"Бескровная охота" - читать интересную книгу автора (Герасимов Сергей Владимирович)

Глава четырнадцатая: Плутон

Они протянули сколько могли и все-таки вышли из безинерционного режима. Сейчас Плутон занимал добрую треть всего пространства обзора, но он был столь темным, что почти не отличался от окружающего космического пространства. До высадки оставалось еще часов четырнадцать или пятнадцать. Корабль управлялся автопилотом, поэтому экипаж выспался, хорошо поел и начал скучать. То есть, начали скучать только земляне, потому что Охотник погрузился в медитацию, в которой мог находиться, по-видимому, сколько угодно.

Вскоре на диске Плутона стали различаться детали. Это были отдельные светлые и темные пятна довольно больших размеров.

– Это лед, смотрите, – сказал Охотник, очнувшись. – Здесь все покрыто льдом двух сортов: метановым и азотным. Азотный лед выглядит намного ярче. Все вместе дает желтовато-фиолетовый оттенок, который будет виден, когда мы подойдем совсем близко. Вон там Харон, единственный спутник этой планеты, который по величине как половина Плутона или даже больше. Он очень большой, но высаживаться там нельзя. Это просто огромная груда космического мусора. Его поверхность – это большая свалка очень неровных камней. Нет ни одной плоскости для посадки, только острия и шипы. И для справки: год здесь продолжается примерно двести сорок восемь земных лет, а сутки около шести земных суток. Нам обязательно нужно высадиться на дневной стороне и успеть быстренько сбежать до наступления ночи. Если мы останемся здесь ночью, то я ни за что не ручаюсь.

– По-моему, здесь уж нечего бояться, – возразила Лора. – ты, конечно, известный перестраховщик, но всему же есть предел. Здесь нет ни жизни, ни вулканов, ни землетрясений. Никаких природных катаклизмов. Сюда практически не падают метеориты. Чего можно бояться на Плутоне?

– Холода, – ответил Охотник.

– Но мы сейчас в космосе, как ты мог заметить. А в космосе все равно холоднее, чем на поверхности. Сколько там?

– Днем – минус двести двадцать три. Ночью – минут двести тридцать три.

– Это маленькая разница.

– Да. Но при минус двухсот тридцати происходит квантовый скачок.

– И что нам с того?

– Тогда просыпается квантовая жизнь, которая в системе есть только здесь и больше нигде. Квантовой жизни на самом деле полно на больших и малых камнях, которые висят в межзвездной пустоте, и погибло немало народу, пока мы об этом узнали. Но вблизи Солнца квантовой жизнью заражен только Плутон.

– По-моему, квантовая жизнь – это какой-то бред, – возразила Лора. – Если она и есть, это просто извращение природы, которое не имеет к нам никакого отношения.

– Это мы извращение природы, – возразил Охотник. – Девяносто девять процентов жизни во вселенной – это квантоиды. А мы на самом деле – это просто странные и сложные пузырьки, которые возникают от сильного перегрева вблизи звезд. Мы никогда не наладим с ними контакт. Они воспринимают нас так, как мы воспринимали бы живые огненные сгустки, плодящиеся на Солнце.

– Так чем же они опасны? – спросил Алекс.

– Я не могу тебе сказать. Если ты будешь знать, ты обязательно погибнешь. В незнании – твой единственный шанс. Впрочем, я надеюсь закончить ремонт до наступления темноты.

– Хоть что-то полезное сделаешь в своей жизни, – встряла Лора.

Оставшиеся часы она провела с пользой. Из-за вибрации корабль довольно сильно нагрелся и внутренняя система охлаждения плохо справлялась с контролем температуры. Воздух в салоне разогрелся до тридцати двух. Мужчины разделись до пояса, причем Охотник оказался сложен несколько топорно, но настолько мощно, что просто страшно было смотреть. Лора ушла в корабельный гардероб выбирать себе купальник. Вскоре она появилась в самом эротическом купальнике из всех, что там были.

– У тебя здесь неплохой запас купальников, – сказала она Охотнику. – Ты, оказывается, ценитель.

