все коммуникации связи уничтожены. Мы не можем предпринять попытку связаться с другими выжившими, никакой сигнал не пробьется через трехкилометровую толщу. Получать какие-либо данные о состоянии дел на поверхности невозможно. Мы пытаемся использовать сейсмодатчики, но серьезных результатов пока нет. Судя по всему, один из двух запасных пассажирских входов в Бункер разрушен в результате сильнейших колебаний поверхности. Второй запасной пассажирский вход и запасной грузовой вход, по расчетам, исправны, но есть вероятность того, что на поверхности они завалены. Согласно компьютерной модели ситуации, на поверхности сейчас круглосуточная ночь, вызванная сильнейшим загрязнением атмосферы. Ориентировочная температура минус пятнадцать градусов по Цельсию, и она продолжает понижаться. К концу месяца морозы подойдут к отметке в минус тридцать градусов. Температура будет продолжать падать с приходом зимы. В другой ситуации я бы предложил организовать выход научной группы на поверхность с целью установки приборов изучения внешней среды, а так же ретрансляторов связи, но фактически выход из Бункера находится в эпицентре ядерного взрыва, там сейчас сильнейшая радиация. Вышедшие на поверхность будут обречены на гибель. В настоящий момент мы планируем провести работу по разработке возможных способов защиты людей от внешней среды, но говорить об этом пока преждевременно. - Академик выключил экран и закончил: - на этом у меня все, господа.

Несколько секунд собравшиеся молчали, обдумывая услышанное.

- Иван Николаевич, огласите сводку по Медицинскому отделу, - продолжил совет Управляющий.

Маленький сухой профессор, не смотря на седую голову и солидный возраст, не уступал в энергичности своим студентам. Бодро пошелестев распечатками, светило медицины сверился с какими-то цифрами и сказал:

- В результате спасательной операции в Бункер было доставлено пятьсот двадцать семь человек. Четыреста два человека в составе первой группы, эвакуированной после первого взрыва, и сто двадцать пять человек в составе второй группы, эвакуированной непосредственно перед массированными ударами, в том числе тридцать два спасателя. Все они прошли тщательное обследование. По поводу первой группы беспокоиться не о чем. Последствия полученной ими небольшой дозы облучения мы устранили, с этим труда не возникло. У тридцати процентов наблюдаемых пациентов диагностированы травмы разной степени тяжести, в основном переломы и ушибы. Была проведена терапия согласно показаниям, последний пациент этой группы выписан три дня назад.

Профессор отложил одну кипу распечаток, взял в руки другую, поменьше, и нахмурился:

- Со второй группой дела обстоят сложнее. Тяжелых физических травм не наблюдалось, в этой области лечение прошло успешно. У многих пациентов наблюдаются психологические травмы, в настоящий момент эти люди проходят лечение, мы прогнозируем положительные результаты уже в скором времени. Основная проблема в последствиях жесткого излучения, люди побывали в зоне высокой радиоактивности. Мы предприняли интенсивную терапию, использовали все доступные средства. На данный момент из состава второй группы выписано четверо пациентов. Однако уже сейчас можно сказать, что нам удастся справиться с этой проблемой, но это займет некоторое время. Согласно проведенному нами анализу, большинство пациентов второй группы покинут медицинский уровень через три-четыре недели. У меня все.

Директор по Медицине положил распечатки на стол и сложил руки на груди, давая понять, что доклад окончен. Управляющий взял слово:

- Что касается общего положения дел, то ситуация следующая: Все новые жильцы были распределены по свободным подуровням, уже подготовлены места жительства для второй группы эвакуированных. Жилые площади Бункера заняты на семьдесят один процент, так что проблем с размещением не будет. Психологическая атмосфера пока относительно спокойная. В первые дни в отдельных подуровнях имели место вспышки паники, но их удалось погасить оперативно и без физического воздействия. В целом ситуация стабильная. - Управляющий Директор сделал паузу.

- Однако, господа Директоры, хочу обратить Ваше внимание на следующее обстоятельство: Количество сотрудников службы охраны не достаточно для обеспечения надежного уровня безопасности. Никто никогда не верил в реальность ядерного кошмара, поэтому штаты охраны создавались по минимуму. В сложившейся ситуации мы не можем рисковать, сохранность и неприкосновенность складов, оборудования и аппаратуры, безопасность реактора - все это выходит на один из первых планов. Сейчас мы имеем двести девяносто пять сотрудников охраны на семь подуровней и почти двадцать пять тысяч человек. Причем тридцать два из них проходят лечение в ведомстве Ивана Николаевича. Помимо этого есть еще одно очень важное обстоятельство.

Управляющий Директор обвел взглядом коллег и подытожил:

- Господа, необходимо принять решение. Перед нами две безотлагательных проблемы. Первая: увеличение состава службы охраны. Вторая: почти двадцать тысяч бездельников, не занятых никаким общественно полезным трудом. Среди персонала растет недовольство сложившимся неравенством. Мы должны разработать разумное решение этих проблем как можно скорее.

- Хорошо. Теперь еще один тест. - Лечащий врач указал на опутанное различными проводами и проводочками кресло и склонился над медкартой, делая пометки.

Тринадцатый уселся поудобнее, и медсестра принялась проворно укреплять целый сонм датчиков, опутывая бойца с головы до ног. Вскоре он стал напоминать эдакую футуристическую мумию. Вот уже три недели Тринадцатый находился в карантинном покое Медицинского уровня вместе с остальными спасателями и спасенными. Делать сутки напролет было ровным счетом нечего, и если бы не небольшой спортзал, разрешение на регулярное посещение которого Тринадцатый буквально выгрыз у главврача, он уже умер бы от скуки.

Медсестра закончила обряд мумифицирования и коснулась консоли. Кресло тихо зажужжало, и по дисплеям побежали многочисленные строчки и диаграммы. Через десять минут мелодично пропел короткий сигнал, и принтер нехотя исторг из себя распечатку. Врач пробежал глазами данные, что-то записал и произнес:

- Ну, вот и все на сегодня. - Медсестра занялась распаковкой паутины проводов. - Результаты обнадеживающие: регенерация идет успешно, скорость восстановления клеток несколько ниже ожидаемой, но вполне в допустимых пределах, вывод радионуклеидов и продуктов распада согласно графику. Остальные позиции тоже в норме. Одним словом, лечение проходит успешно. Будем продолжать терапию, и через три недели Вы будете полностью здоровы. - Врач улыбнулся. - Можете идти, я Вас больше не задерживаю.

Тринадцатый вернулся в палату. Там было на удивление шумно и многолюдно, помимо выздоравливающих тут собрались практически все сотрудники Бункера, чьими родственниками оные являлись. Люди что-то оживленно обсуждали между собой, с разных сторон доносились обрывки споров, оппоненты энергично дискутировали, время от времени указывая друг другу на те или иные строки, выведенные на мониторах системы оповещения. Тринадцатый подошел к своей кровати. Рядом стояла группа охранников Бункера, среди которых он узнал старшего своей смены. Сорок восьмой и три водителя вездеходов пострадали менее остальных, и были выписаны еще недели полторы назад.

- Тринадцатый! Здоров, братишка. Слышал новости? - Старший протянул распечатку. - Полчаса назад на все мониторы вывели Постановление Совета Директоров. Весь Бункер только об этом и говорит.

- Нам повысили зарплату, или понизили? - Хмыкнул Тринадцатый.

- Вообще отменили! - хохотнул Старший. - Ладно, мужики, я к семье, врачи говорят, что еще две-три недели и всех выпишут. Старик профессор-то, оказывается, светило с мировым именем в области всяких лучевых болезней, или как оно у них там зовется. - Сорок восьмой зашагал к женскому отделению. В тот вечер спаслись его жена и обе дочки, он заходил проведать семью после каждой смены и всегда приносил новости.

- Надо же… странно, что они не поставили руководить какого-нибудь доктора косметологических наук, оказывается, кто-то наверху был не лишен здравого смысла. Или в новосибирском Академгородке в тот момент все косметологи были заняты, - сострил кто-то. Разговаривающие люди негромко засмеялись, и обсуждение возобновилось.

Тринадцатый лег на кровать и принялся читать распечатку Постановления. Мда, серьезно. Бункер в полной изоляции, на поверхности сущий ад, выбираться туда равносильно самоубийству, сколько это продлится, никто понятия не имеет, но, судя по всему, очень долго. Связи нет, выходы частично завалены, частично повреждены, фронт работ огромен, специалистов и рабочих рук катастрофически не хватает. В связи со всем этим на базе убежища создана Корпорация. Все совершеннолетние обитатели Бункера могут пройти собеседование и поступить на работу в Корпорацию, согласно результатам профессиональных тестов. Деньги отменяются на неопределенное время и заменяются системой кредитов и норм. Работники Корпорации получают за работу кредиты, дающие возможность приобретать дополнительные нормы. Стандартные взрослые и детские нормы обитателей Бункера, не являющихся сотрудниками Корпорации, почти вдвое меньше, чем у являющихся. Вот так даже, все очень просто. Да уж, господа толстосумы из дорогостоящих подуровней вряд ли когда-либо могли себе представить такой поворот событий. Впрочем, о прежней жизни теперь остались лишь воспоминания, и всем придется заново научиться жить в другом мире. - Тринадцатый пробежал глазами остальной текст Постановления. - Расчеты норм и ставок, расшифровка системы кредитов, местонахождения основных институтов Корпорации, прочие детали, список первоочередных вакансий… Совет Директоров подошел к делу основательно, ничего не скажешь. Что ж, это хорошо. Более всего Тринадцатый не хотел увидеть панику и бездействие, но Совет демонстрировал компетентность и полную уверенность в правильности предпринимаемых шагов, что вселяло надежду и спокойствие в потрясенных страшной трагедией людей. Логично. Опытный офицер отлично знал простое правило, безотказно действующее в критических ситуациях: хочешь отвлечь личный состав от деструктивных мыслей - займи людей работой.

В бездействии дни текли медленно, словно тягучий густой кисель. От сна уже тошнило, лечебные процедуры занимали только несколько часов бесконечных суток, врачи категорически запретили задерживаться в спортзале более трех часов. Тринадцатого спасала только огромная электронная библиотека Бункера. К началу третьей недели от дня создания Корпорации практически все пациенты были выписаны, в карантинном покое оставалось лишь несколько человек. Старые боевые раны давали о себе знать, и выздоровление шло медленнее, чем у других, и врач собирался продержать его на процедурах еще неделю. Палата опустела, и время вовсе остановилось. За пределами карантина, наоборот, бурлила жизнь. Иногда забегал навестить Сорок Восьмой, сообщая, что он буквально на пару минут, и рассказывал новости. За две недели в Корпорацию вступили почти все совершеннолетние обитатели Бункера. Было ясно, что рано или поздно, но ее сотрудниками станут все. Служба охраны разрослась в десять раз, все охранники, работавшие с первых дней, теперь занимают командные и преподавательские должности, и ему, Тринадцатому, тоже приготовлена соответствующая должность. Во всех Отделах Бункера созданы учебные группы, полным ходом идет подготовка и обучение вновь принятых сотрудников, уже функционирует общеобразовательная школа для детей.

- Физику там, кстати, преподает твоя старая знакомая, с которой ты людей из оврага тогда в лесу вытаскивал, она тебе привет передавала, просила тебя зайти, как выздоровеешь, проведаешь деток. - Старший улыбнулся, - мои пигалицы тоже у нее сейчас учатся, ох, и намучается она с ними! - Сорок Восьмой посмотрел на часы и заторопился:

- Ну, пора мне. Ты давай, выздоравливай, врач к концу недели тебя отпустить собирался. Крайний ты у него остался. - Старший пожал руку и почти бегом выскочил из палаты.

По планетарному времени было уже далеко за полночь, но в Бункере не существует смены дня и ночи, и биоритмы людей постепенно стали перестраивались под графики своих рабочих смен. Одним из основных принципов постановки рабочего процесса, по распоряжению Совета, было круглосуточное функционирование всех элементов Корпорации, что позволяло одновременно обеспечить занятостью большое количество людей и не оставлять важные участки Бункера без контроля ни на минуту. К тому же все квалифицированные специалисты помимо основной работы были приписаны к учебным группам, перед которыми стояла непростая задача по профессиональной подготовке новых сотрудников Корпорации, и деловая активность в Бункере не затихала ни днем, ни ночью.

Молодой сотрудник сейсмологической группы в третий раз ввел в компьютер данные сейсмодатчика для пересчета. Результаты были прежними. Трижды ошибиться он не мог никак, все было проверено и перепроверено. А раз так, тогда… Сейсмолог оставил задачу прежней, приказав компьютеру сделать анализ по данным всех имеющихся датчиков. На мониторе возникла диаграмма. Сейсмолог с минуту изучал сложившуюся картину, после чего решительно направился в кабинет руководителя группы.

Спустя тридцать минут вызов Директора по Науке разбудил Управляющего:

- Артем Валерьевич, необходимо срочно собрать Совет.

- То есть Вы хотите сказать, что нас пытаются спасти? - Управляющий Директор смотрел на диаграмму сейсмологов.

- Нет, мы не можем делать подобные заявления, - Академик указал на синусоиду диаграммы и стал терпеливо объяснять: - все, что у нас есть, это данные с сейсмодатчиков. А они показывают, что на поверхности земли над нами явно ведутся взрывные работы. Сейсмические характеристики вибраций практически полностью идентичны, что свидетельствует о применении зарядов одинаковой мощности. Кроме того, эта активность наблюдается в течение последних шести часов, до этого момента никаких серьезных колебаний не фиксировалось уже несколько недель. Эпицентр колебаний каждый раз смещается на несколько десятков метров. И последнее обстоятельство: область источников колебаний находится в районе запасного выхода из Бункера. Если точнее, то это рядом с выходом шахты запасного пассажирского лифта номер один, который поврежден и не функционирует. Поэтому первые колебания мы приняли за усадку грунта, попавшего в ствол лифтовой шахты.

- Похоже, что кто-то ищет запасной вход в Бункер. Связи с нами нет, основной вход уничтожен, а сами мы за месяц не подали признаков жизни. Наверное, спасатели пытаются проверить, выжил ли тут хоть кто-нибудь, - Управляющий Директор вывел на экран карту местности. - Расположение запасных выходов являлось сугубо конфиденциальной информацией, но данные эти имелись и в аппарате губернатора, и у военных. В двухстах километрах от нас находится защищенный командный пункт командующего военным округом.

Управляющий взволновано ходил перед изображением карты. Он ослабил галстук и расстегнул воротничок сорочки, известие о скорой помощи извне вселяло надежду. Наверняка слухи об этом известии уже разнеслись по всему Бункеру.

- Вероятно, обстановка на поверхности нормализовалась, и была организована операция спасения. И теперь спасатели пытаются добраться до запасных выходов. Необходимо активировать запасной пассажирский выход номер два и выйти им навстречу. Спасатели подвергаются большой опасности, пытаясь оказать нам помощь, ведь Медвежья была в эпицентре ядерного взрыва, там сейчас сущий ад, люди рискуют ради нашего спасения, и не знают, что второй вход разрушен. Мы должны организовать встречную экспедицию!

Директор по Медицине явно не разделял оптимизма Управляющего. Седой профессор выбрался из огромного кресла и подошел к компьютеру:

- С точки зрения сложившейся ситуации вопрос, кому больше нужна помощь, очень спорный. - Главный Медик ввел команду, и на изображение карты наложилась схема ядерных ударов. - Обратите внимание, господа. Новосибирск подвергся массированной атаке, семь ударов по левобережной стороне города, девять по правобережной. Сверхмощные удары, любого из которых достаточно, чтобы полностью разрушить населенный пункт такого размера. Метрополитен в городе относительно неглубок, убежищ, подобных Бункеру, город не имеет. Военным досталось практически вдвое больше, если координаты верны, то только прямых попаданий они получили не менее двух. Уровня их защиты мы не знаем, но и так ясно, что ничего современнее «Подземстроя» в стране нет. Компьютерная модель событий показывает, что все крупные и средние региональные, краевые и областные центры подверглись атакам, особенно сильна была третья волна. Можно с высокой долей вероятности предположить, что потери и разрушения огромны, и организовать серьезную спасательную операцию, позволяющую извлечь нас с глубины в три тысячи метров, никто сейчас возможности не имеет. Мы же перенесли единственное прямое попадание без последствий.

- И что же, Иван Николаевич, Вы предлагаете? Не подавать признаков жизни до скончания веков? - Видно было, что Управляющий опешил от услышанного настолько, что забыл о приличиях и позволил себе перебить старого профессора.

- Я лишь хочу сказать, - главный медик поморщился - что в радиусе десяти километров от Бункера произошло шесть термоядерных взрывов, в том числе четыре - сверхвысокой мощности не мене двухсот мегатонн каждый, один из которых пришелся точно по сопке. Мы сейчас в полной изоляции, наша внутренняя среда стерильна. Внешняя же среда над нами предельно агрессивна. Даже краткосрочное нахождение на поверхности чревато гибелью. Мы не можем допустить длительного открытия входов, это неизбежно приведет к заражению Бункера, поэтому спешить принять здесь спасателей преждевременно. Я предлагаю организовать выход на поверхность небольшой группе встречающих, наши средства защиты и антирадиационные препараты позволят людям поднять сопротивляемость радиации на срок около восьми часов. Мы поднимем группу, и через шесть часов заберем ее назад. За это время она установит контакт со спасателями, а заодно соберет данные для анализа состояния внешней среды. Пока у нас нет никакой информации об уровне опасности на поверхности, разгерметизация Бункера может стать фатальной. С последствиями же нескольких кратковременных выходов на поверхность мы справимся. - Медик закончил и снова уселся в кресло. Маленький старичок тут же утонул в его бескрайних просторах.

