"Бал-маскарад" - читать интересную книгу автора (Ёкомидзо Сэйси)

Глава пятая

Коскэ Киндаити любил живопись и почти никогда не пропускал крупных выставок. Когда у него было время, он посещал и небольшие картинные галереи, которые в изобилии встречались в районе Гиндза. Поэтому он был достаточно хорошо знаком с картинами Кего Маки. Не обладая глубокими познаниями в области живописи, он тем не менее знал, что Маки принадлежал к художественному объединению «Лебедь» и его творчество развивалось в реалистическом ключе. Интерес Киндаити к картинам художника объяснялся тем, что он чувствовал в них влияние Ренуара, который был одним из его любимых художников. Картины Маки были более простыми и прозаичными, но сочетание серебристо-желтого цвета с красным, а также гармония зеленого с черным, не могли не вызвать ассоциации с картинами Ренуара. Когда Коскэ Киндаити увидел позже студию Кего Маки в Ягасаки, он не удержался от улыбки, ибо она была копией студий Ренуара, фотографию которой он видел на обложке одного художественного журнала.

Было уже почти два часа дня, когда они подъехали к скромному коттеджу Кего Маки. Туман рассеялся, и небо несколько посветлело. Выглянувшее солнце осветило затопленную водой местность, казавшуюся сейчас почти необитаемой.

Тадахиро Асука вышел на крыльцо встречать машину:

– Киндаити-сэнсей, спасибо, что приехали.

Он был одет в брюки для игры в гольф и в красивую рубашку с распахнутым воротником. Его ботинки и носки промокли, и чувствовалось, что ему холодно. За ним появилась Тиёко Отори, лицо которой Киндаити знал по кинофильмам, фотографиям в газетах и на обложках еженедельных журналов. На этом красивом лице почти совсем не было косметики, одета актриса была в простое платье с поясом. Тем не менее она выглядела потрясающе, особенно на фоне окружающего ее хаоса.

Киндаити только собрался выйти из машины, как Тадахиро сказал:

– Киндаити-сэнсей, погодите, нужно проехать дальше. Все произошло не здесь, а в студии, позади коттеджа.

Когда Тадахиро спускался по высокой деревянной лестнице, сзади раздался голос:

– Послушайте, а что мне делать?

Это было сказано тоном, каким обращаются к любовнику. Тадахиро повернулся к Тиёко:

– Вы оставайтесь здесь. Такие вещи дважды видеть не следует.

– Но…

– Что? Страшно?

– Да, немного. – Тиёко, склонив голову, кокетливо посмотрела вниз. Ее фигура хорошо гармонировала с внушительной фигурой Тадахиро.

– На вас это не похоже. Ведь в доме полицейские. Не капризничайте. Вы останетесь здесь. – Тон Тадахиро был непререкаем.

Сказав это, он спустился по лестнице и сел в машину. Тиёко разочарованно что-то проворчала, затем нагнулась и заглянула в салон:

– Киндаити-сэнсей, добро пожаловать.

– Спасибо.

Застигнутый врасплох приветствием красивой женщины, Киндаити растерялся, но все же поклонился. Когда он поднял голову, Тиёко уже выпрямилась и стояла, положив руки на перила крыльца. Ее элегантная красота украшала безвкусный коттедж.

Как только Тадахиро сел в машину рядом с Киндаити, Акияма спросил:

– Ваше превосходительство, теперь куда?

– За коттеджем поверни налево и езжай в глубь участка. Под водой находится дорожка, покрытая гравием, так что не собьешься.

Позади коттеджа росла небольшая смешанная роща, в ней, на вырубке, стояло здание студии. Посыпанная светло-коричневым гравием дорога, извиваясь, подходила к самой студии, однако машина не смогла вплотную подъехать к крыльцу: тайфун вырвал с корнем большую магнолию, которая упала на припаркованный на дороге автомобиль «хилман», придавив его стволом и ветвями.

– Киндаити-сэнсей, придется идти пешком.

