"Бескровная охота" - читать интересную книгу автора (Герасимов Сергей Владимирович)

Глава семнадцатая: Царица Ночи

Это был подземный дворец с ярко освещенными коридорами. Потолок равномерно светился голубым, так, что создавал отличную иллюзию ясного земного неба. Для усиления эффекта по нему время от времени проплывали небольшие облака, пролетали птички быстрыми неуловимыми тенями, проползали несколько устаревшие рекламные надписи. Стереостены изображали сад со множеством странных ползучих и колючих растений с огромными цветами. Над цветами гудели пчелы.

– Странный сад, – заметил Алекс. – И странные цветы.

– Это селеницереус грандифлорус. Его огромные цветки держатся всего одну ночь. Поэтому его называют царицей ночи. Место, куда мы прибыли, называется точно так же. Это растение – местный символ.

Четверо мужчин, каждый из которых был на голову выше Алекса и гораздо шире в плечах, привели их в полукруглую комнату и предложили сесть. Затем молча ушли.

– Не может быть, – сказал Алекс. – Я это сто раз видел по телевизору. В детективах. Неужели?

– Точно.

– Неужели это настоящий майнд-тюнер?

– Ага. Вот эта толстая бочка перед нами. Я думаю, прямо сейчас она нас сканирует.

– Зачем?

– Чтобы подтвердить мою идентичность. Ты их не интересуешь. Они просто проверят, не висит ли на тебе что. Если висит, то тебя убьют. Если нет – пока погуляешь.

– А ты?

– Я это другое дело, – ответила Лора. – Они будут проверять мою идентичность со всей возможной тщательностью. Но они ничего не найдут. Потому что я настоящая.

Майнд-тюнер был знаком каждому человеку на Земле, потому что в каждом втором кроваво-рубильном, косте-дробильном, много-стреляльном и тому подобном фильме, из тех, что пачками шли по ежедневным каналам, показывался этот прибор. Майнд-тюнер позволял абсолютно точно определить, с кем имеешь дело. Современные технологии позволяли шпионам, убийцам и храбрым детективам не только изменять свою внешность, но даже перемещать свой разум в другие, донорские, тела. В этом случае древняя белиберда с отпечатками пальцев и генным анализом уже не срабатывала. Враг или шпион мог притаится в любом теле и принять любую личину. С другой стороны, те же современные технологии позволяли блокировать, переблокировать, модифицировать, апгрейдить, частично подменять сознание каждого конкретного человека. Поэтому вчерашний друг, прошедший специальную обработку, уже сегодня мог стать смертельным врагом. И только майнд-тюнер, полностью прочитывающий и проверяющий индивидуальное сознание, надежно решал эти проблемы. Майнд-тюнер не позволял лгать или притворяться. Но он имел и много других возможностей. Например, однажды просканировав сознание и записав его на свои носители, тюнер мог в любой момент настроиться на нужного человек и определить его местоположение, где бы тот ни находился. Если вас однажды проверили на тюнере, вы уже не можете скрыться – вас мгновенно найдут в любом месте вселенной.

Сканирование закончилось довольно быстро. После этого Лора ушла поговорить с толстячком очень неприятной наружности, а Алекс остался неприкаянно слоняться в каком-то месте, напоминающем сад. Кроме него в саду гуляли несколько девочек развратного вида, явно несовершеннолетних, пили кефир из пакетиков, хихикали, хохотали и посылали друг друга куда подальше, пытаясь каждый раз сказать что-нибудь в рифму. От всего этого Алекс чувствовал себя неловко, не знал, в какую сторону смотреть и куда девать руки. Наконец, он засунул их в карманы и сделал глубокомысленное лицо. Разговор девочек его странно привлекал. Несмотря на то, что они всего лишь несли самую бессмысленную пошлятину, как и делает большинство их земных однолеток. Было в их словах что-то теплое, домашнее, задушевное и неуловимо странное. Он прислушивался, пытаясь понять, что это такое. И вдруг он понял, и замер, ошеломленный: они говорили так, как уже давно не говорят на Земле, так, как говорили в далекие времена его детства. Может быть, так говорила его собственная мать, когда была молода. Он продолжал прислушиваться и все больше убеждался, что его догадка правильна: эти симпатичные создания до сих пор жили в конце прошлого века и разговаривали о тех вещах, которые были на слуху двадцать лет назад.

