"Холоднее льда" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

21 С ГОРЫ В ОКЕАН

К тому времени, как дверь в номер наконец-то отперли снаружи, Джон Перри уже начал всерьез воспринимать мысль о том, что их с Вильсой Шир могли оставить здесь подыхать от голода. Шесть бесконечных часов он просидел у плиты, каждую секунду готовый действовать. Скороварка глухо кипела, и ее пришлось восемь раз доливать. Все напряжение давно уже уступило место элементарному голоду, и Джон как раз забывался неловким полусном, когда Вильса, стоя на коленях и приложив ухо к двери, вдруг прошептала:

— Идут!

Джон резко проснулся, втолкнул импровизированную заглушку предохранительного клапана куда надо и поспешил вслед за Вильсой в спальню.

Следующий большой вопрос заключался в том, последуют ли за ними их тюремщики. Они вполне могли просто выгрузить еду на кухоньке и уйти. Джон уже знал, что они несут обед — от ароматов у него аж слюнки текли.

— Мы здесь, — крикнула Вильса, когда наружная дверь распахнулась. — В спальне. Несите сюда. Мы уже подумали, вы решили совсем нас голодом уморить!

Они заранее договорились о том, чтобы именно Вильса как можно больше болтала...

— Это потому, что ты к публичным выступлениям не привык, — так это объяснила она.

Истинная правда. Джон не привык. И пусть даже он знал, что Вильса блестящая клавишница, множество раз выступавшая на сцене, все равно ему было совершенно невдомек, как она сумела заставить свой голос излучать такую жалобную смесь тревоги, раздражения и облегчения.

Вошло то же мускулистое трио самцов, и их действия мигом разрушили иллюзию Джона и Вильсы, будто тюремщики не ожидают от своих пленников попытки к бегству. Первый подошел в двери спальни и подозрительно пригляделся из-за порога, прежде чем войти. Он увидел, что Джон с Вильсой сидят на кровати, но тем не менее неторопливо обошел всю комнату, а только потом позвал остальных.

— Поставьте на боковой столик, — Вильса указала, но не двинулась с места. — И скажите, когда нас отсюда выпустят. Я уже до смерти устала баклуши бить. Не затем я тащилась на Европу, чтобы меня тут заперли. И мне необходима практика для следующего концерта.

— Все от Базза зависит, — сказал первый мужчина, пока двое остальных ставили два пластиковых подноса на столик. — Базз здесь начальник. Хотя, конечно... — явно запоздалое соображение, — доктору Брандт мы обо всем доложим.

Джон решил, что мускулистые ребята понятия не имеют, почему их с Вильсой тут заперли. Но Вильса была права — они выполняли приказы, и им было вполне достаточно того, что Сандстрем так повелел. «Выбросьте этих двоих на лед. — Есть, сэр! — Нет, я передумал. Суньте их в Вентиль и утопите. — Есть, сэр!»

И все это время пульс в голове у Джона стучал как маниакальный метроном. Он уже попытался прикинуть момент взрыва скороварки, но в своих экспериментах ему приходилось заботиться о безопасности и останавливаться раньше, чем он смог бы обрести уверенность. Его самая лучшая прикидка составила от четырех до пяти минут. Однако это могло быть все что угодно — от пары секунд до вечности. Что, если материал был слишком стоек и Джону вообще нечего было ожидать?

Вильса творила подлинные чудеса беспечного самоконтроля. Она медленно-медленно встала и невесть как увела одного из мужчин к славно загруженным подносам.

— Знаете ли, мы с доктором Перри не привыкли к юпитерианской пище, — затараторила она. — Вполне возможно, мы даже не знаем, что это такое или как это есть. Не будете ли вы так любезны и не объясните ли мне, что именно вы принесли и как это было приготовлено...

Мужчина казался не на шутку озадачен — он знал, что Вильса уже бывала на Европе, — но не встревожен. Поскольку два его товарища стояли у стены и следили за каждым движением Джона, никаких причин для тревоги быть не могло. Оружия у Джона и Вильсы не имелось. Он дождался, пока Вильса снимет крышки с блюд на подносе, и вместе с ней над ним склонился.

