"Темнее дня" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

12.

В аппаратной было холодно, однако Алекс потел. Через час им с Кейт — что на практике, пожалуй, означало его одного — придется дать самый важный отчет в его жизни. Этот отчет также должен был стать самым трудным. Алекс настаивал на том, что компьютерные возможности и информационные ресурсы Невода представляют собой все, что ему требуется, чтобы сделать его модель практическим предсказательным инструментом. А Кейт в ответ заявляла, что это чушь собачья, потому что модель производит форменную бессмыслицу. Алекс не очень ей верил. Он был убежден лишь в том, что понятия не имеет, что могло пойти не так.

«Спокойно, — сказал себе Алекс. — Главное — сохранять спокойствие».

Прежде всего, следовало прогнать модель для тех десятилетий, что предшествовали Великой войне. Как и раньше, она предсказала начало войны с точностью до года и до месяца. В послевоенное время прогон никаких предсказаний не выдал, но так и должно было быть. Столь травматичное событие представляло собой такую сингулярность временной линии, за которой всякие предсказания становились невозможны.

Так как же быть с теми прогонами, которые проделала Кейт, пока он, по ее словам, «малышку Люси долбил»? Алекс абсолютно не был уверен, что там была именно Люси, но обсуждать эту неуверенность с Кейт ему вряд ли стоило.

Модель автоматически сохраняла все параметры каждого прогона. Алекс затребовал Невод, чтобы параллельно выполнить все те прогоны, которые Кейт прошлой ночью проделала последовательно. Могли уйти целые месяцы на то, чтобы отследить все переменные, так что на данный момент Алекс решил даже не пытаться. Он остановился на крупных агрегатах. На данный момент критическим значением являлось общее население Солнечной системы. Поэтому Алекс потребовал, чтобы эта величина, усредненная по всем прогоном, которые они с Кейт выполнили, выводилась на дисплей как функция времени.

И вот у него на экране стало возникать общее количество людей во всей Солнечной системе для каждого года на полстолетия вперед.

Начальное значение, для 2097 года, представляло собой сегодняшнюю реальную цифру в 5,2 миллиарда. Это число округлялось до двух значимых цифр, но Алекс снова и снова убеждался в том, что его результаты нечувствительны к небольшим ошибкам во вводах или к незначительным переменам начальных условий. Значение для 2098 года, 5,3 миллиарда, пришло на пять секунд позже ожидаемого. Объем вычислений, который требовала модель Алекса, был колоссальным, но даже он не мог хоть в малой мере напрячь способности Невода. Однако Алекс не запросил высший приоритет системы. Такой запрос относился лишь к чрезвычайным случаям, а также к зачастую бессмысленным (по скромному мнению Алекса) компьютерным требованиям других государственных программ.

2099: округленным средним значением по всем прогонам остались 5,3 миллиарда. Алекс выборочно проверил точное значение, которое показало увеличение. 2100: разумеется, число опять-таки слегка повысилось — до 5,4 миллиарда. Тут Алекс вдруг осознал, что у него за плечом стоит Кейт, наблюдая не столько за дисплеем, сколько за ним самим. Годы равномерно двигались дальше, показатель населения неуклонно полз вверх.

Возможно, все шло как полагается. Возможно, это Кейт здесь напортачила. Модели Алекса в корне отличались от всех более ранних предсказательных моделей. Он по-прежнему силился объяснить эти различия таким образом, чтобы выбранный Кейт тестовый объект, дебил Маканелли, смог все это понять, однако все мыслимые модели имели несколько общих черт. В частности, они имели эндогенные переменные, вычисляемые внутри модели и используемые для вычисления будущих значений этих же самых переменных; и они также имели экзогенные переменные — величины, которые должны были загружаться в модель из какого-то внешнего источника.

Любой модели требовались и те, и другие.

2105: 5,6 миллиарда; 2106: 5,7 миллиарда; 2107: 5,7 миллиарда...

С экзогенными переменными особых сложностей не возникало. Ты просто загружал их текущие значения, после чего модель прогонялась вместе с ними для вычисления их будущих значений. Большим вопросом всегда оставалось то, где брать значения экзогенных переменных. В модели, предназначенной для предсказания развития Солнечной системы на столетие или больше, единственное, что ты мог знать с уверенностью, это что впереди тебя наверняка ждут сюрпризы.