– Ну что ж…

Увидев, что Тадахиро прямо в ботинках вышел из машины, Киндаити приподнял широкие шаровары и в сандалиях, надетых на белые носки, с плеском спрыгнул в воду. Вода была чистая и прозрачная, так что хорошо просматривался пробивавшийся между камней стелющийся кустарник с острыми, как у розы, шипами. Вода доходила только до лодыжек, но ощущение холода было не из приятных. Похоже, что недалеко был сток: вода довольно быстро убегала от студии в сторону коттеджа. Где-то пела цикада.

Услышав шум машины, из студии показался полицейский в форме, судя по знакам различия, помощника инспектора. Это был молодой человек с удивительно белой кожей, на носу – очки с толстыми стеклами. На вид ему было не больше тридцати лет. По его манере держаться можно было предположить, что он обладает энергичным и вспыльчивым характером, а также незаурядными бойцовскими качествами. Коскэ Киндаити вскоре узнал, что это помощник инспектора Хибия, который в прошлом году при расследовании обстоятельств смерти Фуэкодзи упорно придерживался версии убийства. Очевидно, он заранее знал о приезде Коскэ Киндаити и сейчас внимательно наблюдал. В его взгляде можно было уловить некоторую враждебность и презрение: Киндаити, небольшого роста и невыразительной наружности, никак нельзя было назвать представительным мужчиной.

– Асука-сан, на месте происшествия ничего не тронуто.

– А-а, спасибо. Это Коскэ Киндаити-сэнсей, а это – Хибия-кун, который ведет дело.

Так как они все еще стояли в воде, то церемония знакомства была короткой. Коскэ Киндаити наклонился, стыдливо прикрывая свою тонкую волосатую голень. Именно в этот момент он обратил внимание, что студия является почти точной копией студии Ренуара.

Студия представляла собой скромное строение длиной около трех с половиной метров, шириной и высотой примерно три метра. Окон в ней было немного, видимо, здание предназначалось вовсе не для студии, а под склад, что подтверждала наклонная с юга на север крыша, покрытая черепицей. Опору здания составляли четыре больших камня, которые располагались по углам так, что пол висел над землей на расстоянии около пятнадцати сантиметров и омывался снизу потоками воды. Некоторые окна были разбиты, студию частично затопило.

– Киндаити-сэнсей, пожалуйста, входите.

– Ничего, что в мокрых сандалиях?

– Внутри все равно сыро.

Вход в студию был с северной стороны. Внутри уже находилось двое полицейских в штатском, и когда вошли еще три человека, то в небольшой студии стало тесновато.

Интерьер был до крайности прост, и многое из того, что находилось в студии, было разбито. Ставни были настолько старыми, что от порывов ветра в них образовались щели, из щелей натекла на пол вода.

Складывалось впечатление, что в последнее время Кего Маки работал немного. У стен стояли разных размеров полотна, некоторые из них остались незаконченными, краска на них выглядела пожухшей. Два-три небольших рисунка были приколоты латунными кнопками к деревянным ставням, все они сильно отсырели. На полу валялось несколько размытых акварелей.

У западной стены студии стоял чайный столик из пальмового дерева и рядом с ним два простых стула. На одном из этих стульев, уткнувшись лицом в чайный столик, сидел Кего Маки, а вернее, покоилось его бренное тело.

Когда Киндаити взглянул на волосы мертвеца, он не мог сдержать охватившую его невольно дрожь. Левая рука Кего Маки свисала вниз, а правая была согнута в локте, его лоб покоился на ее ладони. Правый рукав рубашки и волосы на правой стороне головы полностью сгорели, на правой щеке – след ожога.

– Киндаити-сэнсей! – Помощник инспектора Хибия, указав на толстую свечу, которая лежала рядом с правой рукой, проворчал со вздохом: – Если бы поднявшийся вчера вечером перед тайфуном ветер не затушил свечу, вся хижина сгорела бы, и мы нашли бы только обуглившийся труп.

Киндаити кивнул в знак согласия. На чайном столике не было подсвечника, справа от трупа на стол натекло большое пятно воска, на нем-то, видимо, и пытались укрепить свечу. Однако свеча была слишком толстой, она не удержалась в натеках воска, и ветер ее опрокинул. А может, от сильного порыва ветра вся студия закачалась и свеча упала. Она подожгла правый рукав рубашки Маки, частично спалила волосы на голове и оставила ожог на правой стороне лица. Порыв ветра затушил ее.