В этот самый момент бомба рванула.

Джон все время этого ожидал, страстно желая, чтобы это случилось, и готовя себя к шоку. Ему казалось, он готов для всего от негромкого хлопка отскочившей крышки до жуткого громового раската. Но даже при всем при том звук, ударивший ему в уши, оказался таким громким, что от него стало больно. В голове зазвенело, а сердце захолонуло. Прекрасно понимая, что случилось, Джон тем не менее был шокирован и выведен из равновесия.

Все замедлилось до одной десятой своей обычной скорости. Первоначальный взрыв... (все еще продолжается — извержение вулкана в считанных метрах оттуда)... осколки застучали по стенам... (это, должно быть полный распад всей скороварки)... приличная вибрация... (резонанс сотряс весь номер)... рев... (долгий, оглушительный)...

Джон наблюдал, как куски черной керамики, запущенные ударной волной перегретого пара, летят во все стороны и разбиваются о стены кухоньки и гостиной. Ему показалось, целые их сотни, крошечные и острые как иголки, через открытую дверь влетели в спальню.

Это было как сигнал чудовищного стартового пистолета. Прежде чем рокот затих, Джон и Вильса уже выскочили за дверь спальни в гостиную.

Теперь для них была важна только скорость. Троим охранникам повезло — ни один из осколков их не задел. Но когда, выбегая из спальни, Джон оглянулся, он заметил, что они не сдвинулись ни на миллиметр.

«Огорошены приятным сюрпризом? — подумал он. — Будем надеяться». Кроме этого сюрприза, им с Вильсой нечего было преподнести своим тюремщикам.

Однако взрыва скороварки оказалось вполне достаточно. Когда Джон повернулся, чтобы захлопнуть дверь, трое мужчин по-прежнему стояли как статуи. Он крутанул шифры, дернул за ручку, убеждаясь, что дверь заперта, и последовал за Вильсой по коридору.

Когда они завернули за первый же угол, оказалось, что к ним с недоумением на лицах приближается пара людей. Джон и Вильса проскочили мимо, прежде чем кто-то из этих людей успел загородить им дорогу. За следующим углом Джон ухватил Вильсу, пытаясь снизить ее скорость до прогулочной. Однако собственные ноги отказались ему повиноваться. Они упрямо настаивали на том, чтобы нестись с максимальной скоростью, безотносительно к стараниям Джона иметь непринужденный вид.

Над этой частью побега у них не было решительно никакого контроля. Впрочем, как раз об этой части Джон меньше всего беспокоился. В принципе все, чье внимание привлек взрыв, могли попытаться их остановить. Но если бы только Джону и Вильсе не выпало невезение наткнуться на самого Базза Сандстрема, ни у кого на «Горе Арарат» не имелось причины делать такую попытку. Приказы Базза никому ничего не говорить теперь работали в пользу беглецов.

К счастью, «Гора Арарат» была так же безлюдна, как и всегда. Выбежав из коридора, ведущего к гостевым номерам, Джон все же заставил себя взять более умеренный темп. Впрочем, особой разницы это не составило, ибо до самого выхода к космопорту они так больше никого и не встретили.

— Я знаю, ты думаешь, что там нет корабля, — сказала Вильса, пока они натягивали на себя поверхностные скафандры. — Но было бы глупо хотя бы не посмотреть. Быть может, нам повезет, и мы совсем свалим с этой Европы.

Но на данный момент их удача закончилась. На гладкой тарелке космопорта «Горы Арарат» никаких кораблей не наблюдалось. Тогда они поспешили к гаражу с вездеходами и обнаружили там еще одно разочарование. Большинство машин отправили на перезарядку, и в гараже имелась только одна. К счастью, энергии у нее было вполне достаточно, чтобы доставить их до Вентиля.