- Разумно. Заодно группа установит антенны связи и некоторые приборы. - Поддержал предложение Директор по Науке. - Мы сможем восстановить связь с внешним миром.

- Что ж, очень хорошо. Я полностью согласен с Вами, господа. - Подытожил Управляющий. - Давайте обсудим состав и сроки экспедиции.

Тринадцатый нанес быструю серию ударов в разные уровни, и мгновенно сместился, зайдя мешку «за спину». Акцентированный удар завершил комбинацию. Боксерский мешок был маленьким, легким и мягким, и не лучшим образом подходил для отработки столь мощных приемов. Но в небольшом спортивном зале карантинного покоя он был единственным представителем боевых тренажеров, и Тринадцатый свыкся с ним, словно со старым другом, за эти долгие томительные недели лечения. Таймер спортзала недовольно звякнул, сообщая об истечении максимально возможных трех часов тренировки, и уставился на бойца нолями дисплея, словно глазами, укоризненно требующими от надоедливого посетителя очистить помещение. Тринадцатый с досадой вздохнул и погладил мешок рукой по избитому боку.

- До завтра, дружище. Не скучай тут. - Возвращаться в пустую палату не хотелось, но выбора не было. Повесив полотенце на плечо, боец прошел к душевым.

В палате его уже ждал Сорок Восьмой. Он был возбужден больше обычного и возвестил главную новость, едва Тринадцатый шагнул за порог:

- К нам с поверхности идут спасатели! Скоро наше затворничество закончится, весь Бункер стоит на ушах. Совет отправляет экспедицию им навстречу, установить контакт и наладить связь. В группе десять человек, пятеро наших и четверо из Научного, потащат на поверхность антенну коммуникатора. Старшим экспедиции идет зам начальника службы охраны, так что через десять часов будем знать новости с поверхности из первых рук. - Он довольно улыбнулся. Тринадцатый развел руками:

- Будете перебираться наверх, меня не забудьте, а то так и проваляюсь тут до старости. Я скоро начну сам с собою беседы вести. Сколько меня еще будут мурыжить наши доблестные эскулапы, о Всезнающий?

- Вроде три дня осталось, так что держи крышу двумя руками, чтоб не съехала, - Сорок Восьмой заржал и хлопнул Тринадцатого по плечу. - Пора мне. - После чего, как всегда, буквально вылетел в дверь.

Боец проводил взглядом товарища и лег на кровать. Потолок над головой за эти недели был изучен вплоть до квадратного миллиметра, впрочем, как и стены, и пол, и нехитрая обстановка палаты. Даже библиотека уже не спасала, организм стал упорно сопротивляться сначала сидячему, а потом и лежачему положению при многочасовом чтении. Хотя читать электронные книги лежа было занятием не самым удобным. Тринадцатый скучал по настоящим книгам. С обложками, страницами и стежками переплетов. Было в них что-то теплое и живое, чего не найдешь ни в одном электронном шрифте в мире, словно крохотная частичка души ее создателей, вложенная в труд, обрела самостоятельность и живет теперь своей жизнью. Неважно, что ты держишь в руках, небольшой томик или огромный фолиант, книга подчас подобна молчаливому собеседнику, способному рассказать многое, будто маленький верный друг, в компании с которым ты уже не чувствуешь себя одиноким. Никакой файл не способен заменить такое. Но настоящих книг в Медицинском уровне не было. Во всем Бункере, судя по справочным данным, настоящая, неэлектронная, библиотека имелась только в уровне Управления, и Тринадцатый твердо решил добраться до нее при первой же возможности. А пока же оставалось только терпеливо ждать выписки. После месяца ожидания, три дня выглядели сущей безделицей. Вот только как же бесконечно долго тянутся минуты этой самой безделицы…

Тринадцатый подошел к мониторам системы оповещения и вывел на экран последние новости. Сообщалось о спасателях на поверхности и экспедиции, готовящейся выйти им навстречу. В данный момент инженеры проводили проверку шахты лифта, входных шлюзов, систем защиты от внешней среды, научники готовили экипировку и снаряжение, медики подбирали свои чудо-препараты и готовились как можно быстрее ликвидировать астерильность, неизбежно возникнущую после открытия шлюзов. Все остальное население Бункера деятельно участвовало в обсуждении предстоящей экспедиции. На все семь уровней только он, Тринадцатый, не занимался ничем, кроме напряженной борьбы со скукой. Старт экспедиции состоится через четыре часа, поле чего шлюзы закроют. У группы будет шесть часов на выполнение поставленных задач. Потом шлюзы откроют, заберут назад людей, закроют, и начнется стерилизация внутренней среды. Понятно. Стало быть, реальные новости будут часов через одиннадцать - двенадцать. Черт, как же, все-таки, долго еще ждать. И неугомонный Сорок Восьмой в это время будет еще на смене, после чего первым делом отправится к семье, так что сюда он заглянет и вовсе через сутки. Тринадцатый улыбнулся.

Добродушный и бесшабашный Сорок Восьмой, которого вне службы все знакомые называли просто Витек, никак не вязался с образом степенного отца семейства. Кипучая энергия, бурлившая внутри папаши двух рыженьких дочек, вечно требовала выхода. Оставалось загадкой, как Старший смены до сих пор ухитрялся не разорваться на множество очень мелких кусочков на работе, где основную часть времени приходилось сохранять неподвижность, серьезность и крайнее немногословие. Зато после смены он с лихвой наверстывал свое, порой Тринадцатому даже казалось, что этот человек может пробежать марафонскую дистанцию, не переставая о чем-то рассказывать, и при этом даже не собьет дыхания. По-крайней мере, автобиографию Старшего смены Тринадцатый прослушал уже раз десять, а биографии жены и детей - раз двадцать. Когда-то Сорок Восьмой отслужил лет двадцать в милиции, после чего по протекции родственника и попал в охрану империи Шрецкого. Милицейское прошлое и охранное настоящее совершенно не укладывались с добротой и открытостью Витька. Наверное, именно таким был сказочный Дядя Степа милиционер, разве что ростом повыше. Тринадцатый снова улыбнулся и, вздохнув, полез в каталоги электронной библиотеки.

Сорок Восьмой стоял рядом с оператором шлюза и смотрел, как экспедиция проходит последнее шлюзование перед лифтом. Инженерная группа, проведя проверку или прозвонку, или протряску, или черт-знает-до-чего-там-еще додумались хитроумные яйцеголовые, определила, что шахта не понесла серьезных повреждений, и уже дважды был сделан пробный прогон лифта. И вот теперь десяток фигур в серебряных скафандрах радиационной защиты, катя перед собой небольшую платформу с грузовыми мотосанями, навьюченными оборудованием, втягивался в лифтовую шахту. Этот вход был запасным, его серьезная эксплуатация никогда всерьез не планировалась, и серьезной шлюзовой системы наверху не было, а был всего один шлюз с подпором давления, находящийся между лифтовыми воротами и воротами во внешний мир. Располагались эти самые ворота где-то в небольшом холме в лесу, вроде бы в километре от противоположной главному входу стороны сопки, поэтому шахта была наклонной, а не вертикальной, как на главном. Хорошо хоть тут, изнутри Бункера, лифтовое помещение запирает грамотная Z-образная тройка шлюзов. Старший представил, что сейчас творится на поверхности и поежился. Все-таки те, кто идет сверху, геройские мужики. Быть в эпицентре жесткого излучения и, несмотря на это, упорно прорываться в Бункер, чтобы спасти людей - это дорогого стоит. Будет возможность, надо с ними посидеть за бутылочкой, спасибо сказать. Да и опять же, водочка, она, родимая, и радиацию, говорят, из организма выводит.

Экспедиция вошла в лифт, и створы шлюза закрылись. Через мгновение на мониторе отобразился вид лифтовой кабины, передаваемый установленной под потолком камерой. Мотосани занимали почти весь центр лифта, и людям приходилось тесниться вдоль стен. Лицевые щитки скафандров имели с внутренней стороны автозатемнение типа «Хамелеон», с внешней - светоотражающее покрытие, в связи с чем отличить, кто есть кто, было совершенно невозможно, и группа напоминала Сорок Восьмому десяток серебряных близнецов - инопланетян, из какой-нибудь сказки, которые он частенько, выдумывая на ходу, рассказывал дочкам. Иногда Витек, сменившись с хлопотного дежурства, забывал, чего именно насочинял накануне, и в ответ на ультимативные требования продолжения истории, срочно приходилось придумывать что-то новое. При мысли о двух маленьких несносных рыжих бестиях уголки губ Старшего тронула улыбка, теперь материала для сказок хватит на неделю вперед.

В этот момент лифт достиг поверхности, и экспедиция начала выталкивать из лифта в шлюз платформу с санями, после чего лифтовые двери закрылись, и люди пропали из поля зрения камер. Сейчас научники должны установить в шлюзе камеру и ретранслятор радиосвязи, если кабель-каналы не повреждены, и шинопровод в рабочем состоянии, и только после этого начать шлюзование, согласно плану экспедиции. План этот наизусть знал каждый обитатель Бункера, и десятки тысяч глаз сейчас всматривались в мониторы, Совет Директоров пошел навстречу множественным просьбам освещать встречу спасателей в реальном времени. Через несколько минут экраны вздрогнули и вывели картинку из шлюза, в тот же момент на частоте экспедиции раздался знакомый голос руководителя экспедиции. Родственник делал проверку связи, и Директор по Науке лично подтвердил качество приема. Сорок Восьмой облегченно вздохнул, пока все идет хорошо. Вскоре камера была установлена и во второй секции шлюза. Первая секция закончила создание подпора давлением, и ворота шлюза медленно распахнулись в темноту. Две серебристые фигурки с какими-то приборами в руках шагнули в темноту, и некоторое время ничего не происходило, потом руководитель экспедиции сообщил, что выход неплотно завален обломками деревьев и снегом, после чего группа приступила к расчистке.

Спустя сорок минут путь был свободен, и люди покинули поле зрения камеры. Радиосвязь резко ухудшилась, эфир был заполнен шумом и треском. Сквозь щелчки и шипение помех с трудом удалось разобрать доклад руководителя. Кажется, согласно плану, научная часть группы приступила к поиску подходящего места для установки мощного ретранслятора и каких-то еще приборов, названия которых Сорок Восьмой разобрать не сумел, а руководитель с остальными двинулся в направлении предполагаемого местонахождения спасателей. И еще вроде бы там, наверху, ночь, снег, холодно и ничего не видно. И жутко фонит радиация. Вскоре связь с экспедицией пропала, видимо люди отошли достаточно далеко от выхода. Витек посмотрел на часы. Минус пять часов, время до возвращения экспедиции. До окончания смены еще семь, так что теперь оставалось только ждать и Старший смены направился проверять несение службы на постах.

Витек заговорщицки подмигнул и тронул сенсор. Двери лифта послушно разъехались в стороны, и Тринадцатый вошел в кабину.

- Только быстро! Смотри, не заблудись там, - осклабился Сорок Восьмой, - и ромашек дочкам не забудь.

Двери закрылись, и лифт понес Тринадцатого вверх. На улице стоял ослепительный полдень, и ему пришлось минут пять стоять на месте, ожидая, пока привыкшие к ровному искусственному свету Бункера глаза адаптируются к яркому солнечному свету. Вокруг царствовало теплое и ласковое бабье лето. Запасной выход Бункера открывался из небольшого холма посреди маленькой полянки, со всех сторон окруженной исполинскими соснами, сквозь густые кроны которых до самой земли били длинные тонкие солнечные лучи. Их было великое множество повсюду, словно кто-то, побоявшись потерять солнце, скрепил его с землей невесомой паутиной, и теперь надежно прикованное светило, натянув лучи, будто струны, стремительно мчалось куда-то сквозь бесконечное лазурное небо, неся за собой Землю.

Тринадцатый подставил ладонь под солнечный луч. Тот немедленно принялся ласково греть кожу, отчего захотелось лечь, растянуться на траве и смотреть, как без устали несет Землю весело спешащее куда-то солнце. Но сперва надо было найти ромашки, Витек очень просил. Тринадцатый представил, как облепит рыжего папашу его не менее рыжая детвора, и, улыбнувшись лучу, пошел на поиски. Найти местечко с цветами, собрать немного, а там, если останется время, можно будет немного и поваляться. Идти по траве в госпитальных тапочках было неудобно, трава упиралась в открытые части ступни и норовила пощекотать. Тринадцатый уже очень давно не боялся щекотки, и это мелкое хулиганство со стороны травы его забавляло. Деревья расступились, и он вышел на большую залитую солнцем поляну. Легкий теплый ветерок по-дружески ткнул в щеку, и ярко-зеленая трава тихо зашелестела, подсказывая что-то. Тринадцатый пригляделся и понял, что именно. В пяти метрах, слегка наклонив голову, пряталась ромашка. Ага, попалась. Он пошел к цветку, радуясь, что поиски не затянулись, все-таки Витек выпустил его на свой страх и риск. Эскулапы пронюхают - будет ему такой втык от начальства, никакими цветочками не отделаешься. Однако через пять шагов оказалось, что ромашка ближе не стала. Странно. Тринадцатый увеличил темп и легким броском перебежал на четыре шага. Ромашка отбежала на такое же расстояние. Мда, так можно и очень сильно опоздать. Он стремительно метнулся к цветку. Ромашка не менее стремительно метнулась от него.

Погоня продолжалась минут пять, но разделяющее их расстояние не изменилось. Тринадцатый остановился. Ромашка тоненько насмешливо захихикала. Ах, так! Он нахмурился. Нужны подручные средства. Боец пошарил по карманам больничной куртки. В одном был штурмовой пистолет, в другом пара ручных гранат. Из нагрудного кармана торчала рукоять боевого ножа. Странно, что он не заметил этого раньше. Ромашка испуганно поникла. Нет, все это решительно не годится. Тринадцатый не собирался убивать цветок. Цветок надо было взять в плен, это же ежу понятно. Нужно что-то другое. Ромашка воспряла духом и снова захихикала. Нет, ну вот зараза, еще и смеется. Внезапно откуда-то из детства пришла мысль. Рогатка! Точно, нужно сделать рогатку. Ромашка тоненько взвизгнула и пустилась наутек. Ничего, от рогатки далеко не убежишь. Мысль была стоящей, но резать больничные штаны на рогаточную резинку не хотелось. Ладно, и так поймаю. Тринадцатый побежал вслед испуганному цветку, стремительно набирая скорость. Ромашка добежала до опушки и скрылась за деревьями. И это не страшно, пойдем по следам. Далеко не уйдет, устанет. Цветы растения малоподвижные, к долгому бегу не привычные, выдохнется быстро. Впереди раздался знакомый тоненький писк, затем треск кустов, и на поляну выскочил Шрецкий. В руках он сжимал вырывающуюся ромашку. Увидев прямо перед собой Тринадцатого, олигарх резко свернул в сторону и побежал вприпрыжку вокруг поляны, с криками: «Уволю! Уволю!». Бегать за ним не хотелось, и Тринадцатый подумал, что рогатку все же придется сделать. Вырывающаяся из рук Шрецкого ромашка одобрительно запищала.

- Сбоку заходи, слева! - Раздался над ухом голос Витька. Тринадцатый обернулся. Витек, держа в руках сачок для ловли бабочек угрожающих размеров, крался наперерез скачущему олигарху. Тот заметил Сорок Восьмого и кинулся, было назад, но там уже ждал Тринадцатый. Шрецкий попытался добежать до леса, но среди деревьев быстро бежать он уже не мог. Видя, что поимки не избежать, олигарх отбросил цветок, подпрыгнул и ухватился за солнечный луч. Луч, тащивший за солнцем Землю, не выдержал дополнительной тяжести и лопнул. По лесу прокатилось эхо жалобно звенящего звука. Все замерли. Но равновесие уже было нарушено. Тонкие струны лучей, не выдерживая нагрузки, начали рваться, и вскоре отовсюду лилась жалобная мелодия гибнущих лучей. Последний лучик лопнул, и солнце стало стремительно удаляться. Через мгновения оно исчезло совсем. Наступила темнота, стало холодать. Звездное небо моментально затянули тучи, в леденеющем воздухе тихо зашуршали снежинки. Тринадцатый огляделся. Видимость ноль. Надо уходить к Бункеру, пока еще можно. Но сначала нужно найти Витька, ведь не дойдет сам. Он пошел сквозь темноту туда, где Витек стоял в последний раз. Сбоку из темноты вынырнул силуэт Шрецкого. Олигарх сидел на пеньке, сложив руки на коленях, весь покрытый толстым слоем льда, словно замороженная во льдах лягушка. Тринадцатый, не останавливаясь, прошел мимо. Шрецкий его не интересовал, нечего было луч рвать. Пускай теперь сидит, в воспитательных целях. Где-то здесь должен быть Витек, вот его надо быстрее отвести в Бункер, его там дочки уже заждались поди. Но Сорок Восьмого, почему-то нигде не было. Тринадцатый точно знал, что стоит именно на том самом месте, где должен быть Витек. Куда ж он подевался? Боец сделал еще шаг, и его нога наткнулась на что-то еще мягкое, но уже холодное. Даже, несмотря на непроглядную тьму, он точно знал, что это было.