Киндаити посмотрел на южную стену студии и увидел, что окно слева от жертвы разбито; осколки оконного стекла хрустели под ногами. Со вчерашнего вечера и до утра дул южный ветер, и многие деревья были повалены в сторону севера. Сквозь разбитое окно сейчас светило яркое солнце.

«Свет погас вчера вечером около восьми часов, – подумал Киндаити, глядя на свисающую с потолка модную лампу. – Погибший – интересно, был ли он в это время один? – сидел на этом стуле. Он сам – или его гость – зажег свечу и за неимением подсвечника накапал на стол воска, чтобы прикрепить ее».

Киндаити внимательно посмотрел на восковой натек и стал размышлять дальше: «Погибший, вероятно, был левшой. Обычно человек ставит свечу, да и любой другой источник света, от себя слева… Если свечу ставил сидевший напротив него гость, то она была бы несколько ближе пододвинута к нему».

– Киндаити-сэнсей, – сказал Хибия, который внимательно следил за направлением взгляда Киндаити, – погибший не был левшой. Мы спросили об этом у приходящей домработницы, и Тиёко Отори подтвердила это.

– Вот как? – Киндаити, покраснев от смущения, продолжил осматривать студию. Его взгляд остановился на небольшой полочке для безделушек, прикрепленной к северной стене, на ней стояли часы, сделанные в форме спичечного коробка. Часы не работали, их стрелки показывали 8 часов 43 минуты; но когда они остановились – сегодня утром или значительно раньше? Еще на полке помещалась керамическая ваза оригинальной формы с гвоздикой и кровохлебкой, уже давно увядшими. Кое-где полочка была пропитана водой, а в сухих местах покрыта слоем пыли.

Киндаити перевел взгляд на тело погибшего, но затем, как будто что-то подтолкнуло его, он вновь внимательно посмотрел на полочку. За цветочной вазой он увидел какой-то предмет зеленовато-черного цвета, который оказался бронзовым подсвечником изящной формы, покрытым тонким слоем пыли.

Киндаити бросил взгляд на Хибия, тот, однако, на это никак не прореагировал, его лицо осталось бесстрастным, как маска актера театра Но. Тадахиро Асука также обратил внимание на эту находку, с удивлением поднял брови и посмотрел на лужицу воска на чайном столике.

Коскэ Киндаити с самого начала заинтересовала еще одна деталь. Под рукой Кего Маки, лежавшей на столе, были разбросаны спички, всего около двадцати штук.

– Тело можно убрать?

– Погодите… Кто обнаружил тело?

– Приходящая домработница по имени Мицуко Нэмото.

– А что, в коттедже, кроме погибшего, больше никто не живет?

– Никто, сейчас, во всяком случае… – Мельком взглянув на Тадахиро, Хибия продолжал: – После того как он развелся, вел холостяцкую жизнь.

– Ах вот как. Домработница далеко живет?

– В Сиодзава.

– Сиодзава – это на запад отсюда?

– Да. Мицуко Нэмото уже три года работала у него каждый раз, когда он приезжал в Каруидзаву. Она всегда приходит в восемь часов, но сегодня из-за тайфуна опоздала и пришла в одиннадцать. Когда я говорю «сюда», то имею в виду не студию, а коттедж. У нее есть ключ от черного хода и через него она попадает в дом. Сегодня ей показалось странным, что хозяина нет дома, но она не придала этому большого значения, решив, что он пошел посмотреть, какой ущерб нанес тайфун, и поэтому начала открывать ставни.

– В коттедже есть ставни?

На виллах в этом районе обычно не бывало ставень.

– Говорят, что раньше не было, но однажды зимой в дом залезли воры и устроили там беспорядок, поэтому их и поставили. Об этом рассказывала сама Тиёко Отори. Она тогда жила вместе с ним, это было в пятьдесят четвертом или пятьдесят пятом году. Она вышла за него замуж в пятьдесят четвертом году, а весной пятьдесят шестого они развелись.

Говоря это, Хибия намеренно не смотрел в сторону Тадахиро и, заканчивая свой рассказ, добавил:

– После этого в дом практически стало невозможно проникнуть постороннему человеку, однако от этого пострадал внешний вид.

– Попыток взлома не обнаружено?

