"Часть той силы" - читать интересную книгу автора (Герасимов Сергей Владимирович)

29. Город…

Город-призрак лежал пустой и пыльный, на улицах не было ни людей, ни автомобилей.

– Я как-то не пойму, – сказал Защитник, – где мы оказались? Вроде бы улица знакомая, но что-то здесь не то. Это Еламово или не Еламово?

– Это точная копия нашего города, но только без людей. Это город подземелья.

– Целый город? Не может быть!

– Даже больше. Целый мир. Как бы тебе объяснить по-простому. Через тот подвал, который под домом, наш мир соединяется с другими измерениями. Вот мы туда и попали.

– А, так бы и сказали сразу, – успокоился Защитник, – теперь понятно. А что мы здесь делаем?

– Изучаем. Это примерно то же самое, что высадка на Марс или на Луну. Здесь все незнакомо и неизвестно. В прошлый раз я сунулся сюда сам и чуть было не погиб. Теперь мы вдвоем. Как видишь, я взял фотоаппарат, листы бумаги и карандаши, чтобы сфотографировать или зарисовать все важное и интересное. Мы должны следить за временем: если мы задержимся здесь после захода солнца, то мы погибнем.

– Это ясно. Как на Луне. Что требуется от меня?

– Защищать. И, если увидишь что-нибудь странное и непонятное, сразу же сообщай мне. Одна голова хорошо, а две лучше.

– Так здесь нет людей? – спросил Защитник.

– Нет.

– И женщин тоже?

Из общественного транспорта в Еламово имелась лишь хиленькая автобусная система и одна ветка трамвая с восемью остановками. В городе-призраке автобусы исчезли, а вагон трамвая мертво торчал на рельсах. Ложкин вошел в него и заглянул в кабину. К сожалению, он не умел управлять трамваем, и проверить, поедет трамвай или нет, было невозможно. Однако Защитник быстро справился с этим делом: он сел на место водителя и начал щелкать тумблерами на приборной панели. Ничего не произошло.

После этого они заглянули в магазин, где недавно Защитник покупал копченые окорочки. Магазин казался таким же, каким он был в нормальном мире, лишь пустота делала громким каждый шаг. В этом городе-призраке можно было слушать настоящую тишину, как в глухом сосновом лесу в безветренную погоду: ни машин, ни людей, ни работающих механизмов, ни приемников, ни магнитофонов, ни лая собак, вообще ни одного из стандартных компонентов городского шума. Это делало город нереальным и с каждой минутой все сильнее действовало на нервы. Действовало на нервы даже Защитнику: он все чаще оборачивался по сторонам и прислушивался.

Ложкин зашел за прилавок и увидел лежащие там деньги. Пересчитал и положил на место. Денег было не так уж много. Открыл витрину и вынул оттуда кусок салями. Понюхал, убедился в том, что держит подделку, и взял другой кусок, второе дороже. Эта салями была настоящей, с тем самым солоновато-скользким вкусом, который невозможно спутать ни с чем другим. Он положил деньги на прилавок, предварительно взвесив свой кусок, взял сдачу. Потом купил хлеба, а Защитник взял шесть бутылок пива.

– А Верка-то немного сегодня наторговала, – сообщил Защитник. – Хоть я пива у нее возьму.

Ложкин собирался для начала добраться до центра города и подняться на Мыльную Гору, достопримечательность Еламово. Когда-то, в очень старые времена, здесь добывали известь, и она была с примесью, слегка мыльная на ощупь. Теперь на горе стоял жиденький парк аттракционов, единственный в городе. До парка было километра три по прямой, то есть, всего лишь около получаса быстрой ходьбы. С вершины горы открывался отличный вид на весь город и даже на его окрестности. Это было единственное место, которое позволяло разглядеть весь город целиком.

Из-за необычной тишины Ложкину несколько раз чудились странные звуки, а однажды он даже был уверен, что слышит лай собаки. Он прибавил шаг. Если здесь есть собаки, то с ними лучше не встречаться. Постепенно он снова стал думать о Вале.

