"Холоднее льда" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

9 СОВИНЫЕ ИГРЫ

Подобно Джону Перри, Нелл Коттер, Тристану Моргану и четырем сотням других ганимедских любителей симфонической музыки, Свами Савачарья тоже посетил премьеру в системе Юпитера «Галилеевой сюиты». Однако никому не удалось бы заприметить Сову среди публики. Мысль о том, чтобы сидеть в концертном зале, в окружении других людей, до смерти его ужасала.

Нет, разумеется, Савачарья не страдал агорафобией, да и человеческие толпы не так уж его расстраивали. Определенно нет. Он просто предпочитал собственную компанию чьей-либо еще. Как любое разумное существо.

А потому Сова посетил представление своим собственным оригинальным способом: посредством восприятия переданных в Совиную Пещеру звуков и видеосигналов, с кухней под рукой и массой лакомых кусочков еще ближе. Савачарье чрезвычайно понравилась новая композиция Вильсы Шир — он не сомневался, что куда больше, чем тем несчастным в концертном зале, которым приходилось сидеть друг у друга на головах и дышать друг другу в уши. Если же во время лихорадочного галопа «Амальтеи» Сова почувствовал, что там есть что-то, лежащее за пределами его понимания, а рядом не было никого, с кем он смог бы обменяться мнениями? Что ж, это просто предлагало ему очередное уединенное удовольствие, подобно хитрому шифру, который непременно поддастся грядущей атаке.

Савачарья был в превосходном настроении, когда концерт закончился — не ему приходилось давить людей, пробиваясь к узким выходам, — и устроился поудобнее для сеанса напряженной работы.

Один, ибо любой нормальный человек предпочитает работать в одиночестве. Единственный вопрос заключался в том, следовало ли усталое, неприятное слово «работа» прилагать к тому, что, по крайней мере по мнению Совы, должно было стать чистым, неразбавленным удовольствием.

Полетный самописец «Океана» был обнаружен. Затраты на поиск и восстановление получили благословение, в чем Сова и не сомневался, генерального инспектора Гобеля. Единственное условие заключалось в том, что Ярроу Гобеля следовало проинформировать о результатах и позволить ему периодически бродить среди трофеев Великой войны в Совиной Пещере.

И теперь полетный самописец, адресованный Свами Савачарье и аккуратно доставленный ему с центрального склада на Поясе, стоял перед ним. Сова уже подсоединил его к своей компьютерной системе. Запрашивая сведения самописца, он мысленно обмозговывал соответствующие пункты. Каждому клочку данных следовало приписать его собственный показатель достоверности согласно первому правилу савачарьеанского анализа: «Не существует такой вещи, как достоверная информация — лишь разные степени ненадежности и недостоверности».

Итак, только факты:

1. Великая война закончилась 25 июля 2067 года. Даже Сова вынужден был признать, что это было столь несомненным фактом, насколько жизнь вообще могла позволить подобное.

И далее, вне всякого конкретного порядка достоверности, ибо Сова еще не определился со своими собственными факторами вероятности:

2. «Океан» был уничтожен ракетой типа «искатель». Следы этого оружия были совершенно недвусмысленны, как ничто другое среди вооружения Великой войны.

3. Ракета типа «искатель» использовалась исключительно Поясом. Не имелось никаких данных о захвате таких ракет или их использовании вооруженными силами Внутренней системы.

4. «Океан» был кораблем Пояса. Не имелось никаких данных о его захвате вооруженными силами Внутренней системы.

5. Согласно полетному самописцу, «Океан» был уничтожен 29 июля 2067 года. Это было уже после официального прекращения огня. Сова никогда не слышал о более поздней жертве; впрочем, существовали и другие послевоенные жертвы — просто потому, что некоторое оружие уже не могло быть отозвано назад после запуска. Необычность случая с «Океаном» заключалась лишь в том, что он был уничтожен спустя целых четверо суток после конца войны.

6. Согласно полетному самописцу, последним пунктом отбытия «Океана» являлся маленький и незначительный астероид, известный как Мандрагора.

7. Мандрагора была разгромлена в течение последних дней Великой войны. Мало что осталось от временного поселения на ней, и никаких документов не сохранилось.

8. Полетный самописец выдал информацию о девятнадцати людях на борту корабля, отбывшего с Мандрагоры, и об отсутствии всякого груза, кроме общих припасов.