– Первоначально корабль предназначался курортников. Кое-что осталось.

– Как я тебе нравлюсь? – она подошла и села к Охотнику на колени. – Смотри, эти тряпочки почти ничего не закрывают. А как тебе нравится это окошко пониже пупка? Не напрягайся, положи мне руку на талию.

– Я не понимаю, зачем ты это делаешь, – сказал Охотник.

– Как зачем? – удивилась Лора. – Я же тебя люблю. Неужели ты до сих пор не заметил? Я все время только о тебе и думаю. Ты такой настоящий мужчина. Поэтому я тебя и достаю все время.

Охотник ссадил ее с коленей и ушел в кабину пилота.

Она молча посмотрела на Алекса.

– Только не начинай, – сказала она, – и на себя не забудь посмотреть. Пойду поищу халатик.

На Плутоне был день, но черное небо было усыпано множеством звезд. Огромный Харон завис на востоке, видимый лишь как беззвездный круг с тоненьким светлым ободком сверху. Чужой корабль медленно плыл на небольшой высоте, плыл над пустыней желтого и фиолетового снега, пустыней черных камней и двухцветной поземки. Здесь была атмосфера из ядовитого метана, но это не имело значения, потому что атмосфера была в сто тысяч раз разреженнее земной, и заметить ее могли только очень точные приборы. Практически вся атмосфера замерзла и превратилась в снег.

За кораблем следили миллионы глаз, которые не были глазами. Они не были ничем из того, что знакомо человеку, ничем из того, что он может назвать словами любого из своих языков. Они умели следить. Их взгляд был хищным и недобрым, и это не был взгляд. Это было нечто, способное иметь дело с оптической информацией. А зло и намерение убить – это вещи, которые остаются одинаковыми в любой точке вселенной. Так же, как и добро или желание помочь. Но последнего здесь не было и в помине. Жизнь квантоидов была безумно сложной, возможно, в миллиарды раз сложнее человеческой жизни. Но с человеческой точки зрения она была проста и одномерна, и выражалась лишь во враждебности. Корабль проплывал по небосводу и глаза продолжали следить.

Корабль пересек северный тропик и направился к экватору. В точке, где время застыло на отметке вторые сутки дня, он завис и начал опускаться. Здесь температура поднялась до минут двухсот тридцати одного. При такой жаре квантоиды спали. А те немногочисленные глаза, которые все же продолжали следить, уже ничего не могли сделать. Они могли лишь дожидаться ночи и надеяться, что корабль не успеет взлететь.

Корабль опустился на брюхо и некоторое время лежал неподвижно. Затем открылось отверстие в нижней части корпуса и узкая лесенка скользнула вниз. Три человека спустились друг за другом.

– До нас здесь были люди? – спросила Лора.

– Несколько земных экспедиций. Люди высаживались, но никто не возвращался. Сколько их было, я не знаю. Останки кораблей, техники и тел могли сохраниться до сих пор. Корабли можно было бы найти по маякам, если бы кого-то это интересовало.

– Здесь так тихо.

– Здесь нечему звучать. Здесь звук может распространяться лишь по камням. Вы бы услышали его ногами, как на Луне.

– Но я был на Луне, – возразил Алекс. – Там совсем по-другому. Это на самом деле первое дикое место, которое я вижу в своей жизни. Ведь на Земле больше нет диких мест.

– На Земле больше нет нетронутых и неоскверненных мест, – возразил Охотник. – Диких мест больше, чем достаточно. Это очень большая разница.

Они подошли к корме.

– Вот здесь, – сказал Охотник, – здесь она нас царапнула. У нас в запасе двое земных суток, но я могу не успеть. Мне прийдется работать все это время без перерыва. Ваша задача проста: не отвлекайте меня ни под какими предлогами. Со всем своими проблемами справляйтесь сами. Если я не успею, каждая минута ночи может стать для нас последней. Можете гулять, где хотите, и делать, что хотите, – вы в безопасности в ближайшие тридцать часов, если не будете делать глупостей. Явных глупостей. Но потом температура начнет постепенно падать.

