"Белый «мерседес»" - читать интересную книгу автора (Севела Эфраим)

19. Экстерьер. Олимпийская деревня. (Вечер)

Здание в Олимпийской деревне на Коноллиштрассе, 31, где заперты заложники — израильские атлеты, ярко освещено направленными на него прожекторами.

Террорист в черной маске с прорезью для глаз появляется на балконе, держа в поднятой руке автомат.

Кордон немецкой полиции, оцепивший на дистанции это здание, невольно пятится из света в тень.

Прилипли к телекамерам операторы.

Журналисты на вытянутых руках устремили в сторону балкона магнитофоны, чтобы успеть записать звуки выстрелов, если таковые произойдут.

А чуть подальше, за спинами полицейского кордона, идет обычная для этого мюнхенского предместья вечерняя жизнь. Светят огнями и вывесками пивные, шуршат шинами, поблескивают лаком дорогие автомобили, совершают привычные для этого часа моционы по аккуратно подметенным тротуарам аккуратно одетые немцы и немки.

Пара перезрелых дам в зеленых суконных накидках (зеленый цвет — любимый для истинных баварцев) и зелены» шляпках с пером на седых локонах прогуливают на поводках двух пуделей — черного и белого. Аккуратные собачки сошли с тротуара к кусту и с двух сторон задрали задние лапки, чтоб справить малую нужду. Владельцы собачек, улыбаясь фарфоровыми зубами, любуются своими питомцами.

Гюнтер вынырнул из темноты и напоролся на этих дам, на их идиллическое спокойствие.

Гюнтер. Простите, как вы себя чувствуете?

Дамы (хором). Спасибо. Хорошо. А вы?

Гюнтер. А я сгораю от стыда.

Дамы. За кого?

Гюнтер. За вас. И вообще за немцев.

Дамы. А вы кто? Иностранец?

Гюнтер. Я тоже немец.

Дамы. Чем же мы вас не устраиваем?

Гюнтер. Ну, хотя бы тем, что вы прогуливаете невинных пуделей. Вам больше к лицу охранные овчарки. Чем вы занимались при Гитлере? Женскими волосами набивали матрасы? Аккуратно упаковывали ботинки убитых газом детей?

Дамы. Мы позовем полицию!

Гюнтер. Зачем полицию? Вызовите СС… с того света. Пусть меня вздернут крюком за челюсть! И это порадует ваши бесстыжие глаза.

Пока вся Германия в оцепенении ждала, что будет с захваченными еврейскими спортсменами, Гюнтер решил действовать. Один, движимый комплексом вины и жаждой душевной чистоты, он ринулся на помощь заложникам, пытаясь пробиться к ним, и был застрелен. Он умирал в госпитале на руках у Сю, а с экранов телевизоров к ним рвалась агония погибающих одиннадцати евреев. Умер Гюнтер. Увезли в Израиль тела убитых спортсменов. Снова загудел олимпийский карнавал в Мюнхене. Потрясенная и повзрослевшая, Сю покидает этот город, эту Вальпургиеву ночь, этот шабаш монстров, в спортивном «Мерседесе» Гюнтера, с коробками непроданной пленки в багажнике По прекрасной автостраде, среди чудесных альпийских ландшафтов, в мире, полном покоя и радости, едет девушка. Хорошенькая. Современная. В глазах ее скорбь. Та же скорбь, что и у родителей. Вечная еврейская печаль. От которой бежала, но уйти не смогла.

Задача создателей фильма — выпустить его к Олимпийским играм 1996 года в Атланте. Как напоминание, как предупреждение. Почти половина метража фильма — хроника тех времен и второй мировой войны. Место съемок — США, Греция, Бавария (ФРГ).