"Папийон" - читать интересную книгу автора (Шарьер Анри)

МОЯ ИНДИЙСКАЯ СЕМЬЯ

В этом городе главным видом транспорта был велосипед. И вот я тоже купил себе велосипед, чтобы быстрее передвигаться, тем более что и Джорджтаун, и окрестности располагались на довольно ровном плато, позволяя ехать с вполне приличной скоростью. На велосипеде были установлены два дополнительных прочных сиденья — одно впереди, другое сзади, и, подобно многим местным жителям, я мог возить с собой двух пассажиров.

Пару раз в неделю я выезжал на прогулку с моими подружками, девушками-индусками. Им страшно нравилось кататься. Постепенно я стал замечать, что младшая из них влюбляется в меня.

Я ни разу не видел ее отца, но вот в один прекрасный День он появился в нашем доме. Жил он неподалеку, но никогда прежде не приходил, л был знаком только с его сыновьями. Это был высокий старик с очень длинной снежно-белой бородой. Серебристо-седые волосы разделялись на пробор, открывая высокий умный лоб. Говорил он только на хинди, дочь переводила. Он пригласил меня к себе в гости. Принцесса (так я прозвал Индару, его дочь) уверяла, что для велосипеда расстояние это пустяковое. И я с благодарностью принял приглашение.

Сьев несколько печений и выпив чашку чая, отец удалился, но я заметил, как внимательно разглядывал он наш дом. Принцесса потом говорила, что отец остался очень доволен визитом.

Когда мы втроем вместе с ее сестрой отправлялись на прогулку, она обычно сидела на переднем сиденье. Я крутил педали, лица наши были совсем рядом. Если она откидывала голову, я видел под прозрачной тканью обнаженные груди во всей их нежной девичьей прелести. Огромные черные глаза сияли, рот — темно-алый на фоне чайного цвета кожи — был всегда немного полуоткрыт как бы в ожидании поцелуя. Видны красивые ровные, ослепительно белые зубки. У нее была манера произносить некоторые слова так, что виднелся кончик розового языка — одно это могло воспламенить самого что ни на есть святого из всех святых.

Однажды вечером мы решили сходить в кино. Вдвоем, так как сестра ее отказалась, сославшись на головную боль — удобный предлог, как мне показалось, чтобы оставить нас наедине. Она появилась в белом муслиновом платье, доходившем до щиколоток и открывавшем при ходьбе три узких серебряных браслета на каждой ноге. Сандалии с колечком вокруг большого пальца придавали маленькой ступне особую прелесть. А в правую ноздрю была вдета крошечная золотая раковина. С головы на спину чуть ниже плеч спускалась вуаль, поддерживаемая золотой ленточкой. А с ленточки на лоб свисали три нитки из разноцветных камушков. Пустяк, разумеется, но очаровательно. При каждом даже легком наклоне головы нитки открывали маленький синий кружок в центре лба.

Все наши чада и домочадцы — их индийская половина и Куик с Ван Ху наблюдали наше отбытие. На их лицах застыло какое-то особое, торжественное выражение, словно они ожидали, что мы вернемся из кинотеатра помолвленными.

В город мы отправились на велосипеде. Во время медленного скольжения по плохо освещенным улочкам квартала эта замечательная девушка сама, по собственному почину вдруг отклонилась назад и нежно прикоснулась к моему рту своими губками Этот ее поступок был для меня настолько неожиданным, что я едва не свалился с велосипеда.

В кинотеатре мы сидели в заднем ряду, крепко держась за руки. Я вел с ней безмолвный разговор с помощью нежных пожатий и поглаживаний пальцами, она отвечала тем же. Фильма мы почти не смотрели, никаких слов не произносили. Да и к чему нам были слова, если ее пальчики, ее длинные аккуратно заточенные ноготки и мягкая Шелковистая ладонь могли сказать так много о ее любви и желании принадлежать мне. Затем она опустила мне на плечо голову и позволила покрывать поцелуями свое чистое и прекрасное лицо.