9. Полетный самописец также указал, что «Океан» пытался предпринимать маневры уклонения от «искателя», но лишился горючего еще до своего уничтожения.

И, наконец, Сова получил пригоршню заявлений, или выводов, которые, с его точки зрения, обеспечивали по меньшей мере некоторый элемент загадки:

10. «Океан», корабль Пояса, был уничтожен ракетой типа «искатель». Именно данный пункт первоначально возбудил его интерес, и это по-прежнему выглядело крайне странно.

11. Архивы Внутренней системы не содержали никаких свидетельств какой-либо атаки на Мандрагору в Великую войну. Сова признал, что это было слабым доказательством чего бы то ни было. Разумная ракета-истребитель Внутренней системы, соответствующим образом запрограммированная, могла оказаться уничтоженной, прежде чем она успела доложить о своих последних боевых действиях.

12. За несколько часов до атаки «искателя» полетный самописец показал уменьшение персонала на борту «Океана» с девятнадцати до десяти человек. Он также указал на запуск девяти спасательных капсул.

И это было все? Сова скрючился на глыбе своего кресла, ложкой прокладывая себе дорогу через последний двухлитровый контейнер сливочного мороженого с ромом, и помрачнел от скудости своей информации. Был еще один последний блуждающий огонек, пункт столь смутный и субъективный, что он никогда бы не подчинился формальному анализу. Это было всего-навсего следующее: мировые линии пассажиров «Океана» представлялись слишком неполными. Они попросту представляли собой короткие сегменты, заблокированные в начале и в конце. Сова оказывался неспособен узнать, кто были эти пассажиры или что они делали до того, как покинули Мандрагору, а «искатель» аннигилировал всю информацию о них, начиная с момента их смерти.

Это была точка, в которой Магрит Кнудсен или кто-то из ее подчиненных скорее всего бы сдался. Сова же еще только приступал. Многие его расследования Великой войны начинались с гораздо меньшего.

Церерский музей был центральным хранилищем всех данных о Поясе военного времени. Он должен был располагать полным комплектом документов по Мандрагоре или хотя бы указанием на то, где теперь содержались дубликаты мандрагорских оригиналов.

Сова запустил было последовательность связи с Церерой, но затем передумал. Коммуникационная геометрия Ганимед-Церера была скверной. Мало того, ей предстояло оставаться скверной еще год из-за орбитальной конфигурации. Ответа придется ждать почти час. Возможно, удастся проделать это здесь, на месте. Ганимед должен был располагать по крайней мере резюме документов с той же самой информацией.

Сова задействовал свои связи. И считанные минуты спустя обнаружил, что они ведут в никуда. Архив Ганимеда сообщил, что все резервные данные по Мандрагоре хранились на Палладе. Но инвентарный файл Паллады в свою очередь ответил, что все эти резервные архивы ближе к концу войны были стерты.

Причем стерты по незадокументированным причинам.

Все, тупик.

Сова крякнул. Он достиг той точки, в которой Магрит определенно бы сказала: «Ну и черт с ним» — и бросила бы погоню. Однако Сове предстояло пройти еще очень долгий путь, прежде чем он решил бы признать свое поражение.

Савачарья вернулся к размышлению над одним из фактов: «Океан» лишился горючего раньше, чем были выпущены спасательные капсулы. Капсулы, следовательно, были запущены баллистически, что в свою очередь означало низкоскоростное спасение с корабля. Чистый баллистический запуск, без привода, имел смысл и по другим причинам. «Искатель» наверняка уничтожил бы любой самоходный объект, покидающий «Океан».

Однако баллистический запуск с его низкой относительной скоростью имел несколько следствий. Девять спасательных капсул во время их запуска должны были в непосредственном приближении сохранить скоростные данные самого «Океана». А инерциальное положение и скорость материнского корабля отслеживались полетным самописцем вплоть до момента окончательного разрушения судна.

Предположим, спасательные капсулы не были уничтожены. Тогда начиная со времени их выпуска они вели бы себя как свободно-орбитальные тела, двигаясь под гравитационным воздействием более крупных тел Солнечной системы. Было бы элементарной, хотя и напряженной для компьютера задачей продлить во времени эти распространяющиеся траектории свободного падения. В любой отдельно взятый момент времени возможные скорости и траектории спасательных капсул очертят регион фазового пространства, крупный по повседневным меркам, однако небольшой по сравнению с набором всех скоростей и положений, возможных для тел, движущихся внутри Солнечной системы.

