"Темнее дня" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

8.

Еще пять минут, и Алекс должен будет уехать. Ему приходилось отправляться в дорогу — однако волнение заставляло его сомневаться, сможет ли он все это выдержать. Ноги, обутые в неудобные парадные ботинки, словно бы вросли в пол. Полностью одетый, Алекс уже больше двух часов здесь простоял.

Но наконец-то! Наконец-то его программы стали способны задействовать всю мощь Невода, и разница между этим прогоном и предыдущими показалась Алексу колоссальной. Если бы он только мог остаться до завершения первого прогона...

Стремительно бегущие часы показывали 2136 год — через три десятилетия после той точки, в которой все предыдущие усилия дегенерировали до бессмысленной перегрузки и слишком больших экспонент. Теперь же Алекс наблюдал на дисплеях идущую наружу волну, пока человечество все быстрей и быстрей распространялось по Солнечной системе. Общая численность населения уже достигла десяти миллиардов. Движение «Наружу» вовсю занималось главными спутниками Урана и твердой ногой встало на Тритоне, гигантском спутнике Нептуна. Пилотируемая экспедиция была на пути к внутреннему краю облака Оорта. В пути находился уже седьмой беспилотный межзвездный корабль. А пилотируемый межзвездный корабль лежал на чертежных досках.

Алекс также мог «распахнуть» модель, чтобы в больших подробностях изучить предсказание для любой выбранной точки; в таких подробностях, чтобы исследовать действия каждого отдельного элемента программы. А элемент этот являлся персоной или, по крайней мере, Факсом персоны. И Факс можно было выбирать какой угодно — от грубого первого уровня до пятого, самого сложного.

Последние цифры менялись слишком быстро, чтобы предстать чем-то помимо смутного пятна. Предсказание уже продвинулось до 2140 года. Все параметры показывали только упорядоченную перемену, без всяких резких скачков или бесконтрольного роста. Алекс установил прогон на целое столетие вперед. Еще час — или даже еще полчаса...

Тут он вдруг понял, что у него под боком стоит Кейт. Тридцать секунд назад ее определенно там не было. Алексу захотелось повернуться и крепко ее обнять. Именно Кейт всю дорогу спорила и доказывала, уламывала и улещала, пока полный ресурс Невода не стал доступен для компьютерных моделей Алекса. Сейчас был в равной же мере и ее момент торжества. Они должны были разделить этот восторг.

Однако Алексу хватило ума не тронуть Кейт даже мизинцем. Она бы скорее всего этот мизинец откусила. Кейт была его начальницей, а потому у них не оставалось иного выбора, кроме как работать вместе — даже после того, как Алекс сообщил ей о своем согласии встретиться с Люси-Марией Мобилиус. Это было совершенно необходимо, указал он, из-за «нажима семьи». Кейт тогда лишь кивнула, но с тех пор все их отношения строились на холодной и сугубо профессиональной основе. Алекс даже не мог вспомнить, чтобы они хоть раз друг до друга дотронулись. Что же до того, чтобы вместе спать...

Краем глаза он видел, что Кейт неодобрительно оглядывает его с ног до головы. Алекс полностью с ней соглашался. Против своей воли он носил одежду столь неудобную и немодную.

Но Проспер и Каролюс Лигоны четко изложили правила.

— На сей счет, Алекс, нет никаких письменных предписаний. Но именно этого от тебя будут ожидать. Мы понимаем, что на данный момент нет никакого соглашения ни с нашей стороны, ни со стороны Мобилиуса. Однако твоя встреча с его дочерью Люси-Марией является первым свиданием потенциальных наследников двух богатейших семей Солнечной системы. Стало быть, тебе следует одеться в полном соответствии с традицией. Мы, разумеется, имеем в виду традицию Лигонов.

Традиция Лигонов тянулась в прошлое на два с лишним столетия. Вот почему Алекс, который обычно работал в обвисшем свитере и куда чаще, чем в какой-либо обуви, ходил на босу ногу, теперь стоял облаченным в крахмальный снежно-белый костюм, канареечно-желтую рубашку, украшенную драгоценными рубиновыми пуговицами, а также обутым в древние ботинки бело-желтых тонов. Ботинки были на размер меньше и мяли ему пальцы. В муках натягивая эти штуковины себе на ноги, Алекс размышлял о традиции Мобилиуса. И если по стандартам Лигонов Мобилиус считался «выскочкой» и «шарлатаном», то существовало ли вообще что-то подобное? Какое платье будет на Люси-Марии?

Полный отвращения взгляд Кейт говорил обо всем. Однако она позволила себе лишь одно-единственное замечание:

— Там твоя матушка. Не думаю, что тебе следует заставлять ее ждать.

Внутренние часы модели достигли 2143 года. Вскоре они доберутся до отметки в полстолетия.

— Ты будешь за этим прогоном следить?

— Я с самого начала внимательно за ним наблюдала. Не беспокойся, Алекс. Этот прогон я своим вниманием не обделю.

В голосе Кейт не слышалось никакого энтузиазма, никакого ожидания того, что этот прогон может стать историческим событием в сфере предсказательного моделирования. Алекс резко развернулся и, отчаянно скрипя ботинками, потопал на выход.

Лена Лигон действительно его ждала, но на лице у нее выражалось скорее любопытство, нежели нетерпение.

— Выходит, ты и впрямь здесь работаешь. В этой конторе.

— Да, матушка. А что? Что-то не так?

— Нет-нет, ничего. Если эта работа тебе в радость. — Взгляд ее вобрал в себя и отверг металлические стены, резкий свет и изношенный кафельный пол. — А это, значит, была знаменитая Кейт Лонакер. Она выше ростом и приятней на вид, чем можно было бы предположить по видео. Интересно, все ли это естественное и без всяких модификаций?

На самом деле это был не вопрос. Алекс молчал, позволяя Лене Лигон вести его по лабиринту внутренних тоннелей Ганимеда. Затем они сели в лифт, который стремительно поднялся на четыреста километров с лишним. К тому времени, как они добрались до нужного уровня, эффективная гравитация заметно увеличилась.