– Нет. Осмотрев, нет ли повреждений в коттедже, Мицуко Нэмото направилась в студию. Прежде всего ее поразило то, что около студии была припаркована автомашина.

– Эта машина принадлежит Маки?

– Да.

– Где обычно она стоит?

– Перед крыльцом коттеджа, прямо под открытым небом. Мицуко Нэмото, по ее словам, уходила домой около шести часов, предварительно приготовив ужин. Вчера днем Маки куда-то уезжал и вернулся перед ее уходом. В это время автомобиль стоял на своем обычном месте.

– Значит, вчера вечером Маки после шести часов опять куда-то уезжал.

– Верно. И вернулся он не один.

Во время этого разговора помощник инспектора Хибия определенно старался не смотреть в сторону Тадахиро, который, похоже, это заметил и, плотно сжав губы, не моргая, следил за выражением лица помощника инспектора. Это был холодный, жесткий взгляд человека, который в деловых вопросах может быть страшнее черта, как говорил Акияма.

– Теперь, пожалуйста, подробно расскажите, как Мицуко Нэмото обнаружила труп.

– Увидев машину, она подумала, что хозяин находится в студии, но дверь оказалась закрытой на ключ, и это ей опять показалось странным.

– Вот это да! Преступник, выходя, закрыл дверь на ключ.

– Ну и что было потом?

– Мицуко Нэмото несколько раз окликнула хозяина, но ответа не последовало. Тогда она зашла с южной стороны и, заглянув через разбитое окно, обнаружила труп.

– Врач осмотрел тело?

– Да. Вероятно, причиной смерти стал цианистый калий.

Коскэ Киндаити наклонился ко рту погибшего, однако запаха цианистого калия не почувствовал.

Маки выпил яд по своей воле, или кто-то его заставил сделать это. Но во что был налит яд? В студии не было обнаружено ни единого сосуда.

– Преступник, вероятно, унес все с собой, – сказал Хибия, не меняя выражения лица.

Киндаити вновь покраснел. Этот молодой и, видимо, талантливый помощник инспектора обладает способностью читать мысли на расстоянии?

– Предположительное время смерти?

– От девяти до десяти вчерашнего вечера. Точнее можно будет сказать после вскрытия.

Свет начали отключать вчера вечером около восьми часов, и если смерть наступила позже, то нет ничего удивительного в том, что потребовалась свечка. Уточнить, когда отключили свет в этом районе, можно у местных жителей.

– Как вы думаете, Хибия-сан, если Маки после шести часов куда-то уехал и вернулся с гостем, почему они не пошли в коттедж? В этой студии… – Киндаити провел рукой по стульям, показал ладонь помощнику инспектора – она была черной от пыли.

Помощник инспектора впервые улыбнулся одними глазами сквозь толстые стекла очков.

– Киндаити-сэнсей, мы на это уже обратили внимание, и у нас есть некоторые предположения. Мы обыскали тело погибшего, ключей у него нет.

– Вы хотите сказать, что у него должна была быть связка ключей?

– Да, так сказала Мицуко Нэмото. Ключи от квартиры в Токио и от коттеджа были на кольце. Однажды, показав эту связку Мицуко Нэмото, он сказал, что здесь все его состояние.

– И она пропала?

– Совершенно верно.

– Вы думаете, их взял преступник?

– Я думаю, не потерял ли он связку ключей там, куда ездил.

Коскэ Киндаити нахмурил брови.

– Но в этом случае он не смог бы открыть и дверь студии, ведь так? Более того – как преступник смог, уходя, закрыть дверь на ключ? А как вы-то вошли сюда? У вас есть дубликат?

– Нет, Киндаити-сэнсей, мы использовали вон тот ключ.

Киндаити наклонился, присматриваясь, и в следующую минуту принялся неистово чесать пятерней свою взъерошенную голову, как делал лишь тогда, когда бывал крайне возбужден. На его лице появилась довольная и радостная улыбка. Этот помощник инспектора определенно проверял Коскэ Киндаити – под столом у носка правого ботинка погибшего лежал ключ.

– Ну и ну… – со вздохом сказал Киндаити. – А я и не заметил. Старость не радость.

Вспыхнувшая было в глазах помощника инспектора легкая насмешка сразу исчезла и сменилась настороженностью.