— По-моему, полный порядок, — сказала Вильса, когда они забрались на борт. — Раз мы этот вездеход прихватили, за нами уже никто не погонится. По крайней мере, пока они до перезаряжаемых машин не доберутся. Я опасалась, что нас поймают, прежде чем мы достигнем «Капли», потому что мы не сможем ехать так быстро, как опытный европеец. Но теперь все будет тип-топ.

«Тип-топ?» — задумался Джон. Все зависело от того, как понимать это выражение. Пожалуй, не стоило упоминать о том факте, что Базз Сандстрем, и без того не на шутку разозленный, истечет пеной, когда узнает об их побеге на поверхность Европы. Базз через считанные секунды пустится за ними в погоню, и было трудно поверить в то, что он их не поймает.

— А сколько пройдет времени, прежде чем тебя хватятся на Ганимеде и прибудут сюда? — спросил Джон.

— У меня через пять дней концерт на Каллисто. Если Магнус Кляйн через три дня меня не увидит, он устроит личное вторжение на Европу. И Тристан поведет десантный отряд, потому что я обещала позвонить ему, как только сюда прибуду, но не позвонила. А как насчет тебя?

— У меня только Нелл Коттер, — тут Джон рассмеялся. — Нет, мне не стоило говорить «только». Ты знаешь Нелл. Она Сандстрема с костями сожрет, если он ей скажет, что мы пропали.

Разговаривая с Вильсой, Джон продолжал вглядываться в трассу. Они на полном ходу неслись к Вентилю. Затем Джону пришло в голову, что вместо организации погони Сандстрему будет куда логичней позвонить на Вентиль и распорядиться, чтобы им перегородили дорогу. Теперь Джон запоздало пожалел о том, что так разоткровенничался с замдиректора насчет своего желания проконсультироваться с банком данных на «Капле».

У него была масса времени и возможностей для раздумий. Перевалив через край космопорта «Горы Арарат», вездеход, похоже, поехал сам собой. Трасса впереди ярко освещалась висящими высоко в небе Ганимедом и Каллисто, и искрящаяся ледяная дорога была испещрена старыми следами других вездеходов, что ездили к Вентилю и обратно. Следуя по рыхлым колеям в слегка покатом льду, Джону оставалось лишь присматривать за расходом энергии и тревожиться о предположительно встречающей их у Вентиля группе товарищей.

— Есть проблема, — внезапно сказала Вильса. Должно быть, ей тоже было в тягость просто грызть ногти, поскольку, пока Джон вел, она под высоким увеличением внимательно осматривала лежащий впереди горизонт.

— Машины?

— Нет. Но мы уже так близко в Вентилю, что «Каплю» я должна была бы разглядеть. А я ее не вижу.

— Быть может, она на полпути по ледяному скату. — Но Джон в это не верил. В «Капле» хранилось его решающее доказательство, а ее бортовой журнал показывал, какие именно формы жизни были собраны у европейской гидротермальной отдушины. Уничтожить все эти записи значило уничтожить самого Джона. Кто тогда сможет доказать, что европейские формы жизни не были в этом мире аборигенными? Чтобы добыть новые доказательства, кто-то должен был совершить еще один вояж в глубины и собрать еще образцы. А весь подобный доступ полностью контролировала «Гора Арарат».

Вильса на предельном увеличении вглядывалась в дисплей.

— На верху ската что-то стоит. Но я сомневаюсь, что это «Капля». Скорее, это на «Данаю» похоже. Те же очертания, тот же цвет.

— Есть там люди или машины?

— Ничего такого не вижу. Хочешь притормозить, чтобы я убедилась?

— Не-а. — Джон хмыкнул, помотал головой и погнал вездеход дальше на максимальной скорости. Им с Вильсой все равно некуда было больше деваться. Он уже видел, что случилось с Камиллой Гамильтон, когда она попыталась поблуждать по незнакомой европейской местности.

Через пару минут Джон смог подтвердить предположение Вильсы. Это действительно была «Даная». Погружаемый аппарат стоял в одиночестве на открытом льду. Джону потребовались считанные секунды, чтобы оглядеть строения вокруг Вентиля на предмет каких-либо признаков «Капли». Ни единого следа. А затем ему показалось, что далеко позади на ледяной трассе, что вела к «Горе Арарат», показалась темная точка.