2110: 5,9 миллиарда; 2111: 6,0 миллиарда; 2112: 6,1 миллиарда...

Рост населения Солнечной системы, усредненный по всем прогонам модели, ускорялся.

Сюрприз по определению представлял собой нечто такое, чего никто не мог предсказать. А поскольку сюрпризы были неизбежны, все прогоны модели Алекса обречены были оставаться неверными. Открытие дешевого путешествия со сверхсветовой скоростью, достижение подлинного бессмертия в противоположность нынешним процедурам обеспечения долголетия, прибытие в Солнечную систему разумных инопланетян — каждое из этих событий могло случиться в любой год будущего. Модель Алекса могла допустить любое из них и по-прежнему выдавать предсказания. Однако ни один из прогонов, выполненных Кейт, ничего подобного не допускал.

2117: 6,5 миллиарда; 2118: 6,6 миллиарда; 2119: 6,7 миллиарда...

Чему Алекс за многие годы работы научился, так это тому, что варианты будущего, в которые не вводилось никаких неожиданных экзогенных переменных, склонны были оказываться самыми консервативными. Они демонстрировали более медленный рост и лучшую стабильность.

Но как насчет войны, всеобщего побоища, подобного Великой войне, которая тридцать лет тому назад буквально разорвала Солнечную систему на куски? Подобное событие производило мощные эффекты, но не представляло собой экзогенную переменную, вводимую извне. Оно напрямую вырастало из равномерного ряда перемен в человеческой активности. Война являлась предсказанием модели — по сути дела, главным предсказанием, которое двигало вперед всю работу Алекса. Если твоей модели удавалось предсказать приближение войны, у тебя появлялся шанс исследовать вариации экзогенных переменных и найти такое их сочетание, при котором предсказание о войне исчезало.

2124: 7,6 миллиарда; 2125: 7,8 миллиарда; 2126: 8,0 миллиарда...

Но как быть, если без будущих сюрпризов или еще одной войны человечество за отрезок длиной в столетие сокращалось и в конечном итоге вымирало? Что тогда оставалось делать разработчику модели? Если Кейт не ошиблась, и все прогоны модели именно такой вариант и демонстрировали, Алексу перед встречей с Солом Глаубом лучше было подготовить какой-то ответ. Кейт полагала, что Глауб может привести с собой еще пару человек, членов ревизионной комиссии проекта.

2134: 9,2 миллиарда; 2135: 9,5 миллиарда; 2136: 9,9 миллиарда...

Они дошли до того года прогона модели, на котором Алексу прошлым вечером пришлось остановиться и уйти. Это было то самое место, в котором он с великим трудом отвлекся от дисплеев и направился к своей матушке, чтобы встретиться с Сайрусом Мобилиусом и Люси-Марией. Именно здесь Кейт взяла у него бразды правления. Теперь Алекс должен был уделять дополнительное внимание другим переменным, в то же самое время отслеживая рост населения.

2137: 10,0 миллиарда. Прогон шел гладко, если не считать того, что темпы роста населения внезапно снизились. Теперь Алекс распознал еще одну сложность. Модель была настроена так, чтобы, где это было необходимо, принимать вводы из других источников. До того, как Невод вошел в работу, все эти другие источники были ограниченны и строго определены. Теперь же, совершенно внезапно, целый сонм новых источников информации мог питать модель. Эти источники включали в себя и другие предсказательные модели, выводам которых Алекс не доверял.

— Как ты ограничивала вводы экзогенных переменных? — Этот вопрос, адресованный Кейт, он рявкнул, не отрывая глаз от дисплея.

— Я их просто отрезала. — Кейт стояла достаточно близко и могла видеть все, что видел Алекс. Ее дыхание на его щеке было таким же теплым, каким холодным казался ее голос. — Ты ушел, не сказав мне ни слова о том, как их подбирать или какие значения использовать. Так что я не брала никаких, кроме тех, которые ты сам включил.

Алекс кивнул. Новые экзогенные переменные могли стать источником возможной нестабильности. Не допуская новых экзогенных переменных, Кейт делала консервативный выбор. Все макроскопические параметры выглядели в целом неплохо. Алекс не видел ни малейших следов предвестников войны, которые выскакивали повсюду, когда он прогонял имитации активности Солнечной системы для сорока лет в прошлом.