– Прошу прощения, – он закусил губу. – Асука-сан выразил желание, чтобы все было оставлено так, как это было в момент обнаружения тела. Увидев через окно на полу ключ, мы проволокой достали его.

– Получается, что только ключ от студии хранился отдельно.

– Мы спрашивали у Мицуко Нэмото, почему, но она не знает.

Коскэ Киндаити опять по привычке стал чесаться.

– А почему вы думаете, что погибший потерял связку ключей?

– Дверь в коттедж открыл управляющий, который был вызван еще до нашего прихода. После окончания летнего сезона владельцы поручали управляющему из местных жителей присматривать за домами и оставляли ему ключи. У Мицуко Нэмото ключ только от черного хода.

Согласившись с таким объяснением, Коскэ Киндаити сказал:

– Значит, связка ключей была утеряна после шести часов, когда он уезжал.

– Да. – Помощник инспектора Хибия был по-прежнему краток.

– Почему же Маки ключ от студии держал отдельно?

– Киндаити-сэнсей, еще не ясно, пошел ли он в студию из-за того, что потерял связку. Может быть, была какая-то другая причина. Но других ключей у него точно не было – мы обыскали всю студию.

– В машине посмотрели?

– Нет еще, пока не можем открыть. – Хибия улыбнулся и продолжил: – Если даже они там, ничего не меняется, ведь погибший вошел в студию…

– В самом деле, – на этот раз улыбнулся Киндаити. – Значит, вы утверждаете следующее. Погибший оказался в студии, так как у него не было ключей от коттеджа, или, имея ключи, пришел сюда по какой-то другой причине. И вы еще не знаете, какое из этих предположений соответствует действительности.

– Именно так.

По– прежнему почесываясь, Киндаити продолжал:

– Погибший по одной из двух причин пришел с кем-то в студию. Затем этот кто-то, назовем его господин Икс, неожиданно отравил его цианистым калием. После этого господин Икс, вытащив у погибшего ключ от студии, закрыл дверь и ушел. Почему тогда этот ключ оказался под столом?

– Он мог разбить окно и подбросить ключ.

– Зачем?

– Чтобы создать видимость самоубийства.

Коскэ Киндаити озадаченно посмотрел на лицо помощника инспектора.

– Но если это так, то не кажется ли вам странным, что он унес стакан или что там еще… Если он хотел создать видимость самоубийства, то должен был соответствующим образом обставить его.

– Возможно, в последний момент он подумал, что стакан может навести на его след.

– Вы не нашли емкость из-под цианистого калия?

– Пока нет.

– А не думаете ли вы, что если преступник хотел представить убийство как самоубийство, то он должен был подкинуть какую-нибудь склянку?

– Да, конечно, но…

Один из полицейских в штатском, не выдержав, вмешался в разговор, скорее напоминавший допрос:

– Послушайте, Киндаити-сэнсей!

– Слушаю.

– Мы только что приступили к расследованию. Невозможно сразу во всем разобраться. Может, вам уже что-то ясно?

Как узнал Киндаити позже, этот детектив по имени Кондо был «старым волком» в полицейском управлении Каруидзавы. Он был невысокого роста, с бычьей шеей и кривыми ногами, на коричневом от загара лице выделялись живые, проницательные глаза. Многолетняя работа сделала его высококлассным специалистом по уголовным делам, поэтому не было ничего удивительного, что вопросы Киндаити вывели его из себя.

– Да нет. Я пока только вникаю в обстоятельства.

– А если так, то как насчет того, чтобы вместо ненужных вопросов внимательно осмотреть студию и тело? Скоро придет машина «скорой помощи».

Не успел он договорить, как послышалась сирена приближающейся «скорой помощи».

– Ну вот, уже пришла.

– Извините, нам надо перенести тело. Фурукава-кун.

Детективу Фурукава было лет двадцать пять, у него было молодое круглое лицо с полными румяными щеками. Стоило появиться Коскэ Киндаити, как Фурукава начал внимательно наблюдать за ним, словно за странным существом из другого мира. Кондо и Фурукава с двух сторон, осторожно, как будто имели дело с хрупким предметом, подняли тело Маки так, чтобы по возможности не нарушить расположение лежавших на столе спичек, но все же немного сдвинули их.