Алекс было заключил, что его матушка отвергла тему Кейт как недостойную дальнейшего обсуждения. Но Лена внезапно сказала:

— А она о тебе совсем не в типичном стиле «начальник-подчиненный» говорит.

— В самом деле?

— Да. Я почувствовала, что она на тебя за что-то злится. По-моему, она слишком много о себе возомнила.

— Ради этой встречи мне пришлось в самой середине важнейшего компьютерного прогона моей предсказательной модели уйти.

— Эта встреча намного важнее. Так или иначе, здесь не просто гнев начальницы на подчиненного. Что-то более личное. — Матушка Алекса бросила на него быстрый взгляд ясных серых глаз, так и лучащихся здоровьем. — Не занимаетесь ли вы здесь тем, что теперь как встреча на орбите известно? Проще говоря, вы не трахаетесь?

— Нет. — На данный момент этот ответ можно было считать правдивым. К счастью, Лена не стала устраивать Алексу более детального расспроса.

— Ладно, — сказала она. — Так держать. Одна из твоих проблем, Алекс, заключается в том, что ты не понимаешь всего размера пропасти между тобой и всеми Кейт Лонакер этого мира. Еще со времен твоего покойного двоюродного дедушки Санфорда мы, Лигоны, придерживались строгой процедуре отбора для деторождения. Генетический материал для спаривания, привнесенный в нашу семью извне, происходит не от одного индивида, а представляет собой продукт тщательнейшего хромосомного синтеза с использованием материала от нескольких доноров. Я почти уверена, что Кейт Лонакер представляет собой продукт некого беспорядочного скрещивания, в котором участвовал только один отец. Для нее и подобных ей женщин — самок без семьи, родословной, собственности и перспектив — ты представляешь собой добычу почти невообразимой ценности. И ей даже не потребуется какие-либо обещания у тебя вымогать. Она попросту сможет обманом заставить тебя проигнорировать все необходимые предосторожности, после чего сделается беременной твоим ребенком с твоего ведома или без... кстати говоря, я полагаю, ты остаешься на долгосрочной профилактике? Есть, в конце концов, и такая вещь, как верность семейной традиции.

Алекс ощутил краткую неловкость. В самом начале он спросил Кейт, плодовита ли она, и она ответила, что на данный момент предпочитает таковой не быть. Алекс тогда слепо ей поверил. Верил он ей и до сих пор, а потому больше об этом не спрашивал.

Впрочем, самой сильной его эмоцией в тот момент оказалось возмущение лицемерием его матери. Как она смела читать ему лекции о семейной традиции, когда ее собственное решение стать симбионтом, подобно такому же решению двоюродной бабушки Агаты и кузины Юлианы, было принято совершенно безотносительно к нуждам семьи? Помимо здоровья и защиты почти от всех болезней, симбионтность также обеспечивала необратимую стерильность. Отставая на шаг от Лены Лигон, Алекс внимательно изучал ее стройную фигуру. Она сделала свой выбор и теперь обладала внешностью и энергией двадцатилетней девушки в сочетании с солидным либидо.

Кроме того, в неком специфическом смысле, по поводу которого Алекс страшно нервничал, но который саму Лену Лигон явно никак не тревожил, она уже была не вполне человеком.

У Алекса мурашки по коже бегали, стоило ему только задуматься о том, что теперь лежало под кожей его матери. Добрая сотня специально выращенных организмов делила между собой пространство внутри симбионта. Самым отвратительным из них была для Алекса гигантская двуустка, зрелый, генетически улучшенный червь, что пристроился рядом с печенью Лены, забираясь внутрь. Первоначальный паразит являлся источником слабости и болезненности сотен миллионов людей. Этот же, новый, теперь охранял от всех заражений свою территорию — нижний кишечник. Легочная трематода занималась тем же самым для верхних полостей туловища, а третий генетически улучшенный паразит населял один из более объемных желудочков головного мозга, предотвращая рост опухолей, а также болезни Паркинсона и Альцгеймера. И это были только три самых крупных, по много сантиметров длиной. Десятки других обитателей тела симбионта разнились по размеру от одного-двух сантиметров до кучки специализированных клеток. Сложенные вместе, эти паразиты, каждый со своими собственными потребностями и приоритетами, заставляли Алекса всерьез задумываться о том, кто же теперь реально контролирует жизненную программу Лены Лигон.

Не была ясна даже степень безопасности произведенных с Леной перемен. Данная технология в ее нынешнем виде применялась менее трех лет. Будь эти методы разработаны в медицинском центре Ганимеда или Марса, существовала бы хоть какая-то страховка; однако производство симбионтов базировалась на остатках технологии времен Великой войны, обнаруженной среди дрейфующих обломков одной из оружейных мастерских Пояса. Омолодители со сложившейся репутацией не решились ее использовать. Кто знал первоначальные цели ученых Пояса? Кто изучил долгосрочные побочные эффекты? Однако чувства Лены по этому поводу были весьма характерны.

— Мой дорогой, долгосрочные эффекты — это всегда эффекты типа «а мне-то что». Мы прямо сейчас хотим хорошо выглядеть и хорошо себя чувствовать.

А самым худшим, с точки зрения Алекса, был новый запах Лены. Не то чтобы он был неприятным. Скорее даже наоборот. Тело его матери испускало смутно-мускусный аромат модифицированных феромонов. Традиционный поцелуй в щеку уже стал для Алекса жутким переживанием, и он, как мог, старался его избегать.

— Помни, — сказала Лена Лигон, словно бы читая мысли Алекса, — даже если наружность и запах этой молодой женщины покажутся тебе довольно странными, ты должен вести себя подобающим образом. Если она тебе улыбнется, улыбайся в ответ. Если она предложит тебе руку, поцелуй ее. Если тема покажется ей неприятной, тут же ее смени. Все проблемы мы сможем обсудить позже, в кругу семьи. И в течение всей встречи лови мои подсказки.

Не предполагала ли его матушка, что Люси-Мария Мобилиус тоже была симбионтом?