– Падать так падать. Смотри не подхвати насморк, мой любимый, – сказала Лора.

А здесь красиво, – думал он, – здесь по-настоящему красиво. Непонятно почему. Только снег и только камни. Наверное, ощущение настоящей природы, дикой природы, или нетронутой, как уточнял Охотник. В этом что-то есть. Это кажется огромным и значительным. И сам себе ты кажешься маленьким и столь же значительным, потому что сумел почувствовать это. Может быть, это Бог. Если Бог где-то и сохранился в наше время, то не в библейских комиксах и утренних мультфильмах по понедельникам, и, конечно же, не в компьютерных церквях. Если Бог сохранился, то он живет где-нибудь здесь, растворенный в камнях и пространстве, как растворена наша первая любовь во всех тех женщинах, на которых мы смотрим до старости, уже забыв о первой любви. Ведь Бог и есть любовь. Что-то вроде этого нам твердили в детстве, и нам было смешно и неловко, как будто ковыряться в носу на виду у всех. Но только здесь я смог это понять. Если ты здесь, мой Бог, то яви мне какое-нибудь чудо.

Он гулял по равнине, обходя редкие крупные валуны. Он довольно далеко отошел от корабля, но не боялся заблудиться, потому что, оборачиваясь, видел всякий раз яркий зеленый огонь на корме. Здесь этот огонь казался даже ярче Солнца, практически не освещающего пустыню. Пустыня освещалась диким пламенем разноцветных звезд.

Вдруг один из камней шевельнулся. Алекс замер на месте, парализованный ужасом.

Камень повернулся и оказался человеческой головой, величественной головой бородатого старика.

– Ты звал меня, – сказал камень.

– Кто ты?

Камень сделал недоумевающее выражение физиономии.

– Как кто? Я Бог. Ты меня звал, и я явился тебе.

– Ты здесь живешь?

– Да, здесь моя зимняя квартира. Летом я передвигаюсь поближе к Солнцу. Честно говоря, мне давно надоела вся ваша суета. Но не я посылал на вас мор. Я только разрешил. Деритесь, если хотите, вы все равно ничего другого не умеете, только драться и умирать. А здесь тихо и просто. Я здесь отдыхаю, мне нравится тишина. А тебе?

– Мне тоже, – тихо сказал Алекс. – Ты настоящий?

– Настоящее не бывает. Хочешь проверить? Я могу читать твои мысли. Подумай о чем-то.

Алекс подумал о яблоне и увидел, как за несколько секунд настоящая яблоня выросла из камней. Яблоки были настоящими с виду.

– Хочешь попробовать? – сказал Бог. – Это обыкновенные яблоки, не бойся. Попробуй.

– Но на мне скафандр, – возразил Алекс. – Я не могу открыть шлем.

– Ерунда, – сказал Бог. – Отключи шланги и сними шлем. Ничего не случится, потому что я с тобой. Нужно верить. Не я творю чудеса – это делает вера. Разве тебе не рассказывали об этом в детстве? Бабушка, например? Верь мне и сними шлем. Давай! Да будет чудо!

Но Алекс не стал снимать шлем, и камень снова стал камнем. Напористость этого бога в последний момент стала подозрительна.

Это происшествие его очень взволновало. Он вернулся на корабль, но поговорить было не с кем. Лора тоже где-то гуляла. Посидев в каюте и поразмыслив, он решил пойти на прогулку еще раз. Он дал себе слово быть предельно осторожным, несмотря на то, что так и не понял, был ли тот бог настоящим.

На этот раз бог оказался еще настойчивее: он вырастил целый сад яблонь, плюс тыкал дополнительный ствол каждый раз на пути, когда Алекс сворачивал.

– Сгинь, проклятый! – крикнул Алекс. Самозванный бог сгинул, круто выругавшись напоследок. Вместе с ним сгинули и яблони, все это время закрывавшие своими ветвями яркую звезду зеленого фонаря.

