"Индейская комната" - читать интересную книгу автора (Брюссоло Серж)Глава 8Сара закрыла дневник и бросила на письменный стол красную ручку, которой делала замечания на полях тетради. За четыре года она постарела. Дело было даже не в седине, появившейся в светлых волосах, а в складках вокруг губ и в потухшем взгляде. Ей исполнилось тридцать лет, у нее было красивое лицо, но следить за собой Сара перестала. Целыми неделями ей не с кем было словом перемолвиться. Голосовые связки так сели, что любой разговор вызывал хрипоту. Она разучилась улыбаться, завела привычку завязывать грязные волосы в хвост и мыться только во время месячных. После… драмы ее трижды приезжали навестить родители. Они были ошеломлены ее внешним видом и грязью в доме. — Возвращайся домой, — предложила мать, прикрывая нос платком, пахнущим французской лавандой. — Ты не можешь так дальше жить. Надо прийти в себя. Тебе всего двадцать шесть, ты можешь все начать заново. — Я уже один раз попробовала, — возразила Сара. — Не могу же я всю жизнь начинать все сначала, верно? Сара пожала плечами и выругалась. Иногда она ловила себя на том, что разговаривает сама с собой, и прерывалась на полуфразе от стыда, что превращается в маразматичку. Толстую тетрадь в матерчатом переплете она спрятала в ящик письменного стола. Лучики солнца проникли через маленькие окошки бревенчатого дома и осветили яркими пятнами расставленный на столе макет. Это была объемная модель Хевен-Риджа, исполненная очень точно. Каждый дом, каждая лавка занимали то самое место, что и в действительности. При помощи гипса и пластилина Сара соорудила холмы, деревья и одну за другой фигурки местных жителей. Каждая фигурка располагалась на цоколе, на котором было написано имя. Сара никого не забыла и даже дала себе труд сделать копии похожими на оригиналы. У нее был неоспоримый дар художника. Изготовление куколок в течение многих месяцев занимало ее руки и мысли. Это была работа миниатюриста или художника, создающего нэцкэ. Большой проблемой для Сары стали копии автомобильчиков, так как она не решалась использовать машинки Тимми. Кроме того, марки машинок мальчика не соответствовали тем, которыми пользовались жители Хевен-Риджа, а делать что-то похожее лишь приблизительно Сара не хотела. Она составила список марок машин, которые видела в городке, и заказала их игрушечные копии в каталоге, продающем товары по почте. Из-за болтливости почтового служащего этот факт стал всем известен, и с этого времени соседи на нее стали смотреть косо: у женщины пропал ребенок, а она покупает ему игрушки. Слух быстро распространился, и вскоре Сару Девон стали считать такой же сумасшедшей, как и Мегги Хейлброн. Даже сегодня, спустя четыре года после драмы, Сара могла, поразмыслив, по часам расставить все фигурки на макете. Где точно находилась в этот день и в этот час Пигги Уолтерс? Находилась в саду, поливала цветы. Сара была в этом уверена. «В таком случае, — думала молодая женщина, — она должна была кое-что видеть. Магазинчик находился в поле ее зрения. Если машина проезжала в это время, она должна была ее слышать и хотя бы обернуться, чтобы узнать, в чем дело. Не такое уж оживленное движение в Хевен-Ридже, здесь все следят друг за другом — кто из любопытства, кто от скуки, кто по привычке…» Сара поняла это моментально, стоило ей только ступить на землю Джоба. Все следили за всеми, будто этот негласно установленный порядок управлял жизнью общества. В Лос-Анджелесе можно было превратиться в чудовище на оживленном перекрестке и никто из прохожих не обратил бы внимания; в Хевен-Ридже надо было сжиться с мыслью, что за каждым твоим шагом исподтишка наблюдают. «Как будто на небе существует огромный глаз, — сказала себе Сара в самом начале. — Глаз, который всегда следит». Однажды она застала врасплох Майнетт Соммерс, библиотекаршу, когда та наблюдала за своими соседями через бинокль своего покойного мужа, служившего на сторожевом катере. Старая дама ничуть не смутилась, встретившись взглядом с Сарой. Вместо того чтобы скрыться в полумраке комнаты, она так и осталась торчать у приоткрытых ставен, а огромные линзы, направленные на Сару, должны были ей объяснить, что она находится в Хевен-Ридже. И нечего тут стесняться. Постоянная слежка являлась частью социального порядка, так существовали буквально все. Сара не стала затевать скандала. Она хорошо себе представляла, как могла бы защититься Майнетт: «Милочка, мы следим за тем, чтобы в Хевен-Ридже никогда и ничего не произошло!» Так почему же она ничего не видела в тот единственный раз за всю историю Хевен-Риджа, когда действительно кое-что произошло? Когда ФБР допрашивало жителей центральной улицы, обнаружилось, что в этот день, по странному стечению обстоятельств, все как по команде повернулись спиной к окнам. Не было ни одного свидетеля драмы. Сара считала и пересчитывала фигурки, расставленные на макете перед домиками. Семьдесят человек. Семьдесят слепцов, внезапно пораженных недугом, как раз между двумя часами и четвертью третьего пополудни. И все чудесным образом прозрели, едва машина выехала из деревни. Надо было поверить, что похитители детей попали в Хевен-Ридж как раз в те пятнадцать минут, когда соседи перестали следить друг за другом! Какое совпадение! Когда Сара обратила