Эта такая вначале робкая и застенчивая любовь быстро переросла в открытую всепоглощающую страсть. Перед тем как овладеть ею, я счел нужным предупредить, что никак не могу на ней жениться, так как во Франции у меня есть жена. Но это, похоже, мало ее беспокоило.

И вот однажды ночью она осталась у меня. А потом сказала, что в глазах ее братьев и соседей-индусов все будет выглядеть гораздо приличнее, если я перееду к ней, вернее, в дом к ее отцу. Я согласился и вскоре переехал; ее отец жил там с молодой женщиной, какой-то родственницей, которая ухаживала за ним и вела домашнее хозяйство. Дом этот находился всего в полукилометре от нашего с китайцами жилища. Поэтому Куик и Ван Ху частенько заходили навестить меня и, как правило, оставались к ужину.

Мы продолжали торговать овощами в гавани. Я выходил из дома примерно в половине седьмого, и моя Принцесса почти всегда сопровождала меня. Мы брали с собой термос с горячим чаем, тосты и баночку с джемом, дожидались там Куика и Ван Ху и вместе завтракали. Моя девочка приносила с собой все необходимое — даже маленькую, отделанную по краям кружевами скатерку, которую церемонно расстилала прямо на тротуаре, предварительно Сметя с него веником мелкие камушки. Затем она расставляла на ней четыре фарфоровые чашки с блюдцами. И мы торжественно принимались за еду.

Занятно было сидеть прямо на тротуаре и пить чай. словно в комнате, однако и Принцесса, и Куик принимали это как должное и не обращали ни малейшего внимания на снующих мимо прохожих. А Принцесса так и сияла от счастья, разливая по чашкам чай и намазывая тосты джемом И, конечно, обиделась бы, если б я к ним не присоединился.

В прошлую субботу я получил ключ к разгадке одной из довольно занимательных тайн. Дело в том, что на протяжении вот уже двух месяцев совместной жизни Принцесса частенько давала мне золото. Обычно это был кусочек какого-нибудь сломанного украшения — половинка кольца, несколько звеньев цепочки, половинка или четвертинка медали или монеты, одна сережка. В деньгах я особенно не нуждался и складывал эти вещи в коробочку. Постепенно там набралось где-то около четырехсот граммов золота. А когда я спрашивал, откуда берутся все эти вещи, она только смеялась и целовала меня, и не говорила ни слова.

И вот в субботу, где-то около десяти утра, она попросила меня отвезти отца в какое-то место, названия я теперь не помню. «Отец покажет, куда ехать, — сказала она, — а у меня дома глажка и стирка». Я несколько удивился, на потом решил, что старик хочет навестить кого-нибудь из своих приятелей, и согласился.

Он сел впереди меня и указывал дорогу жестами, так как говорил только на хинди. Путь оказался неблизким — мы ехали где-то около часа и наконец оказались в довольно фешенебельном квартале на побережье. Кругом утопали в садах роскошные виллы. Мой «тесть» сделал знак остановиться, я повиновался. Старин извлек из-под полы круглый белый камень и опустился на колени перед ступеньками, ведущими в дом. Он катал камень по ступенькам и что-то бормотал. Через несколько минут из дома вышла женщина в сари и, не говоря ни слова, протянула ему какой-то предмет.

Так старик переходил от дома к дому, везде повторяя ту же самую церемонию. Часа в четыре он оказался у последнего дома, из двери которого вышел мужчина в белом. Он заставил старика подняться с колен и ввел в дом. Оставался он там с четверть часа, а потом вышел в сопровождении того же мужчины, который поцеловал его в лоб на прощание. Мы отправились домой, я старался как можно быстрей вертеть педали, так как было уже половина пятого.

Нам посчастливилось добраться домой до наступления темноты. Индара проводила отца в его комнату и тут же повисла у меня на шее, целуя и одновременно подталкивая к ванной. Там для меня уже было приготовлено прохладное чисто выстиранное льняное белье. И вот, приняв душ, я сел за стол — чистый, выбритый, весь в белом. Сел, сгорая от любопытства, но не решаясь задавать вопросы, так как знал: бесполезно заставлять индусов, равно как и китайцев, тут же выложить вам все. Должен пройти какой-то период выжидания, после чего они сами скажут вам все, если доверяют, конечно. Именно так и произошло.