Было слишком поздно этот пункт обсуждать. Они уже почти прибыли на место. Ганимедский уровень, на который они поднялись, располагался выше, чем Алекс когда-либо бывал — не считая обязательных школьных экскурсий для непосредственного наблюдения за звездами. Это был высочайший уровень, и действительная поверхность находилась не более, чем в двадцати метрах у них над головами. Сперва Алекс подумал, что для того, чтобы жить в подобном месте, Сайрус Мобилиус должен иметь очень странные вкусы. Однако после недолгого раздумья он изменил свое мнение. Главным бизнесом компании «Мобилиус» являлись термоядерные установки, а самое быстрорастущее применение термоядерных установок лежало в транспортировке. Тогда как число колонизированных миров росло линейно, потребности транспортировки возрастали квадратично. А следовательно, производство «мобилей» должно было вестись либо на поверхности, либо непосредственно в самом космосе.

Когда они вышли на самый последний уровень, освещение изменилось. Алекс инстинктивно поднял голову. Не более чем в десяти метрах над ним находилось окно со сверкающим звездным пейзажем по ту сторону. Первая мысль — это опасно! — длилась все лишь долю секунды. Алекс сообразил, что каким бы ни был материал этого окна, он должен был выдерживать удары всего, что в него попадало. Новые синтетические продукты компании «Мобилиус» выдерживали прямое попадание метеорита, летящего со скоростью тридцать километров в секунду. Они также могли столь стремительно рассеивать энергию, выделившуюся при соударении, что испариться успевало лишь несколько верхних сантиметров материала. В то же время они практически мгновенно затемнялись, так что даже с расстояния в десять метров вспышка уже не оказывалась такой ослепительной.

Двустворчатые двери, перед которыми остановились Лена и Алекс, выглядели превосходной копией дверей в корпоративные помещения «Лигон-Индустрии». Металлическая табличка с надписью КОМПАНИЯ МОБИЛИУС была столь же скромна. Подражание, как известно, являлось одной из наиболее надежных форм лести. Втайне Алекс поставил под сомнение заявление Проспера Лигона о том, что Сайрус Мобилиус жаждет присоединиться в Внутреннему Кругу старых денег и влияния. Но теперь он уже не особенно в этом сомневался.

Он также начал задумываться о том, что ждет его по ту сторону этих громадных двустворчатых дверей. Так или иначе, но его простое согласие на встречу с дочерью Мобилиуса возросло до желания. Поначалу Алекс представлял себе, что они немного выпьют и перекусят в неформальной обстановке. Однако теперь все это становилось официальным семейным делом, с родителями в качестве непременных спутников. Алекс сомневался, что ему нравится представление о Сайрусе Мобилиусе как о непременном спутнике. Репутация этого человека заставляла все россказни о дядюшке Каролюсе или двоюродной прабабушке Агате казаться всего лишь невинными цветочками.

Тем временем Факс, что служил здесь автоматическим привратником, судя по всему, закончил с установлением их личности. Двери неслышно растворились. Вслед за своей матушкой Алекс проследовал в громадный зал, где весь потолок представлял собой одно сплошное окно с открытыми небесами по ту его сторону. Лена опять словно бы ничего не заметила. Алекс задумался, знает ли она вообще о том, что в двадцати метрах над их головами проделывает Природа. Лично он знал, и эти мысли откровенно ему не нравились.

Дело было вовсе не в смеси камня и водяного льда, что составляла большую часть поверхности Ганимеда — как раз она особой опасности не представляла. Проблема находилась намного выше. В небе, в миллионах миль оттуда, нависал Юпитер. Собирая из солнечного ветра беспредельный запас протонов большой энергии, он своим колоссальным магнитным полем ускорял их и чудовищной крупой обрушивал на замерзшую поверхность Ганимеда. Человек, облаченный в обычный скафандр, мог там за считанные часы поджариться и погибнуть. Единственным безопасным способом бродить по поверхности было носить скафандр со вшитыми в него нитями высокотемпературных сверхпроводников. Тогда заряженные частицы следовали по линиям магнитного поля, безвредно огибая поверхность скафандра. Находящемуся внутри такого скафандра человеку было уютно и безопасно.

Алекс чувствовал уверенность, что его матушка этого не знает и даже ничем подобным не интересуется. С непринужденным видом она приближалась к человеку, стоящему в середине роскошного ковра, что покрывал центральные пятнадцать квадратных метров просторного зала. Весь этот зал представлял собой воспроизведение какого-то древнего земного стиля. Гармонично окаймлявшие его колонны представали резными одалисками — красногубыми, полнотелыми, окутанными прозрачными одеяниями. Мебель сплошь составляли темные, массивные кресла, перед каждым из которых имелся низкий прямоугольный столик со стеклянной столешницей.

Человеком, стоявшим в центре причудливо обставленного зала, являлся Сайрус Мобилиус, чья внешность и репутация были знакомы Алексу из описаний СМИ. Мобилиусу было уже прилично за пятьдесят, и в живом общении он казался более коренастым и крепко сложенным, чем можно было предположить, исходя из видеообраза. Толстая шея знаменитого магната выпячивалась над бело-голубым отложным воротничком, который явно был на полразмера меньше, чем нужно. При взгляде на самого Мобилиуса нельзя было понять, имела ли компания «Мобилиус» какую-либо традиционную форму для подобных оказий. На простом сером костюме решительно недоставало медалей, украшений или драгоценностей. Поистине выдающийся нос Мобилиуса составлял любопытную композицию с густой шевелюрой, которой он позволял естественным образом седеть. Над бледными, ничего не выражающими глазами нависали массивные надбровные дуги.

Неужели это был знаменитый Солнечный Король, подлинная электростанция в человеческом облике, чьи изобретения произвели настоящий переворот в производстве энергии и системах транспортировки от Меркурия до облака Оорта? В это верилось с трудом.

А затем Мобилиус заговорил. Голос его был низким, речь неторопливой, а слова самыми обыденными.

— Здравствуйте, я Сайрус Мобилиус. Добро пожаловать в компанию «Мобилиус». Надеюсь, что прежде чем уйти, вы получите возможность ознакомиться с моим домом и рабочем местом и посмотреть, чем мы здесь занимаемся.

Пока он говорил, облекая простые слова радостной теплотой и легким юмором, человек этот словно бы расширялся и излучал свет.