Тринадцатый мгновенно вскочил с кровати. Остатки сна стремительно покидали сознание, вместе с ними блекли и таяли краски кошмара, секунду назад еще казавшегося яркой полноцветной реальностью. Спустя миг все встало на свои места. Он присел на кровать. Нет. Не все. Тринадцатый прислушался к себе. Какое-то нехорошее предчувствие не оставляло его в покое. Боец задумался. Чутье на опасности у него было редкостное. Друзья говорили иногда, что и дикий зверь так не чует беду. Может, потому и выжил он, один из всех, пройдя столько лет огня, боли и крови. Вот только работало это чутье исключительно лишь там, где жизни угрожала опасность. И не было и следа его в мирной жизни, не предупреждало оно ни о подлости псевдодрузей, ни о предательстве любимой, ни о злобе завистников. В день мировой катастрофы на душе было неспокойно с самого утра. А тут… что может произойти здесь? И все же что-то было не так. Что-то ускользало, нечто такое, что еще совсем недавно было перед глазами, и сейчас оно тоже было где-то рядом, но уже невидимое, неслышное, словно растворившееся в воздухе.

Тринадцатый посмотрел на часы. Выходит, он заснул незаметно для себя и проспал возвращение экспедиции. Не удивительно, в пустой палате, словно в вакууме, минуты, часы, дни - все они похожи друг на друга, как близнецы, и тянутся эти близнецы подобно патоке, густой и липкой, как будто не хотят они уходить в лету и цепляются за тебя, за стены, за воздух, за все, что попадается им на пути, в отчаянной попытке задержаться хотя бы на мгновение. Вполне вероятно, что на всем Медицинском уровне он вот уже неделю был единственным пациентом. А если так засыпать во время прибытия спасателей, то можно остаться и единственным обитателем Бункера. Тринадцатый мрачно улыбнулся и взглянул на монитор системы оповещения. Никаких сообщений о результатах экспедиции не было. Ладно, скоро к врачу на осмотр, там и узнаем. А потом и Витек примчится, как всегда выпалит все на одном дыхании и умчится обратно. Вот ведь неуемный, к нему надо генератор прицепить, пусть электричество вырабатывает. Причем в противостоянии Витек - Реактор, у последнего шансов было не много. Тринадцатый взял полотенце и пошел в душевые, гоня прочь черную тень, притаившуюся где-то в глубине подсознания.

Сорок Восьмой закончил очередной плановый обход постов своей смены и сделал необходимые пометки в файле несения дежурств, после чего вопросительно посмотрел на оператора шлюза. Тот так же молча покачал головой. Ничего. Вот уже час, как экспедиция должна была вернуться, но никаких сигналов от нее до сих пор не поступило. Прямую трансляцию на Бункер отключили по распоряжению Совета, и Сорок Восьмой получил указание при первых же сигналах экспедиции оповестить специально организованную встречающую группу, в задачи которой входила дегазация, деактивация, медпомощь и прочие необходимые действия. Совет собрался еще два часа назад, и регулярно запрашивал экспедицию по радио, но эфир молчал. Через час закончится действие препаратов, повышающих сопротивляемость организма к радиации, и люди получат такую дозу излучения, что даже думать не хотелось о последствиях.

- Есть движение на мониторе! - Доклад оператора шлюза чуть не заставил Старшего подпрыгнуть от неожиданности. Он тут же доложил Совету и привел в готовность встречающую группу, практически не сводя глаз с экрана. Камера внешней секции верхнего шлюза показывала слабые блики света со стороны выхода, где еще две минуты назад была темнота. Световые пятна дрожали и прыгали по полу, однако ближе не приближались.

- Вход снегом занесло, расчищают. - Догадался Сорок Восьмой. Совет снова запросил экспедицию в эфире. В ответ раздался треск и шипение помех, сквозь которые едва различимый голос что-то хрипло говорил, но разобрать можно было только короткие обрывки фраз, среди которых были «требуется помощь» и «пострадавшие». Картинка на мониторе оживилась, на пороге шлюза появились серебряные фигуры, парами тащившие на себе неподвижных людей в закопченной зимней одежде камуфляжной расцветки.

- Начать внешнее шлюзование! Встречающей группе приготовить носилки! - динамики транслировали команды Управляющего Директора. Сорок Восьмой кивнул оператору, и тот приступил к работе. На мониторе было видно, как за спинами плотно стоящих в шлюзе людей закрывается внешний створ. Запасной вход был невелик, и десяток человек в скафандрах, удерживая пятерых пострадавших, плотно заполнили собой все пространство маленького шлюза. Верхний шлюз не сохранил исправного освещения, и в тускло-зеленом изображении инфракрасной подсветки единственной камеры было невозможно хорошо разглядеть тесно навалившихся друг на друга людей. Межсекционная перегородка поднялась и открыла доступ во внутреннюю секцию шлюза. Установленная там камера транслировала как люди в некогда сверкающих, а сейчас вымазанных грязью серебристых скафандрах, неуклюже затаскивали в тесное помещение пострадавших, снаряжение которых еще больше мешало транспортировке. Через пару минут шлюзование завершилось, и двери в кабину лифта открылись, впуская экспедицию. Наконец лифт, размерами еще меньший, чем шлюз, закрылся и пошел вниз. Лифтовая кабина имела две камеры и была хорошо освещена, но люди в скафандрах и снаряжении набились в нее так плотно, что разобрать что-либо было трудно. Директор по радио что-то спрашивал у руководителя экспедиции, но, судя по всему, рация у того была повреждена, в ответ слышался только треск и щелчки. Встречающая группа уже ожидала экспедицию у ворот лифта. Сорок Восьмой смотрел на изображение кабины лифта, пытаясь угадать в плотной толпе родственника. Не сладко пришлось мужикам, однако. С головы до ног в грязи, ободранные, скафандры местами прорваны, у кого-то даже лицевой щиток шлема был покрыт паутиной трещин. Видимо на поверхности сущий ад.

Но… Что-то в увиденном не нравилось Старшему, что-то было не так. Что же? Внезапно он понял. Оружие. Когда экспедиция уходила, оружие было только у охраны, научники шли лишь со своими приборами, теперь же оружие было у всех, даже у пострадавших, не подававших признаки жизни. И еще он понял, что именно напоминали ему разводы бурой грязи на блестящих скафандрах радиационной защиты. Сорок Восьмой рванулся к шлюзу, на ходу бросив удивленному оператору:

- Открывай!!! Все двери! Быстро! И сразу же закрывай за мной! Первый шлюз оставь открытым! - и, рванув гарнитуру рации, закричал: - Встречающей группе немедленно покинуть лифтовое помещение! Всем перейти в шлюз немедленно!

Пульт управления располагался у выхода из третьего шлюза, Старшему надо было миновать в общей сложности шесть шлюзовых секций, он нырял под поднимающиеся плиты перегородок, как только щель увеличивалась на ширину тела.

- Что происходит? - недоуменно запрашивал старший встречающей группы, к вопросам которого тут же присоединился Управляющий:

- Сорок Восьмой, что Вы там делаете?

Витек уже вбегал в лифтовую, когда сигнал оповестил о прибытии лифта.

- Это ловушка! Нападение! Все в шлюз, быстрее!!! - Он стал заталкивать ничего не понимающих людей в шлюз, кто-то побежал сам, некоторые возмущались и сопротивлялись. Из открывшихся дверей лифта хлынули люди, на бегу вскидывая оружие.

Сорок восьмой с размаху пробил рукой защитный пластик кнопки аварийного закрытия шлюза, резко зазвучала сирена, и плита переборки пошла вниз. Сзади слитно ударили автоматы, крики людей утонули в грохоте выстрелов, заполнившем собой небольшое помещение. Старший обернулся. Фигуры в вымазанных кровью серебристых скафандрах со следами пулевых отверстий в упор расстреливали мечущихся в панике людей. Несколько человек из встречающей группы попытались нырнуть под опускающуюся плиту шлюзовых ворот, и двое «пострадавших» в обожженном камуфляже, вооруженные автоматами, сообразив, что происходит, бросились за ними. Витек изо всех сил оттолкнулся ногами от пола и обрушился на автоматчиков. Те не удержались на ногах, и все трое покатились по полу в сторону от шлюза. Старший вскочил на ноги, но тут что-то сильно ударило его в спину. Он покачнулся, ловя равновесие, но второй удар под лопатку бросил его на землю. Рот почему-то сразу наполнился слюной, теплой и соленой. Сорок восьмой проводил взглядом слипающуюся с полом плиту переборки и попытался встать, но сделать этого отчего-то не получалось. Тогда он развернулся на спину. Видно было плохо, все вокруг оказалось поддернуто красной пеленой. Витек решил, что кто-то заменил основное освещение аварийным и удивился, что не заметил этого раньше. Рядом с ним стояли серебряные близнецы-инопланетяне из сказки, которую он всю смену сочинял для дочек. Сорок восьмому захотелось рассмотреть серебряных близнецов получше, но яркий всплеск огня в пламегасителе автомата больно резанул по глазам, и их пришлось закрыть. Ударов пуль, разрывающих грудь, он уже не чувствовал.

Тринадцатый сидел в диагностическом кресле, как обычно, опутанный проводами подобно футуристической мумии, когда по всему бункеру взревели баззеры боевой тревоги. Врач испуганно вскочил из-за своего стола и замер в нерешительности.

- Что случилось? - откуда-то из-за спины дрожащим голосом спросила медсестра. - Что это?

Судя по расширенным от испуга глазам доктора, тот и сам бы хотел узнать ответ на этот вопрос. Все сомнения разрешил грохот динамиков системы оповещения:

- Внимание! Боевая тревога! Всему персоналу срочно занять места согласно боевому расписанию! Полная герметизация уровней, перемещения запрещены до особого сигнала!

Сообщение повторилось дважды, и динамики затихли, тем временем на мониторах системы высветился текст объявленного предупреждения. Доктор попытался связаться с кем-то из начальства, но ничего вразумительного ему объяснить никто не смог. Тринадцатый пожал плечами. Очень интересно. Вот, значит, к чему это смутное ощущение опасности с самого утра. Однако сделать все равно ничего нельзя, уровни загерметизированы, он у медиков, помещения охраны в «Улье», придется дожидаться либо сообщений от руководства, либо разгерметизации, а пока, кроме ожидания, заняться нечем.

- Доктор, это надолго. Давайте закончим? - предложил он эскулапу. Перепуганный врач, неподвижно сидевший около коммуникатора в

ожидании ответа очередного абонента, вздрогнул и поднял глаза.

- Да, да, разумеется, - занявшись привычной работой, он почувствовал себя увереннее.

Вскоре невозмутимое спокойствие Тринадцатого передалось окружающим, и люди успокоились. Медсестра даже предположила, что тревога учебная, в целях проверки систем герметизации, и доктор важно согласился. Тринадцатый промолчал, погруженный в свои мысли. Тревога боевая, это было ясно. Что-то действительно произошло, и сидеть в пустой палате дальше он не собирался. Как только сообщение между уровнями восстановят, надо будет, так сказать, прибыть к месту службы.

- На сегодня все, вы можете идти, - доктор улыбался резиновой улыбкой.

- Когда меня выписывают?

Через два дня, думаю, вы будете полностью здоровы. Но организм еще ослаблен, поэтому в течение недели вам противопоказаны тяжелые физические нагрузки и…

Доктор, а нельзя ли выписать меня сегодня? - Тринадцатый пристально смотрел эскулапу в глаза. - В связи с особыми обстоятельствами? Все-таки учебная тревога - штука серьезная…

Врач поспешно закивал головой:

Да, конечно! То есть мы такое не практикуем, но в связи с особыми обстоятельствами… - он замялся, - я могу выписать вас на амбулаторное лечение, после окончания учебной тревоги вам надо будет пройти еще два сеанса процедур, - в голосе доктора снова появились нотки испуга.

Вот и хорошо, я обязательно приду, - Тринадцатый улыбнулся медсестре, и, пожав врачу руку, вышел из кабинета.

Как скоро будет снят запрет на перемещения, он не знал и, не желая тратить время впустую, направился в спортзал.

Когда, закончив тренировку и приняв душ, Тринадцатый вернулся в палату, его уже ждали. Молодой рослый парень лет двадцати в новенькой форме охранника стоял посреди помещения и беспомощно оглядывался.

- Вы - Тринадцатый? - оживился он, заметив входящего. Тринадцатый кивнул.

- Вас срочно вызывает начальник охраны. Следуйте за мной, - важно сообщил мальчишка и добавил: - специально для нас снята герметизация и активирован лифт.

Тринадцатый зашлепал больничными тапками вслед за провожатым. Форму уничтожили еще в день катастрофы при дезактивации, и другого обмундирования, кроме больничной пижамы, у Тринадцатого не было.

В лифте он принялся рассматривать новоиспеченного бравого воина. Судя по возрасту и состоянию формы, мальчишка, бесспорно, был из числа вновь поступивших на работу в Корпорацию. Крепкий, холеный, чистенький, прическа, аккуратный маникюр. Парнишка, видимо, из состоятельной семьи, возможно даже из VIP-подуровней. Новенькая форма сидела на нем ладно, сам супермен прямо-таки раздувался от гордости. Почему бы и нет, исходя из норм и кредитных ставок, опубликованных Советом, можно было сделать вывод, что охрана позиционировалась как одна из привилегированных специальностей.

Тринадцатый мысленно хмыкнул. Конечно, на семи уровнях бункера много чего нуждалось в неусыпном надзоре, и реактор, и системы жизнеобеспечения, и пульты управления шлюзами, хранилища баз данных, список маленьким не был. Но любой грамотный правитель всегда помнит, что охрана в любой момент может стать очень эффективным рычагом управления. Множество президентов и премьер-министров вышло из недр силовых структур, еще большее количество государственных переворотов было осуществлено их руководителями. Не случайно даже в самых развитых демократиях личный состав сил охраны правопорядка зачастую был сопоставим, а кое-где даже превышал количество боевых штыков вооруженных сил. Полицейские дубинки разрубили на своем веку немало гордиевых узлов и узелков, не поддававшихся ораторам. Отчасти, не потому ли численность службы охраны за первые же две недели существования Корпорации выросла с менее чем трехсот сотрудников до более чем трех тысяч? Никакую другую службу не поспешили укомплектовать так быстро.

Лифт достиг «Улья», и новоявленный супергерой снова возглавил шествие. Напротив каждых дверей межуровневых лифтов стояло по два вооруженных охранника. Сразу же бросилось в глаза оружие несущих службу: не только короткие резиновые дубинки, наручники и служебные пистолеты, согласно обычному штатному расписанию, но и десятизарядные автоматические карабины, служебное гладкоствольное оружие. На коротких дистанциях, например, в условиях бункера, картечный выстрел из такого карабина по незащищенной цели означал для последней неминуемую смерть. У входа в подуровень начальника охраны так же стоял вооруженный парный пост. Очень интересно.

Начальника охраны за свою недолгую работу в бункере Тринадцатый видел всего один раз, при приеме на работу. Отставной генерал милиции считал своим долгом лично проводить финальное собеседование с каждым вновь приня гым на работу охранником. И не все, по слухам, его проходили успешно. Шептались, что генерал видит человека насквозь почище рентгена. Тринадцатый тогда вошел в кабинет и доложил по форме о прибытии. Сидящий за столом жилистый мужчина лет шестидесяти оторвался от изучения его личного дела и поднял седую голову. Немигающий взгляд серых глаз был действительно тяжел. Генерал смотрел пронзительно, словно для него не существовало ни кожи, ни черепа, ни даже мозга, одна лишь душа стоящего перед ним человека. И сейчас в нее очень внимательно всматривались из-под седых бровей давно немолодые, но поразительно чистые глаза. Глаза человека, повидавшего в этой жизни многое. Начальник службы охраны был далеко не прост. Генерал пожал ему руку и, коротко кивнув на личное дело, сказал:

- Читал. А теперь и сам вижу, что не подведешь старика.

На этом тогда собеседование и закончилось. Все знали, что Старик не любил пространных бесед, предпочитая словам действия.

У входа в кабинет начальника службы охраны новоиспеченный герой остановился, и его бравый вид несколько увял. Было видно, что мальчишка не горит желанием лишний раз показываться на глаза старику. Тринадцатый вошел в кабинет. Генерал сидел за столом, напротив него расположилось десятка два человек в униформе охранников, со многими из них Тринадцатый уже был знаком. «Все бывшие военные», - машинально отметил он и представил, как забавно будет сейчас выглядеть его доклад по форме в больничной одежде. Однако докладывать не пришлось.

- Садись, майор, - еще на вдохе прервал его генерал и жестом указал на свободное кресло. Его воспаленные глаза смотрели устало, лицо прорезали глубокие морщины, отчего он выглядел сейчас намного старше своих лет. Многочасовое напряжение сильно измотало старика. - Не будем терять времени, кто знает, сколько у нас его осталось, - генерал ткнул узловатым пальцем в сенсор, и на мониторе замелькали кадры.

Тринадцатый узнал видеозапись выхода экспедиции на поверхность. Генерал не торопясь комментировал:

- Вы видите, как экспедиция, высланная навстречу спасателям, поднимается наверх. В верхнем шлюзе они установили две камеры, по одной в каждой секции, и ретранслятор, для связи бункера с переносной РЛС, которую они же должны были развернуть на поверхности. Вон она, эта РЛС, на снегоходе упакована. Эти кадры знакомы всем, их транслировали на весь бункер. Экспедиция должна была вернуться через пять часов, но в назначенное время никто к шлюзу не пришел, и трансляцию было решено прекратить. За это время экспедиция связь не поддерживала, на запросы не отвечала, РЛС не заработала.