Тело Маки было довольно грузным. Было непонятно, имел ли он такую комплекцию с молодости или потолстел с возрастом, но его лицо все еще сохраняло какое-то детское выражение, и кожа на нем была по-женски нежной. При жизни он, несомненно, был привлекательным мужчиной, хотя и невысокого роста, всего 1 метр 64 сантиметра. Когда Тиёко надевала туфли на высоких каблуках, она, наверное, становилась выше него.

Перекошенное в результате воздействия цианистого калия лицо Маки – широко раскрытые, ничего не выражающие глаза и искривленные губы – производило жуткое впечатление, которое еще усиливалось при виде ожога на правой щеке.

Поверх рубашки с короткими рукавами на покойном красовалась жилетка, а сверху еще длинная блуза, которую Маки, по-видимому, использовал вместо плаща, когда выходил из дома. Правый рукав блузы тоже обгорел.

Брюки настолько промокли, что складки на них исчезли, а ботинки почти потеряли форму. Судя по одежде, Маки вчера вечером встречался с человеком, который не придавал значения нарядам, а может, самому художнику было все равно, как он выглядит. Блуза Маки была насквозь мокрой, но ее уже после его смерти мог замочить дождь, который хлестал из открытого окна.

Коскэ Киндаити перевел взгляд с умершего на стол, где были разбросаны спички. Еще когда часть из них была прикрыта телом Маки, Киндаити обратил внимание на то, что они не просто выпали из спичечного коробка, а были разложены в определенном порядке. Из двадцати одной спички семь были с красными головками, а четырнадцать – с зелеными, причем четыре спички с красными головками были надломлены, а три оставались целыми, половина спичек с зелеными головками также были надломлены, как будто преступник или сам погибший хотели что-то объяснить с их помощью.

К сожалению, когда Маки упал на стол, расположение спичек нарушилось, и сейчас, возможно, не имело какого-то определенного смысла, однако Киндаити все же достал записную книжку и начал их зарисовывать.

– Этот человек, говорят, был помешан на головоломках из спичек и имел привычку все объяснять с их помощью.

– Говорите, помешан? – спросил Киндаити, повернувшись к помощнику инспектора Хибия.

– Мицуко Нэмото сказала, что у погибшего было огромное количество игр со спичками, которыми он забавлялся, когда у него было свободное время.

После войны под влиянием радио и телевидения в моду вошли головоломки и викторины. Для многих людей, испытывавших душевное одиночество, они являлись своего рода лекарством для снятия психического напряжения, помогали им отвлечься от окружающей действительности.

– Значит, вы хотите сказать, что Маки развлекался спичечной головоломкой, когда получил дозу цианистого калия?

– Нет, – преувеличенно громко кашлянул Хибия. – Есть люди, которые, когда хотят что-то объяснить собеседнику, для убедительности используют различные мелкие предметы. Например, спички…

– Если так, то вчера вечером он либо просто развлекался, либо кому-то что-то объяснял.

– Может быть, но только раньше, – довольно резко сказал Хибия, – так как вчера он был не один, а его собеседник был преступник.

Коскэ Киндаити, немного подумав, сказал с улыбкой:

– Однако, Хибия-сан, вы твердо исходите из предположения, что погибший пришел сюда вместе с преступником. А если Кего Маки вернулся сюда один и развлекался головоломками, а уж потом пришел преступник? Вам такое не приходило в голову?

Молодой помощник инспектора, похоже, действительно исходил только из одного предположения. Глаза за толстыми стеклами выдавали его замешательство.

– Странно, – заявил стоявший рядом детектив Кондо, фыркая носом. – По вашей версии получается, что погибший после выключения света зажег свечу и спокойно играл в спички. Киндаити-сэнсей, каким бы знаменитым сыщиком вы ни были, уж пожалуйста, не надо делать из нас дураков…

Коскэ Киндаити подключился к расследованию после того, как пользующийся большим влиянием Тадахиро Асука добился на то особого разрешения полицейского управления префектуры. Глядя на Киндаити, трудно было предположить, что он обладает выдающимися сыщицкими талантами; да еще его невысокий рост и невзрачный вид – нет ничего странного в том, что опытный полицейский презрительно фыркал носом.