Мы довольно долго занимались любовью, а потом молча, расслабленно лежали в постели, как вдруг она прижалась ко мне своей горячей щекой и произнесла, не глядя в глаза:

— Видишь ли, милый, когда мой отец идет за золотом, он ведь не причиняет этим никому вреда. Совсем нет... Напротив, катая камень по ступенькам, он призывает духов защитить дом от несчастий. И за это люди дают ему золото, чтобы отблагодарить. Этот старинный обычай возник на Яве, откуда мы родом.

Вот что поведала мне моя Принцесса. Но однажды на базаре я разговорился с ее подружкой. Ни Индара. ни китайцы к тому времени еще не появились. Эта хорошенькая девушка — тоже с Явы — рассказала мне нечто совершенно противоположное.

— Ради чего, скажите на милость, вы столько работаете? Ведь ваша жена — дочь колдуна. И не стыдно ей выгонять вас на улицу в такую рань, особенно когда идет дождь?! Ведь вы можете совершенно спокойно и безбедно жить на то золото, что зарабатывает ее отец. Нет, не любит она вас, иначе бы не заставляла вставать так рано!

— А чем все же занимается ее отец? Ну-ка, расскажите мне, ведь я ничего не знаю.

— Ее отец — колдун с Явы. Если захочет, запросто может наслать смерть на вас и вашу семью. Единственный способ избавиться от наговора — это заставить его катать свой камень в обратную сторону. А для этого надо от него откупиться. Золотом. Иначе в дом явится смерть. Ну а если покатать камень в обратную сторону, это снимает проклятие — будет и здоровье в доме, и достаток.

— Да... А Индара говорила совсем другое.

Я решил выяснить сам, где же правда. Несколько дней спустя мы вместе с моим белобородым «тестем» отправились на берег реки, пересекавшей наш квартал и впадавшей в Демерару. Выражение, застывшее на лицах рыбаков-индусов при виде старика, сказало мне все без слов. Каждый спешил сунуть колдуну рыбу и бросался наутек. как можно дальше от реки. Да, дело ясное...

Впрочем, ко мне старик относился неплохо. Говорил только на хинди, видимо, думая, что я хоть немного понимаю его. Я же не понимал ни слова. Была в этом и положительная сторона — мы практически не могли поссориться. А потом он вдруг совершенно неожиданно подыскал мне хорошую работу — татуировать лбы девушкам-индускам в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет. Иногда они просили сделать татуировку и на грудках, и я разрисовывал их листьями, разноцветными лепестками — зелеными, розовыми и голубыми, из которых, словно пестик из цветка, торчал сосок. Самые отчаянные (это очень болезненная операция) просили вытатуировать вокруг соска ярко-желтое кольцо, а некоторые — сделать и сам сосок желтым.

Над входом в дом старик повесил вывеску с надписью на хинди, гласившей: «Мастер татуировки — умеренные цены, качество гарантируется». За эту работу прекрасно платили, и я таким образом получал как бы двойное удовольствие — любовался прелестными грудками молоденьких девушек и зарабатывал деньги.

Куик узнал, что в районе гавани продается ресторан. Придя ко мне с этим известием, он предложил купить ресторан на паях. Цена была сходная — восемьсот долларов. Продав золото, доставшееся от колдуна, и добавив наши сбережения, мы вполне могли уложиться в указанную сумму. Улица, на которой находился ресторан, была совсем маленькая, но зато проходила совсем рядом с гаванью, и народу там в любое время дня и ночи было полно. В ресторане был один довольно большой зал, декорированный в черно-белых тонах, где стояло восемь столов слева и восемь справа, а в середине находился один большой круглый стол, на который выставлялись аперитивы и фрукты. Просторная, светлая, хорошо проветриваемая кухня с двумя большими печами и двумя плитами. Чего еще можно желать...