Сейчас он зашел довольно далеко. Фонарь не был видим, наверняка скрытый одним из больших камней за спиной. Алекс влез на пологий камень и осмотрелся. Зеленый фонарь горел. Но он был не один. С других сторон горизонта светили пять таких же точно.

Лора тоже вышла на прогулку. Никакие возвышенные мысли к ней в голову не приходили. Ее голова была иначе устроена. Впрочем не-возвышенных не имелось тоже. Ей было тяжело и скучно. Ноги устали обходить каждый камень на дороге. Ей захотелось посидеть, и она представила себе удобную скамейку.

И в тот же момент скамейка появилась. Лора попробовала рукой ее прочность, ухмыльнулась и села. Скамейка слегка прогнулась под ее весом – скамейке не хватало натуральной прочности. Посидев несколько минут, она представила себе солнце, и яркий диск сразу же появился в небе, осветив все вокруг. Метановый и азотный лед зашипел, испаряясь на разогретых камнях. Тогда она представила себе домик, газон, реку и опушку леса. Все это незамедлительно явилось, именно в том виде, который требовался. Следующими Лора собиралась представить себе несколько голых мужиков, и уже задумалась об анатомических подробностях. Впрочем, до мужиков дело не дошло. Минуту спустя на опушке леса появились волки.

Лора мгновенно набросила на них стальную клетку. Когда из реки выполз крокодил, Лора представила себе скорострельную охотничью винтовку и расстреляла его тремя прицельными выстрелами в голову. Потом точно так же расправилась с волками. На ветке тополя образовался яркий попугай и заорал: «Браво!»

– Чего тебе? – спросила Лора. – Ты тоже хочешь?

– Представь себе что-нибудь страшное! Представь себе что-нибудь страшное! – заорал попугай и бросился удирать. Лора пальнула ему вдогонку.

Но последняя фраза попугая все же подействовала на нее. Она подумала о том, что такого страшного она могла бы себе представить, и вдруг представила инфекцию. Сразу же жар вспыхнул внутри головы. Она представила себе лечебный аэрозоль и вдохнула его из кислородного шланга. Все в порядке – инфекция отступила. Тогда она представила себе землетрясение – и сразу же вертолет, который поднял ее над треснувшими плитами грунта. Потом она еще долго забавлялась, представляя себе всякие страшные штучки и избавляя себя от них. Она сразу поняла правила этой игры и не собиралась проигрывать всяким тупым квантоидам. Устав от шума и грохота, она представила себе мягкую постель, стряхнула с нее десяток скорпионов, потом представила, на всякий случай, Систему Абсолютной Защиты и легла спать. Перед сном она представила телефон с голосом подруги и мило поболтала. Голос задал милый вопрос.

– Как о чем? – ответила она. – О мужчинах, конечно. А ты о чем думаешь? Да? И получается? Не знаю, надо попробовать.

Она положила трубку и уснула спокойным сном младенца.

Потерявшись, Алекс некоторое время бродил в нерешительности, а потом все же связался с Охотником. Ситуация казалась ему безвыходной.

– Здравствуй, – сказал Охотник, – я как раз хотел с тобой поговорить.

– Ты знаешь… – начал Алекс.

– Как ты думаешь, она сказала правду? – перебил его Охотник.

– Кто? – не понял Алекс.

– Она сказала, что она меня любит. Как ты думаешь, это правда или нет?

– Нет, конечно. Она сказала это, чтобы поиздеваться.

– Но это слишком большая жертва с ее стороны, – продолжал Охотник.

– Жертва?

– Ведь эти слова говорят только раз в жизни.

– Может быть, у вас их и говорят раз в жизни. У нас их можно твердить по сто раз на день. Они уже давно ничего не значат. Разве что иногда.

– У нас по-другому, – сказал Охотник. – Когда один охотник говорит эту фразу другому охотнику, это значит, что он вручает ему всего себя. Это настоящая ответственность. В жизни существует единственный момент, когда можно произнести эти слова. Сказать, что ты кого-то любишь. Каждый из нас много лет готовится к тому, чтобы встретить этот момент и узнать его.

