"Часть той силы" - читать интересную книгу автора (Герасимов Сергей Владимирович)

62. Поляна…

Поляна, о которой сказал дед, долго не появлялась. Поначалу Ложкин настолько выбился из сил, что воспринимал окружающее лишь как одно бесконечное и бездетальное мучение; мучение это не имело форм, зато имело цвета, яркость и интенсивность; самым трудным было сделать шаг, а потом устоять на ногах, в эти моменты мучение становилось ярко-оранжевым и горячим, как раскаленный стальной прут, приложенный к телу. Затем он делал передышку, а после нее следующий шаг. Несомненно, все, что он ощущал, было влиянием тучи. На каждом шаге Ложкин проклинал себя и обещал себе, что никогда больше не позволит себе на нее взглянуть. Но прошло время, и ему стало легче.

Силы начинали восстанавливаться.

Они шли по лесу еще около часа, пробираясь сквозь сплетения узловатых ветвей, порою запутываясь в паутине, которая здесь была прочнее, чем хорошие шелковые нитки, обходя заросли плотоядных растений, которые выглядели совершенно невинно. Тропинок не было в этом лесу, который порой достигал совершенно непролазной плотности.

– Здесь нет зверей? – спросил Ложкин.

– Опасных поблизости нет, – ответил дед, – кроме безголовых змей, которые, скорее всего, не змеи, а просто большие черви. Зато много опасных растений. Что ты скажешь о ядовитых грибах, которые умеют плеваться ядом? Или цветках, гипнотизирующих тебя своей красотой до такой степени, что ты не можешь уйти и умираешь от истощения? Или о мхе, который выстреливает свои споры тебе в лицо, так, что ты слепнешь? Здесь имеются десятки таких подарочков. Уверен, что даже я не все их знаю.

– Тогда куда же мы идем?

– Я ведь не зря вылепил игрушку и послал ее впереди себя. Иди за мной, и все будет в порядке.

Наконец, они вышли на просторную поляну, покрытую шелковистой высокой травой, местами доходящей до пояса. Трава выглядела странной, и вначале Ложкин не понял, почему, но затем заметил, что в траве не было ни одного цветка. Зато над ней порхали разноцветные бабочки.

– Это совсем не бабочки, – сказал дед, – это и есть цветы, которые сами перелетают с одного стебля на другой. Эти растения научились обходиться без насекомых, размножаясь таким способом. Они совершенно безвредны. Смотри.

Он протянул ладонь к ближайшему порхающему цветку и выпрямил указательный палец. Цветок уселся на палец, устроился поудобнее и выпустил облачко желтоватой пыльцы.

– Кстати, эта пыльца может излечивать рак, гемофилию и некоторые другие болезни. Например, детский церебральный паралич. Достаточно лишь однажды ее вдохнуть.

– Может быть, мы возьмем ее с собой?

– Не нужно. У меня есть несколько засушенных цветков, они сохранили лечебную силу. Я храню их в шкафчике в моей мастерской. А сейчас идем туда.

Он показал на противоположную сторону поляны, где над лесом возвышалась внушительных размеров скала. Затем раздавил бабочку и отряхнул пальцы.

Перейдя травяное море, Ложкин увидел, что у подножия скалы имелась неглубокая пещера или, скорее, грот, выход из которого был перекрыт металлической, с виду серебряной, решеткой. За решеткой копошились странные существа, напоминающие крупных летучих мышей, раскрашенных в попугайские цвета: от бирюзового до ярко-оранжевого.

– Вот сюда мы и шли, – сказал дед. – Сейчас сделаем одно очень важное дело, и ты сможешь отдохнуть. А потом двинем обратно.

– Кто это? – спросил Ложкин. – Или, что это?

– У них нет названия. Правда, красивые?

Ложкин пригляделся внимательнее. Несмотря на яркую чистую окраску и правильно строение мордочек, существа казались ему довольно отталкивающими, и он сам не понимал, почему. Некоторые из существ уже заметили людей и сейчас ползали по решетке, жалобно поскуливая.

– Чего они хотят? – спросил Ложкин.

– Хотят, чтобы ты их выпустил. Но не выпускай слишком многих. Я бы посоветовал не больше четырех.

– Почему я вообще должен это делать?

– Потому что они тебя об этом просят.

– Но я не хочу их выпускать.

– Ты должен. Это единственный выход для тебя.

– И все-таки, кто это? Птицы или звери?

– Это не животные и не птицы. Дело в том, что сейчас мы с тобой видим разных созданий: ты одних, я других. Ты больше, я меньше. А на самом деле за решеткой нет никого. Там только пустота.

– Никого? Но я их ясно вижу, – возразил Ложкин. – Вот они.

– Их видят твои глаза, вот и все. А видят потому, что эти цветные создания – части тебя самого.

– Части меня?

– Части твоей собственной души. Эти существа – всего лишь символы. Каждое из них означает сжатую пружину внутри твоего сознания или подсознания. Но, стоит выпустить этого демона, и пружина распрямится. Тебе сразу станет легче жить. Ты станешь смотреть на вещи проще. Уверяю тебя, гораздо проще и правильней. Если ты выпустишь четырех, это изменит тебя навсегда. Ты будешь другим человеком. Твой дух освободится.

– А если я выпущу всех?