Алекс чувствовал собственный положительный отклик, пока он произносил вежливое приветствие и жал Мобилиусу руку. А его матушка, насколько он смог понять, растаяла, пала и сгорела при первом же контакте. Когда настал ее черед жать руку Мобилиусу, показалось, что она вот-вот, не сходя с этого места, испытает бурный оргазм.

— Какое бесподобное ощущение! Конечно, я уже много лет слышала о Солнечном Короле и просто жаждала с вами познакомиться. Если у вас нет других планов, то мы с вами, а также Алекс с Люси-Марией, могли бы все вместе куда-нибудь пойти и немного перекусить. Я подумала, быть может, здесь есть какое-то тихое место, где мы начнем лучше друг друга узнавать.

— Превосходная идея, и мне от всей души хотелось бы увидеть ее воплощение. Но это, к моему глубокому сожалению, невозможно. — Никто, слушая Мобилиуса, не смог бы усомниться в том, что его «глубокое сожаление» было искренним. — Моя собственная глупость повинна в том, что я планирую столь много важных встреч в столь короткое время. Я должен буду очень скоро уйти. Но вам троим ничто не помешает пойти вместе — я знаю здесь идеальное место, тихое и уединенное. Почему бы вам туда не пойти? Конечно, если вам только не кажется, что молодых лучше предоставить друг другу. Полагаю, им это может понравиться.

В нескольких предложениях Сайрус Мобилиус убедил Алекса в трех вещах. Во-первых, Мобилиус был настоящем мастером обращения с людьми. Он намекнул, что на предстоящем свидании Лена Лигон будет примерно так же необходима, как звездолету пятое колесо, но сделал это таким образом, что Лена послушно закивала, услышав замечание о том, что молодое поколение лучше оставить в покое. Во-вторых, Мобилиус заранее решил взглянуть на Алекса, прежде чем представить ему Люси-Марию. Очевидно, Алекс эту проверку прошел. А в-третьих, Мобилиус был заинтересован в союзе двух семей не меньше Проспера Лигона или еще кого-либо из «Лигон-Индустрии». Внезапно Алекс задумался о том, что перед ним вот-вот предстанет. Он видел портреты Люси-Марии, но портреты можно подправить так, чтобы изображенный на них человек выглядел почти как угодно. Один король древней Англии согласился жениться, основываясь на неточном портрете (и позднее казнил того человека, который все это дело организовал).

Мобилиус повел их к полуоткрытой двери. Алекс, готовый к самому худшему, за ним последовал.

Соседний зал оказался обставлен и декорирован в том же роскошном стиле некой ушедшей эпохи. А вот молодая женщина, что сидела на небольшом диванчике на двоих, по контрасту являла собой олицетворение личного бунта и столкновения времен и культур. Ее темные волосы были подстрижены и уложены в наимоднейшем стиле — две пряди шли от низкого лба вокруг щек, чтобы соприкоснуться под подбородком. Ее руки и плечи были голыми, а груди обнажены почти до сосков. Каждый квадратный сантиметр светящейся смуглой кожи покрывали переливчатые блестящие точечки, какие Алекс до этого только на звездах шоу-бизнеса наблюдал. Люси-Мария сидела, закинув ногу за ногу, и юбка с разрезом демонстрировала голую ляжку, где ближе к ягодицам было еще больше звездного блеска. Общий эффект оказывался ошеломляющим. Что там говорил Гектор? Что она выглядит ослепительно? Раз в жизни Гектор оказался прав.

— Люси, — произнес Мобилиус, — я бы хотел представить тебя Алексу Лигону и его матери Лене.

При этих словах Мобилиуса молодая женщина кивнула, но не сделала ни малейшей попытки встать или заговорить. Таким образом, инициатива предоставлялась Алексу. Действуя на шокированном автопилоте, он последовал раннему предложению своей матушки. На отчаянно скрипящих ботинках выступив вперед, Алекс поднес руку Люси-Марии к своим губам и неловко ее чмокнул.

Лицо невесты сперва помрачнело, а затем там проглянула какая-то двусмысленная улыбочка.

— Сядьте, Алекс, — сказал Мобилиус. А затем, когда Алекс уселся в кресло напротив Люси-Марии, Солнечный Король повернулся к Лене. — Не желаете ли поближе познакомиться с компанией «Мобилиус»? Если желаете, я был бы рад устроить вам ознакомительную экскурсию.

Он даже не стал дожидаться ответа, а сразу же повернулся к меньшим по размеру дверям меж двух каменных статуй крылатых львов. Следуя за ним, Лена в сторону Алекса даже не взглянула.

Вот тебе и ценное руководство, а также замечание о том, что Алекс смог бы воспринять от своей матушки какие-то полезные подсказки. Пристроив ладони на коленях, он задумался о том, как там в более простом окружении государственных лабораторий идет его компьютерный прогон. Больше всего Алекс хотел бы сейчас оказаться там.

В качестве безвредного вступительного замечания он произнес следующее:

— Ваш отец представляется в высшей степени впечатляющим мужчиной.

Последовало долгое и пустое молчание. В громадном, отделанном под старину зале не слышалось даже привычного шипения системы подачи воздуха. Алекс задумался, нет ли у Люси-Марии каких-то серьезных проблем со слухом, о которых никто не почесался ему рассказать. Заглядывать в ее глаза, большие и темные, было все равно что заглядывать в космос. За ними словно бы ничего не было.

Наконец Люси-Мария все-таки сподобилась откликнуться:

— Впечатляющим? Просто вы еще с моей матушкой не общались.

— Она здесь?

— Слава Богу, нет. Она на Земле, в Пунта-Аренасе. Мобилиус кучу денег платит, чтобы ее там держать. Я пару раз в год ее навещаю. Она говорит, он патентованные дерьмо.

Данная тема не казалась особенно многообещающей. После нескольких секунд гробовой тишины Алекс сказал:

— А у меня в обычном смысле отца вовсе не было. Моя матушка предпочла развитие «в пробирке». Генетический материал с отцовской стороны был обеспечен сочетанием девяти разных особей мужского пола, которых она специально подобрала.