Но тем не менее что-то странное определенно происходило. Модель уже находилась в сорока пяти годах в будущем, и хотя неуклонный рост населения продолжался, тенденции двух других переменных сменились на обратные. Показатель активности Внешней системы снизился вместе с отменой трех проектов развития спутников Нептуна. Что казалось столь же тревожным, за последние семь лет не было запущено ни одного нового зонда за пределы Солнечной системы в любом из предсказанных моделью вариантов будущего.

— Ну что, видишь? — В голосе Кейт уже не было злости. Теперь там осталось лишь напряжение.

— Вижу.

— Знаешь, откуда это берется?

— Понятия не имею.

— Тогда что мы собираемся Солу Глаубу и ревизионной комиссии рассказать?

Хороший вопрос — но в данный момент он Алекса не волновал. У него в голове было слишком много других забот. Целых шестьдесят пять лет не было ни единого намека на близящуюся войну; однако объемы грузоперевозок и внутрисистемной пассажирской транспортировки заметно снизились. То же самое касалось и активности по освоению новых миров, обследования облака Оорта, сооружения новых научно-исследовательских станций в открытом космосе, а также того, что Алекс считал «инверсией освоения новых миров» — генетической модификации земных животных и растений для соответствия их географии и физиографии иных планет и их спутников.

И теперь, в году 2140, кривая роста населения вышла на плато, и Алекс решил, что соответствующий изгиб дает первый намек на тенденцию к спуску. Но почему — когда Солнечная система развивалась мирно и стабильно?

— Нехватка минералов? — Алекс набрал нужную последовательность, чтобы получить цифры по падению населения. — Быть может, снижение рождаемости?

— Ты думаешь..? — Кейт нависла совсем близко, почти садясь в его кресло.

Но прежде чем она успела закончить вопрос, у Алекса уже появился ответ. Объемы доступных минералов и микроэлементов, необходимых для человеческого существования, увеличивались. Показатели рождаемости были превосходными, система здравоохранения работала лучше, чем когда-либо, средняя продолжительность жизни росла — и тем не менее, цифры для общей численности населения по-прежнему падали. По мере того, как модель двигалась вперед, отсчитывая еще пять лет, плавное снижение превратилось в резкий спад.

— Что происходит, Алекс? Чем это вызвано?

— Не знаю. — Он хотел сказать — это невозможно, этого просто не может быть. Должна была получаться либо равномерная человеческая экспансия, либо война. Люди элементарно не могли вымирать без всякой на то причины. Этого еще никогда не происходило ни в одной из виденных Алексом моделей — ни в его собственной, ни в чьей-либо еще.

2152: 7,1 миллиарда; 2153: 6,4 миллиарда; 2154: 5,7 миллиарда; 2155: 5,0 миллиарда; 2156: 4,3 миллиарда...

Предсказанная общая численность населения не просто уменьшалась — она резко падала. Алекс продолжал наблюдать, но мысленно он уже экстраполировал кривую. Они теряли семьсот миллионов человек в год. Если только кривая не выровняется, менее чем через шесть лет спроектированное население Солнечной системы упадет до нуля.

Несчастье, крупное вселенское бедствие, после которого не осталось выживших? Это было единственное, о чем Алекс мог подумать. Подобная катастрофа определенно могла произойти в качестве одного из тех сюрпризов, которые любое реальное будущее могло в себе содержать. Однако, с точки зрения модели, это бедствие должно было быть введено как новая экзогенная переменная. Но ни он, ни Кейт никакого подобного события не вводили.

— Алекс... — выдохнула Кейт.

Больше ей ничего говорить не пришлось. На дисплее уже значился год 2160. Общая численность населения составляла 1,5 миллиарда. Прямо у них на глазах год продвинулся до 2161, и показатель для населения упал ниже миллиарда. 2162, 2163, 2164... Падение замедлилось, кривая выровнялась, и численность населения зафиксировалась где-то в районе ста миллионов. А затем — 2165, 2166, 2167 — этот показатель начал свое последнее неуклонное падение.

К 2170 году все было кончено. В этот год и во все последующие общая численность населения Солнечной системы зафиксировалась на четком нуле.

Они молча глазели на дисплей. Наконец Кейт сказала:

— Что ж, это всего-навсего модель.