Решение врубить максимальную скорость оказалось верным. И теперь следовало выбросить из головы все мысли о том, чтобы побродить по округе и поискать «Каплю».

— Бежим. В темпе. А то у нас скоро компания окажется. — Джон остановил вездеход, выпрыгнул наружу и побежал цеплять буксировочные тросы к «Данае».

— Если они уничтожили «Каплю», чтобы избавиться от доказательств, то это к лучшему, — сказала Вильса, забираясь на борт. — Тогда они не смогут за нами последовать.

— Это для тебя к лучшему, — буркнул Джон, залезая следом. — «Капля» — не твое судно. А для меня последние семь лет она была настоящим домом.

Но больше никогда не станет. Джон совершенно ясно это понимал. Что бы ни случилось дальше, его будущее не предвещало еще семи лет на Тихоантарктике-14. А что оно на самом деле в себе содержало, представлялось предельно туманным. Если, конечно, у Джона вообще было какое-то будущее на несколько следующих часов...

Джон позволил Вильсе занять сиденье пилота, пока сам он проверял герметичные затворы «Данаи». Когда они двинулись вниз по скату, он оглянулся. Ганимед был в полной фазе, прямо над головой. Именно там была настоящая безопасность, а вовсе не в мрачных глубинах Европейского океана. Но на ближайшие пару дней у них с Вильсой выбора не имелось.

Вскоре послышалось слабое шлепанье небольших волн по бортам погружаемого аппарата. А затем они уже оказались под холодной, прозрачной водой, дрейфуя все глубже и глубже. Знакомая окружающая среда глубоководного судна сразу же дала Джону комфортное чувство безопасности. Ложное чувство. Он знал, как это может быть опасно. Их преследователи прекрасно понимали, что они направляются к Вентилю. Звуковые детекторы легко могли выследить «Данаю» по шуму мотора.

Когда погружаемый аппарат приближался к нижнему краю ледяного покрывала Европы, Джон поднял руку, предупреждая Вильсу.

— Глубже пока не надо. Держи нас здесь.

— Почему?

— Предположим, в одном из ангаров рядом с Вентилем у них стоит «Капля». Тогда они смогут последовать прямо за нами.

— Ну и что? Мы все равно не сможем их остановить.

— Думаю, сможем. Если поторопимся.

Джону не пришлось упрашивать Вильсу поменяться сиденьями. С тем молчаливым пониманием, которое они делили с самой первой встречи, она уже отодвигалась вбок. Джон принял управление, включил все огни судна и взял курс к стене Вентиля. Во время обоих своих предыдущих погружений он подмечал массивные нагревательные блоки, что поддерживали жидкую колонну Вентиля, хотя и не слишком обращал на них внимание. Теперь же ему требовалось поближе их осмотреть.

Прикрепленные к нижнему краю ледяного покрывала, три нагревательных блока образовывали горизонтальный равносторонний треугольник.

Джон подплыл к первому и разглядел, что он состоит из целого набора черных цилиндров. Внутренний цилиндр предположительно представлял собой силовой блок, и он едва заметно вибрировал. Остальные являлись теплообменниками и насосами, используемыми для обеспечения восходящего потока подогретой воды. Наружный цилиндр, десяти метров в поперечнике, покрывала черная корка минеральных отложений.

— Должен существовать какой-то способ включать и выключать эти блоки прямо отсюда. — Джон осторожно подвел «Данаю» к силовому блоку. — И я могу поклясться, что этот способ самый что ни на есть прямой, без всякой электроники, потому что вода отрезает все радиосигналы. Ты не видишь тут рычаг, рубильник или что-то в таком роде?

— Я вообще мало что вижу. Слишком много налета. — Отвернувшись от дисплеев, Вильса прижала нос к прозрачному окну погружаемого аппарата. — Но вот тот комок вполне может быть выключателем. Нельзя ли сбить хоть часть этой дряни?