Люси-Мария подняла радужные брови и внимательно на него воззрилась. Алекс наконец-то прочел отразившуюся в ее темных глазах мысль: «Должно быть, там кто-то капитально напортачил, раз результатом стал ты».

— Ваша матушка замечательно выглядит, — в конце концов выжала из себя Люси-Мария. — Она симбионт?

— Боюсь, да.

— Боитесь? Чего вы боитесь? Я бы тоже стала симбионтом, если бы мне позволили. Но это подразумевает стерильность, а я призовая корова Мобилиуса. Чтобы меня кормили, мне спариваться необходимо. Вам тоже?

— Полагаю, да.

Она изучила его с ног до головы. А затем спросила:

— Вы что, всегда так одеваетесь?

— Нет. Я никогда так не одеваюсь. Моя семья настояла, чтобы я так оделся, потому что этой одежде предполагается демонстрировать семейную традицию.

— На вид вы совсем как гусвикский сутенер. — Люси-Мария доверительно подалась вперед. — Мне пришлось с вами встретиться, иначе бы меня на ломтики постругали. Но я этого не хотела. Могу поспорить, вы тоже.

— Да, действительно. — Пусть это звучало невежливо, зато это была правда.

— Подразумевается, что мы станем сидеть здесь и изображать кресла, а также до смерти друг другу надоедать. Но нам это вовсе не обязательно. Они сказали, узнайте друг друга получше. Они не сказали, что мы должны оставаться здесь.

— Не уверен, что моя матушка...

— Я видела, как мой папаша на нее пялился, и как она на него смотрела. Скорее всего, они сейчас друг друга седлают. Ведь они там что-то о слиянии семей говорили? Могу спорить, как раз такое слияние сейчас и происходит.

— Ну-у, не знаю...

— Зато я знаю. — Элегантно взмахнув длинными ногами, Люси-Мария соскочила с диванчика. Она была выше, чем казалось, одного роста с Алексом. — Идем. Просто следуй за мной. Отсюда есть такой выход, который Факсы-охранники отслеживают, но не записывают.

Они направились к стенной панели, которая развернулась при их приближении. Алекс, размышляя, совсем он спятил или еще нет, последовал за Люси-Марией в темнеющий коридор. Двадцать шагов. Он четко их сосчитал. Но когда Алекс уже готов был остановиться и спросить, куда они идут, двадцать первый шаг оказался шагом в пустоту, и он полетел вниз.

Это был спускной канал. Ганимедские недра были пронизаны такими каналами, и Алекс к ним привык. Разница заключалась в том, что этот не имел ни малейшего освещения. Ускоряясь с одной шестой «жэ», Алекс падал сквозь тьму. Ощущения при этом были самые наилучшие — пока ты не добирался до дна.

— Люси-Мария?

Снизу донесся ее смех.

— Не волнуйся, я сотни раз это проделывала и нас обоих веду. Мы должны семнадцать перекрестков пройти. Десять минут падения, а потом наступает фаза захвата. Расслабься и постарайся получить удовольствие. И зови меня Люси. Люси-Мария я только для официальных семейных дел.

Но это как раз и было официальное семейное дело — или таковым считалось. А наслаждаться всем этим Алекс никак не мог. Что скажет его матушка, когда выяснит, что они с Люси невесть куда исчезли?

Спускной канал тянулся целую вечность. Десять минут! Эти десять минут унесут их на сотни километров вниз, куда ниже всех жилых уровней, куда ниже уровней государственных учреждений, ниже сельскохозяйственных уровней — в самые глубокие недра, где сине-зеленые прокариоты вырабатывали кислород для всего Ганимеда.

Куда она его тащила?

Они давным-давно достигли максимальной скорости. Воздух свистел мимо ушей Алекса и трепал ему волосы. Его шляпа, этот белый дурацкий колпак, дань семейной традиции, исчезла где-то во тьме. А затем Алекс наконец-то почувствовал поле захвата. Он уже не падал с постоянной скоростью. Нежная рука, та же самая, что удерживала его от соприкосновения со стенками канала, перевела его в вертикальное положение. Теперь, падая ногами вперед, он различил где-то далеко внизу маленький кружок света.

Пока Алекс замедлялся, окружение становилось все ярче. Стены тоннеля излучали слабое зеленое свечение. В этом свете он увидел Люси впервые с тех пор, как они покинули штаб-квартиру Мобилиуса. Она была теперь метрах в тридцати впереди него. За время спуска она невесть как умудрилась превратить свою длинную зеленую юбку в какую-то радужную ее версию, заканчивающуюся посередине ляжки.

Легко приземлившись, Люси быстро сбросила с себя туфли и босоногой стала ожидать прибытия Алекса. Туфли и юбку она поначалу держала в руках, однако, подойдя к нему поближе, бросила их на пол.

— Так-так, а ну-ка еще раз на тебя посмотрим. Встань прямее, не горбись.

Алекс встал прямее и принялся оглядываться по сторонам, прикидывая, куда могла приземлиться его шляпа. Этот уровень был ему незнаком, и он определенно здесь никогда не бывал. Нижний конец канала образовывал просторный зал с ярко раскрашенными стенами. Отделка этого зала наводила на мысль, что фон Нейманны для нее не использовались. Через равные промежутки там располагались три достаточно больших для человека отверстия, и каждое из них мерцало муаровыми фигурами, что указывало на присутствие детекторов металла и звуковых ингибиторов.

— Эти штуковины надо выбросить. — Люси присела у ног Алекса, ослабляя застежки на его двухтонных желто-белых ботинках.

— Потому что в них есть металл?

— Потому что они жуть как уродливы. — Пока Алекс выступал из своих ботинок, обнажая канареечно-желтые носки, Люси щупала ткань его пиджака. — И это барахло тоже. На ощупь оно вроде древесноволокнистой плиты, а стиль просто дегенеративный. Сбрось эту мерзость. В конце концов, мне надо репутацию сохранять.

— А куда мы идем?

— В «Эники-беники». Заведение что надо. Я с первого же взгляда поняла, что ты домосед. А чем ты вообще занимаешься, когда от мамочки приказов не поступает?