Умная женщина, но стерва. Интересно, она в заговоре со своим братцем, или пришла от себя? Хотят выдворить меня отсюда, не мытьем, так катаньем. Как она сказала? Сказала, что она не проститутка какая-то, чтобы ради чего-то там со мной переспать. А на утро рассказывает, что с тринадцати лет спала с дедом, и получала за это деньги. Как все это уложить вместе? Впрочем, это и не обязательно укладывать вместе: женщина есть женщина, и противоречие уже в самой ее природе. Шлюха, наглая шлюха, вот и все. Хотя что-то в ней все-таки было. Жаль, что она оказалась такой.

– Вы сердитесь? – спросил Защитник.

– Почему?

– Потому что вы молчите. Это потому что я приставал к вашей девушке, да? Она вам нравится?

– Приставай к ней сколько хочешь, она меня не интересует.

– Спасибо. Но я вот что скажу: эта ваша девушка страшнее скорпиона. На что мне уже любая девушка нравится, но с вашей барышней я бы не хотел иметь дела… Мы не заблудимся?

– Я здесь все знаю, – ответил Ложкин. – Я же в этом городе детство провел. Например, здесь была скамейка, на которой наша компания до вечера играла в карты. А в том магазинчике напротив я когда-то покупал маску для ныряния.

– Нет, на Луну это не похоже, – сказал Защитник.

– Почему?

– Луна белая, а здесь все цветное. На Марс тоже непохоже, потому что Марс красный. Ой, смотрите, собачка!

И Ложкин посмотрел.

То, что он увидел, было ужасно.

Невдалеке стояла собака, выглядевшая гораздо страшней того инфернального пса, что был выдуман Конан Дойлем. Собака была невелика и прекрасно знакома Ложкину. Это был его собственный Полкан, вчера съеденный Защитником. Видимо, Защитник съел собаку не полностью: голова была совершенно целой, вместо двух передних лап и одной задней остался лишь скелет. Половина грудной клетки с большей частью внутренностей исчезла. Собака шла по тротуару, оставляя за собой кровавый след. Все три ее костяные ноги двигались так же уверенно, как и четвертая, целая. Полкан вилял хвостом.

– Эй, не подходи к нам! – закричал Защитник, и собака остановилась. – Уходи! Пошел вон отсюда!

Защитник затопал ногами. Собака прыгнула в сторону, а затем бросилась к нему. Защитник побежал. Полкан, принимая это за игру, метнулся за ним. Защитник бросил на ходу недоеденный кусок салями и ускорился насколько мог. Он свернул в конце улицы и исчез.

Ложкин остался один. В принципе, на асфальте оставался хорошо видимый след из капель крови, за которым можно было проследить направление погони, но не было никакого желания идти за мертвой собакой. Он дошел до конца улицы и сел на порог магазина. Он чувствовал, что живая мертвая собака это только начало. Что будет дальше?

Он достал лист ватмана и начал рисовать по памяти то, что видел только что. Минут через двадцать появился Защитник.

– Я убил его еще раз, – сказал он. – Больше эта собака не придет. Пойдемте, что ли?

Когда они поднялись на Мыльную Гору, Ложкин убедился, что парка аттракционов там уже не было. Видимо, его убрали еще много лет назад. Сохранилось лишь ржавое огромное колесо обозрения. От танцплощадки остались только голые бетонные плиты со следами краски. Двадцать лет назад здесь мальчики знакомились с девочками, не совсем ясно представляя, зачем они это делают. Важен был процесс, а не результат.

Ложкин приблизился к колесу. Судя по всему, оно еще работало. Он повернул рычаг; механизм заскрипел, плохо смазанные цепи побежали, вращая махину против часовой стрелки.

– Давайте прокатимся? – предложил Защитник.

– Нет.

– Почему нет? Это же всего лишь чертово колесо. Оно не кусается.

– Мы пришли сюда не за этим, – возразил Ложкин. – Отсюда открывается вид на весь город и даже дальше. Из этой точки можно увидеть, как на самом деле выглядит этот мир. Я собираюсь увидеть все самое важное, сфотографировать и зарисовать. После этого мы отправимся домой.

– Но сверху-то видно лучше! – не унимался Защитник. – Колесо вон какое большое! Если вы хотите все рассмотреть, то садитесь на колесо. Я никогда в жизни не катался на чертовом колесе, а тем более бесплатно! Ну, мы поехали, да?

Ложкин пропустил желтую кабинку и сел в розовую.

Колесо медленно и плавно возносило их над мертвым городом.