Обычно это бывали воинственные слова. По мнению Алекса, при том условии, что ты давал модели разумные вводы и обладал достаточными компьютерными возможностями, результаты, которые ты получал в ответ, представляли собой возможное будущее. И даже более, чем возможное — правдоподобное. Хотя, разумеется, не единственное мыслимое будущее, из-за тех неожиданных факторов, которые ни одна модель не могла учесть. Будущее, однако, всегда представляло собой нечто больше, нежели набор случайных предсказаний.

Теперь же сотня различных прогонов с сотней различных наборов начальных условий подводила к одному и тому же прискорбному выводу: к году 2170 в Солнечной системе не останется решительно никаких людей. Алекс с большой неохотой доверял таким результатам, но все же не видел никаких оснований их отвергать.

Итак, население замерло на нуле; а за два года до этого на нуле оказались все грузоперевозки, всякое развитие и наружная экспансия. Алекс по-прежнему глядел на совершенно недвусмысленные результаты, когда Кейт еще больше усугубила его и без того немалый дискомфорт.

— Идем, — сказала она. — У нас больше нет времени. Через два часа мы должны будем перед Солом Глаубом отчитаться. Надеюсь, у тебя найдутся какие-то разумные слова. Потому что я чертовски уверена, что лично у меня их нет.

Кейт уже предупредила его о том, что предстоящее отчетное собрание станет очень тяжелым. Однако в первые же тридцать секунд этого собрания Алекс решил, что оно вполне может превзойти худшие ее опасения.

Собрание началось, как только Кейт ввела Алекса в небольшой конференц-зал, обставленный по бокам панелями дисплеев и обвешанный старомодными картинами. На последних изображались исключительно какие-то непонятные личности с суровыми физиономиями — предположительно, члены предыдущих ревизионных комиссий.

За столом сидели четыре человека, хотя Кейт пообещала максимум троих, и физиономии у них были ничуть не менее суровы, чем у тех их коллег, что висели на стене. С Солом Глаубом Алекс уже встречался. Этот невысокий широкоплечий мужчина с бритым черепом отличался особенно мрачным выражением лица и непрерывно злобным настроением. Старые и опытные сотрудники Отдела планирования неизменно ставили себе целью избегать встреч с Солом по утрам. Считалось, что еда немного смягчает его праведный гнев. К несчастью, это собрание началось за час до ленча и должно было продолжаться до полного удовлетворения членов комиссии.

Алекс также был знаком, по крайней мере шапочно, с двумя другими. Это были непосредственный начальник Глауба Томас де Билес и глава Директората методики и логистики Оле Педерсен. Упомянутый Директорат находился на том же организационном уровне, что и ведомство Сола Глауба. Неудивительно было их здесь обнаружить, хотя присутствие Оле Педерсена могло стать проблемой. Кейт уже предупреждала Алекса, что Оле Педерсен — человек коварный и амбициозный, что он всегда продвигает плоды работы собственной группы и бывает предельно критичен к чьим-либо еще. Томас де Билес особых поводов для тревоги не представлял. Он был старше остальных, ожидал скорого выхода на пенсию и с большой неохотой говорил или делал что-то, что могло вызвать хоть малейшие неприятности.

Последняя же персона за столом просто шокировала. Это была брюнетка средних лет, чья белая юбка и цветастая блузка нарушали все правила по поводу служебной униформы. Правила существовали только для сотрудников низшего ранга. Присмотревшись, Алекс узнал в ней Магрит Кнудсен, начальницу Томаса де Билеса. Она представляла собой влиятельную персону, уже будучи членом правительства Юпитерианских миров и находясь невдалеке от того, чтобы стать первым лицом в Совете развития внешних планет.

Интересно, зачем она появилась здесь, на рутинном отчетном собрании?

Как объяснила всю процедуру Кейт, Алекс или, возможно, Алекс и Кейт должны были отчитаться перед Глаубом и парой его помощников. Те затем отчитались бы перед де Билесом, а де Билес в свою очередь подготовил бы резюме для вышестоящего руководства. Очевидно, сегодня нормальные процедуры были неприменимы. От Алекса ожидался отчет сразу перед всей служебной лестницей, сверху донизу. И Магрит Кнудсен, похоже, с особым интересом его изучала.

Поднятые брови Кейт сказали: «Не вини меня. Я тоже не знала, что она здесь будет». Впрочем, времени для дискуссии не оставалось, поскольку едва только Кейт и Алекс вошли в конференц-зал, как Сол Глауб рявкнул:

— Итак, давайте начнем. И покороче. У всех здесь есть масса других занятий.