— Конструирую предсказательные модели для имитации Солнечной системы. Но я не принимаю приказов от моей матушки. — Однако он это делал. Алекс взглянул на облитый презрением пиджак, который теперь присоединился к груде мятой одежды на полу. — Прямо сейчас я должен был бы мою предсказательную модель прогонять.

— Компьютерные модели. Тоска. Скука смертная. — Люси потерла рубиновые пуговицы на его рубашке. — С другой стороны, вот эти ерундовинки очень даже миленькие. Рубины сейчас в моде, а ярко-желтый цвет вполне вызывающий. — Она еще раз его оглядела. — Ничего, ты сгодишься, особенно в этих носках. Когда мы попадем внутрь и познакомимся с моими друзьями, скажи им, что ты Алекс Лигон из «Лигон-Индустрии». Но ни слова про модели и, Боже упаси, про компьютеры. Я вовсе не хочу по необходимости от тебя отрекаться. Так-так, посмотрим, куда бы нам пойти.

Люси взглянула на три мерцающих отверстия.

— Не в «Гишпанец», потому что там сегодня вечером виртуалы идут. И не в «Бугаттис» — там еще только первые рюмашки пропускают. Остается «Лагондас». Ты ведь еще не аттестован, верно?

— Думаю, не аттестован.

— Конечно же ты не аттестован. Держись крепче за мою руку, иначе тебя не пропустят.

Люси ухватила Алекса за руку, причем рука ее оказалась на удивление сильной и теплой, и потянула его к одному из отверстий. По всему его телу распространилась приятная щекотка, а затем Алекс вступил в ревущее мерцание цветных огней.

— Подожди здесь, — крикнула ему в ухо Люси. — Если кто-то пригласит тебя потанцевать, не соглашайся. Ничего не говори. Просто головой мотай.

И она угрем ускользнула влево. Алекс напряженно застыл на месте, недоумевая, как же он мог оказаться таким дураком, что вообще с ней пошел. «Лагондас» — если это место так называлось — был битком набит людьми, которые медленно двигались парами, тройками и четверками. Кто-то еще облокачивался о стойки по бокам большого восьмиугольного зала, а другие сидели на отдельных округлых штуковинах, похожих на гигантские грибы. В четырех углах стояли квадратные колонны метра по два вышиной, из которых сияющими пистолетами тянулись длинные шланги. На колоннах имелись порядковые номера: 87, 89, 91, 93. Около каждой кучковались люди. Судя по изысканным нарядам и драгоценностям, все они были богаты. Стенные росписи демонстрировали древние виды личного транспорта, преобладавшие на Земле в предыдущие столетия.

Уровень шума был поразительно высок. Казалось, все разговаривают на фоне какой-то звукозаписи, причем ритмичная музыка накладывалась на рев высокомощных автомобилей и визг перенапряженных шин. Алекс ощутил запах дыма, который наводил на мысль о недогоревших углеводородах. Затем он задумался, чего ради Люси Мобилиус забеспокоилась о том, что кто-то пригласит его танцевать. Если бы только ему не заорали в самое ухо, он бы никакого предложения не услышал.

А затем кто-то и впрямь возник у него под боком и принялся орать ему в самое ухо. Это оказалась низенькая светловолосая девушка. Алекс почувствовал прикосновение к своим ногам и опустил взгляд. Девушка носила скудный лиф с завязками на шее, длинные блекло-голубые брюки и то, что внешне напоминало тяжелые ботинки. Однако ботинки эти наверняка были фальшивыми, потому что когда один из них наступил на его ногу в ярко-желтом носке, прикосновение оказалось совсем мягким.

— Клевые носки! — Девушке пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его уха. — Я видела, как ты вместе с Люси Мундиаль прибыл. Твой пусковой рычаг у нее?

«Ничего не говори. Только головой мотай». Алексу не помешали бы дальнейшие инструкции.

Он нагнулся к уху девушки и прокричал:

— Я пришел сюда с Люси Мобилиус.

— Со счастливицей Люси. — Она обеими руками ухватила его за руку и так приблизила губы к левому уху Алекса, что даже его коснулась, когда спросила: — А как тебя зовут?

— Алекс Лигон.

— Лигон? — Девушка нахмурилась. — Я таких не знаю. Тебя по спецзаказу сварганили? — Ответа она дожидаться не стала, а продолжила: — Я Сьюки Миллениум, если только не снаружи. Там я Сьюки Сильва. Прикинь, как Мундиаль сработает. Если не зафурычит, меня поищи.

И девушка нырнула обратно в кучку людей перед Алексом. У него не было времени поразмышлять, в чем тут дело, поскольку под боком снова возникла Люси.

— Разве я не велела тебе ни с кем не разговаривать, пока меня не будет? В особенности со Сьюки Линолеум. Она в «Лагондасе» самая жаркая выхлопная труба. Заявляет, что может столько рюмашек принять, сколько никому на свете не снилось. Что она тебе сказала?

— Она спросила, как меня зовут, а я сказал, что Алекс Лигон.

— Это ничего, но тебе нужна другая фамилия. Лигон — совсем беспонтово. Дай подумать. Ты можешь быть Алекс Пентакампион. Кажется, такое еще никто не использовал. Вот, держи.

Люси держала в руках два высоких бокала в форме воронки с шариком на нижнем конце. Один она сунула в руку Алексу. Бокал был наполнен бледно-розовой жидкостью. Алекс подозрительно его понюхал. Сквозь выпивку, реагируя на слабую гравитацию Ганимеда, медленно поднимались пузырьки. На поверхности они лопались, щекоча ему нос.

Люси над ним посмеялась.

— Да не дергайся. Я бы не стала нас на высокооктановом заводить. Абсолютно безопасно. За Лигонов и Мобилиусов.

Она подняла бокал и сделала долгий глоток. Алекс, по-прежнему испытывая опасения, последовал ее примеру. Вкус оказался довольно приятным, и никаких признаков чего-то опьяняющего он не почувствовал.

— А что в этом напитке?

Люси пожала плечами.

— А тебе не по барабану? Называется он «меркаптан особый», и вкус у него что надо. Нравится?