– Эй, – тихо сказала Лора, приблизившись сзади, – тебя тут еще не изнасиловали?

– А что, могут?

– Эти могут, и глазом не моргнешь. Мы же с тобой находимся в сексуальном центре всей окраины Солнечной Системы, ты не знал? Так что будь осторожнее.

– Центр окраины – это то же самое, что и окраина центра?

– Нет, это гораздо центрее. Все, хватит шутить, а то ты тут без меня вообще развеселился. Это уже начинает действовать мне на нервы. Сейчас будем заниматься делом. Я, в общих чертах, обо всем договорилась и все поняла. Слушаешься меня и ничего не делаешь без моего разрешения. Понятно?

– Понятно. Можно спросить? Я здесь заметил, что девочки как-то странно разговаривают.

– Я не разрешала тебе задавать вопросы, – отрезала Лора.

Это была комната, обставленная по деловому. Стандартный рабочий стол, совершенно пустой, оборудованный лишь виртуальным манипулятором, который уже давно заменил в офисах любые канцелярские, электронные и прочие принадлежности; рабочий стол, диван, четыре гравикресла, почти невидимых и обозначенных лишь сеточкой голубых нитей. Нет ничего мягче и удобней во вселенной. Несколько живых цветов в неглубоких квадратных нишах, в нишах, формой напоминающих земные окна. Много абстрактных рисунков на стенах.

Лора села за стол и привычным движением руки развернула в воздухе виртуальный экран и виртуальную клавиатуру. Отодвинула его, увеличив и спроецировав на полукруглую стену. По экрану побежали схемы и цифры. Алекс сидела на диване, разглядывая картинки на стенах.

– Ага. Я так и думала. Значит, мы начинаем войну, – сказала Лора.

– Войну?

– Смотри сюда. Видишь?

– Нет.

– Вот этот желтый огонек. За нами следят. Точнее, за мной. Я совершенно уверена, что они постараются нас уничтожить. Меня, то есть, а тебя за компанию со мной. Я поговорила с Жоресом, который на данный момент здесь главный, и он мне не понравился. Он никогда мне не нравился, но сегодня он просто сам напрашивался. Земля далеко, связи нет, и неизвестно, будет ли. Жорес хочет взять власть в свои руки. Ему просто так хочется, что аж зудит. Но он боится. Он пока боится. Они подождут моих действий. Они думают очень просто: у них семнадцать человек, много оружия и три боевых робота системы ZXZ. У нас ничего. За нами лишь Земля. Но Земля при нынешних обстоятельствах может превратиться в фикцию или вообще исчезнуть. Это самое лучшее время для бунта.

– Зачем мы сюда сунулись?

– Чтобы навести порядок.

– Но мы проиграем эту войну. Не стоит и начинать. Мы еще можем сбежать?

– Нет, нет, конечно. Это значит, что начинаем не просто войну, а войну умов. Я в сто раз умнее их всех, вместе взятых. Если только на них не работает Тюрин.

– Кто такой Тюрин?

– Это не важно. Но мы сейчас все проверим. Я собираюсь выиграть войну, не выходя из этой комнаты.

– Это невозможно, – предположил Алекс.

– А мы посмотрим. Кажется, они не записали тебя на тюнер. Они думают, что ты им не нужен. Сейчас посмотрим, посмотрим. Да, точно.

– Как ты можешь об этом знать?

– У меня здесь своя контр-система. Она была создана специально для таких случаев. Проблема в том, что в таких местах, вроде этого, неизбежно оседают большие деньги. Их приходится перевозить на Землю, но это очень дорого и опасно. Кроме того, есть космические пираты, которые могут очень многое, могут даже расшифровать код гравиструн и поджидать тебя по пути к Земле. Поэтому один раз в шесть месяцев деньги изымаются и переводятся в сетевой банк. Там они не обесценятся, даже если проклятые алиены расколошматят Землю в пыль, а потом эту пыль сожрут. Сейчас здесь примерно два с половиной миллиарда уешек. Это очень большой куш, и он стоит того, чтобы повоевать.

Она говорила и одновременно работала. Разговор ее совершенно не отвлекал.