Кейт взглянула на Алекса и кивнула. Тем самым ему предлагалось принять мгновенное решение. Либо он констатировал, что их ранние результаты представляют собой продукт саморазвивающейся модели, а стало быть, их не следует принимать всерьез, либо он говорил то, во что он на самом деле верил — а именно, что его модель права, что она значительно превосходит все, что существовало раньше, и что она предсказывает страшную угрозу во всех правдоподобных вариантах человеческого будущего.

Разумно было бы проявить скромность по отношению к модели, отбросить этот набор результатов и пообещать, что к следующему отчетному собранию будет представлен лучший. Но тут возникало две проблемы. Во-первых, имея в виду обещания, которые Алекс уже давал по поводу функционирования модели после введения в действие Невода, следующего отчетного собрания просто могло не быть. Весь проект вполне мог быть выброшен в мусорную корзину. А во-вторых, лжец из Алекса был очень паршивый. Не мог он так просто тут стоять и делать заявления, в которые сам не верил. А во что он действительно верил, так это в свою модель.

Избегая глаз Кейт, Алекс описал сделанные за последние двое суток прогоны и продемонстрировал их результаты. Поначалу четверка людей по ту сторону стола сидела и слушала, иногда одобрительно кивая. Затем Алекс подошел к критическим годам и показал, как тенденции выравниваются и идут вниз. Аудитория явно забеспокоилась.

Модель достигла 2154 года, и население упало ниже 6 миллиардов. Сол Глауб вмешался первым. Он буквально взорвался:

— Да вы хоть сами-то знаете, что вы нам тут показываете? У вас вся чертова Солнечная система в катастрофическом упадке. Но я за прошлый месяц видел шесть других проекций, и ни одна из них ничего, кроме расширения, не дает.

Алекс перевел дух.

— Все остальные модели никуда не годятся.

Педерсен, чья группа выработала три предсказания из упомянутых шести, набычился:

— Если вы тут собрались моих людей обвинять...

— Бросьте эту чушь, Лигон, — пробурчал Сол Глауб. — Если только у вас нет дьявольски хорошей причины...

Вмешалась и Кейт:

— Мне кажется он имеет в виду то, что...

— Почему? — Магрит Кнудсен говорила не громче других, но одно ее слово разом оборвало всех на середине фразы. Затем она продолжила: — Недостаточно просто заявить, что ваша модель права, а все остальные ошибаются. Вы должны объяснить, почему ваша модель лучше.

Когда Алекс ничего не сказал, Магрит Кнудсен добавила:

— Послушайте, Лигон — ведь вас именно так зовут, Алекс Лигон? — существует старая поговорка: человек, который понимает, что он делает, может дать такое объяснение своей работы, которое средний индивид сможет понять, пока он рюмочки за стойкой бара пропускает. И лично я считаю, что это правда. — Она взглянула на часы. — Мы здесь не в баре, а кроме того, мне довольно скоро потребуется быть в другом месте. Но я вполне могу считать себя средним индивидом. Даю вам полчаса. Расскажите мне о вашей работе. Объясните мне, почему я должна продолжить ее финансирование, а не сегодня же его прекратить.

Итак, она знала его имя, хотя никто в конференц-зале пока что его не употреблял. Откуда?

Алекс отложил этот вопрос на потом. Кнудсен поставила его под удар. У него не было времени тонко подстраивать и полировать упрощенное объяснение до такой степени, чтобы Маканелли, сотрудник Педерсена, его понял. Алекс должен был двигаться дальше с тем, что он имел, и надеяться на то, что Магрит Кнудсен окажется на три-четыре ступеньки выше по обезьяньей лестнице, чем Лоринг Маканелли.

Он начал с прямого вопроса.

— Вы когда-нибудь курс физики проходили?

На лице Кнудсен выразилось недоумение, но затем она кивнула.

— Двадцать лет тому назад. Только не предполагайте, что я еще что-то помню.

— Уверен, вы помните все, что нам потребуется. — В принципе Алекс объяснялся перед всей группой; на практике же он обращался только к Магрит Кнудсен. — К примеру, сотни лет ученые, которые работали с неким газом, описывали его посредством некоторых основных свойств. Независимо от того, какой это был газ, они измеряли его давление, температуру и объем. Позднее они поднаторели в своих описаниях и добавили туда такие вещи, как энтропия и энтальпия, которыми нам теперь совсем не обязательно озадачиваться. Ученые использовали эти основные свойства, чтобы сказать, как некий объем газа будет вести себя при других условиях. А ветвь науки, которая была развита, чтобы этим заниматься, они назвали термодинамикой.