– Но она не охотник, – возразил Алекс, – она обыкновенная земная дура, злая, вредная и порочная. Не надо об этом думать, потому что она не из твоей стаи.

– Зато она понимает наши законы. Поэтому она не могла сказать это просто так. Видишь ли, я в нерешительности.

– У тебя большие проблемы, парень, – сказал Алекс. – А все из-за твоего неправильного воспитания. Наверное, тебя воспитывали в монастыре. Когда девушка говорит, что она тебя любит, нужно не раздумывать, а тащить ее в постель. В ту же минуту, чтоб не остыла. А там дела уже прояснятся как-нибудь сами собой. Мы на Земле обычно так и делали.

– Ты даже не можешь представить себе меру своей пошлости, – серьезно сказал Охотник. – Меня в самом деле воспитывали в монастыре. Это, к твоему сведению, большая честь. Далеко не каждый охотник ее удостаивается. Монастыри – это хранилище вечных традиций. А тебя воспитывали на конюшне или вообще не воспитывали. Сейчас не мешай мне, я должен работать, мне дорога каждая секунда. Прощай.

– Эй, подожди! – заорал Алекс. – У меня неприятности. Вокруг меня много зеленых огней и я не знаю, какой из них настоящий. Ты не мог бы как-нибудь мигнуть? Подать какой-то сигнал?

– Иди к любому огню. Когда пройдешь метров сто, все станет понятно. Настоящий огонь останется на месте. Фальшивые будут отодвигаться и уводить тебя за собой.

– Но я потрачу на это весь день!

– Тебе ведь некуда спешить.

Корабль был готов к полету в начале третьих суток дня. Температура на планете все еще держалась высокой и до наступления квантового скачка оставалось не менее пяти часов.

– Как вам понравились квантоиды? – спросил Охотник и подвинул Лоре кресло. Сейчас он относился к ней с подчеркнутой нежностью.

– Они славные ребята, – ответила Лора, – но до тебя им далеко. Ты просто прелесть. Ты так славно управился с ремонтом. Можно тебя поцеловать?

– Нет.

– Да, я и забыла, что у вас нельзя так быстро. Но я согласна прождать минимальные шесть месяцев. Мы взлетим вовремя?

– Раньше, чем вовремя.

– Теперь ты можешь рассказать о квантоидах?

– Вы все видели сами. Они чувствуют себя в ваших мыслях как у себя дома. Они используют ваши скрытые страхи, чтобы вас уничтожить. Но до наступления квантового скачка они не имеют силы. Они могут лишь показывать картинки, наводить те или другие иллюзии. Самое большее, что они могут – это вас обмануть.

– А после?

– А после скачка каждое чудовище, которое ты себе представишь, станет на сто процентов реально. Они вытащат самых страшных тварей из твоего подсознания. А ведь никто из нас не знает своего подсознания. Наши самые страшные ночные кошмары – это всего лишь игра теней, которые отбрасывают настоящий злые звери. Но в принципе, их можно победить. Лучшим из нас удавалось охотиться на квантоидов и побеждать их. Но для этого нужно полностью подчинить себе свой мозг. Подчинить до такой степени, какую ты себе просто не можешь представить.

– Но ты это можешь?

– Нет, – Охотник сокрушенно развел руками и стал похож на большого обиженного школьника. – Для этого нужно нечто большее, чем простая медитация. Я не могу полностью покорить свой мозг, потому что мое покоряющее «я» само находится внутри моего мозга. Хозяин не может быть одновременно и рабом.

– Так что же делать?

– Вы вести свое «я» за пределы мозга. Растворить его во вселенной. Я еще не достиг этой степени мастерства.

– Ничего, ты обязательно достигнешь, – подбодрила его Лора. – Ты у меня славный.

Они стартовали на малой скорости и некоторое время не выходили из околопланетной полосы максимального скольжения. Охотник проверял корабль в разных режимах. После двенадцати или тринадцати оборотов вокруг темной планеты они направились вдаль, к облаку Оорта.