внимание агентов Федерального бюро на этот факт, те уклонились от комментариев; она представила себе, что произвела на них впечатление человека с параноидальными отклонениями, не сумевшего найти свое место среди местных жителей, чьи нравы так радикально отличались от нравов горожан Лос-Анджелеса. Хевен-Ридж представлял собой крохотный городок, окаменевший миф, такой дорогой сердцу каждого американца, жившего в маленьком городке шестидесятых годов, там, где магазинчики обязательно назывались «Домашнее хозяйство» или «В кругу семьи», где ездили машины, которые, как думала Сара, уже давно исчезли: «студебеккеры», «де сото»… Подобных монстров с антеннами и хромированными приборами можно было увидеть разве что в черно-белых кинолентах. Там проводились кулинарные конкурсы, слушали Фрэнка Синатру и Мела Торма. Сара еще раз пробежала содержание досье, лежавшего рядом с макетом. Реконструированные минуты драмы, подтвержденные схемами, события, описанные в хронологическом порядке. Там было все: показания свидетелей, машины, угол зрения сплетниц, сидевших в засаде за окнами. Сотни страниц, чтобы попытаться вспомнить тот пробел в пятнадцать минут, пробел, который перевернул всю ее жизнь. Это было как шахматная задача, решение которой она пыталась найти в течение четырех лет. Достаточно одного незначительного момента, чтобы банальность превратилась в драму. В течение тысячи четырехсот шестидесяти дней Сара снова и снова разыгрывала партию, передвигая фигурки, словно пешки на доске. Кто видел и что? Кто решил промолчать? «Они никогда не считали меня своей, — повторяла она. — Они не имеют ни малейшего желания вмешиваться в эту грязную историю двух горожан с претензиями. Если они даже что-нибудь и видели, то постараются всё забыть». Возможно, соседи никогда и не обсуждали события между собой? Молчаливый пакт был заключен. Саре так и слышались разговоры милых дам из Хевен-Риджа по поводу расследования: — Ребенок? Она им плохо занималась. Она его не любила, это очевидно. Правда, надо признать, что она никуда не отлучалась. Городская девица, знаете ли! Физический труд ее раздражал. Всегда на грани нервного срыва, вечно кричала на сына. — Девчонка, которая ничего не умела делать своими руками. Романистка, видите ли. Появлялась в городе только для того, чтобы отправить издателю по почте свою писанину. Печатать на машинке целыми днями, так уж точно землю не перевернешь, не так ли? — Вначале все думали, что она найдет в округе хорошего парня, чтобы у мальчика был отец. Но нет, так и сидела у себя, без мужчины. Это не святость. Молодые люди пытались ее обхаживать, но она их отшила. Слишком жестко, в таких маленьких сообществах, вроде нашего, этого не понимают. Мы не можем себе позволить ранить человека, как какие-нибудь городские! Сара могла бы продолжать этот воображаемый диалог часами. За четыре года она стала экспертом по самобичеванию. — Обязательно кто-то что-то видел! — кричала она в лицо специальному агенту Майку Колхауну. — Заставьте их говорить! Черт побери, это ваше дело или нет? Ее вывели из себя. Сара стала грубить, а они сами оставались совершенно невозмутимыми. Под рыбьими взглядами она терялась. «Они должны считать, что я перехожу границы, — сказала себе Сара. — Они полагают, что это — мое представление, и оно им кажется подозрительным». Общаясь с агентами, Сара поняла, как просто выглядеть кругом виноватой, сбиться с мысли, вести себя как бездарная комедиантка. Нацеленные на нее взгляды подавляли волю, лишали естественности. Казалось, она уже не в состоянии сдерживать свои чувства. Они же оставались «врачами», далекими и холодными, словно замороженные туши в холодильнике. Это были профессионалы несчастья, трагедии. Они отвратительно соответствовали своим синим костюмам-тройкам и начищенной обуви. Чтобы ободрить себя, Сара попыталась представить их в кальсонах и носках, стирающими свое чертово барахло в раковине мотеля, перед тем как развесить его на вешалках в душе. Глажки не требуется. Абсолютная серость и безликость. Нельзя поддаваться на эти стальные взгляды, на их черные очки. Сара давно знала, что так джентльмены одеваются только в кино. Когда они явились к ней в дом — этакие полумертвые карикатуры с высокими плечами и маленькими бумажниками с визитками, — они выглядели одновременно и жалкими, и страшными… — Специальный агент Майк Колхаун. — Специальный агент Матайас Миковски. И вот адский круг завертелся. Впечатление было такое, будто она стала героиней телесериала. Переливание из пустого в порожнее, виденное уже тысячу раз. — Мы поставим ваш телефон на прослушивание, — объявил Колхаун, — чтобы перехватить звонок похитителей. — Но у меня нет телефона, — ответила Сара. — Электричества тоже нет. И тут же поняла, что такие, казалось бы, простые слова поставили ее в положение подозреваемой. Ни телефона, ни электричества. Они увидели в ней служительницу первобытного культа, полусумасшедшую, ненавистницу цивилизации. Может быть, она танцует голой на поляне или ставит на голову хрустальный шар, чтобы перехватывать волны из космоса? Может быть, она из друидов Нового Времени? — Кроме того, у меня нет денег, — добавила Сара. — Наша семья небогата. И если Томми украли для того, чтобы потребовать выкуп, то мне нечем заплатить. |
||
|