– Тогда ты сойдешь с ума, превратишься в животное в человеческом теле.

– Зачем мне это нужно?

– Понимаешь, – продолжил дед с интонацией бесконечного терпения, – ты, такой как ты есть сейчас, совершенно не годишься для тех дел, которые нам предстоит совершить. Ты слишком слаб и закомплексован. Не спорю, ты стал гораздо сильнее и жестче после того, как я предложил тебе жало сморва; моя терапия сработала. Но этого недостаточно. Ты все еще остаешься слишком много рефлексирующей нюней, ты не можешь принимать жесткие решения, ты еще больше баба, чем воин. Ты мыслишь абстракциями и не видишь того, что под ногами. Ты умен и имеешь отличное воображение, это хорошо, но этого недостаточно. Кроме ума, тебе еще нужна сила и разумная безжалостность. Не бессмысленная жестокость, нет, а просто умение добиться своего, не смотря ни на что.

– Я должен стать таким, как вы? – догадался Ложкин.

– Вот именно. Пока что ты мой родственник лишь по крови, но не по духу. После того, как ты откроешь эту клетку, и несколько разноцветных существ взлетят в небо, чтобы раствориться в нем навсегда, ты станешь моим соратником. А пока что ты можешь быть только моим рабом, в лучшем случае.

– Они выглядят отвратительно, – сказал Ложкин.

– Ну а как же еще они должны выглядеть? Это ведь далеко не лучшие части твоей души: это те демоны, которых ты держишь в самых глубоких подземельях. Позволь им выйти на свободу. Когда я сделал это сорок семь лет назад, я ощутил такое счастье, о котором даже не могу тебе рассказать. Как будто на мне всю жизнь лежали каменные глыбы, они давили меня и, наконец, они свалились. Это не передать словами.

Ложкин протянул палец сквозь серебряные прутья, и один из демонов сразу же впился в палец клыками. Боли, впрочем, не было.

Он с трудом выдернул палец. Кожа оставалась целой.

– Нет, – ответил Ложкин.

– Что значит "нет"? – удивился дед.

– Я не стану их выпускать.

– Ничего не выйдет. Если ты не выпустишь их, ты умрешь.

– Почему?

– Потому что тебя убьет та спора, которая прилипла к твоей руке.

– Но вы же сказали, что поможете от нее избавиться!

– Да, помогу, но только если ты откроешь клетку. Ты же меня знаешь: я не хочу тебя убивать, но я позволю тебе умереть, если это нужно для дела. Как бы ты не умолял меня, я не изменю свое решение. Такой, как ты есть сейчас, ты мне не нужен. Таких я выкуриваю пачками и глотаю на завтрак. Такие валяются на каждой улице. Такие как ты – это просто мусор. Поэтому я позволяю тебе стать другим. Просто позволяю. Это большая милость с моей стороны. И ты не сможешь отказаться от этой милости, мой малыш. Открывай клетку, или спора убьет тебя.

– Я могу подумать?

– Нет. Тебе не нужно думать.

– Я отказываюсь, – сказал Ложкин и сразу же получил такой удар под ребра, что полетел в траву и несколько минут не мог отдышаться. Дед встал над ним; он стоял, потирая кулак.

– Вставай!

Ложкин встал. Ему все еще было тяжело дышать.

– Для начала разик слева, – сказал дед. – Но это так, разминка. Ты думаешь, что я не могу тебя заставить?

– Не можете, – ответил Ложкин и снова свалился от удара в пах.

– Это было уже лучше, – сказал дед, – но это тоже была разминка. Если хочешь ощутить настоящую боль, то откажись еще раз. Знаешь, что я сделаю? Я ударю по споре, которая у тебя на руке. Это будет такая боль, которую терпеть невозможно. В человеческом теле нет такой силы, чтобы терпеть эту боль, – верь мне, это много раз проверено. Ты все равно согласишься, позже или раньше. Просто будешь дольше мучиться. Лучше согласиться сразу.

– Вы не сделаете этого, – сказал Ложкин.

– Ты думаешь, что я тебя пожалею?

– Нет, – ответил Ложкин. – Вы не умеете жалеть. Вы не сделаете этого из-за тучи. Мы в лесу, а она рядом, и она рано или поздно почувствует мою боль. Она придет.

– Черт бы тебя побрал! Хорошо мыслишь, хоть и дурак, – сказал дед. – Ты оказался сильнее, чем я думал. Я ошибся. Как говорил один человек, опираться можно лишь на то, что оказывает сопротивление. В этом смысле ты мне еще пригодишься. Я подарю тебе жизнь, но запомни, у меня больше нет внука. С этого момента между нами никаких родственных связей. Я оставлю тебе жизнь еще и потому, что ты мне нужен; ты должен сделать для меня кое-что.

– Что именно?

– Да так, мелочи. Убить брызгуна.

В этот момент воздух над поляной заискрился, потемнел и свернулся в знакомую Ложкину фигуру гомосексуального дьявола. Существо в плаще плотоядно раздвинуло красные губы.

– Кого мне брать? – спросил дьявол.

– Никого. Убирайся отсюда!

– Тогда не надо было меня вызывать. Вы ведь сказали: "черт бы тебя побрал!" В следующий раз выбирайте выражения. Не пользуйтесь моими услугами, если вы не в состоянии овладеть технологией.