– Кто ты? – спросил Алекс.

– Да уж конечно, не та женщина, которую ты знал. Я сознание, пересаженное в ее тело. Перед пересадкой меня модернизировали и приспособили к решению некоторых очень сложных задач. Видишь ли, обычно сюда прилетали четыре человека, и каждый был специалистом в своей области. Сейчас я одна работаю за четверых. Ничего не поделаешь. Такое время. Ага, получилось!

– Что получилось?

– Активировать майнд-копир. Сейчас я создам десяток копий своего сознания и разошлю их в разные концы станции. Тогда им будет гораздо труднее за мною следить. Может быть, они вообще меня потеряют. Так и случится, если только на них не работает Тюрин.

Она создала семь майнд-копий и подготовила их к рассылке. Она работала и одновременно объясняла что-то человеку за спиной. Больше семи не получилось, не хватило ни ресурсов, ни времени. Ну что же, хватит и семи. Посмотрим, как они отреагируют.

Она разослала копии и стала ждать. Враг медлил. Он уже обнаружил все копии, кроме седьмой, специально записанной в ортоклазовой проекции, обнаружил, но ничего не предпринял. Это могло означать то, что он в нерешительности, или то, что он не хочет раскрывать карты, не хочет делать следующий ход. В этом случае, Тюрин наверняка работает на них.

Желтого огонька пока не было. Нужно подождать. Если он не появится в ближайшие минуты, то можно считать, что нам на время удалось потеряться, – думала она. – Пока можно расслабиться. В прошлой жизни это тело, кажется, курило сигареты. Но в этой комнате нет никаких сигарет. Жаль, можно было бы попробовать, что это такое.

Просидев несколько часов, Алекс захотел в туалет. Женщина за столом продолжала войну умов; сейчас она почти не разговаривала, погруженная в то, что издалека казалось беспорядочным мельканием. Она сидела, наклонившись вперед и Алекс любовался ее отличными бедрами. Но даже это ему надоело.

– Можно, я выйду? – спросил он.

– Пожалуйста. Только не уходи далеко. Не потеряйся.

– Я буду тебе нужен?

– Да ты вообще никому не нужен. Я просто не хочу, чтобы ты куда-нибудь влип. Я тебя втянула в это дело, и я хочу тебя вытянуть.

– Спасибо.

– Не за что. Пойди, пройдись, действительно. На самом деле здесь огромная территория. Вряд ли ты кого-нибудь встретишь. Особенно сейчас, когда мы на техническом этаже.

Он вышел в полутемный коридор, в котором сразу же автоматически включилась имитации окон. Имитации были широкими и высокими, сейчас они изображали дождь, темные качающиеся деревья за серой пеленой, быстро несущиеся рваные тучи. По виртуальным стеклам сползали вертикальные капли. Было слышно, как несуществующая вода барабанит по несуществующему карнизу.

Он нашел туалет, потом пустой кинозал и два тренировочных зала. Все это было этажом выше, и все это казалось совершенно заброшенным. Он уже собирался возвращаться, когда ему показалось, что он слышит музыку. Это была странная музыка, такая странная, что он остановился и несколько минут не мог сдвинуться с места, прислушиваясь. Музыка была искажена расстоянием и, может быть, именно это делало ее такой привлекательной. Он медленно пошел в сторону звука, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы проверить направление. Его походка была неровной, скорее всего из-за того, что дополнительная искусственная гравитация была плохо отлажена. Он уже понял, что делало музыку такой странной: под нее нельзя было ни петь, ни танцевать, ни декламировать рекламные тексты. Это был чистый звук, во всей возможной красоте. Этот звук гипнотизировал.

Он вошел в зал и увидел девушку, сидящую за роялем. Девушка обернулась и перестала играть.

– Что это было? – спросил он.

– Гаммы.

– Что?

– Это такое упражнение, которое играют для того, чтобы пальцы приобрели беглость. Без беглости нельзя хорошо играть.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем играть пальцами, если есть электронные исполнители. Наши пальцы все равно не сумеют сыграть лучше.

– А вдруг сумеют? – спросила она, улыбнулась и вдруг сменила тему. – А вы кто? Я не видела вас вчера на корабле. Впрочем, там было столько девчонок, и все так болтали, как сороки, что некогда было смотреть по сторонам, совершенно некогда. Я Ася.