— Действительно очень вкусно. — Алекс сделал второй глоток, и пузырьки защекотали ему глотку. — Просто замечательно.

— Один такой и, пожалуй, «альдегидная шипучка», а потом я тебя паре друзей представлю. Ты танцуешь?

— Могу. — В детстве одним из форменных бедствий Алекса были уроки танцев. «Для формальных оказий, Алекс, — говорила ему матушка, — каждый Лигон должен быть способен подобающим образом проявить себя на танцполе». — Только не очень хорошо.

— Я тоже. Хорошо тебе и не понадобится. — Люси указала на покачивающиеся группы людей. — Вот так сможешь?

— Пожалуй, смогу. — Алекс бы это танцами не назвал. Там было все от близкого телесного контакта до жестикулирования в адрес друг друга с расстояния в два-три метра.

Он последовал примеру Люси и снова наклонил свой бокал. На сей раз уровень жидкости оказался достаточно низок, чтобы она вытекла из шарика на нижнем конце. Алекс почувствовал, как щекотка начинается на языке и следует внутрь до самого желудка. Внезапно бокал опустел.

Люси опять над ним смеялась.

— Форсажная камера. — Она осушила свой бокал. — Пора заправить бензобак. Дейрдра де Сото и ее братец уже на девяносто первом октане газуют. Мы туда пойдем, и я покажу тебе, как с насосом управляться. А потом, если тебе захочется, мы все потанцуем.

Алекс последовал за ней по периметру восьмиугольного зала. К шуму он вроде бы стал привыкать, но яркие краски одежд и стен словно бы начинали светиться. Он встал позади Люси, ожидая своей очереди у насоса. Затем последовали громогласные, но неразборчивые представления Дейрдре и Дафуду де Сото, и Дейрдра тронула его ногу своей, что в этом месте казалось чем-то вроде обычая. Тогда Люси ей заорала:

— Полегче. Это его первый заезд, а ты его уже в пол-позицию ставишь.

Фраза вышла разборчивой, но никакого смысла Алекс из нее не извлек.

Дейрдра, как и Люси, была на босу ногу. Алексу показалось, что еще немного — и ее можно было бы совсем голой назвать. Кроме тоненького лифа и миниюбки Дейрдра носила только рубиновую вставку в пупке. Тронув этот камень, она затем приложила палец к одной из пуговиц на рубашке Алекса и громко щелкнула языком. Все вокруг насоса — не считая, понятное дело, Алекса — разразились смехом.

На передней стороне квадратной колонны имелось запутанное меню. Дафуд де Сото набрал ряд команд и заправил свой бокал жидкостью, которая меняла цвет, пока шарик наполнялся, после чего показал Алексу, как это делается. Должно быть, Алекс неверно набрал комбинацию, поскольку трое остальных опять рассмеялись, а Дейрдра выкрикнула:

— Уже хай-тест! Люси, а ты уверена, что он на первый заезд идет?

Алекс попробовал то, что у него получилось. Сильно отличаясь от «меркаптана особого», напиток был менее сладким и имел смутно-горьковатый привкус. Алексу понравилось. Он двинулся дальше по залу вместе с тремя своими спутниками, внимательно прислушиваясь, но ничего не говоря. Если они и обратили внимание, то никак это не прокомментировали.

Все четверо подошли к краю танцевального участка. Про танцы никто ничего не сказал, но Дейрдра де Сото встала перед Алексом и начала раскачиваться в такт музыке. Алекс завороженно смотрел, потому что как бы она ни двигала телом, уровень выпивки в ее бокале оставался ровным. Он попытался подстроиться под ее движения и тут же плеснул себе на руку. Прежде чем Алекс успел что-либо предпринять, Дейрдра наклонила голову и слизала влагу.

— Ты это нарочно! — крикнула Люси.

Но Алекс не смог понять, обвиняет она его или Дейрдру. Теперь Люси и Дафуд тоже двигались, следуя пульсации фоновой музыки. Алекс чувствовал нарастающее стремление делать то же самое — но тогда он пролил бы выпивку.

У этой проблемы имелось очевидное решение. Одним длинным глотком Алекс опорожнил оставшиеся три четверти бокала, затем прошел к одной из стоек, чтобы его туда поставить. Тут его внимание привлекла стенная роспись за стойкой. Четыре ярко раскрашенных гоночных машины неслись по прямой трассе к крутому повороту. Алекс услышал, как завыли моторы, когда водители переключили передачи и устремились по наклонному виражу. Он действительно видел, как машины движутся, выбирая себе лучшую позицию. Затем на переднем плане возникла машина, которая не справилась с виражом и теперь, развернутая задом наперед, лежала на боку. От ее мотора поднимался густой черный дым. Алекс видел, что она готова взорваться пламенем. Водитель уже выпрыгнул из измятой кабины и катился оттуда по траве.

Чьи-то руки обняли Алекса и на сто восемьдесят градусов его развернули. Люси оказалась справа от него, Дейрдра де Сото слева.

— Еще пара танцев здесь, а потом в «Бугаттис». Там мы посидеть сможем. — Говорила только одна из них. Но которая? Алекс не мог разобрать. Он снова оказался на танцполе, и там он либо танцевал, либо проделывал что-то достаточно близкое. То и дело оглядываясь, дальше трех метров вокруг себя он ничего видел. В двух метрах оттуда Люси танцевала с Дафудом де Сото — так плотно, будто ее посредством хирургической операции к нему пришили.

Стоящая перед Алексом Дейрдра передвинулась, загораживая ему вид Люси и Дафуда. А затем, прямо у него на глазах, Дейрдра стала магическим образом расти — она росла и росла, пока рубин у нее в пупке гипнотически не замерцал где-то на уровне его глаз. Несколько мгновений спустя Алекс понял, что почему-то стоит на коленях, а его руки хватаются за голые ляжки Дейрдры.

Девушка ухватила его за подмышки и помогла встать. Алекс хотел извиниться, но прежде чем он успел сказать хоть слово, Дейрдра обвила его руки вокруг своей шеи и ухватила его за пояс.

— Так легче стоять. — Она тыкалась носом в его шею. — Ты как, ничего?