Генерал сделал глоток воды. Тринадцатый заметил, что стакан в его руке почти незаметно дрожит. Значит, произошло что-то действительно очень плохое. Сначала боевая тревога, потом старик обратился к нему по воинскому званию, чего на гражданке вообще никто никогда не делал, теперь эта дрожь в руках. А ведь генерала так просто не напугаешь, он калач тертый… Старик снова коснулся сенсора и продолжил:

- Спустя сорок семь минут после истечения срока экспедиция вышла на связь с сообщениями о пострадавших и о необходимости срочного оказания помощи. Как вы слышите, сигнал сильно засорен помехами и практически неразборчив. Освещения в обеих секциях шлюза нет, только инфракрасная подсветка камеры. В шлюз вошли участники экспедиции, неся на руках неизвестных людей, предположительно пострадавших. В общей сложности пятнадцать человек.

Тринадцатый взглянул на экран, где пять пар одетых в серебряные скафандры людей, несущих на руках неподвижные тела, входили в шлюз. Сразу все стало ясно. Десять вооруженных людей несли на руках пятерых вооруженных пострадавших. Оружие и снаряжение у каждого. В реальных условиях, для облегчения ноши, оружие и снаряжение с раненых бы сняли либо не взяли с собой вообще, либо несли силами уцелевших. На экранах была наспех организованная диверсионная группа. Судя по бурым разводам и характерным отверстиям на скафандрах, экспедиция перестала существовать еще пару часов назад. В этот момент на экране выскочившие из лифта диверсанты расстреливали встречающую группу.

- Тревогу поднял Старший смены охраны шлюза, Виктор Костецкий, радиопозывной Сорок восемь. Если бы не его оперативные действия, потери были бы гораздо серьезнее. Костецкий успел спасти одиннадцать человек и сорвал попытку врага прорваться в шлюз. Сам он погиб.

Тринадцатый смотрел на лежащего в луже крови Витька. Один из скафандров подошел к Сорок восьмому и дал короткую очередь. Вспомнилось, как Сорок восьмой, вечно кипя неуемной энергией, влетал в палату и выпаливал новости. Вроде и знали друг друга всего ничего, но ведь находил время навестить, а после того, как Тринадцатый остался единственным пациентом эскулапов, не пропустил ни дня. Вроде бы мелочь… но вся жизнь состоит из таких вот мелочей. Где-то внутри стало больно. Жаль дочек, смышленые они у него не по годам, не поверят в сказку о командировке или полете на Луну. Теперь ясно, зачем всех здесь собрали.

- В результате нападения наши потери составили двенадцать человек убитыми, плюс состав экспедиции, - генерал вывел на экран списки погибших. - После атаки нападавшие уничтожили камеры наблюдения. Мы закрыли все переборки и заблокировали их в лифтовом холле. Они потребовали впустить их в бункер и предоставить управление лифтом, иначе угрожают сбросить сверху в шахту лифта ядерный заряд и взорвать его. Возможно, что это не блеф, сразу после нападения камеры и датчики в верхнем шлюзе были уничтожены электромагнитным импульсом. Ученые сообщают, что фиксируют мощные детонации на месте шлюза, похоже, кто-то взламывает ворота, чтобы получить доступ в шахту. Мы закрыли все переборки, блокирующие шахту лифта по длине, но если заряд будет взорван внутри шахты, они не выдержат. В лучшем случае, шахта будет завалена на всю глубину. В худшем - можем лишиться верхнего уровня. Но это еще не все. Есть опасение, что нападающие смогут найти последний оставшийся выход, и тогда мы будем погребены здесь заживо. На принятие решения у нас есть три часа, - старик выключил мониторы и сел в кресло. Слова давались ему нелегко, он перевел дух и продолжил:

- Совет собирается оповестить всех и готовит сетевой опрос, хотят узнать мнение людей. Медики говорят, что нападающие и тут, и наверху, Не меньше суток сидят на антирадиационных препаратах, иначе уже бы изжарились давно. После такой передозировки антирада половина из них обречена и без облучения, а те, что покрепче, получат серьезные осложнения. И наверняка они в курсе. Не думаю, что надо впускать в бункер вооруженных головорезов, способных запросто убить два десятка ни в чем не повинных людей, но и рисковать мы тоже не можем, что происходит наверху и насколько серьезны угрозы напавших - неизвестно. Тяг аться нам с ними тяжело, боевого оружия нет, только служебное, личный состав - одни новички, все, кому доводилось понюхать пороху, сидят здесь, - генерал обвел взглядом сидящих и закончил:

- Совет дал добро выслать разведку для сбора информации. У нас пока еще остается последний запасной выход. Я хочу выслушать ваши соображения.

Несколько секунд в кабинете стояла тишина, затем прозвучало одно предложение, потом втрое, спустя минуту обсуждение шло вовсю. Тринадцатый слушал молча и не вмешивался, пытаясь по смыслу реплик определить степень подготовки присутствующих. В общем-то, перед ними стояла вполне обычная для разведподразделений задача по сбору информации о противнике, вот только в случае неудачи горе-разведчики приведут врага прямо к последнему входу в бункер. Спустя десять минут стало понятно, что ни разведчиков, ни армейских спецназовцев среди присутствующих нет, но и случайно здесь тоже никто не оказался, повоевать успели все. Его размышления прервал старик.

- Почему молчишь, майор? Это же твоя вотчина, - стоило генералу заговорить, как в кабинете все смолкли. - Скажи, сынок, что думаешь. Двадцать пять тысяч душ сейчас, возможно, на волоске висят.

Тринадцатый мгновение молчал. Все взгляды устремились на него, и в наступившей тишине стало слышно, как громко тикают старинные часы на генеральском столе. Массивный, покрытый витиеватой резьбой, ореховый корпус в виде бурого медведя, держащего двумя лапами на груди циферблат с ажурными стрелками, среди нагромождения электроники и мигания индикаторов смотрелся очень необычно и немного странно, словно обрывистый островок чего-то очень живого, упорно борющийся за существование в бездушном мире потоков безразличных ко всему электронов.

- Ситуация вполне понятная, - Тринадцатый встал, чтобы лучше видеть реакцию слушателей. - Диверсионную группу впускать в бункер нельзя, это ясно и так. Но у них есть боевое оружие, которого нам очень не хватает. Необходимо этим воспользоваться. Нет смысла рисковать людьми, пытаясь выбить их из лифтовой. Так же, как нет смысла применять сонный или отравляющий газ, там у всех есть средства защиты. Предлагаю загерметизировать помещение и откачать оттуда воздух. Судя по видеозаписям, систем регенерации кислорода с закрытым циклом у них нет, так что долго они не продержатся. А девять боевых стволов нам пригодятся. На поверхность должна пойти группа в составе двенадцати-шестнадцати человек, плюс кто-то из ученых на тот случай, если ядерный заряд действительно существует, и попытаться его найти. Необходим запас антирада на всякий случай, а также средства маскировки. Использование скафандров радиационной защиты исключается, они сильно сковывают обзор и движение, сводя на нет мобильность и маневренность. Не помешали бы еще взрывчатые вещества и средства взрывания, возможно, они есть в инженерной группе, или их можно синтезировать в наших лабораториях, надо поговорить с научниками. Группа выйдет из бункера через необнаруженный противником вход, скрытно сблизится и произведет сбор данных, а в случае благоприятной ситуации - уничтожит врага либо проведет диверсию. В конце концов, главное выиграть время, даже на антирадиационных препаратах при таком излучении противник долго не продержится. Детали операции необходимо разрабатывать, привязываясь к карте местности и в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами. Это пока все, - Тринадцатый внимательно следил за лицами присутствующих, но явных признаков малодушия ни у кого заметно не было.

Что ж, это хорошо, значит, группу сформируем. А там дальше уже будет видно, кто чего стоит, это уже поверхность покажет.

Генерал ответил не сразу. С минуту он раздумывал, анализируя услышанное, затем потянулся к коммуникатору и послал сигнал вызова в центр управления, где в эти минуты шло заседание Совета Директоров.

Платформа грузового лифта почти бесшумно скользила вверх по наклонной шахте, спеша доставить на поверхность необычную группу людей, рассыпавшихся по периметру платформы и оставивших центральное прост-

ранство лифта абсолютно пустым. Тринадцатый еще раз оглядел группу. Пятнадцать бойцов, приняв изготовку для стрельбы с колена, ждали выхода наружу, в дальнем углу неуклюже сгорбились две фигурки в скафандрах радиационной защиты. Научный отдел выделил в помощь двоих специалистов. Говорят, добровольцев было больше тысячи, население бункера, ужаснувшееся кадрами кровавой расправы, единогласно проголосовало за отказ впустить чужаков в убежище, даже не захотев разобраться, кто же просит помощи, словно там, наверху, все с автоматами и жаждут крови. В конце концов, те, кто пролил кровь, уже заплатили за это не самой легкой смертью от удушья. Тринадцатый ласково провел рукой по автоматному стволу. Практически новый, последняя модификация. Девять из пятнадцати диверсантов были одеты в армейскую форму с шевронами РВСН. Видимо, защищенный командный пункт командующего округом не смог принять весь личный состав. Или принять смог, но не смог защитить. Остальные были в гражданской одежде, а это означало, что там, наверху, находятся не только военные, но и обычные люди, возможно, и женщины, и дети, которым грозит неминуемая гибель. Однако население бункера в своем голосовании было непреклонно.

Все-таки человек - очень эгоистичное существо. Ведь еще месяц назад многие из них сами играли в догонялки со смертью, пытаясь успеть укрыться в бункере в день катастрофы, а после двадцать пять тысяч человек пребывали в состоянии шока. Люди не могли свыкнуться с мыслью, что прежнего мира больше нет, и, возможно, они - это все, что от него осталось. Лечебные подуровни были заполнены пациентами с тяжелой депрессией, многие продолжали надеяться на то, что помощь придет. И вот теперь сытые, здоровые и в безопасности, они отмежевались от тех, кому повезло меньше, от тех, кто болен, голоден и ищет спасения, словно не испытывали сами в тот роковой день первобытный, почти животный страх. Своя рубашка снова оказалась ближе к телу, и находящихся на поверхности единогласно зачислили в прокаженные. Хотя, конечно, начинать поиски помощи с автоматных очередей не самая удачная мысль. Но кто знает, что пришлось испытать тем, кто выжил в ядерной плавильне… Тринадцатый и сам не знал, как бы он поступал на их месте, доведись ему пройти через такое, и был уверен, что никто из голосовавших не смог бы ответить на этот вопрос, не покривив душой.

Скоро будет ясно, что на самом деле происходит на поверхности. Майор имел простои и четкий приказ: разведка, оценка степени угрозы, по возможности уничтожение противника. Группу снарядили за два часа, что было очень быстро не только для людей гражданских. Горнолыжный термокостюм, стоивший до катастрофы маленькое состояние, конечно не штурмовой комплект, и не мимикрирующий фотохромный комбинезон, но легок, не стесняет движений, а греет и защищает от ветра даже лучше. Маскировку организовали просто, наскоро сшив широкие белые балахоны, оканчивающиеся внизу подобием штанин. Они, конечно, промокнут и будут доставлять неудобство, но выбирать не приходилось. Противогаз с широким обзорным стеклом и встроенной гарнитурой ближней связи защищал дыхательные пути и слизистые оболочки лица, но от жесткого излучения спасти не мог. Вся надежда была только на антирадиационные препараты, передозировка которых ничем хорошим не светила, так что времени терять не стоило.

До шлюза добрались без происшествий, и через несколько минут шлюзования группа ступила на поверхность. Пока научники суетливо устанавливали внутри и снаружи шлюза видеокамеры и подключали ретранслятор, Тринадцатый огляделся. Запасной грузовой выход находился от осажденного пассажирского на удалении в пять километров, это расстояние планировалось преодолеть за три часа, учитывая лесисто-холмистый характер местности. Но все вокруг изменилось до неузнаваемости. Судя по часам, сейчас был почти полдень, но все было погружено в полумрак. Небо едва светилось, затянутое мутной бурой мглой, словно кто-то смешал в одном стакане краски всех цветов радуги и выплеснул на небо получившуюся в результате темную грязную жижу. Миллионы тонн пыли, поднятые ввысь на десятки километров ядерными взрывами и дымами от пожаров тысяч городов и миллионов гектаров лесов, заслонили собою солнце на многие годы. Счетчики Гейгера зашкаливали, показывая смертельно опасный уровень излучения, а на месте красавицы Медвежьей, возвышаясь над землей едва на пару десятков метров, уродливо, словно гигантский гнойник, выпирал оплавленный, весь в застывших подтеках, каменный блин. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась безжизненная пустыня, засыпанная землисто-серой смесью пепла и снега. Ядерный взрыв, уничтоживший сопку, был наземным и имел чудовищно огромную мощность. Похоже, по бункеру били сознательно.

- Мы закончили установку оборудования, шлюз закрыт, выполняется подпор давлением, - в наушнике зазвучал голос кого-то из научных спецов, - можно идти.

Тринадцатый проверил связь с бункером. Ему ответил старик, контролирующий операцию из центра управления. Связь была неустойчивой и сильно засоренной помехами. По мере удаления от выхода помехи усиливались, обещая скорую потерю сигнала.

- Идти след в след, построение «Змейка» в колонну по одному, в ложбины и ямы не наступать. Дистанция между бойцами четыре метра, дистанция между подгруппами двадцать метров, - майор отдал команду и, прикинув направление на цель, повел группу.

Стрелка компаса хаотично дергалась в разные стороны, магнитные и радиационные аномалии делали компас бесполезным, и он шел, полагаясь на опыт, руководствуясь выбранными в качестве ориентиров оплавленными остатками Медвежьей. Еще в бункере он разбил бойцов на пять частей-подгрупп. Первым шел головной дозор, и от впереди идущего зависело очень многое, поэтому эту тройку Тринадцатый возглавил сам. Далее шли еще две тройки, потом пятерка из ученых и охранников, пятая тройка являлась тыловым дозором. Снег местами доходил до колен, но поверхность под ногами была относительно ровная: давление в несколько миллионов атмосфер в совокупности с огромной температурой в миллионы градусов, в доли секунд возникшие в эпицентре ядерного взрыва, гладко выбрило местность на километры вокруг, и идти было несложно. Майор, словно бульдозер, неутомимо пробивал дорогу, периодически нарушая тишину в эфире ближней связи для короткой лаконичной переклички. Спустя час было пройдено три километра, когда поднялся ветер. Идти стало труднее, и без того слабая видимость резко ухудшилась. Завихрения воздуха швыряли в идущих бойцов охапки грязного снега, пытаясь залепить обзорные стекла противогазов, били в грудь, заставляя замедлять шаг, заметали пробитую отрядом тропу, противясь всякому присутствию следов человека на земле, которую он столь жестоко и безрассудно погубил. Еще через полчаса впереди, на клубящейся в воздухе серой снежной пыли, заметались отблески света. Осажденный выход был где-то в километре отсюда.

Тринадцатый отдал команду, и группа заняла круговую оборону, оставив ученых в центре получившегося кольца. Дальше пойдет только головной дозор. Майор дал себе несколько минут передохнуть и двинулся на блики света. Понемногу ветер начал ослабевать и вдруг полностью пропал, так же внезапно, как появился. Тринадцатый поднес к стеклу противогаза бинокль. Метрах в трехстах, вокруг горящей бочки, похоже, из-под мазута, плотно прижавшись друг к другу, сидело десятка четыре людей, практически не проявлявших никакой активности. Это казалось странным, учитывая ведущуюся подготовку к ядерному взрыву. Майор подал знак, и дозор перешел на скрытное передвижение. Ползти по сорокасантиметровому снегу было невозможно, поэтому бойцы шли полу-присев, часто останавливаясь, чтобы не дать ногам устать. Когда до сидящих осталось около тридцати метров, Тринадцатый снова взглянул в бинокль. Вокруг костра сидели дети. Грязные и закопченные, сбившиеся в кучу. Кто-то спал, кто-то пустым безразличным взглядом смотрел на огонь, некоторые слабо шевелили губами, видимо, переговариваясь друг с другом. Из темноты вынырнула фигура взрослого, и пламя от костра осветило закутанного в целый ворох рваного тряпья сутулого старика. Майор проследил взглядом направление, откуда появился старик, и разглядел в полутьме крупные темные пятна. Похоже, техника.

Оставив людей наблюдать за лагерем, Тринадцатый двинулся к ней в обход костра. В двадцати метрах от лагеря детей наполовину занесенные снегом стояли девять грузовиков, два их которых имели железные кунги и являлись армейской техникой. Деревянные кузова машин практически полностью были выломаны, судя по всему, на дрова, на один из грузовиков были погружены какие-то бочки. Оба кунга были нетронуты, и из дверной щели одного из них слабо пробивался свет. Возле последнего грузовика, метрах в тридцати, горел второй костер, вокруг которого сидели и лежали взрослые, подобно старику, укутанные во что попало. Майор оглянулся. У первого костра старик с инъектором в руке ходил от ребенка к ребенку.

Звук прогремевшего в двухстах метрах взрыва через гермошлем противогаза оказался тихим и нерезким. Тринадцатый мгновенно среагировал на вспышку, бросившись в снег и слившись с грузовиком. Теперь понятно, где находится осажденный вход. Короткая вспышка взрыва, на секунду осветив местность, показала много интересного. У лагеря взрослых стоял часовой с автоматом наизготовку. Похоже, что сторожил он самих отдыхающих, вокруг машин охраны не было. За лагерем взрослых все так же в тридцати метрах располагался точно такой же третий лагерь, а вокруг осажденного входа стояло два старых бронетранспортера конца двадцатого века, БМП, бульдозер и с десяток грузовиков.