Сова запросил необходимые программы и загрузил первоначальные орбитальные элементы из полетного самописца. Затребовав примерное время вычисления, он скривился от результата. Ответа следовало ожидать только через несколько часов.

А пока Савачарья ждал, можно было и другими полезными делами заняться. Хотя резервные архивы Паллады о событиях на Мандрагоре в конце войны были стерты, решение произвести это стирание, а также все отсюда вытекающее, не могло быть принято машиной. Все это должно было включать в себя человеческое действие. Один или несколько этих людей должны были до сих пор быть живы и способны поведать, почему данные было приказано стереть.

Большая проблема заключалась в отслеживании судеб этих людей. Персональные архивы военного времени для Пояса также хранились на Церере. И для них на Ганимеде не существовало никакого файла-резюме. Сова должен был добраться до источника, а это означало, что он возвращался к неизбежным часовым коммуникационным задержкам между Поясом и системой Юпитера. Он аккуратно составил вопросник, стараясь сделать его настолько самодостаточным, чтобы не пришлось тратить время на ответные вопросы от поисковых систем Пояса.

На это занятие потребовалось больше времени, чем он ожидал, но Сове даже в голову не пришло его прекратить. Он просто наслаждался.

И когда Савачарья услышал звук того, как скользящие двери в Совиную Пещеру открываются, его единственным чувством было раздражение от непрошеного вмешательства.

Сова повернулся, ожидая увидеть Магрит Кнудсен. Все прошедшие восемь лет она оставалась единственной персоной, навещавшей его без специального назначения.

Но это была не Магрит. У порога стоял мужчина, осматривая каземат с таким видом, будто он и понятия не имел, куда вторгся.

Сова мрачно на него глянул.

— Хотя ваше лицо не является для меня незнакомым, должен заметить, что это частные владения. Ваше присутствие является неуместным. Я прошу вас уйти. Немедленно.

Сайрус Мобилиус любезно кивнул.

— Поскольку вы меня знаете, а я, очевидно, знаю вас, формальные процедуры не кажутся мне необходимыми.

— Они так же неуместны, как ваше присутствие. Пожалуйста, удалитесь. Немедленно.

— Предположим, Сайрус Мобилиус согласится уйти — но Торквемада спросит, нельзя ли ему остаться.

Сова замер в кресле.

— Вы хотите сказать, что вы Торквемада?

— Я действительно Торквемада.

— Докажите.

— Я могу рассказать о двадцати годах вражды Торквемады и Мегахиропса в Супер-Головоломке.

— Бессмысленно. Любой мог изучить ведущих устраивателей и решателей проблем в Сети Головоломок.

— Тогда как насчет следующего: есть четырнадцать опубликованных решений для Лабиринта Грю.

— Это не лучше. Я знаю все четырнадцать. Их также знают еще десятки людей.

— А если бы я смог показать вам пятнадцатый вариант, нигде не опубликованный?

Последовала пауза.

— Сделайте это... если сможете, — Сова подтолкнул к Сайрусу Мобилиусу клавиатуру.

— Я могу, но только не на чем-то настолько маленьком. — Мобилиус кивнул на стенной экран дисплея. — Он может быть установлен на полное разрешение?

— На любой предпочтительный масштаб.

— У вас где-нибудь хранятся опубликованные решения для Лабиринта Грю?

Вместо ответа Сова склонился над клавиатурой.

Через тридцать секунд дисплей заполнили четырнадцать отчетливых криволинейных паттернов, запутанных, со множеством ответвлений и тупиков.

— Известные варианты.

— Очень хорошо. Если бы я смог их немного подвигать...

Сова передал ему клавиатуру. Мобилиус взял ее и занимался около минуты, перестраивая положение всех паттернов на громадном экране.

— Четырнадцатый, — сказал он наконец и поднял кустистую бровь, вопросительно глядя на Сову. Тот кивнул. — А теперь...

Мобилиус начертил семнадцать сложно изогнутых линий, соединяющихся среди четырнадцати отдельных лабиринтов.