Она встала и протянула руку. Алекс молчал.

– Так вы приехали с нами, или вы работаете здесь? – продолжила она. – Если бы вы были на корабле, я бы вас заметила. Почему вы молчите?

– Не знаю что сказать. Меня никто не называл на «вы». Там, где я живу, это обращение исчезло из языка еще во времена моих родителей.

– О, да! – согласилась Ася. – у нас делается то же самое. «Вы» уже почти не говорят. А мне так больше нравится. Особенно, когда человек старше. Но вы не обижайтесь. Вы еще не такой старый и, может быть, когда-нибудь мы перейдем на «ты». Но вы все так же молчите? Я заморочила вам голову, да?

– Да, – ответил Алекс, – сколько вам лет?

– Семнадцать. Но вы никому не говорите, правда? Потому что в этой круиз брали только тех, кому меньше шестнадцати. Мне очень хотелось попасть в космос, я ведь никогда не летала, а тут как раз папа выиграл какой-то приз по билетику в магазине электроники, и нам предложили бесплатную поездку. И мы все притворились, что мне шестнадцать. Год туда или год сюда, по моему, это небольшая разница, правда?

– Правда. Но иногда большая. А что вы делаете в этом зале и на этом этаже?

– Для начала не называйте меня «вы». Я ведь намного младше вас. Если честно, то я потерялась. Вчера мы всей семьей засиделись в баре, мама выпила и отчего-то стала плакать. Мне, конечно, не дали ничего, что крепче пива. Они у меня строгие, заботятся о своей малютке. Я сегодня проснулась поздно, и в комнате никого не было. Я пошла их искать. Потом мне стало любопытно, и я спустилась сюда. Нашла этот инструмент. Кажется, это настоящее дерево. У нас в комнате, дома, стоял такой же, но пластмассовый. Я всю жизнь мечтала научиться на нем играть.

– Ты прекрасно играешь, – сказал Алекс.

– Да ну, на самом деле очень плохо. Но у меня еще есть время научиться.

– Какой сейчас год? – спросил он.

– Вы потерялись во времени? – удивилась Ася.

– Что-то вроде того.

– Тогда я вам подскажу. Девяноста третий, конечно.

– В девяноста третьем мне было всего семь лет.

– Заманчиво. Но вы меня обманываете. Заманчиво было бы встретить пришельца из будущего, но они вряд ли к нам заглянут. Пока их никто не видел. И у нас ведь скучно. В будущем, я уверена, будет веселее. Прощайте. Родители будут волноваться. Они наверно, меня заждались. Приятно было познакомиться, пришелец.

Желтый огонек все-таки появился снова. Значит, враг вычислил ее. Молодцы, хотя могли бы и раньше. Теперь делаем следующий ход.

Здесь она имела несколько вариантов, но все они не вполне подходили. Что поделаешь, приходится рисковать. Хотелось, конечно, выиграть без потерь.

Она решила поставить майнд-блок. Блок был куском значимой для личности информации, но чужой информации, которая срасталась с собственным разумом и становилась своей. При удачно поставленном блоке тюнер ошибался, принимая одно сознание за другое. Тюнер ошибался. Такие операции всегда болезненны. Но ничего не поделаешь.

Она выбрала наугад один из нескольких тысяч блоков, которые имелись в памяти системы – и сразу же оказалась в темном помещении. Здесь были темные, темно-коричневые, полы, и стены, обшитые каким-то дорогим и красивым материалом. Высокие потолки, мягкая и слегка торжественная тишина. Она знала, что находится внутри учебного корпуса, но не помнила, что это: лицей, просто школа или университет. Она знала лишь, что любит и ненавидит это место одновременно. Она шла на костылях, потому что всю жизнь ходила именно так. Что-то вроде этого, потому что точно она сказать не могла. Сейчас она плакала, потому что в душе была обида. Она шла по коридору, прислушиваясь к голосам, доносившимся сквозь двери. Как ни странно, никто не кричал, не визжал и не вопил, как обычно бывает в таких местах. Некоторые двери были приоткрыты и она видела ряды прилежных студентов, занятых делом, склонившихся над виртуальными деками. Она вышла на лестницу, ярко освещенную наклонным вечерним солнцем, и неосторожно поставила костыль на край стертой посредине и потому вогнутой мраморной ступени. Костыль соскользнул, и она полетела лицом вниз. Мир перевернулся вокруг нее. Жуткая боль в шее и спине, боль, вонзившаяся, как нож.