В этот момент на БТРах зажгли прожекторы. Видимо, их берегли от попадания случайных осколков, поэтому огни гасили на момент проведения взрывных работ, скорее всего, стекла прожекторов даже накрывали чем-то, уж очень близко к входу стояла техника. В ярком свете было хорошо видно, как из-за техники выходят укрывавшиеся за ней люди с лопатами, ломами, носилками, ведрами и каким-то еще инструментом, и двигаются к развороченному холму, из которого торчат металлические конструкции шлюза. Несколько фигур с оружием создавало оцепление холма, и у майора вновь возникло подозрение, что охраняют не объект, а рабочую силу. Очень интересно. Нужен кто-то испытывающий непреодолимое желание поделиться информацией. Надо посмотреть в кунгах.

Но все произошло гораздо проще. Когда Тринадцатый был уже рядом с кунгом, стоящим в группе грузовиков и достаточно плохо заметным из любого лагеря, старик отделился от детского костра и побрел навстречу спецназовцу, не поднимая головы и стараясь не сбиться с занесенной недавним ветром тропы в глубокий снег. Майор достал нож, и, как только старик оказался рядом, аккуратно ткнул его рукоятью в затылок. Подхватив оседающего старика на руки, Тринадцатый забросил бессознательное тело на плечо и скрылся в темноте.

От него фонит так, как будто он и есть эпицентр, - сообщил по ближней связи один из научников, склонившихся над стариком. - Сейчас придет в сознание, - человек в серебряном скафандре поднес к носу старика пластиковую ампулу и раздавил ее. Старик слабо застонал и, пошевелившись, открыл глаза. Поначалу пустой взгляд начал обретать ясность, внезапно его зрачки расширились.

Засоображал, - усмехнулся Тринадцатый и на всякий случай показал старику нож. - Лежи спокойно и тихо отвечай на вопросы. Понятно?

Старик поспешно закивал.

Где находится ядерный заряд? - искаженный мембранами противогаза голос звучал глухо и зловеще, от каждого вопроса старик вздрагивал.

В крытом грузовике он, заперт. На пассажирской двери там ручка выломана, приметная это машина, - на вид старику было лет шестьдесят, наверное, ровесник начальника службы охраны, усталый голос звучал слабо, но уверенно.

Как охраняется?

Во втором кунге медпрепараты хранятся, там постоянно дежурят двое солдат с автоматами, - старик закашлялся, и продолжил: - А заряд просто заперт, все равно никто не знает, как им пользоваться. Ядерную реакцию обычными методами не вызвать. Генерал говорит, что у него есть дистанционное управление, он его в БМП держит, всегда при себе, - старик снова зашелся в кашле.

Снова, как всегда неожиданно, поднялся ветер и закрутил в воздухе грязную карусель. Старик съежился и задрожал от холода. Тринадцатый отдал команду, и бойцы сомкнулись в кольцо, загораживая старика от ветра. Воспользовавшись паузой, тот спросил:

Вы снизу, из бункера? - в его голосе неприкрыто звучала надежда.

Из бункера. Кто такой генерал? - продолжил допрос майор. Старик стер облепивший лицо снег, неуклюже протер глаза и ответил:

- Не знаю я точно. Когда первый взрыв ударил, в метро я был. На За-ельцовской, это у нас предпоследняя станция ветки, на другом конце города от аэропорта. В том районе-то и взорвалось в первый раз, да так сильно, что весь город сразу превратился в пылающие руины. Тогда все кто успел, в метро укрылись. Да только потом по всему городу начали бить, туннели обрушились, выход обломками завалило наполовину. Поначалу выбирались наружу, копались в развалинах продуктового неподалеку. Да только многого там не найдешь, от города одни камни остались, даже первых этажей не уцелело, и горит все, в центре смерч огненный. Через несколько дней начала вода поступать из разрушенных туннелей, и метро стало затапливать, за два дня все залило. А наверху пожары не стихают, и радиация сильнейшая, решили из города срочно уходить, а куда? Ни еды, ни воды, снег грязный идет, кожу нарывает. Все, что по дороге из-под обломков магазинов достать смогли, тем и питались. За городом снежная пустыня, холодно, теплой одежды нет, какое тряпье подобрать посчастливилось, в то и закутывались. Детки плакали, кушать хотели…

Старик снова закашлялся. На этот раз кашлял он долго, потом сплюнул на снег ржавый комок и отдышался:

- Ночью заметили в небе ракеты сигнальные. Пошли туда, там солдаты и техника, главный у них генералом Ладейником представился. Из военного командного пункта они, ракетчики. Бункер их разбомбило, Ладейник собрал всех кто остался, погрузился на технику исправную и пошел к городу. Неделю возле города стоял, ракеты в небо пускал, выживших ждал. У него и припасы, и медикаменты, и препараты антирадиационные. Объявил, что к «Подземстрою» идти надо, что, может, и не задело его вовсе. Дней двадцать сюда шли, компасы не работают, плутали, пару раз круга давали, на свои же следы выходили. От города, почитай, три тысячи отходило, а до сопки меньше трех сотен дошло, поумирали по дороге люди от облучения. Кому тут раньше бывать довелось, как увидели, что от сопки-то осталось, так и поняли, что прямо здесь рвануло. Паника началась, многие сперва бежать отсюда хотели, подальше от радиации, да только куда. Ладейник сказал, запасной вход искать надо, быстрее найдем, быстрее спасемся, уходить все одно некуда, а пока ищем, на антирадиационных уколах продержимся. Кто-то согласился, а кто-то нет. Несогласные собрались уходить, так генерал приказал им вслед из БМП стрельнуть очередью из пушки. Раненых добили, а остальных поставили под автоматы и заставили копать. У него взрывчаткой один из грузовиков доверху груженый, вот и начали холмы покрупнее взрывать, вход, стало быть, искать. А вчера неожиданно ваши ребята, земля им пухом, вышли к нам совсем с другой стороны.

Очередной приступ кашля сбил старика с ног и скрутил пополам. Один из ученых достал инъектор и сделал ему укол в шею. Спустя полминуты старика перестало трясти.

- Мы как увидели людей в скафандрах, так и обрадовались, думали, все, дождались. Старший ваш сказал, что надо доложить начальству, чтобы бункер подготовить к нашему приему, обеспечить медицинскую помощь, отдельные герметичные помещения, чтобы во всем бункере стерильность не нарушить. Говорил, надо собрать и установить какую-то станцию связи, что они с собой принесли, тогда можно прямо отсюда с начальством связаться. Ладейник согласился, взял солдат и помогать пошел. Дошел с вашими до станции и убил всех. Потом сказал, что вранье это все, не пустят нас в бункер, если бы хотели, то сразу впустили. Надо захватывать бункер, а если не получится, то у него есть ядерный заряд, жить захотят, быстро откроют. Переодел добровольцев в скафандры и отправил вниз. Солдат-то у него совсем мало осталось, человек тридцать всего, из бронетранспортеров почти не вылезают. Бункер так и не открыли, назад никто не вернулся. Ладейник объявил их предателями и приказал вскрыть шахту и сбросить туда ядерный заряд, говорит, если не откроют, пока вскрываем, то нам все одно скоро умирать, так и весь бункер с собою прихватим. Да только шлюз больно крепкий оказался, едва первые ворота продырявили, а внутри еще одни оказались. Нервы у людей сдают, Ладейник совсем озверел, и часа не проходит, чтобы кого-то не расстрелял, - старик выдохся и замолчал, пытаясь восстановить дыхание. Ветер стих, и было видно, как от старика шел пар, пробиваясь через витки намотанного на шею тряпья. Транквилизатор делал свое дело.

Старик глубоко вздохнул и, набравшись храбрости, посмотрел Тринадцатому в глаза:

- Сынок, я все понимаю. У ребят ваших вчерашних глаза были добрые, они помочь нам хотели искренне, врал генерал, гореть ему вечным пламенем, - старик не выдержал и опустил взгляд. - У тебя глаза не такие, страшно мне смотреть в них. Ясно, зачем пришел. Я все покажу, только деток с собой заберите, пропадут ведь, совсем худо им, - старик поник и осел на грязный снег.

Грузовик со взрывчаткой стоял отдельно от костров и другой техники, на удалении ста метров от осажденного шлюза. Неподалеку урчал двигателем БТР охраны, направив на машину включенный прожектор. Вооруженные люди на руках перетаскивали плоские прямоугольные деревянные коробки от грузовика к шлюзу. Похоже, тротил, стандартные двадцати пяти килограммовые ящики с шашками.

Тринадцатый опустил бинокль. Двенадцать бойцов, неразличимые в полумраке, рассыпавшись веером, лежали в грязном снегу в двадцати метрах от машин, ожидая команды. Вскоре цепочка несущих взрывчатку людей исчезла в темноте, и наблюдатель, высовывавшийся по пояс из люка БТР, немедленно скрылся внутри, лязгнув крышкой. Майор решил подождать еще немного. Минут через пять, уже не удивляя своей внезапностью, поднялся ветер, и вокруг завьюжило бурым снегом. Вот теперь пора. Тринадцатый коротко взмахнул, и пара бойцов, пригибаясь, устремилась за ним, подходя к бронетранспортеру с тыла. Оставив обоих бойцов около люков десантного отделения, майор, обходя смотровые триплексы, забрался на броню рядом с прожектором. Взявшись покрепче, он резко развернул прожектор так, что тот стал светить куда-то вниз и вбок. Тринадцатый достал нож и бесшумно отступил за пулеметную башню. Лязгнул замок, и в открывшемся люке показалась голова наблюдателя в армейской шапке-ушанке с опущенными вниз ушами. Наблюдатель, даже не обернувшись, выругался и полез на броню, неуклюже скользя руками по засыпанному снегом железу. Майор скользнул к спине возящегося с прожектором солдата и, аккуратно приподняв свободной рукой ушанку, нанес короткий мощный удар ножом в шею. Направленное под нужным углом лезвие в одно движение перерезало сонную артерию и пробило трахею, наблюдатель захрипел, обливаясь кровью и, пытаясь обхватить ладонями рану, рухнул на броню и скатился в снег.

- Какого хрена ты там делаешь? - донесся из бронетранспортера недовольный хриплый голос. - Чего возишься, руки отсохли, что ли?

Как только, громыхнув замком, крышка люка механика-водителя поползла вверх, Тринадцатый одним прыжком оказался рядом. Водитель высунул голову, собираясь осмотреться, и в этот момент клинок вошел ему в глазницу по самую рукоять. Не теряя времени, майор ухватился за воротник армейского полушубка и, рывком выдернув тело из люка, сбросил на землю. После чего быстро вернул прожектор в первоначальное положение и замер между открытыми люками. Но ничего не происходило. Подождав еще немного, Тринадцатый включил фонарик и осторожно заглянул в люк так, чтобы в случае опасности ослепить противника светом и выиграть пару секунд. Третий член экипажа спал, укрывшись плащ-палаткой с головой. Майор скользнул в люк. Спать на посту нехорошо. А в боевых условиях - тем более. От этого могут быть различные мелкие и немного неприятные неожиданности. Например, у тебя могут украсть плащ-палатку. Или ты можешь так и не проснуться. В этот раз у нерадивого часового приключились обе неприятности сразу.

Больше в БТР никого не было, десантное отделение пустовало, и Тринадцатый, спрыгнув с брони, коротко скомандовал в эфир:

- Начали.

Почти половина бойцов группы, как выяснилось, имела боевой опыт вождения БТР, было даже два танкиста, поэтому экипаж из трех человек для трофейной брони сформировали мгновенно. Пока майор обговаривал с ними детали, бойцы вытаскивали из грузовика ящики с тротилом и исчезали в темноте.

Грузовик не заводится, - прозвучал в наушнике доклад. Тринадцатый повернулся к командиру экипажа и усмехнулся.

Тогда план «Б». Цепляй.

Командир коротко кивнул, и экипаж скрылся в БТР. Стальная коробка развернулась и задним ходом сдала к грузовику. Спустя две минуты слегка опустошенный склад на колесах утащили во мрак.

В отличие от склада взрывчатки, стоянка грузовиков не охранялась. Майор, бесплотной тенью скользя от машины к машине, осмотрел их всех. Грузовики с открытыми кузовами, видимо, заводить уже не планировалось, топливо было слито, а деревянные и резиновые части пошли на дрова. В нетронутом состоянии оставались только оба кунга, в одном из которых, согласно рассказу пленного старика, находился ядерный заряд, в другом - склад медикаментов, в котором постоянно дежурили двое солдат. Старик не обманул, первый кунг действительно стоял запертый и безлюдный, а из крыши второго слегка торчала небольшая жестяная труба походной печки, над которой в грязной круговерти снежных хлопьев метался, разрываемый порывами ветра, черный дым. Четверка бойцов в белых балахонах тихо окружила кунг.

- Четвертый, как у вас? - вышел в эфир Тринадцатый.

- Думаю, заведем, - откликнулся старший подгруппы, отправленной заниматься грузовиком с зарядом. - Движок в порядке, еще немного.

Из темноты со стороны докладывающего раздалось чихание мотора, сменившееся дребезжащим тарахтением холодного двигателя.

- Порядок, - деловито сообщил Четвертый.

Дверь кунга заскрипела и отворилась, и на пороге в прямоугольнике света возникла фигура в расстегнутом армейском полушубке.

- Эй, куда собрались, почему без предупреждения? - солдат секунду пытался вглядеться в темноту, но ничего не увидел и спрыгнул на землю.

Майор отвел для замаха руку и резко нанес мощный удар ножом в солнечное сплетение. Мгновенный нервный спазм заставил легкие врага сократиться, выдавливая весь кислород. Противник беззвучно осел на снег, хватая ртом воздух, но вдохнуть он так и не успел. Тринадцатый аккуратно вытер лезвие о рукав убитого, чтобы не дать стекающей крови сделать рукоять скользкой, после чего свободной рукой взялся за поручень и одним прыжком оказался внутри кунга. Сидевший перед «буржуйкой» на ящике солдат, увидев перед собой странную фигуру, на мгновение опешил и, спохватившись, схватил лежащий рядом автомат. Но было уже поздно. Майор преодолел разделяющие их два метра одним движением. Клинок ножа полоснул по кисти руки, хватающей автомат, не останавливаясь, описал дугу и вонзился в горло. Тринадцатый увернулся от брызнувшейся крови, пропустив мимо себя падающее тело. Заглянувший в дверь боец в белом вопросительно приподнял голову. Майор кивнул:

- Минируй.

Медицинский грузовик завелся сразу. Это сильно упрощало дело, -разрабатывая план, Тринадцатый серьезно сомневался в том, что машины будут на ходу. Теперь можно действовать быстрее, ветер мог стихнуть в любую секунду, и тогда видимость улучшится.

Оба кунга, не включая огней, тихо сдали назад, отъезжая от костров все дальше.

- Тринадцатый, я - Коробочка, прием, - сквозь шипение помех пробился командир экипажа БТР.

- На связи.

Грузовик оттащили метров на пятьсот и заминировали. Отошел от него на предел видимости, жду указаний.

Постарайся подпустить вплотную, взрывай только наверняка и сразу к нам. Как принял меня?

- Принял тебя хорошо. Выполняю, - подтвердили с БТР. Тринадцатый через бинокль смотрел в направлении осажденного

шлюза, но практически сплошная стена бурого снега не позволяла увидеть ничего дальше пяти метров. Из-за снежной завесы вынырнул Четвертый и доложил:

- Кунги отогнали насколько смогли, снег глубокий, местами ямы, в результате застряли оба, но метров на триста все же укатились. Колея широкая, видна хорошо, но если ветер не перестанет, через полчаса заметет. В каждую колею положили по ящику тротила и шесть возле грузовика, что около костра, где раньше детишки грелись, как ты сказал.

Жаль, наши ученые мужи сообразили нам только четыре радиовзрывателя, - пожалел майор, - еще пару ловушек не помешало бы. От подгруппы научников ничего?

Пока молчат.

Со стороны шлюза вспыхнуло, и сквозь мембраны противогаза глухо донесся звук взрыва. Тринадцатый посмотрел на Четвертого:

- Пора. Скоро пойдут за новой партией тротила и хватятся грузовика, - Четвертый кивнул и нырнул обратно в снежную круговерть.

Тринадцатый вышел в эфир ближней связи и скомандовал:

- Внимание! Готовность три минуты. Коробочке начинать самостоятельно по ситуации. Подгруппам минирования ждать моего сигнала. Без команды не стрелять, в бой не вступать, в случае вынужденной перестрелки действовать парами, как учил. После подрывов отходить к кунгам и занимать круговую оборону. Первая подгруппа со мной. Как принято?

Командиры подгрупп подтвердили прием, и эфир замолчал. Тринадцатый лежал наполовину засыпанный снегом и привычно отсчитывал время. Ветер стих, уже не удивляя своей внезапностью, и в сумрачной тишине потекли секунды.

Через одиннадцать минут со стороны, где когда-то располагался склад взрывчатки, донеслась автоматная очередь, и в небо взвилась сигнальная ракета.

Майор протер лицевой щиток и поднес к глазам бинокль. Далековато. От шлюза к месту событий, ревя мотором, пронесся БТР и начал шарить прожектором вокруг. Стало видно, как сидевшие на броне люди озираются вокруг и запускают в небо осветительные ракеты. Один из них влез на пулеметную башню. Какой ты у нас догадливый. А ты подпрыгни, повыше станет, вдруг увидишь чего. Еще, говорят, помогает газетку под ноги постелить, тоже обзор улучшается. Кто-то из бегающих вокруг бронетранспортера людей замахал руками, и все устремились к нему. Ну, наконец-то, вот он, острый глаз, а то я уже начал переживать, думал, никто не заметит. Тем временем толпящиеся в одном месте люди, придя к решению, полезли на броню, и БТР, взревев двигателем, устремился вперед, свирепо вращая прожектором.