Алексу этот вопрос показался риторическим, и он решил на него не отвечать. Он танцевал с Дейрдрой, затем с Люси, а когда невесть кто сунул ему в руку бокал, он залпом его выпил. Затем Дейрдра оттянула от него Люси, спрашивая: «В «Бугаттис»?» — и Алекс потащился за ними. Выйдя через одну мерцающую дверь, они вошли в другую. Там было прохладнее — тишина, темнота и отдельные кабинки вместо ярких огней, публичной выпивки и людного танцпола.

Это был «Бугаттис»? Должно быть. Алекс вдруг понял, что сидит на длинной широкой кушетке, прожевывая какой-то сладкий и липкий кубик. Мягкая ляжка прижималась к его бедру. Ему нравился «Бугаттис». Он ему даже больше «Лагондаса» нравился.

Алекс закрыл глаза. Он классно себя чувствовал.

Алекс открыл глаза. Он классно себя чувствовал, но вместо того, чтобы сидеть на кушетке, он почему-то лежал в постели. Судя по потолку и куску стены, это была его собственная постель.

Голос в паре метров от него произнес:

— Добрый вечер, Алекс. Добро пожаловать в реальный мир.

Это была Кейт. Сидя на стуле в дальнем конце его тесной спаленки, она внимательно на него глядела.

Алекс сел.

— Что случилось?

— Вообще-то я надеялась, что ты сможешь мне рассказать. — Голос Кейт запросто мог заморозить метан. — Я начну с того места, когда я ко всему этому подключилась. Сегодня утром мне позвонили «Всемирные службы» с тем, чтобы я приняла посылку. Они попробовали служебный номер, воспользовавшись документом из кармана твоих штанов, и к счастью для тебя я все еще была здесь. Посылкой оказался ты. Ты был без сознания. Увидев тебя, я немного забеспокоилась. Я провела медицинское сканирование и выяснила, что ты по меньшей мере двадцать колов гомодрила принял.

— Это очень много. — Алекс к этому времени уже заметил свою голую грудь. — Ты уверена? От такого количества гомодрила я должен был бы ужасно себя чувствовать, но мне хорошо.

— Это потому, что мы ввели тебя под наркоз, промыли тебе всю систему, а потом опять тебя под наркозом держали.

— Сколько сейчас времени?

— Шесть с небольшим.

— Ты позволила мне весь день проспать?

— Позволила. И даже сказать тебе не могу, какой выдержки это от меня потребовало. Ты говорил, что тебе на семейную встречу было нужно?

— Именно туда я и ходил.

— Ага. Верно. На семейную встречу на уровне двести двадцатом, в клубе «Эники-беники». Именно там «Всемирные службы» тебя подобрали. Там проходила семейная встреча, на который ты с кем попало трахался.

— Не думаю, что я там трахался. — Однако у Алекса было туманное воспоминание о какой-то возне и интимных прикосновениях теплых, голых тел.

— Тебе лучше надеяться, что ты это делал. Спереди у тебя на штанах была сперма, и она либо твоя, либо какого-то твоего милого дружка.

Алекс посмотрел под одеяло. Он был голый.

— Да-да, все верно, — продолжила Кейт. — Я их сняла и отправила на анализ. Патогенный анализ. Заразный и больной ты мне не нужен.

— Спасибо, Кейт.

— Но не для того, о чем ты подумал, эгоистичный имбецил. Если ты воображаешь, что меня волнует, с особями каких полов или даже видов тебе вздумалось потрахаться, а также сколько их было, то можешь быть уверен, что другие твои органы нуждаются в медицинском освидетельствовании куда больше твоих гениталий. Как по-твоему, почему я в три утра все еще была на работе? Как думаешь, чем я там занималась, пока ты свою палку в клубе «Эники-беники» употреблял? Между прочим, пока ты спал, я все про это заведение выяснила. И до сих пор спать не ложилась. Я весь день проработала, и только десять минут тому назад сюда пришла, чтобы посмотреть, проснулся ты или нет.

Алекс более внимательно изучил Кейт. Уже заметив ее бледность, он решил, что это от гнева. Теперь же он различил плотно сжатые губы и темные мешки под глазами.

— Ты все это время работала? Со вчерашнего утра до сегодняшнего вечера?

— Работала. Догадываешься, над чем я работала? Над твоей треклятой моделью.

— Она что, барахлила?

— Нет. Она работала. В этом-то и проблема. Я, наверно, сотню прогонов сделала. И все прошло гладко, ничто даже из интервала не вышло.

Модель работала! Алекс начал было выбираться из постели, но затем, поняв, что он голый, остановился.

— Ну-ну, не будь идиотом. — Смех Кейт прозвучал горестно и насмешливо. — Думаешь, там есть что-то, чего я не видела и не трогала? Догадываюсь, что кроме меня это еще много кто видел и трогал. Модель не барахлила в том смысле, в каком она раньше барахлила. Она работала. У нас теперь только одна проблема.

Алекс, одной ногой в брюках, помедлил и поднял взгляд, услышав, как изменился тон Кейт.

— Сегодня же, чуть попозже, — продолжила она, — мы с тобой должны будем изложить Солу Глаубу и ревизионной комиссии текущее положение дел. Полагаю, это выскользнуло у тебя из головы, пока ты так бурно забавлялся.

«И правда выскользнуло», — подумал Алекс.

— Мне не сложно будет перед любой комиссией отчитаться. Я эту модель как свои пять пальцев знаю.

— Очень может быть. — Кейт сидела, склонив голову. — Зато ты результатов не знаешь. Я испробовала все вариации, какие только смогла придумать, и всякий раз в течение лет пятидесяти человеческая цивилизация равномерно распространялась по Солнечной системе. Все шло просто роскошно. А дальше, что бы я ни делала, все начинало рушиться. Согласно твоей модели, задолго до 2200 года численность населения всех обитаемых миров в Солнечной системе упадет до нуля.

Что ты собираешься поведать Солу Глаубу, Алекс? Что все человечество вымрет? Или что твоя драгоценная, абсолютно непогрешимая модель капитальным образом барахлит?