– Вы просили меня запоминать, если я увижу что-нибудь необычное, – сказал Защитник. – Знаете, я уже увидел кое-что необычное, точно вам говорю.

– Что? – заинтересовался Ложкин.

– Живую мертвую собаку.

– Да, я ее тоже заметил.

– Послушайте, это ведь неправильно, что целый город без женщин, – сказал Защитник, – вы сделали меня, значит, вы сможете вылепить и женщин. Что, если поселить их здесь? Тогда здесь будет не так скучно. Они будут стирать и ругаться. А по воскресеньям будут загорать на пляже.

– Они не выживут здесь после захода солнца.

– Жаль. А было бы хорошо.

– А, кроме того, – сказал Ложкин, – что с ними делать потом?

– В смысле?

– В смысле, если они будут мешать.

– Спалить в печи, – угрюмо сказал Защитник. – Так как всегда поступают с глиняными людьми. Как вы собираетесь поступить со мной.

– Я не собираюсь так поступать с тобой.

– Я вам не верю, – сказал Защитник. – Можно подумать, зачем вам такая большая печь? Но предупреждаю, что я сильнее вас, и я смогу за себя постоять. Так что эти штуки со мной не пройдут. А если вы будете не нужны, что тогда сделать с вами? Как вам понравится такой вопрос, а?

И он обиженно засопел.

Верхушки елей остались внизу. Справа вдалеке показалось здание маслозавода, а за ним элеватор. Ложкин отметил, что в городе появился новый район, застроенный многоэтажными домами. Город стал другим… А в самой верхней точке колесо замерло.

Ложкин вначале просто не понял, что произошло. Потом он подождал минуту: колесо не собиралось двигаться дальше. Черт возьми, оно не собиралось двигаться дальше! Как же он мог угодить в такую простую ловушку?

– И что же делать теперь? – спросил Защитник. – Мы кажется, застряли.

– Тебя надо было меньше слушать!

– А вы на меня не валите! – возмутился Защитник. – А то все я да я! Где у вас своя голова была? Моя задача вас защищать, вот я и защищаю. А насчет остального мы не договаривались. Вы думаете, что вылепили глиняного болвана, а теперь с ним и обращаться можно как с болваном, да? Думать – это ваша задача.

Оставалось несколько вариантов действий. Вариант первый: просто подождать. До захода солнца еще далеко, всякое может случиться. Может быть, колесо еще продолжит движение, хотя это и маловероятно. Вариант второй: попытаться слезть отсюда. Насколько это реально? До средины колеса шла решетчатая лестница. Если добраться туда, то остальной путь можно пройти легко.

– Ты сумеешь спуститься? – спросил Ложкин.

– Ни в жизни. Я боюсь высоты.

– Ты же ничего не боишься!

– Я боюсь высоты и огня. Потому что мое тело хрупкое и плавкое. Если я упаду отсюда, то от меня останутся одни черепки, – сказал Защитник. – Вы попробуйте спуститься сами. Я на вас посмотрю.

Так, посмотрим вверх, – подумал Ложкин. – Можно взобраться на крышу кабинки, затем схватиться за трос. Нет, трос не проходит, он в масле. А если колесо вдруг придет в движение, то этим тросом просто отрежет пальцы. Можно попробовать схватиться за обод колеса и спуститься по нему. Пожалуй, это реально. Обод достаточно широк и удобен, по наружной стороне идет полоса из плотной резины; во всяком случае, она не будет скользить. Хорошо, а третий вариант? Просто спрятаться здесь. Тоже проходит. Если бы только знать, что происходит в городе ночью! Но, что бы ни происходило, человек, затаившийся в верхней кабинке, должен быть незаметен, если только сам не выдаст себя по неосторожности. А что, если колесо ночью заработает? Работает же оно когда-нибудь, если до сих пор не заржавело окончательно? Ночные монстры катают на ночном колесе своих ночных монстрят? Почему бы и нет?

– А ты что думаешь? – спросил Ложкин.

– Надо подождать, – ответил Защитник. – Может быть, подует ветер, и оно заработает. Подождем до ужина, а потом посмотрим. Вы хотели смотреть на город, вот и смотрите на здоровье.