— Сейчас попробую. — Тут Джон затосковал по многоцелевым манипуляторам «Капли», у которых хватало силы запросто резать металл и до тонкости точно колоть иголкой. Подобные инструменты на «Данае» были сравнительно грубыми. Джон протянул один из двупалых манипуляторов и поскреб низ силового блока. Черные хлопья поплыли вниз, а бесформенный комок принял более определенную шишковатую форму. — Думаю, ты права. Это что-то вроде кнопки или переключателя. Похоже, его надо будет потянуть на себя, когда мы с него еще немного грязи стряхнем.

Однако Вильса уже переключила свое внимание на что-то другое. Черные хлопья отлетели и в других местах, обнажая голубой низ цилиндра.

— Смотри! — Вильса указывала на небольшую выемку. — По-моему, я там кое-что вижу.

Джон посмотрел. Теперь, когда отложения отошли, в выемке внутреннего цилиндра стала отчетливо видна стилизованная буква М.

— Я тоже там кое-что вижу. Это эмблема Мобилиуса. Это же «мобиль»!

— Точно. — Вильса фыркнула. — Как тебе такая ирония? Все на Европе проклинают имя Мобилиуса, говорят о нем как о самом дьяволе — и в то же самое время используют «мобили», чтобы охранять Вентиль.

— Тем не менее, это разумно. «Мобили» самые лучшие.

— Это разумно для тебя, Джон Перри, потому что ты живешь в согласии с логикой. Но все остальные в Солнечной системе согласятся со мной, что это очень эксцентрично. Интересно, знает ли про этот «мобиль» Базз Сандстрем.

— Можешь сама его спросить — после того, как я живым и невредимым отбуду с Европы, — Джон возобновил отскребывание переключателя. Когда он отчистил столько налета, сколько смог, то ухватился за выступ неуклюжим двупалым манипулятором и потянул. Никакого звука они не услышали, однако вибрация внутреннего цилиндра прекратилась. — По-моему, получилось. Теперь еще два.

— А что потом?

— А потом, учитывая приличную задержку наверху, прежде чем Базз Сандстрем и его парни смогут подтащить «Каплю» к Вентилю и спустить ее вниз, мы уже скроемся там, где они до нас не доберутся. Теплая вода от этих силовых блоков — единственное, что сохраняет Вентиль открытым. Более высокие блоки — просто циркуляционные насосы. Температура на поверхности не превышает семидесяти градусов Кельвина. Вода замерзает прямо на глазах. А несколько метров твердого льда — барьер не хуже стального. У нас будет достаточно времени, чтобы убраться отсюда подальше, и мы будем в полной безопасности, пока не вернемся, потому что на этой глубине вода еще много недель не замерзнет.

Излагая все это, Джон поочередно подвел погружаемый аппарат к двум другим силовым блокам и повторил процедуру. Это также были «мобили». Пока он этим занимался, Вильса снова взялась изучать приборную панель «Данаи».

— Раньше я как-то не замечала, но теперь вижу, что некоторые из этих индикаторов были изменены.

— Это потому, что погружаемый аппарат тоже был изменен. — Завершив свои операции с силовыми блоками, Джон установил «Данаю» на максимальную скорость погружения. — Я знал, что они этим занимались. Датчики и манипуляторы по-прежнему примитивны, а вот корпус предположительно был усилен настолько, что теперь он способен выдержать любую глубину Европейского океана. Это очень кстати — потому что именно туда мы сейчас направляемся.

— К гидротермальным отдушинам?

— Нет. Как раз там ребята Сандстрема станут искать нас, если все-таки пройдут через Вентиль. Я намерен найти нам укрытие как можно дальше от отдушин. Там, где еще никто никогда не бывал.

Несмотря на свое заверение, что «Даная» теперь способна выдержать любое давление, Джон внимательно наблюдал за обратной связью от «разумных» датчиков, расставленных по всей наружной и внутренней поверхности корпуса. Когда они уже прилично погрузились, увиденное его успокоило. На глубине в двадцать километров, при двухстах семидесяти атмосферах наружного давления, тензометры показывали пренебрежительно малую деформацию корпуса.