Алекс ушел в спальный отсек, почувствовав головную боль. Голова ныла не сильно, но исключительно противно, так, будто ее раздували теплым воздухом изнутри. Наверное, это от волнений и невысыпания, – решил он и подключил к пальцу контакт аппарата искусственного сна. Аппарат позволял заснуть в любой ситуации и на любое, даже очень долгое время. Аппарат включал в себя системы принудительного питания, дыхания, выделения и даже совокупления – в том случае, если предполагался сон длиною в несколько лет или десятилетий.

Но сон не принес облегчения. Голова продолжала болеть и надуваться, все тело вспотело. Он проснулся и в первый момент ему показалось, что он лежит в луже. Пот был повсюду. Требовались невероятные усилия просто для того, чтобы пошевелить пальцем. О том, чтобы поднять руку, и речи быть не могло. Распухший язык едва ворочался во рту. Алекс попытался позвать на помощь, но издал лишь невнятный стон. Вскоре он потерял сознание.

Система сама распознала на борту неизвестный вирус и включила сигнал тревоги. На корабле не имелось серьезной медицинской аппаратуры, зато был хороший запас лекарств широкого спектра действия. Имелась искусственная кровь и искусственная плоть, в обиходе называемая «пластилинкой», и на самом деле напоминавшая пластилин. Она использовалась для заполнения вручную глубоких ран – пластилинка за считанные минуты превращалась в реальные, притом неотторгаемые, ткани организма. Была, конечно, и сыворотка Чечника: вещество, каждая молекула которого представляла собой микроробота, собранного из десятка миллиардов атомов. Такая молекула была размером с мелкий вирус, могла свободно перемещаться, строить свои копии и пожирать любые чужие вирусы. При этом она умела настраиваться на неизвестный вирус и самостоятельно искать средства борьбы с ним. В свое время, после изобретения сыворотки Чечника, казалось, что большинство болезней человечества побеждены навсегда. К сожалению, все оказалось не так просто.

После сыворотки Алексу стало легче. Температура упала до тридцати семи, но затем снова начала медленно повышаться. Сыворотка не срабатывала. Больной снова потерял сознание.

– Мы могли подцепить это только на Плутоне, – сказала Лора.

– Если только корабль не был заражен с самого начала. Например, биологическая бомба замедленного действия. Но это маловероятно. Если не срабатывает сыворотка, то не сработает уже ничто. Сейчас мы проверим.

Охотник поместил каплю зараженной крови в камеру криогенератора. Капля сразу же превратилась в круглый кусочек льда. Температура продолжала быстро падать и наконец достигла минус двухсот двадцати пяти.

– Скорее всего это квантоиды, – сказал Охотник. – Сейчас мы это увидим. Как только мы пересечем квантовый барьер, они проявят себя. Сейчас я опускаю температуру очень медленно, по градусу в минуту. Следи внимательно.

– Когда я была там, я представила себе болезнь, и у меня сразу начался жар. Потом я представила себе лекарство, и все стало в порядке. Но на мне был скафандр, они не могли проникнуть в мое тело.

– Могли.

– Как?

– На квантовом уровне действуют совершенно другие законы. Квантоидам не обязательно разрывать твой костюм, чтобы проникнуть внутрь. Они могут тоннелировать под препятствием в квантовом субпространстве. Говоря по-простому, для них не существует препятствий. Они не движутся по линиям. Они перемещаются по отдельным точкам. Сейчас они здесь, а в следующее мгновение – там, но это не значит, что они прошли путь между здесь и там, они просто оказались в другой точке.

– Я этого не понимаю.

– Не нужно понимать. Просто прими так, как оно есть… Сейчас минус двести тридцать и две десятых. Мы достигли барьера квантовой жизни. Я почти уверен.

– В чем? – спросила Лора.

Маленький кристаллик крови взорвался так внезапно, что Лора вздрогнула. Кристаллик превратился в мелкую розовую пыль, окрасившую предметное стекло.

– В том, что нам прийдется возвращаться на Плутон, – ответил Охотник и улыбнулся. Лора увидела, каким радостным, сумасшедшим огнем загорелись его глаза. – Поздравь меня. Это будет самая трудная охота в моей жизни.