Тут Алекс обвел взглядом всех своих слушателей. Магрит Кнудсен кивнула — осторожно и, похоже, несколько озадаченно. Судя по выражению лица Сола Глауба, он уже готов был взорваться — но ему, как и остальным, приходилось блюсти субординацию. Алекс прикинул, что у него есть еще минут пять.

Он продолжил:

— Важной вещью в термодинамике является то, что вам ничего не требуется знать о газе на более фундаментальном уровне. Вы получаете надежные результаты, понятия не имея о том, что газ на самом деле состоит из отдельных молекул. Термодинамические переменные, с которые вы имеете дело, в действительности представляют собой средние величины для большого числа индивидуальных частиц, но ваши результаты будут точны, даже если вы никогда не слышали слова «молекула» или «атом».

Но затем люди узнали о молекулах, и перед ними возникла загадка. Каким образом вся совокупность общих свойств, с которой они обращались, возникает из взаимодействия огромного множества отдельных частиц? На решение этой загадки потребовалось долгое время, но в конечном итоге такие физики, как Максвелл, Больцман и Гиббс развили теорию, основанную на самих молекулах. Эта теория была названа статистической механикой, и она показывала, как поведение больших групп крошечных частиц соотносится с общими термодинамическими свойствами, к которым привыкли люди.

Аудитория становилась все беспокойнее. Сол Глауб щурился и сверкал глазами. Оле Педерсен пробормотал Томасу де Билесу что-то вроде: «Да что он за чертовщину несет?» Даже Кейт, которая знала, куда клонит Алекс, нервно кусала губы.

Магрит Кнудсен кивнула.

— Пока что мне все понятно. Но я надеюсь, что это куда-то ведет.

— Ведет. Предсказательные модели, используемые в других отделах, подобны термодинамическим теориям. Я имею в виду то, что они работают с общими переменными. Общая переменная может быть чем угодно по вашему выбору: экономическим продуктом индустриального сектора или конкретного местоположения; потребностями и объемами транспортировки; населением; предметами потребления и услугами. Теории связывают все эти вещи воедино и моделируют способ, посредством которого они эволюционируют во времени.

Однако такая вещь, как, скажем, потребности транспортировки представляет собой производную величину. Она растет в зависимости от действий и потребности пяти с лишним миллиардов людей. Можно сказать, что она подобна термодинамической переменной, которая возникает из совокупной активности громадного числа маленьких, отдельных частиц. В принципе, это верное сравнение, но лишь до определенной степени, поскольку все молекулы в газе совершенно идентичны. Тогда как все человеческие существа совершенно различны.

Моя предсказательная модель учитывает этот факт. Она выводит те самые общие переменные, которые другие модели принимают как данность. Если хотите, моя модель представляет собой статистическую механику для предсказательного моделирования. Она позволяет вам выводить все «термодинамические» общие переменные, используемые в других, устаревших моделях.

Тут Алекс заметил, как Оле Педерсен вскинул голову. Слово «устаревший» было для него как красная тряпка для быка, поскольку Алекс описывал то, как модели, находящиеся под крылом у Педерсена, работают сегодня. Естественно, глава Директората методики и логистики возмутился и уже вот-вот готов был вмешаться. Тогда Алекс поспешил дальше.

— На этом мы, однако, остановиться не можем. В моей модели есть еще одно необходимое нововведение. Если вы попытаетесь рассматривать всех людей такими же идентичными, как молекулы газа, вы получите мусор вместо результатов. Человеческий прогресс в немалой степени зависит от различий между людьми. Поэтому отдельные элементы в моей модели не являются простыми уравнениями или информационными единицами. Они сами по себе есть программы. Каждая такая программа представляет собой Факс определенного уровня, дубликат индивидуальной персоны. Моя модель позволяет использовать все Факсы от первого уровня до пятого.

До того, как Невод был введен в работу, мне пришлось срезать углы. Потребовалась бы целая вечность, чтобы выполнить прогоны для пяти миллионов отдельных Факсов — даже если бы я использовал самые низшие уровни. Поэтому я вынужден был работать с агрегатами. Я знаю, что это слишком упрощенная реальность, и результаты это доказывали. Они были нестабильны, и вся модель барахлила. Именно так оказывается нестабильной любая программа, если вы делаете слишком большой шаг вперед.