Единственной проблемой оставалось то, что куда могла пойти «Даная», туда же могла последовать и «Капля» — если Сандстрему удалось бы найти европейца, который решился бы повести судно на глубину в сто километров и еще дальше. Ибо именно туда теперь направлялся Джон.

Он улыбнулся. Баззу наверняка страшно бы хотелось, чтобы кто-нибудь их догнал и поймал. Но захочет ли кто-то из европейцев нырять в самые глубины океана? За столетие исследований пока что никто из них этого не делал.

Джон отменил прямое погружение и повел судно под углом. Если Сандстрем или кто-то еще с «Горы Арарат» все же явятся сюда их разыскивать, не было никакого смысла облегчать им поиск. Глубочайшая из известных точек Европейского океана находилась далеко на другой стороне спутника, поблизости от точки, диаметрально противоположной Юпитеру, однако, согласно картам, «Даная» могла достичь глубины аж в сто восемнадцать километров под слоем льда, пройдя всего лишь пару сотен километров по дуге большого круга. Джон чувствовал уверенность, что к этому региону никто даже никогда не приближался. Отсюда вытекало очень симпатичное для него уравнение: максимум неудобств для преследователей равно максимуму безопасности для беглецов. Джон уже начал наслаждаться происходящим.

То же самое и Вильса, однако совсем по другой причине. Ей наконец-то выпала возможность... поесть. Коробки с продовольствием на борту «Данаи» содержали в себе самые простые продукты, но именно это она привыкла употреблять перед концертами. Магнус Кляйн, этот тиран, маскирующийся под агента, никогда бы не позволил Вильсе есть что-нибудь тяжелое. Так что теперь ее питание было ничуть не хуже, чем на Ганимеде.

Она передала Джону крекеры, курагу и лимонад, наблюдая за тем, как показания индикаторов глубины и давления неуклонно растут, а затем сделала выбор в пользу изучения возвратных сигналов от звукового имиджера. Поскольку на этом участке океанского дна ничего интересного для Вильсы не оказалось, она вскоре впала в мирный транс, негромко гудя песни Шуберта и аккомпанируя себе на воображаемой клавиатуре.

В реальный мир Вильса вернулась совершенно внезапно, когда указатель глубины показал сто семнадцать километров. Она огляделась, затем поняла, что откликнулась не на образ, а на звук. Шум, который привлек ее внимание, исходил от звуковой эхолокационной системы. Эта система выдавала неприятно детонирующую минорную терцию вместо прежнего монотонного гудения. Сигнал указывал, что морское дно уже не является ровной поверхностью. Вильса усиленно напрягала зрение.

— Джон, — она ткнула пальцем в экран. — Что это такое?

— Где? — Джон не ожидал ничего увидеть, и все его внимание было приковано к манометрам.

— Там, на морском ложе. Вон там. Разве ты их не видишь?

Благодаря высокому увеличению системы изображения дно Европейского океана в километре с лишним внизу казалось так близко, что до него можно было дотронуться. Прежняя безликая равнина превратилась в целый ряд линий, расположенных так же ровно, как борозды на вспаханном поле. Промежуток между бороздами составлял всего лишь несколько десятков метров, но когда «Даная» подошла ближе, стало заметно, что каждая линия, точно часть линованной сетки, простирается от одного горизонта океанского дна до другого. Вода между бороздами была слегка мутной, словно бы от слабой турбулентности.

Вильса, которая считала Джона абсолютным экспертом по всему, имеющему отношение к океанам и погружаемым аппаратам, ожидала небрежного ответа. Весьма досадно для нее было повернуться и обнаружить, что Джон, разинув рот, глазеет на экран, а на лице у него выражается полнейшее смятение.

— Н-не знаю, что это такое. — Он уже на тихом ходу направлял «Данаю» еще ниже, предельно осторожно одолевая метр за метром. — Даже не представляю себе, что это может быть. Зато я точно знаю, что мы должны это выяснить. Держись. Я поведу нас к самому дну.