– Ха-ха-ха! – весело рассмеялся Киндаити. – Послушайте, Кондо-сан, если я не буду вмешиваться, то расследование этого дела, что бы вы ни говорили, обязательно зайдет в тупик. Поэтому я – Коскэ Киндаити, сыщик, распутывающий самые сложные дела. Шутка, Кондо-сан! То, что вы говорите, совершенно справедливо. Я только хотел привлечь внимание к тому, что нам неизвестно, пришел сюда преступник вместе с погибшим или они пришли раздельно. К тому же…

– Что еще? – хорохорился старый полицейский, которого раздражал поучающий тон Коскэ Киндаити.

– К тому же, если в расположении спичек заключен какой-либо смысл, имеющий отношение к преступнику, то тогда почему он оставил их нетронутыми? Он поступил довольно неосторожно, не правда ли?

На эти разумные слова даже «старый волк» детектив Кондо не мог ничего возразить. Недоброжелательно поглядывая на Киндаити, он сказал:

– Если у Киндаити-сэнсея есть на этот счет какое-либо мнение, то хотелось бы его услышать.

– Так дело не пойдет. Я не люблю, когда мои заслуги присваивают себе другие. Ха-ха-ха!..

Неприятный тип этот Коскэ Киндаити!

– …Я хочу сказать, что и сам еще не понимаю смысла этого преступления. – Теребя волосы на голове, он опять внимательно осмотрел все вокруг. – Кстати, нигде не видно коробка от спичек.

– Мы уже обратили на это внимание. Может быть, преступник унес его, – заметил Кондо обиженным тоном и стал нервно ходить по студии: он был сыт по горло этим странным типом, не разберешь – умником или глупцом.

Помощник инспектора Хибия как-то потерял уверенность в себе, что-то бормотал под нос, но тем не менее внимательно следил за поведением Тадахиро, который в это время с видимым беспокойством всматривался в разбросанные на столе спички. Затем Асука еще раз осмотрел студию, согнувшись, заглянул под стол. Там, на полке из сетки, лежало несколько разноцветных старых газет и два-три художественных журнала.

– Асука-сан, вы что-то ищете?

Тадахиро холодно проигнорировал вопрос Хибия и вновь стал приглядываться к спичкам. Он похлопал себя по карманам и вытащил сначала двухцветный карандаш для записи счета при игре в гольф, а потом записную книжку, куда начал тщательно переносить расположение спичек.

– Асука-сан, вам это о чем-нибудь говорит?

Однако тот и на сей раз не ответил Хибия. Щеки помощника инспектора заалели, он в третий раз обратился:

– Асука-сан, если вы о чем-то догадываетесь, вам следует рассказать об этом нам. Сокрытие информации только замедлит расследование дела.

Тадахиро Асука так и не отреагировал на слова помощника инспектора. Закончив рисовать, он спрятал записную книжку и карандаш в карман и молча отошел от стола. Как раз в этот момент в студию вошли двое санитаров со словами:

– Где тело?…

Разгневанный поведением Тадахиро, помощник инспектора Хибия молчал, покраснев до ушей, вместо него ответил детектив Кондо. Молодой полицейский Фурукава откровенно подозрительно смотрел на Тадахиро, но тот, не обращая ни на кого внимания, сохранял полное хладнокровие.

Когда санитары подняли тело Маки со стула, к ним подбежал Коскэ Киндаити с криком:

– Подождите!

К подолу длинной блузы Маки будто прилип лепесток коричневого цвета. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это пятно от раздавленного мотылька. К пятну пристал кусочек крылышка.

– Хибия-сан, посмотрите.

Скованно двигаясь из-за недавней вспышки гнева, помощник инспектора подошел к телу Маки.

– Это… мотылек, – проговорил он осипшим голосом. – Он, видимо, сел на мертвого мотылька.

Хибия осмотрел стул, на котором сидел Маки. Но не только на стуле, во всей студии не смогли найти раздавленного мотылька.

– Хорошо, эту блузу осторожно снимите здесь, чтобы не отвалилось крылышко, а затем отправьте на экспертизу.

Затем тело Маки было отнесено в машину «скорой помощи» и отправлено на вскрытие.