Коробочка, я - Тринадцатый. Бэтээр нашел колею, идет к тебе.

Принято, - лаконично отозвался командир экипажа.

Через минуту на месте едва виднеющегося пятна света от прожектора вражеской машины прогремел оглушительный взрыв, от звука которого заложило уши даже в противогазе. Несколько тонн тротила взлетело на воздух. Ослепительная вспышка больно резанула по глазам, и земля подпрыгнула, сбивая людей с ног. Тринадцатый сглотнул пару раз, восстанавливая слышимость. В наушнике зашипело:

Я - Коробочка. Порядок. Хотели брать на буксир. Долбануло так, что даже мы подпрыгнули. Там воронка метров пятьдесят. У нас тут настоящий камнепад. Идем к вам. Прием.

Принял тебя. Иди на радиомаяк, свет не включай. Увидишь кунги, прячься за них и жди команды. Четвертый, включай маячок. Как приняли меня?

Я - Коробочка, принято.

Я - Четвертый, принято.

Майор снова приник к биноклю. Сейчас начнется. От шлюза к месту взрыва двигалась целая колонна: БТР, БМП, бульдозер и три грузовика с тентами. Наверняка в машинах вооруженные сторонники генерала, подневольных с собой брать бы он не стал. Значит, они остались около шлюза, причем под минимальной охраной. Сейчас бы наведаться туда, да, жаль, времени нет. Тем временем колонна достигла места взрыва и остановилась, шаря лучами прожекторов по воронке и вокруг нее. И как, много чего разглядел? Тринадцатый представил, как, должно быть, огорчился Ладейник. Да, видимо, сегодня не твой день. Ну что ж ты так, в самом деле. Надо было подготовиться получше, я не знаю, с гороскопом свериться, что ли. Связаться с астральной плоскостью. Или ментальной окружностью. Одним словом, тебе нужна еще взрывчатка. Кстати о взрывчатке. Сейчас ты расстроишься и решишь взорвать ядерный заряд прямо в раскуроченном шлюзе. Между нами, заряд-то у тебя не очень. Где ты его взял? В музее РВСН? Ладно, не бойся, я почти никому не расскажу.

Колонна пришла в движение, направляясь к лагерю. От Тринадцатого до него было метров сто, но хаотично мельтешащие лучи прожекторов с двигающейся техники позволяли довольно неплохо наблюдать за происходящим. Пропажу обнаружили, и из грузовиков начали выскакивать вооруженные люди. У костров зазвучали отдельные выстрелы, было видно, как обыскивают упавших. Видимо, генерал нашел виноватых. На этот раз следы обнаружили быстро, тут же была организована погоня. Майор нахмурился. Первым из преследователей шел БТР с десантом на броне. Жаль. Я именно так и думал. Не захотел бравый генерал Ладейник быть впереди на лихом коне.

- Я - Тринадцатый. Четвертый, к тебе гости. Головная машина - бэтээр, идет прямо по колее. Повторяю, в бой не вступать, сразу же отходить к кунгам. Как принял? - БТР поравнялся с майором.

Их разделяло около пятидесяти метров, и Тринадцатый насчитал десяток человек десанта на броне. За бронетранспортером шел БМП, затем грузовики. Выходило, что пехоты у генерала не меньше сотни.

- Принял тебя хорошо, - откликнулся Четвертый.

Было хорошо видно, как в момент взрыва морда бронетранспортера подпрыгнула, и сдетонировал боекомплект. В разные стороны полетели оторванные колеса, пулеметная башня и сидевшие на броне десантники.

- Я - Четвертый, есть подрыв, - прозвучал доклад.

Я - Тринадцатый. Коробочка, рви к лагерю, к разобранным машинам, проходи мимо бээмпэ на предельной, работай по грузовикам, бээмпэ обходит подорванный бэтээр справа от тебя. Как принял?

Я - Коробочка. Принял тебя хорошо, работаю.

БМП, приблизившись к горящему бронетранспортеру, сошла с колеи влево по направлению движения и, не доезжая до него, остановилась. Застучал пулемет, посылая раскаленный свинец в темноту наугад. Лучи прожекторов осветили стоящие вдали кунги, и огонь прекратился. Генерал не хотел повредить содержимое похищенных машин, но продолжить движение не решался. Подошли грузовики, и началась выгрузка пехоты. Со стороны кунгов раздался одиночный выстрел, и прожектор БМП, жалобно звякнув разбитым стеклом, погас. Тут же последовало еще несколько выстрелов, и БМП осталась без источников света, после чего невидимые стрелки принялись за включенные фары грузовиков. Среди выгружающихся началась неразбериха, люди открыли огонь в разные стороны, стреляя в темноту наугад. Внезапно из темноты, слепя преследователей, ударил прожектор, и, рыча двигателем, показалась Коробочка. БМП завращал башней, но наведению на цель мешал подорванный БТР, перекрывавший линию огня. Крупнокалиберный пулемет коробочки дал пару коротких очередей, и замыкающий колонну грузовик взлетел на воздух. Послышались крики раненых, началась паника.

Тринадцатый улыбнулся, экипаж свое дело знал. Когда БМП, взревев, развернулась вслед неожиданному противнику, горели уже все три машины, и Коробочки не было видно за пылающими грузовиками. Пора было заканчивать. Тринадцатый привстал на колено и навел бинокль на лагерь разобранных машин. Там шла игра в кошки-мышки. Коробочка сновала вокруг стоянки грузовиков, прячась за ними от автоматической пушки БМП генерала, который вел огонь, не обращая внимания на свой лагерь, но поразить ненавистную цель пока не мог. Орудийные снаряды разворотили несколько грузовиков, начался пожар, и всполохи пламени в ночи еще сильнее осложняли задачу безумному генералу, оставшемуся без световых приборов.

Тринадцатый, я - Коробочка. Мы так долго не продержимся, - затрещал эфир голосом командира экипажа, - как принял меня?

Принимаю тебя хорошо. Затащи его в пространство между крайней машиной и костром детского лагеря, точно на линию между горящей бочкой и задним бампером. И сразу уходи оттуда. Как принял?

- Принял тебя. Сделаем.

Коробочка рванула к костру детского лагеря и остановилась, подманивая БМП. В зареве пожара было видно, как в разные стороны от лагеря в панике бегут люди. Из клубов дыма показалась кабина бульдозера, пытающегося перекрыть бронетранспортеру дорогу. Тринадцатый, не вставая с колена, поднял автомат и посадил на пенек мушки голову тракториста. Если убить, то бульдозер какое-то время будет продолжать движение, и врежется в горящие грузовики. И еще сгорит, чего доброго. А ведь вещь в хозяйстве нужная. Мысленно хихикнув, майор чуть опустил прицел и плавно нажал на спуск. Автомат презрительно плюнул огнем, и незадачливый тракторист схватился за плечо. Но здравая мысль так и не шла в его голову. Вторая пуля, ужалившая неуемного механизатора практически в то же место, здорово подхлестнула мозговую активность. Бульдозер остановился, и вывалившийся из кабины человек скрылся в сумерках.

БМП на высокой скорости обогнула остановившийся бульдозер и выскочила в тыл коробочке. Та, взревев двигателем, рванула с места в пространство между детским костром и горящим грузовиком. Рявкнула автоматическая пушка, но стрелку явно было далеко до уровня подготовки экипажа трофейного бронетранспортера. Снаряды легли туда, где БТР уже не было, вспахав костер и подняв в воздух клубы грязного снега вперемешку со снопами пламени и искр. Коробочка снова прикрылась грузовиком и остановилась, светя прожектором назад, в сторону генерала. Тринадцатый достал маленькую трубочку пульта управления радиодетонатором и, сняв защитный колпачок, положил палец на кнопку. Коробочка резко прыгнула вперед, огибая пожар, и помчалась, набирая скорость. Сзади показалась БМП генерала. Боевая машина остановилась рядом с горящим грузовиком, около которого подгруппа Четвертого заложила стапятидесяти килограммовый фугас. Орудийная башня БМП хищно потянула пушечным стволом вслед удаляющейся коробочке, и майор нажал на кнопку. Вспышка взрыва разорвала мрак, и все погрузилось во тьму.

Резкий запах защипал ноздри, в горле запершило. В голове сотни маленьких молоточков дружно колотили по мозгам, видимо, пытаясь разгладить извилины. Глаза открывать не хотелось, но едкий запах не прекращался, и с этим надо было разобраться. Тринадцатый разлепил веки. Мутная пелена перед глазами не желала пропадать, в ушах стоял звон, сквозь который пробивался глухой шум. И этот шум раздражал. Майор попытался игнорировать надоедливый звук, но он только усиливался и нагло лез в правое ухо.

- …себя чувствуете? Вы меня слышите? - нахальный звук не желал оставлять майора в покое.

Кто-то очень маленький и противный ужалил его в бедро и убежал. Молоточки в голове, судя по всему, боялись жалящих насекомых и начали разбегаться, пелена перед глазами обрела резкость и оказалась обзорным стеклом противогаза, за которым маячило лицо в серебряном гермошлеме скафандра радиационной защиты.

- Вы меня слышите? - повторил владелец лица.

Звон в ушах уменьшился, и наушник донес смысл вопроса до Тринадцатого.

Слышу, - майор сидел на снегу, поддерживаемый бойцами. Над ним склонились оба научных сотрудника, приданных его группе, один держал в руке инъектор. - Что произошло?

Не знаю, что там было еще у генерала в бээмпэ, наверное, тоже взрывчатку хранил, - Тринадцатый узнал голос Четвертого. - Только после подрыва фугаса его броня рванула так, что сейчас на том месте воронка чуть меньше той, что осталась от грузовика с тротилом. Минут пять шел дождь из камней, земли и обломков техники.

- Потери? - к майору вернулось ясность мышления.

- В первой подгруппе кроме тебя оба двухсотые. Погибли в момент взрыва. Остальные в порядке. Около кунгов поначалу туго пришлось, но Коробочка вовремя подоспела, выручила, - транквилизатор возымел эффект, боль ушла, сменившись легкостью движений.

Тринадцатый встал. Вокруг него столпились бойцы группы, рядом стояла трофейная Коробочка. Майор посмотрел на научников:

- Как дети, что передали из бункера?

Один из серебряных скафандров поспешно заговорил:

- Дети уже в бункере, ими медики занимаются. Совет говорит, что можно взять с собой всех, кто не проявляет агрессии, но Директор по медицине считает, что шансов мало, они все тут слишком долго находятся и имеют высокую передозировку антирада, скорее всего никого спасти не

удастся, поэтому он не рекомендует задерживаться здесь слишком долго, -научник перевел дух и добавил: - Нам тоже надо торопиться, три часа осталось всего до окончания действия препаратов.

Тринадцатый посмотрел вокруг. Ветра не было, но, несмотря на это видимость ухудшилась. Там, высоко в небе, за многокилометровым слоем пыли начинался вечер, и невидимое больше с истерзанной человеческой глупостью земли солнце неспешно тянулось к западу.

- Экипажу к машине. Проводим зачистку. Четвертая подгруппа на броню, ученых в десантное отделение. Всех выживших собирать около костра. Четвертый, займись бульдозером, он должен быть на ходу. Остальные подгруппы - в цепь, дистанция пять метров, прочесать все от кунгов до лагеря, собирать оружие и особенно боеприпасы, все складывать в десантное отделение. Если сейчас не собрать, снег пройдет, никогда уже не найдем. Вперед марш! - группа принялась за работу, и майор полез на броню.

Сопротивления никто не оказывал. БТР зашел в центр пустого лагеря и остановился недалеко от единственного уцелевшего костра. Луч прожектора направили вертикально вверх, чтобы было видно издалека. Бойцы рассредоточились вокруг Коробочки. На свет прожектора начали выходить люди. Измученные, замерзшие, голодные, потерявшие надежду, закутанные в грязное рваное тряпье, обитатели лагеря обреченно брели к костру.

Бульдозер в полном порядке, и соляры полбака, - доложил Четвертый.

Принял тебя. Разворачивай в сторону дома, будешь дорогу пробивать, тут люди еле на ногах стоят, а идти придется быстро, - Тринадцатый окинул взглядам старающуюся держаться поближе к пламени костра толпу.

Спустя час поднялся ветер, и дальнейший сбор трофеев потерял смысл. Майор отозвал своих людей в лагерь и подвел итоги. Собралось человек восемьдесят мужчин и женщин, людской поток иссяк, больше на свет никто не выходил. Собравшиеся люди жались к огню и испуганно косились на вооруженных бойцов в противогазах, придававших им еще более жуткий вид. Тринадцатый выждал еще десять минут и отдал команду двигаться к бункеру. Бойцы начали выстраивать колонну. В голове шел бульдозер, пробивая дорогу, за ним люди, замыкал шествие БТР. По расчищенному пути люди шли довольно быстро, и через час прожектор бульдозера уперся в знакомый холм. Створы полузасыпанных грязным снегом ворот приветственно сверкнули металлическим блеском в свете прожектора, и в ответ на запрос в эфире зазвучал надтреснутый от волнения голос начальника службы охраны:

Рад слышать тебя, сынок. Я знал, что не подведешь старика. Ты, я погляжу, никак прихватил с собой что?

Задание выполнено. Имею с собой восемьдесят выживших и две единицы техники. За один раз все не поместимся, так что встречайте людей первым рейсом, - майор смотрел, как опускается мощная плита ворот, открывая вход в шлюз, и впервые почувствовал бункер домом. А как приятно иногда бывает вернуться домой…

Когда лифтовая платформа остановилась и двери лифта поползли в стороны, Тринадцатый, привычно устроившийся на традиционно считающемся командирским месте возле пулеметной башни, увидел знакомый матовый блеск герметичного пузыря.

Директор по медицине сидел в своём кабинете и читал сводку лечащей группы. Седой профессор был мрачен, словно грозовая туча. Дела в карантинном подуровне шли из рук вон плохо.

- Иван Николаевич, к вам Артем Валерьевич и Лев Ильич, - возвестил коммуникатор голосом секретаря.

Профессор поднялся навстречу входящим и, обмениваясь рукопожатиями, предложил:

- Присаживайтесь, господа.

Стоящая в дверях секретарь вежливо осведомилась:

Желаете что-нибудь? Чай, кофе?

Двойной эспрессо, - исполнительный придвинул кресло к столу.

А мне чайку, дочка, да покрепче, - сделал заказ Директор по науке.

Иван Николаевич, вам как обычно?

Профессор лишь махнул рукой, и секретарь выскользнула за дверь. Директор по науке также не выглядел веселым:

- Что у тебя, Иван Николаевич? Третьи сутки не спишь уже, - академик, как всегда, держал в руках рабочую папку, с которой никогда не расставался. Вот и сейчас из нее в разные стороны торчал ворох различных распечаток. - Вот решили навестить тебя в твоей берлоге.

Главный медик нахмурился:

- Поспишь тут. Ребята наши с поверхности привели сто четырнадцать человек, из них тридцать шесть детей. Состояние критическое, все па циенты получили радиоактивное поражение за 600 бэр, в том числе боль шая часть - свыше 1000 бэр. Только за первые сутки умерло тридцать два пациента взрослой группы и девять детей. Процесс гибели клеток спинного мозга остановить не удается, сильная передозировка антирада привела к отторжению костномозговых трансплантатов и вызвала серьезные изменения в биохимическом составе крови, усугубленные остро развивающейся лейкемией. За вторые сутки скончался еще двадцать один взрослый и двенадцать детей. Далее не лучше, каждые новые сутки приносят новые смерти, к исходу недели осталось всего лишь девятнадцать пациентов, - голос профессора звучал тихо, усталые глаза печально смотрели на стопки кардиограмм, сводок, результатов исследований и анализов. Он извлек из кучи бумаг лист с распечаткой и ткнул им в сторону собеседников: - Вот самые свежие прогнозы. Вероятность спасти хотя бы кого-нибудь - один и шесть десятых процента. Лечащая группа работает круглосуточно, в четыре состава, но мы ничего не можем сделать, чтобы переломить отрицательную динамику.

Вошла секретарша с дымящимися на подносе чашками. По кабинету разлился тягучий аромат кофе.

А в каком состоянии наши сотрудники? - академик держал чашку двумя руками, словно хотел согреть таким способом руки. Было совершенно не понятно, как он не обжигается.

У них тоже плохи дела, - сокрушенно покачал седой головой профессор, - мы для удобства называем эту группу Внешней. Те двое, что были в антирадиационных скафандрах, будут полностью здоровы через три-четыре недели. Но вот остальные… их спасти не удается. Что там творится наверху, если антирад лишь отсрочил летальный исход, можно только догадываться, но у них теперь даже кости излучают, - главный медик вздохнул и с грустью добавил: - Мы делаем все, что в наших силах, но известные технологии и методики лечения в состоянии лишь ненадолго продлить им жизнь. Через два с небольшим месяца необратимые процессы достигнут критической точки, и люди погибнут. Сотрудники Внешней группы обречены. За наше спасение они заплатили собственными жизнями, - профессор резко поднял голову: - Но так просто я не сдамся, - его глаза пылали, лучше слов доказывая решимость ученого. - У нас здесь имеется двадцать анабиозных камер, больше чем достаточно. Я погружу их в абсолютный анабиоз. Уже сформирована Аналитическая группа, чьей задачей является изучение и разработка методик борьбы с лучевой болезнью и ее последствиями. Я сам возглавлю исследования. Будем размораживать ребят только на время необходимых процедур, это позволит нам выиграть время, возможно, нам еще удастся найти способ их спасти, - главный медик потянулся за своей кружкой и спокойным голосом закончил: - Я не позволю просто так списать людей, спасших нас от последней в этой войне бомбы, едва не ставшей для всех последней в буквальном смысле.