Но когда Невод был введен в работу, я наконец-то смог адекватным образом прогнать мою модель. Уже без всякой агрегации, и с представлением каждого индивида именно как индивида. И теперь я мог при желании использовать Факсы пятого уровня, обладающие сложной логикой принятия решений и способностью к взаимодействию, а не безмозглый первый уровень. Таким образом, я прогоняю реальную Солнечную систему, с реальными людьми. Однако при использовании всех компьютерных возможностей Невода моя виртуальная Солнечная система будет развиваться в шесть миллионов раз быстрее реальной. Год развития Солнечной системы занимает на компьютере всего пять секунд.

— Всего пять секунд? Вы говорите «всего пять секунд», но это слишком долгое время, чтобы производить чепуху. — Педерсен встал. — Извините, но с меня довольно. Все эти бессмысленные аналогии с термодинамикой и статистической механикой, а также вся эта бессмысленная болтовня о более совершенных подходах... А потом вы нам вот это показываете. — Взмахом руки он обвел окончательные результаты Алекса, все еще отраженные на дисплеях. — Население на нуле, люди вымерли, развитие Солнечной системы закончено. Есть здесь хоть один человек, который хоть на полсекунды в это поверит? Все остальные наши модели ничего даже приблизительно похожего не показывают. Не знаю, как остальные, но я уже и так потратил слишком много времени на эту... на эту чушь свинячью.

— Ну-ну, Оле. — Томас де Билес умиротворяюще махнул на Педерсена рукой. — Давай все-таки до крайностей не доходить. — Хотя я должен признать, что... — Тут он умолк, еще раз поглазел на окончательные результаты Алекса и покачал головой.

— Когда вы выполнили только что продемонстрированные нам прогоны? — Игнорируя оценки Оле Педерсена и Томаса де Билеса, Магрит Кнудсен обратилась напрямую к Алексу.

— Прошлой ночью. — Алексу страшно не хотелось смотреть на Кейт. Если бы он присутствовал, когда прогоны выполнялись впервые, у них хватило бы времени для более детальной оценки. — Сегодня утром мы их повторили.

— Тогда всем этим результатам не больше суток. Сбои в новых моделях являются скорее правилом, чем исключением. Я тоже с большим трудом могу поверить в то, что вы нам показали. И тем не менее. — Тут Магрит Кнудсен в упор посмотрела на Оле Педерсена. — Независимо от чьего-либо скепсиса, эти прогоны предполагают насколько капитальные проблемы в развитии Солнечной системы, что мы просто обязаны отнестись к ним со всей серьезностью. Именно на этом я и настаиваю — даже если есть только один шанс из тысячи, что они верны. — Она повернулась к Солу Глаубу. — Я хочу, чтобы эта работа продолжалась на приоритетной основе. Если вам потребуются дополнительные ресурсы, в плане людей или оборудования, не колеблясь их у меня спрашивайте. На этом данное собрание закончено.

И Магрит Кнудсен встала из-за стола.

— Если у вас, Оле, есть время, я бы хотела несколько минут провести с вами у меня в кабинете. Нам необходимо обсудить те модели, что находятся под вашим руководством. Вас, Томас, это также касается — если только в вашем календаре нет чего-то более срочного.

Тон Магрит недвусмысленно предполагал, что такой вариант она считает в высшей степени невероятным. Когда двое мужчин потянулись за нею следом, Сол Глауб повернулся к Алексу.

— После того, что сказала мадам Кнудсен, я уже не могу немедленно вас уволить, чего вы, несомненно, заслуживаете. Вообще-то я давно должен был понять, что не следует брать на работу человека, у которого денег куда больше, чем здравого смысла. Но не смейте больше появляться на подобном собрании неподготовленным и выдавать результаты, которые вы десять раз не проверили и со мной не согласовали. Если я что-то по-настоящему терпеть не могу, так это сюрпризы. А теперь убирайтесь отсюда к чертовой матери, вы оба, и работайте над вашей трижды проклятой моделью.

Тут раздражение на его лице внезапно сменилось плохо скрываемым ликованием.

— Но вы видели физиономию Педерсена, когда вы об «устаревших моделях» упомянули? Вид у него был такой, как будто он раскаленными кнопками гадил.