В конце концов Ложкин согласился. Он достал листы, восковые карандаши и стал зарисовывать виды города. Только сейчас он заметил странную темную стену тумана на северо-востоке, километрах в пятнадцати. Горизонт в этом месте казался странно обрезанным, будто выпрямленным. Ложкин не представлял, что бы это могло быть, но определенно, это было очень интересно. На востоке имелась еще одна необычная достопримечательность: огромный желтый вихрь, напоминающий неподвижный смерч. Вихрь поднимался от земли к самому небу. Из-за расстояния было невозможно разглядеть какие-либо детали. Внизу, у основания этого желтого хобота что-то блестело, отражая солнце.

Около трех часов дня они пообедали. Защитник бросил куриные кости вниз.

– Это ты зря, – сказал Ложкин. – Вполне возможно, что собака в городе не одна. Копченая курятина пахнет так, что собаки почуют ее за три километра. Только своры голодных псов нам здесь и не хватало.

– Не надо трусить, – отозвался Защитник, – если псы появятся, я с ними справлюсь.

Время шло, но ничего не происходило. В пять часов Ложкин решил все-таки слазить вниз, но отложил это дело до шести. В семь он взобрался до решетчатой крыши кабинки и ощутил, как кружится его голова. Кабинка раскачивалась, и в такт с нею качалась земля с высокими деревьями внизу. Высота была метров тридцать, а, кроме того, гора поднималась над городом, видимым будто с высоты птичьего полета.

– Подстрахуй меня, – попросил Ложкин.

– Я не могу.

– Не можешь?

– У меня кружится голова, когда я встаю на ноги, – сознался Защитник. – Но я в этом не виноват. Это вы меня таким вылепили.

Ложкин подтянулся, перехватил руки и оказался сверху кабинки. Потом медленно встал, взялся за железный стержень, на котором кабинка висела, и понял, что не сможет больше сделать ни единого движения. Все его тело оцепенело, а пальцы, вцепившиеся в стержень, побелели от напряжения. Мир вокруг постепенно терял очертания, погружаясь в густую сметану страха, оставалась реальной лишь пропасть под ногами и судорожно напряженные пальцы. Дул небольшой ветерок, и кабинка покачивалась. Еще сильнее она раскачивалась от того, что Защитник пытался рассмотреть то, что творилось у него над головой.

– Сядь и не качай кабинку! – крикнул Ложкин.

– Я только хотел как лучше, – ответил Защитник, но кабинка продолжала качаться.

Он приказал себе смотреть в небо и перехватил левой рукой повыше. Сразу же тошнота подступила к горлу, и ему пришлось прождать несколько минут, прежде чем голова перестала кружиться. Он никогда не думал раньше, что страх высоты настолько физиологичен. Это был даже не столько страх, сколько расстройство мышления, равновесия и координации. Его ноги дрожали, и приходилось упираться ими покрепче. Каждое следующее движение давалось так же тяжело, как и предыдущее. Он двигался очень медленно и был вынужден спуститься в соседнюю кабинку и передохнуть. Солнце опускалось слишком быстро. Времени не оставалось, но он не мог заставить себя поспешить.

– А вы неплохо лазите, – сказал Защитник из соседней кабинки. – Это потому, что у вас тело легкое.

Передвигаясь с остановками, он перебрался на семь кабинок ниже, а затем по решетчатой горизонтальной штанге переполз к центру колеса. Последнее он сделал без особого труда, видимо, слегка привыкнув к высоте. Оказавшись в центре колеса, он совершенно успокоился. Вниз шла удобная металлическая лестница. Город был уже весь в тени, но солнце стояло достаточно высоко. Пройдет еще час, или чуть меньше, прежде чем оно зайдет за горизонт. За это время можно успеть вернуться домой, если бежать достаточно быстро.

Стоп! Почему же весь город в тени?!!

Вдруг он увидел, как зажигаются окна домов внизу. Один за другим, один за другим появлялись огни; Ложкин следил за этим, как завороженный. Неужели?

На самом деле солнце уже село, но отсюда, с высокой горы, плюс с высоты колеса, оно все еще казалось висящим над горизонтом. Для города внизу уже наступила ночь. И этот город проснулся. И этот город уже не был мертв. Город больше не был пуст. Ложкин услышал, как вдалеке завыли собаки, – или нечто похуже собак.