Управляющий Директор и Директор по науке переглянулись.

- Вот о бомбе мы и пришли поговорить с тобой, Иван Николаевич, -издалека начал Управляющий.

Тринадцатый снова лежал на больничной кровати, словно и не покидал медицинский уровень вовсе. На этот раз болеть было гораздо веселее, весь личный состав группы, выходившей на поверхность, располагался на соседних койках. Медики отвели под них целый подуровень. Тщательно изолированный от внутренней среды бункера, он представлял собой герметичную спайку двух блоков, жилого и лечебного. Небольшой жилой блок состоял из спального помещения, маленькой столовой, санузлов, комнаты отдыха, использовавшейся в основном для встреч с посетителями, и даже имел небольшой спортзал, в котором по настойчивым просьбам майора установили боевой тренажер, принесенный из штатного спортзала службы охраны. Говорили, что старик лично распорядился отдать единственный экземпляр, узнав о необычной просьбе Тринадцатого. Да и ни к чему он теперь. Обитатели бункера, пережившие разрушение цивилизации и гибель миллиардов людей, потерявшие близких, навсегда расставшиеся с прежним привычным образом жизни, еще недавно подвергавшиеся угрозе уничтожения безумным генералом всего того немного, что позволяло им выживать, слишком устали от насилия. Заходившие проведать товарищей коллеги по службе рассказывали, что в бункере практически не возникает конфликтных ситуаций, а те немногие, что изредка имеют место, разрешаются даже без повышения голоса. Вместо силовых дисциплин основное место в подготовке сотрудников охраны заняли воспитательно-психологические, и боевой тренажер был обречен покрываться толстым слоем пыли в дальнем углу кого-нибудь технического помещения. Здесь же ему был всегда рад как минимум один человек. На этот раз врачи не накладывали на тренировки никаких ограничений, и майор подолгу не выходил из спортзала снимая, таким образом, неприятный осадок, остающийся от лечебных мероприятий.

Сами медицинские процедуры, по сравнению с предыдущим лечением стали гораздо продолжительнее и сложнее. В отличие от жилого, медицинский блок демонстрировал самый серьезный подход к делу. Помещения биорегенераторов, вибро- и барокамер, различных диагностических и лечебных устройств и приборов, занимали вдвое большую площадь. В последние три дня к ним добавили еще один отсек, в котором уже заканчивалась наладка и калибровка анабиозных камер. Глядя на все это, бойцы улыбались и не упускали возможности отпустить в адрес медиков пару-другую шуток. Сильные и крепкие мужики чувствовали себя превосходно. Правда, временами то у одного, то у другого случалось легкое недомогание или головокружение, но за исключением этих мелочей все было в полном порядке, и люди рвались покинуть порядком надоевший всем за неделю карантинный подуровень. Сами медики, не снимавшие легких, ослепительно белых стерильных скафандров, реагировали на подначки с улыбками, на все вопросы отвечали уклончиво, ссылаясь на неисповедимые пути начальства, и во всем проявляли прямо-таки стоическое терпение, в особенности по отношению к повальным нарушениям режима посещений.

Проходящих лечение бойцов, вернувшихся с поверхности, медики окрестили Внешней группой, название быстро прижилось, и теперь на их больничных одеждах помимо стандартных нашивок с фамилией пациента красовались нашивки с надписью «Внешняя группа». Сотрудники Внешней группы вернулись в бункер героями, и не только родственники, но и множество совершенно незнакомых людей в свободное от смен время заходили навестить и поддержать рискнувших своими жизнями ради спасения всех. Особенно часто приходили дети, воспитатели приводили их небольшими группами, и тогда в комнате встреч не смолкал разноголосый детский гвалт.

Помещение для встреч представляло собой просторный отсек, разделенный посредине прозрачной герметичной стеной, по одну сторону которой располагались посетители, по другую - больные. По всей протяженности стены была установлена система микрофонов и динамиков, создающая эффект присутствия внутри перегородки людей, находящихся за нею. Любознательная детвора требовала рассказов о событиях, произошедших на поверхности, снова и снова заставляя очередного героя повторять специально придуманную для детей бескровную версию событий, в результате чего любимой детской игрой стала игра «во Внешнюю группу». Часто дети приносили свои рисунки и прикрепляли их на прозрачную стену комнаты встреч. Глядя на старательно выведенные нетвердой детской рукой неуклюжие фигурки сотрудников Внешней группы, прогоняющих коварного злодея, или ведущих за собой сквозь холод, тьму и ветер спасенных людей, бывалые бойцы не чувствовали себя забытыми и одинокими, что исключало психологические осложнения, поэтому подобные контакты всячески приветствовались лечащими специалистами.

- Это же изощренное, медленное убийство! - продолжал буйствовать Директор по медицине. От накала эмоций сухонький профессор выскочил из огромного кресла и с быстротой, поразительной для своего возраста, перемещался вдоль стола от одной стены кабинета до другой. - Вы хотите сократить обреченным людям и без того короткий остаток жизни! Чудовищно! Невероятно!

Исполнительный устало вздохнул:

- Да поймите же, Иван Николаевич, никто кроме сотрудников Внешней группы не сможет провести эту операцию с наименьшим риском. Они имеют опыт работы в экстремальных условиях, смогут успешно противостоять опасности, если таковая возникнет, у них есть необходимые навыки работы с техникой, они знакомы с местностью, в конце концов, только они знают, где именно находится ядерный заряд.

Директор по науке провожал взглядом мельтешащую фигуру профессора, от чего у него начала кружиться голова.

- Ядерный заряд оставлять на поверхности нельзя. Ни в коем случае. Совершенно непредсказуемо, к чему это может привести. Никто не знает, что будет через пять, десять, или более лет, - академик терпеливо излагал аргументы. Вот уже второй час они с Управляющим пытались убедить главного медика в необходимости организации экспедиции на поверхность. Кроме того, приборы фиксируют увеличение ионизации воздуха в шахте побывавшего в осаде лифта на три десятитысячных процента, а это означает, что герметичность шлюза нарушена. Нет ни необходимости, ни пГнТ°СТИ сейчас проводить поиск и Устранение разгерметизации, надо принимать оперативные меры, и в наших силах забетонировать шлюзовую камеру наверху, причем мы можем сделать это достаточно быстро. И, наконец Внешние знают, где находится похищенная РЛС, мы сможем задействовать ее для попыток связи с другими выжившими, как и планировалось нами ранее. Плюс установка приборов для изучения внешней среды. Нам необходима эта экспедиция!

- Но посылать туда Внешнюю группу означает своими руками сократить им жизнь! - не сдавался профессор.

Всю свою жизнь он посвятил спасению людей, и сейчас все его естество восставало при одной только мысли о выходе смертельно больных людей на поверхность.

Послав туда других, мы получим новых обреченных на гибель. При этом цели операции могут и не быть достигнуты, - не отступал Управляющий, - и что тогда? Будем посылать снова и снова? А Внешняя группа гарантированно проведет все необходимые действия за один цикл антирада. И потом, они будут одеты в скафандры радиационной защиты, что существенно снизит дозу поражения.

Хочу также напомнить, что помимо ядерного заряда на поверхности остался грузовик с медикаментами, в том числе и антирадиационными препаратами. Они тебе пригодятся, Иван Николаевич, и Внешние смогут найти машины быстрее, чем кто другой. И вообще не факт, что кому-то другому удастся их найти, - академик машинально размешивал ложечкой давно уже остывший чай. - На поверхности ночь и сильные ветры, переносящие огромные массы пепла, пыли и снега, все следы уже давно занесены.

- Я все это слышу уже битый час! - заявил профессор. Руководитель внутри него боролся с врачом. Первый хорошо понимал неизбежность организации выхода на поверхность, отдавая себе отчет в том, что предлагаемый вариант являлся наилучшим с точки зрения минимизации опасности, грозящей оказавщимся в условиях внешней среды людям. Но второй не желал мириться с той жуткой ценой, которую снова придется заплатить сотрудникам Внешней группы. Седой профессор вернулся в свое кресло и закрыл глаза. Внутренняя борьба давалась ему нелегко, с каждой потраченной на раздумья секундой он словно старел на год, маленькая поникшая фигурка, сидящая в огромном кресле, вдруг оказалась подобна крохотной песчинке, случайно занесенной ветром на широкий лист кувшинки. Наконец главный медик вяло пошевелился и с тоской произнес:

- Как я буду после этого смотреть им в глаза?

Директор по науке возвращался к себе в кабинет. Он был мрачен, щ попадавшиеся навстречу сотрудники спешили оказаться поближе к стене, уступая ему дорогу. Только что закончившаяся встреча Совета с сотрудниками Внешней группы оставила на душе тяжелый осадок. Академик поразился, с каким мужеством эти люди восприняли известие о своей скорой смерти и тех немногих днях жизни, что еще оставались у них. Тринадцать пар глаз спокойно смотрели через стекло перегородки с трехметрового расстояния, а ощущение было такое, будто все они глядят в упор и только на него. Академик с трудом поборол в себе почти непреодолимое желание опустить глаза. Когда-то очень давно, будучи мальчишкой, он увлекался старинными, еще пленочными фильмами позапрошлого века. Ему вспомнилась картина, где несколько героев отправлялись навстречу многократно превосходящему по численности врагу, ценой своей жизни спасая мирных стариков, женщин и детей. В память тогда врезалась фраза: «Профессионал не хочет умереть и не ищет смерти. Но он всегда к ней готов». И сейчас перед глазами у него стояли лица людей Внешней группы, невозмутимо выслушивающих просьбу Совета о еще одном выходе на поверхность. Главный медик сам вызвался рассказать Внешним о неизбежности смерти и последствиях вторичного появления во внешней среде.

- Это мой крест, - сказал он за минуту до начала встречи, - и мне его нести.

Уже после, когда Совет расходился, академик видел, как стекавшая по щеке седого профессора слеза утонула в глубоких морщинах. Он и сам тогда с трудом сдержал эмоции. Ученый специально изучал личные дела Внешней группы. Все бывшие военные, все принимали участие в боях, многие имели ранения. А их командир и вовсе провел полжизни в локальных войнах и конфликтах, и в службу охраны Бункера попал после серии тяжелейших операций, где ему буквально чудом спасли жизнь. Обидно и больно было сознавать, что людям, уцелевшим в кровопролитных сражениях и пережившим гибель цивилизации, придется умереть после того, как отгремели последние взрывы и выстрелы. Директор вздрогнул, вспоминая, как командир Внешних, выслушав доводы о необходимости повторной экспедиции, улыбнулся и абсолютно спокойно произнес:

Я пойду. Скучно неделями отлеживать бока на больничной койке, шк от тоски можно умереть быстрее, чем от болезни. Даже жаль, что выходить надо лишь один раз.

В тот момент на лицах Внешних появились улыбки. Сила духа этих людей внушала уважение. Академик подумал, что еще долго будет видеть во сне их глаза.

Директор по науке отогнал тяжелые мысли и заставил себя собраться. Необходимо подготовить экспедицию к выходу. И надо будет создать специальную группу, которая станет работать над усовершенствованием защиты от внешней среды. Когда-нибудь, рано или поздно кому-нибудь придется снова покинуть бункер, и к тому времени стоит усвоить сегодняшний урок.

Скафандр радиационной защиты был явно не предназначен для зале-зания на броню. Не порвать бы, усмехнулся Тринадцатый. Да, неудобная штуковина, движения сковывает прилично. Но защищает хорошо, а ради этого определенные неудобства можно и потерпеть. Майор полез в кабину бульдозера, который должен пойти первым, пробивая дорогу, и хлопнул по плечу сидящего за рычагами Четвертого:

- Как?

- Порядок. Солярки хватит еще километров на пятьдесят, и у Коробочки примерно столько же, - Четвертый пощелкал тумблерами управления прожекторами, проводя финальную проверку, - надо бы покопаться в лагере, где машины горели, я там видел несколько бочек, их взрывом раскидало. Может, найдем еще.

Майор согласно кивнул и вышел в эфир:

- Я - Тринадцатый. У нас все готово к подъему, можно начинать.

- Вас понял, начинаю подъем, - откликнулся дежурный оператор, и через пару секунд лифтовая платформа пошла вверх, плавно набирая скорость.

Экспедицию снарядили основательно. Научники перебрали до винтика трофейные машины, провели полную дезактивацию и обслуживание, добавили прожекторов, а на бульдозере даже защитили кабину противорадиационными материалами. В десантном отделении БТР были аккуратно уложены небольшие увесистые контейнеры приземистой формы, внутри которых находились какие-то научные приборы, предназначенные для установки на поверхности. Все они были заранее активированы, их оставалось лишь уложить на землю и заякорить. К бульдозеру был прицеплен довольно большой термос с освинцованным пенобетоном, предназначенным для заливки поврежденного шлюза. Термос неторопливо вращался вокруг своей оси наподобие обычной бетономешалки, деловито жужжа электродвигателем, словно большой майский жук.

Наверху ничего не изменилось за прошедшие дни. Вокруг все та же безмолвная ледяная пустыня, теряющаяся все в той же безлунной и беззвездной ночи, вверху все те же километры непроницаемой для света пыли, а внизу все та же грязно-бурая смесь пепла и снега. От старой колеи не осталось и следа, и бульдозер с порога приступил к работе, вновь пробивая дорогу мимо погибшей Медвежьей.

Андрей, давай к лагерю, ребята с приборами закончат и догонят. -Тринадцатый курсовым прожектором обозначил направление движения. -От лагеря до шлюза метров сто будет, там тоже какие-то грузовики стояли, заодно поглядим, может, осталось чего интересного.

Легко, - Четвертый перебросил передачу, и бульдозер уверенно пошел по лучу света, разрезая мощным отвалом на две части грязно-снежную пустыню.

Майор смотрел на уныло плывущую мимо мертвую бесконечность и вспоминал, как красиво было в этих местах два месяца назад, когда штатный автобус «Подземстроя» вез его к новому месту работы. Ухабистый проселок весело петлял меж могучих деревьев, и врывающийся в открытые окна летний ветерок щекотал лицо. Прозрачный утренний воздух пах лесом, травой и цветами, ласково грело яркое августовское солнце, а в лазурном небе, далеко в бесконечной выси важно висели легкие снежно-белые перистые облака, снисходительно взирая на копошащихся где-то внизу людей. На нависающей над дорогой ветке сидела любопытная белка, черными бусинами глаз внимательно разглядывая урчащий автобус и готовая в любой момент пуститься наутек. Повсюду разливалось разноголосое птичье пение. В некогда стоящем здесь лесу жили тысячи птиц. Птицы… звонкие крылатые существа, не умеющие жить без солнца, неба и полета, они погибли первыми, встретив смерть в воздухе, эти маленькие отважные пилоты будто понимали, что им не выжить в условиях ядерной зимы.

- Командир, у тебя семья есть? - голос Четвертого вывел его из раздумий. - То есть была? - он поспешно поправился.

Все знали, что с момента появления в Бункере майор всегда был один. Нет, Андрей, - не сразу ответил Тринадцатый, - и не было.

- А что так?

Несколько секунд майор молчал, словно вспоминая что-то. Затем коротко произнес:

- Не сложилось.

- А вот у меня сын, - Четвертый улыбнулся, - через месяц одиннадцать исполняется. В тот день я на смене был в первом уровне, а тут мясорубка эта у шельфа. Я, как только разрешение на эвакуацию дали, сразу к телефону, жене сказал, чтобы машину не жалела, пулей сюда. Почти успела, после первого взрыва их и подобрали. Автомобиль наш в хлам, а сами без единой царапины, - Четвертый немного помолчал. - Я тогда чуть с ума не сошел, думал, что погибли. Только после смены узнал, что вы их спасли. Сынишка вчера прибегал навестить, сказал, что когда вырастет, станет доктором и обязательно меня вылечит. И тебя, кстати, тоже обещался, - широкая мечтательная улыбка Четвертого отражалась через лицевой щиток гермошлема в зеркале заднего вида, слабо подсвеченным тусклым освещением кабины бульдозера.

Внезапно начался ветер, и стало ясно, что-то за прошедшие дни все же изменилось. Порывы ветра стали значительно сильнее. В грязной круговерти видимость резко упала, и Тринадцатый корректировал курс, щупая прожектором висящую в воздухе снежно-пепельную кашу, полностью закрывавшую обзор дальше десяти метров.

- Сбрасывай скорость. Где-то перед нами должна появиться воронка, мы около места, где был детский костер, - майор воткнул луч прожектора вниз, и через минуту он действительно провалился в занесенную снегом яму. - На два часа отсюда шлюз. Только аккуратно.

- Как ты все это нашел? Не видно же ни черта, - удивился Четвертый.

- По памяти, - майор снова обозначил курс прожектором. - Я же в тот раз первым шел, считал расстояние по шагам, ориентиром был угол сопки, мы мимо него проехали.

Разорванный шлюз выскочил из снежной пелены так неожиданно, что бульдозер чуть не наткнулся на него.

- Приехали, - объявил Четвертый.

- Пошли разматывать шланги. Ты в детстве случайно не хотел стать специалистом по ночному бетонированию в сложных метеоусловиях? - глядя на озадаченное лицо Четвертого, Тринадцатый издал короткий смешок и, толкнув дверь, исчез в завьюженной темноте.