— Ах-х... — Сова лишь несколько секунд внимательно смотрел на дисплей, прежде чем испустить длинный вздох восхищения. — Суперлабиринт. Он содержит в качестве подблоков все известные варианты. Более чем удовлетворительно. Как вы его нашли?

Мобилиус рассмеялся. Вопрос Совы был внутренней шуткой Сети Головоломок. Этот вопрос-клише задавали все несетевики: «Как вы нашли такие волшебные решения?»

— На сей раз я действительно вам отвечу, — сказал Мобилиус. — Аналогичная ситуация существует в теории конечных групп — есть там такая группа-монстр, которая содержит множество меньших в качестве подгрупп.

— А на менее возвышенной плоскости расспроса, как вы меня нашли?

— Megachiroptera, как вам, разумеется, известно, латинское название крыланов, которых некоторые считают гигантскими летучими мышами. А где летучая мышь, там и Сова. Так что выбор идентификатора довольно прозрачный.

— Н-да, — Сова пожал плечами. — Признаю свою глупость. Правда, подобные уловки имеют свою привлекательность в сознании четырнадцатилетнего мальчишки, но вы все равно правы. Мне давно следовало сменить свое кодовое имя. — Он указал на кресло в другой стороне помещения. — Хотя я считаю за честь познакомиться с Торквемадой, должен признать, что мне предпочтительнее держать вас на расстоянии, как самого уважаемого врага в сети.

— Понимаю, — Мобилиус отодвинулся, уважая потребность Совы в личном пространстве. — Я пришел сюда только потому, что у меня возникла проблема. Это проблему я не могу обсудить через публичные каналы. И как ее решить, я тоже не знаю.

— Если эта проблема побеждает Торквемаду, откуда надежда на то, что Мегахиропс справится лучше?

— Потому что у вас есть информация об определенной активности в системе Юпитера, которой недостает мне, — Сайрус Мобилиус откинулся на спинку кресла. Ему трудно было сохранять беспечные манеры, но он чувствовал, что его обычный стиль интенсивного межличностного взаимодействия стал бы катастрофой при общении со Свами Савачарьей. — Мы с вами никогда не встречались, но я полагаю, вы слышали обо мне через стандартные каналы. Это не тщеславие с моей стороны, но я фигура публичная.

— Я знаю о вас... или, точнее, мне известны те стороны вашей публичной фигуры, которые вы предпочитаете делать публичными, — Савачарья сидел совершенно неподвижно. Его коротко остриженная голова была такой же черной, круглой и невыразительной, как пушечное ядро.

— Тогда вы не удивитесь, если узнаете, что хотя я сделал все, чтобы завести себе друзей по всей системе, своими действиями я также завел себе врагов. Не потому, разумеется, что я этого хотел. Просто мои изобретения сорвали планы и надежды других.

— Вселенная не гарантирует равенства — ни в таланте, ни в возможностях. Вы должны располагать весьма обширным опытом обращения с подобными противниками. Гораздо более обширным, нежели мой.

— Да, действительно. Если я знаю, кто мой враг. Но в данном случае я не знаю. У меня есть тайный враг — кто-то из системы Юпитера. Я могу зафиксировать последствия его враждебных действий, но не могу отследить их источник. Однако вы, с вашим доступом к юпитерианским архивам и вашим навыком решения головоломок...

— Поберегите мою краску смущения. — Сова казался так же неспособен покраснеть, как обсидиановая статуя. — Я полагаю, вы желаете обеспечить меня теми намеками на присутствие вашего врага, о которых вы упомянули?

— Именно за этим я здесь. Но чтобы изложить мою историю, потребуется довольно много времени.

— Ночь еще молода, — Сова встал из кресла и прошлепал на кухню — громадный, сплошь облаченный в черное шар плоти, увенчанный лицом, которое хмурилось теперь только от радостного предвкушения.

— Я полагаюсь на вас, Торквемада, в том, что вы не станете тратить мое время на пустяки.

Он принялся опустошать пакетики апельсиновых желейных конфет, мятных бонбошек и молочных шоколадок в большую керамическую чашу:

— Итак, вы предоставите мне удовлетворительную головоломку? Что ж, в таком случае с адекватным питанием для мозга никакого времени до скончания веков не может быть слишком много.