Когда Лора очнулась, она хватала ртом воздух, как рыба на берегу. Та девушка, чье воспоминание теперь стало своим, наверняка сломала себе шею. Но она должна была остаться жива, иначе воспоминание невозможно было бы записать. Но самое неприятное в майнд-блоках не то, что они почти всегда связаны с сильной болью, а то, что они неаккуратно вырезаны из чужих жизней. От каждого из них тянутся тысячи ниточек чужих воспоминаний и надежд, которые теперь стали своими, родными, сокровенными, но большинство из этих нитей просто и жестоко обрываются в пустоте. Можно сойти с ума, пытаясь сопоставить и согласовать многие дальние отголоски одного-единственного воспоминания. Но не делать этого тоже невозможно: ты чувствуешь себя так, будто забыл собственное имя, имя своей матери или десяток самых привычных слов родного языка. Когда боль прошла, Лора начала вспоминать, распутывая клубки ассоциаций. Так вспоминаешь, восстанавливая и домысливая, страшный сон, если неожиданно просыпаешься.

Кем я была? Что я сделала и откуда такая обида? Кажется я помню, что после этого меня привезли в госпиталь и я пыталась орать, что не хочу жить, и у меня был сломан позвоночник. Но это совсем смутно, будто сон, который видишь во сне. Вот тут, наверняка, они и записали кусок моего сознания, потому что я не знаю, что случилось дальше. Дальше обрыв. Может быть, я умерла. Лучше не думать об этом сейчас. В любом случае, это еще не раз возвратится в ночных кошмарах.

Желтый огонек пока исчез, нормально, нормально. Это ничего не значит, он может появиться снова. Теперь можно подождать. От каждого движения голова звенит, как пустая кастрюля, по которой бьют молотком. Это пройдет через несколько минут, надо лишь отдохнуть.

Она отодвинула гравикресло, и голубые нити сверкнули неоновым блеском; легла на диван и закрыла глаза. С закрытыми глазами она слышала, как кто-то вошел в комнату и узнала человека по шагам.

– Он снова горит, – сказал Алекс.

– Кто?

– Тот желтый огонек, о котором ты мне говорила. Это плохо?

– Это нормально, – ответила она. – Это значит всего лишь, что уже не в наших силах от них спрятаться. Я поставила майнд-блок, но они все равно меня обнаружили. Больше мы прятаться не будем.

– Нам обязательно прятаться?

– Тебе не обязательно. Проблема в том, что они не просто просканировали мои мозги. Они поставили мне майнд-мину. Это значит, что, если они меня не потеряли до сих пор, то в любую секунду они могут сварить мои извилины всмятку. Или вкрутую, если им так захочется. Им достаточно шевельнуть пальцем – и меня не станет. Сбежать от тюнера, как ты понимаешь, я не могу никуда. Никуда и никогда. Я полностью в их власти.

– Если убрать мину?

– Это нереально. При малейшем воздействии она взорвется.

– Тогда мы пропали?

– Ни в коем случае, – ответила Лора, – ни в коем случае. Война еще только началась. Просто мы нападем на них первыми.

Алекс помолчал, что-то обдумывая.

– Если ты победишь, – сказал он, наконец. – Если у тебя получится, что ты собираешься сделать со всеми этими людьми?

– Уничтожить, разумеется. Не могу же я их взять в плен?

– Уничтожить всех?

– Всех до единого. Мы переведем деньги в сетевой банк, а станцию законсервируем до лучших времен. У тебя есть другие предложения? Они все подонки, если только тебе от этого легче. Ты даже не представляешь, какие подонки.

– Не знаю. Просто я только что встретил человека. Как бы это сказать… Я не хочу, чтобы она умерла.

– Ага, девушку? Она тебе понравилась?

– Да. Немножко. Мне ее жаль.

– Это все сантименты, – ответила Лора. – Если она выживет, ей будет гораздо тяжелее. Смерть для нее это лучший выход. Поверь мне, я знаю, что говорю.