Ветер стих только через два часа, к этому времени работы по установке приборов и бетонированию шлюза были закончены, и группа приступила к поискам кунгов и РЛС. Машины нашли быстро, но занесенные снегом чуть ли не до крыши грузовики наотрез отказывались заводиться, из-за чего их пришлось выдергивать из сугробов бульдозером. Вскоре выяснилось, что кунг с медикаментами в ходе боя получил немало пробоин, двигатель был поврежден, и стало ясно, что эта машина своим ходом уже не пойдет. Грузовик с ядерным зарядом почти не пострадал, но промерз основательно. Ему долго грели поддон картера паяльной лампой, затем таскали на буксире, заводя «с толкача». Наконец, после часа возни, двигатель кунга закашлял и запустился, вибрируя с такой силой, что казалось, он вот-вот выпрыгнет из-под капота.

- Четвертый, медикаменты на буксир - и в лагерь. Заодно проверь там бочки, о которых говорил. Третья подгруппа, все уцелевшие машины осмотреть, оставшееся топливо слить. И не забудьте те, что вокруг шлюза, - майор отдал приказ и занялся осмотром ядерного заряда.

В стенках кунга хватало пулевых отверстий, но сам заряд поврежден не был, оставалось только установить детонатор, и смерть будет готова собрать свой кровавый урожай. Да, Совет был прав: оставлять ядерную бомбу на поверхности нельзя.

Спустя полчаса на связь вышел Четвертый и доложил об обнаружении двух полупустых и одной полной бочек с соляркой. Ракетчики оказались запасливыми ребятами, даже несмотря на мировой кризис энергоносителей и повсеместный переход на электрическую тягу. Что ж, тем лучше, теперь вопрос о топливе для техники на какое-то время снимается. Майор посмотрел на хронометр, до окончания действия антирада оставалось еще три часа, пора было собираться в обратный путь. Он вышел в эфир и запросил Коробочку, занимавшуюся поиском РЛС. В ночь нападения на лагерь пленный старик достаточно подробно рассказал, где именно погибла первая экспедиция, и что брошенная станция должна быть где-то неподалеку от места кровавой расправы.

- Я - Коробочка, РЛС нашел, с ней сейчас научники возятся. Нужна помощь, тут под ногами сплошной застывший камень, приходится бурить отверстия под опоры, - командир экипажа сделал паузу, и секунду в эфире был слышен только треск помех. Затем донеслось тихое: - И первая экспедиция тоже здесь.

Небольшая колонна стояла в десяти метрах от развернутой и готовой к работе радиолокационной станции. Упершаяся во все стороны разлапистыми опорами, надежно заякоренная, РЛС напоминала огромного металлического паука, широко расставившего лапы, внимательно обозревающего небо спутниковыми глазами-тарелками и хищно шевелящего усами-антеннами. Рядом, удерживаемая растяжками, гибкой нитью уходила вверх тонкая стрела радиомачты. Невдалеке от паука возвышался маленький курган из пепла и снега. На его вершине, подобно памятнику, был установлен растерзанный пулями грузовой снегоход. Напротив кургана застыла шеренга людей в серебряных скафандрах с автоматами в руках. Стоящий у подножия памятника человек поднял руку, шеренга вскинула автоматы, и вороненые стволы уперлись в мрачное небо.

Огонь! - скомандовал майор, и залп разорвал тишину, на миг осветив курган.

Огонь! - снег плакал под раскаленными гильзами, и серые капли мгновенно застывали на морозе, становясь похожими на жемчужины, несправедливо брошенные кем-то в грязь и холод радиоактивной пустыни.

Огонь! - третий залп хлестнул мрак ослепительной плетью, и братская могила погрузилась во тьму.

Саша, компьютерные расчеты анализов крови готовы, - Даша держала в руках увесистую пачку распечаток, - биохимия, активность радионуклидов, скорость вывода продуктов распада, - она аккуратно раскладывала на столе распечатки, - в лаборатории обещают через час закончить с динамикой гибели клеток костного мозга, - девушка погладила по щеке сидящего за уставленным всевозможной медицинской электроникой столом молодого мужчину в белом стерильном комбинезоне. - Тебе надо отдохнуть, третью смену работаешь, на тебе лица нет.

Мужчина устало улыбнулся и изобразил губами поцелуй:

- Ты же знаешь, сейчас это невозможно.

- Какие новости?

Александр познакомился с Дашей в первый день работы в бункере. Молодой перспективный ученый защищал кандидатскую в области лучевых болезней под руководством самого Профессора, и тот немедленно потянул любимого ученика за собой на новое место. И не напрасно. Лаборатории «Подземстроя» являлись шедевром технического оснащения и обещали стать сильнейшим научным центром, который, вне всякого сомнения, очень скоро стал бы конкурентоспособен не только внутри страны, но и за рубежом. У старого Профессора был фантастический нюх на перспективы, и коллега принял это предложения без колебаний. Впоследствии он неоднократно благодарил судьбу за предоставленный шанс, но впервые это произошло, когда Александру представили Дашу, младшего научного сотрудника, назначенного на должность его ассистента. С тех пор они практически не расставались.

- Особенного ничего. Радиокомплекс, что развернули Внешние функционирует согласно всем расчетным параметрам, но связаться ни с кем пока не удалось, - Даша печально вздохнула, - возможно, мы единственные, кто уцелел. Хотя научный отдел выложил в сеть довольно большой отчет с расчетами, смысл сводится к тому, что толщина пылевого слоя в атмосфере достигает не менее двадцати пяти километров при содержании радиоактивных частиц порядка тридцати пяти процентов. Коэффициент отражения радиоволн настолько велик, что сигнал попросту не может пробиться через все это.

- Пыль со временем будет оседать, - заметил Александр, - если мне не изменяет память, частица диаметром в два микрона оседает со скоростью 2 км в год или что-то вроде этого, ну и еще осадки будут пыль вымывать…

Не будут, - Даша печально вздохнула, - расчеты показывают девяностопроцентное разрушение озонового слоя. Парниковый эффект атмосферы нарушен, конвекция практически отсутствует, везде установилась сверхустойчивая погода, ледяные засухи и ураганные ветра. Ядерная ночь и ядерная зима будут длиться не менее четырех лет, пока не восстановится озоновый слой, а атмосфера полностью очистится лет через десять.

Значит, мы с тобой еще погуляем под звездами, - Александр попробовал улыбнуться, но Даша лишь грустно покачала головой, - если только в скафандрах, Сашенька. Анализ показывает уничтожение всех или почти всех АЭС в мире и до конца не просчитанный синергизм тысяч многомегатонных взрывов. Во внешней среде огромное количество изотопов стронция, цезия и высокоактивных изотопов урана, а у последних только период полураспада сотни тысяч лет! Непосредственно над нами и вовсе эпицентр, даже подумать страшно, что там произошло. Приборы фиксируют фон уже в 3000 рентген в час, и он продолжает расти. А ведь без озонового слоя есть еще мощная солнечная радиация. Просто удивительно, что ребята из Внешней группы еще держатся, тут никакой антирад не спасет.

При этих словах Александр поник. Именно ему Профессор поручил возглавить недавно созданную Аналитическую группу, первоочередной задачей которой была разработка методик лечения, позволяющих спасти Внешних. Но пока все было тщетно, для исследований необходимо время, а вот его-то как раз катастрофически не хватало.

Он попытался отогнать на время мрачные мысли:

А как же МКС? А лунные шахты? Ведь там несколько тысяч человек, они не могли пострадать!

Научный отдел тоже надеется на это, - Даша присела на краешек стола, из-за чего ее миниатюрная фигурка, затянутая в белую ткань комбинезона, стала напоминать гипсовое изваяние. - Наших мощностей недостаточно для связи с лунным поселком, но с МКС мы сможем связаться, как только радиосигнал будет в состоянии пробить пылевые слои. Международная станция должна быть нетронута, если только по ней не нанесли удар сознательно.

Стало быть, время покажет, - подытожил Александр. - Через два часа начинается совещание по проблемам лечения Внешней группы, мы должны предоставить полную сводку о положении дел на текущий момент. Дашенька, радость моя, давай-ка в лабораторию и не оставляй их в покое, пока не закончат, - он ласково пожал ей ладошку и потянулся к консоли компьютера.

Совещание оказалось коротким. Главный врач лечащей группы обрисовал ситуацию с состоянием здоровья Внешних. Она была неутешительной. Болезнь прогрессировала, и если с разложением клеток внутренних органов биорегенераторы еще справлялись, то остановить неуклонное разрушение ДНК, клеток костного мозга и гибель кровяных телец, они были не в силах. Затем настала очередь Александра, но и ему предложить было особо нечего. Ни одна из существующих методик не могла предотвратить неминуемый летальный исход, имелась пара перспективных наработок, представлявших серьезный интерес, но материал был сугубо теоретический, для его реализации требовалось значительное время и специальное оборудование. Директор по медицине выслушал доклады, и некоторое время молча просматривал сводки, периодически делая пометки и время от времени уточняя цифры. Наконец он оторвался от работы и посмотрел на присутствующих:

- Последний пациент из числа людей, спасенных с поверхности Внешними десять дней назад, умер сегодня утром. Это была десятилетняя девочка, - Профессор вышел из-за стола и неторопливо направился к выходу. - Предназначение врача - лечить и спасать пациентов. У нас с вами в высшей степени благородное предназначение, коллеги, - тихий голос седого старика, казалось, гремел, словно просторный кабинет вдруг стал для него мал и тесен. - Виктор Юрьевич, - Профессор обернулся к главврачу лечащей группы, - вызывайте на работу дополнительную смену или две, если потребуется. Всему составу Внешней группы необходимо провести усиленный сеанс регенерационных и очищающих процедур и, во избежание перенасыщения крово - и лимфотоков продуктами распада, не позднее пятнадцати минут после завершения терапии, Внешняя группа в полном составе должна быть погружена в глубокий анабиоз.

Но, Иван Николаевич, теория анабиоза настоятельно не рекомендует глубокое погружение пациентов с высоким уровнем ионизации организма! - взволновано напомнил Александр. - Вы же знаете, что явление глубокого погружения до конца не изучено!

К черту теорию! - отрезал Профессор. - Вот ты ее до конца и изучишь. На то тебе и Аналитическая группа, работай. Нам нужны новые методики, и я их получу во что бы то ни стало. Я больше не желаю читать доклады о смерти пациентов, иначе для чего мы здесь? Работай, Александр Дмитриевич, работай. Все необходимое для исследований ты получишь, я сам займусь основными направлениями. Свяжись с Данилевским из научного, он будет оказывать тебе содействие от физиков, - директор протянул секретарю исписанный лист бумаги:

Готовьте приказ, и сразу же мне на подпись, - уже в дверях седой Профессор остановился, и, обернувшись, добавил: - Будем выводить больных из состояния анабиоза на время проведения необходимых процедур, анализов и применения новых методик. До тех пор, пока не удастся добиться положительной динамики, все остальное время пациенты будут лежать в глубоком анабиозе, - мгновение помолчав, он уже тихим голосом спокойно закончил: - Это их единственный шанс. Хватит смертей, этих людей мы так просто не отдадим.

Тринадцать анабиозных камер с поднятыми крышками чем-то напоминали гигантские открытые рты, готовящиеся проглотить своих пациентов. Тринадцатый с интересом разглядывал один из самых последних продуктов высоких технологий погибшей цивилизации. Анабиоз был штукой дорогостоящей и использовался в основном в Лунном поселке, и ничего подобного ранее видеть майору не доводилось. Камера представляла собой стоящий на основании четырехметровый цилиндр из матового металла, в центре которого по диагонали полустоя располагалась прозрачная ложе-капсула, в которую укладывался человек. В настоящий момент медики размещали Внешних по капсулам, энергично обклеивая их тела разнообразными датчиками.

Мысль о том, что после непрерывных шестичасовых процедур снова придется лежать, совсем не радовала, и Тринадцатый, печально вздохнув, полез в капсулу. Молодой врач моментально облепил его целым пучком проводов, оканчивающихся присосками, и крышка капсулы медленно захлопнулась, отсекая все звуки. На панели напротив лица загорелся зеленый огонек, и стенка гигантского цилиндра закрылась, отгородив майора от внешнего мира. Зеленый огонек сменился желтым, и вдруг стало очень холодно. Через мгновение холод стал практически невыносимым, но спустя секунду воздух внутри капсулы потеплел, желтый огонек поменялся на зеленый, и двери камеры открылись. Крышка капсулы поползла вверх, и Тринадцатый увидел врача, обеспокоенно смотревшего на него.

- Что-то не так, доктор? - спросил майор. Обеспокоенный взгляд сменился довольным выражением лица:

- Добрый день. Нет, наоборот, все в полном порядке, - доктор с улыбкой принялся отлеплять присоски датчиков.

Майор вылез из капсулы и осмотрелся. Вокруг суетились улыбающиеся медики, помогая ничего не понимающим бойцам покидать анабиозные камеры.

- Сколько времени мы тут пролежали? - спросил он врача.

Тот быстро пролистал какие-то бумаги, что держал в руках, и с интересом посмотрел на Тринадцатого.

- Вы уже поняли? Судя по вашей медицинской карте, ранее вам сталкиваться с анабиозом не приходилось, - в глазах молодого специалиста читалось любопытство, - все члены Внешней группы провели в глубоком анабиозе ровно месяц. Как вы догадались?

Майор коротко улыбнулся:

- По выражению вашего лица. Оно сменилось с обеспокоенного на удовлетворенное, когда открылась крышка капсулы.

Врач секунду помялся, затем сконфуженно прогудел из-под легкого гермошлема:

- Я очень волновался, это был мой первый анабиоз, и сразу же глубокое погружение. У нас всего один специалист с опытом работы в этой области. Но все прошло хорошо, вы перенесли погружение просто идеально, -он указал на открывающуюся дверь, - пройдемте в диагностический отсек, вам необходимо пройти целый ряд тестов, после чего приступим к биорегенерации и другим процедурам.

Тринадцатый нахмурился и пошел к выходу. Месяц в анабиозе воспринимался как пара мгновений, и память о шести часах неподвижности была свежа настолько, что известие о неизбежном повторении отлежива-ния боков навевала тоску.

Худенький доктор еле поспевал за могучей фигурой майора, перейдя чуть ли не на бег, он ухитрился первым юркнуть в двери, и, указывая на один из диагностических аппаратов, произнес:

Я ваш лечащий врач, меня зовут Антон Александрович, можно просто Антон. Присаживайтесь сюда, пожалуйста. Как вы себя чувствуете?

В порядке. Только ни сидеть, ни лежать не могу, пролежни не дают, - пробурчал майор.

Антон улыбнулся и кивнул медсестре, которая немедленно принялась за уже набивший оскомину обряд электрического мумифицирования.

- Придется смириться с этим неудобством, ограниченная подвижность при проведении большинства медицинских процедур является неизбежным сопутствующим фактором, - доктор выдал витиеватую фразу, и Тринадцатый про себя поморщился.

Скорее уж, абсолютная неподвижность, если, конечно, медик не за-щитывает за активность дыхание и сердцебиение. Он обреченно наблюдал за процессом превращения себя в клубок из проводов, датчиков, анализаторов и еще целого сонма присосок и липучек неизвестного ему предназначения, предчувствуя скорую смерть от скуки.

После диагностики потянулись бесконечные часы биорегенерации, затем масса других не менее унылых процедур, наконец, спустя почти девять часов, когда ни на минуту не перестававший улыбаться медперсонал уже буквально валился с ног от усталости, с разнообразной терапией было покончено, группу накормили ужином и выделили пятнадцать минут на водные процедуры. Майор стоял под горячим душем и довольно жмурился чувствуя, как озорные струйки воды весело колотят по плечам и ласковыми змейками стекают по спине. Вылезать из душевой кабины решительно не хотелось и казалось совершенно несправедливым, что в анабиоз нельзя погружаться прямо вот так, стоя под душем. В конце концов, медики начали настойчиво торопить, и выйти из душа все же пришлось.

Тринадцатый подошел к своей капсуле, возле которой терпеливо ждал Антон, глядя на то, как бойцы Внешней группы уныло разбредаются по своим анабиозным камерам. Майор вздохнул, и занял место на ложементе. Молодой врач быстро налепил на тело нужные датчики и, виновато улыбнувшись, что-то нажал на панели управления. Крышка капсулы опустилась, наступила уже привычная тишина, вспыхнул знакомый зеленый огонек, и стенка камеры закрылась.

«Очень интересно. На этот раз все будет так же быстро?» - промелькнула мысль, но тут цвет индикатора сменился на желтый, и тело снова сковало непереносимым холодом.

Все произошло точно как в первый раз. И во второй. И в третий. С каждым новым разом ощущения не менялись. Зато изменялась продолжительность погружения и длительность процедур. Если сначала Внешних размораживали спустя месяц, а процедуры занимали порядка десяти часов, то теперь будили уже через два-три месяца, и различная терапия длилась порой более суток, методики становились все сложнее, а лица сотрудников Лечащей группы все напряженней. Они уже не улыбались, как когда-то в начале, и все хуже скрывали проскальзывавшую во взглядах безысходность. Бойцы поначалу пытались вести счет погружениям, но где-то после пятнадцатого пробуждения интерес к этому занятию был потерян, люди приноровились спать во время многочасовых процедур, обедали молча, разговоры практически не велись, в воздухе почти физически ощущалась сильная моральная усталость Внешних. В карантинном подуровне в права владения вступило царство гнетущей тишины, изредка нарушаемое приглушенными гермошлемами стерильных комбинезонов фразами медиков и негромкими чертыханиями сотрудников Внешней группы, уныло бредущих из анабиозного отсека в процедурный или обратно. И вновь в который раз закрывалась стенка анабиозной камеры, и вновь Тринадцатый безразлично смотрел на желтый огонек индикатора.