"Гамлет, принц датский" - читать интересную книгу автора (Шекспир Вильям)СЦЕНА ВТОРАЯКороль Привет вам, Розенкранц и Гильденстерн! Помимо жажды видеть вас пред нами, Заставила вас вызвать и нужда. До вас о том дошла, наверно, новость, Как изменился Гамлет. Не могу Сказать иначе, так неузнаваем Он внутренне и внешне. Не пойму, Какая сила сверх отцовой смерти Произвела такой переворот В его душе. Я вас прошу обоих, Как сверстников его, со школьных лет Узнавших коротко его характер, Пожертвовать досугом и провесть Его у нас. Рассейте скуку принца Увеселеньями – и стороной, Как только будет случай, допытайтесь, Какая тайна мучает его И нет ли от нее у нас лекарства. Королева Он часто вспоминал вас, господа. Я больше никого не знаю в мире, Кому б он был так предан. Если вам Не жалко будет выказать любезность И ваше время можно посвятить Надежде нашей и ее поддержке, Приезд ваш будет нами награжден По-королевски. Розенкранц У величеств ваших Вполне довольно августейших прав, Чтоб волю изъявлять не в виде просьбы, А в повеленье. Гильденстерн И, однако, мы, Горя повиновеньем, повергаем Свою готовность к царственным стопам И ждем распоряжений. Король Спасибо, Розенкранц и Гильденстерн. Королева Спасибо, Гильденстерн и Розенкранц, Пожалуйста, пройдите тотчас к сыну. Он так переменился! Господа, Пусть кто-нибудь их к Гамлету проводит. Гильденстерн Дай бог, чтоб наше общество полней Пошло ему на пользу! Королева Бог на помощь. Полоний Послы благополучно, государь, Вернулись из Норвегии. Король Ты был всегда отцом благих вестей. Полоний Был, государь, не так ли? И останусь. Я долг привык блюсти пред королем, Как соблюдаю душу перед богом. И знаете, что я вам докажу? Что либо этот мозг уж не годится В охотничьи ищейки, либо я Узнал причину Гамлетовых бредней. Король О не тяни! Не терпится узнать. Полоний Сперва аудиенцию посольству, А мой секрет – на сладкое к нему. Король Так сделай милость, выйди к ним навстречу. Он говорит, Гертруда, что нашел, На чем ваш сын несчастный помешался. Королева Причина, к сожалению, одна: Смерть короля и спешность нашей свадьбы. Король Увидим сами. Здравствуйте, друзья! Что, Вольтиманд, наш брат – король норвежский? Вольтиманд Благодарит и вам желает благ. Набор охотников приостановлен. Он до сих пор казался королю Военной подготовкой против Польши, Но прикрывал, как понял он, удар По вашему величеству. Увидев, Что век его и слабость и болезнь Обмануты племянником, он вызвал Его приказом. Фортинбрас пришел, От дяди получил головомойку И дал, раскаясь, клятву никогда На вас, милорд, не поднимать оружья. На радостях растроганный старик Дает ему три тысячи годичных И право двинуть избранных солдат В поход на Польшу. В приложенье – просьба, Чтоб вы благоволили дать войскам Свободный пропуск чрез свои владенья Под верное ручательство, статьи Которого изложены особо. Король Весьма довольны положеньем дел. Вчитаемся подробней на досуге И, обсудив, придумаем ответ. Благодарим за рвенье. Отдохните. А вечером пожалуйте на пир. До скорой встречи! Полоний С этим развязались. Вдаваться, государи, в спор о том, Что есть король и слуги и что время Есть время, день есть день и ночь есть ночь, - Есть трата времени и дня и ночи. Итак, раз краткость ест душа ума, А многословье – тело и прикрасы, То буду сжат. Ваш сын сошел с ума. С ума, сказал я, ибо сумасшедший И есть лицо, сошедшее с ума. Но побоку. Королева Дельней, да безыскусней. Полоний Здесь нет искусства, госпожа моя. Что он помешан – факт. И факт, что жалко. И жаль, что факт. Дурацкий оборот. Но все равно. Я буду безыскусен. Допустим, он помешан. Надлежит Найти причину этого эффекта Или дефекта, ибо сам эффект Благодаря причине дефективен. А то, что надо, в том и есть нужда. Что ж вытекает? Я дочь имею, ибо дочь – моя. Вот что дала мне дочь из послушанья. Судите и внимайте, я прочту. «Небесной, идолу души моей, ненаглядной Офелии» Это плохое выраженье, избитое выраженье: «ненаглядной» – избитое выраженье. Но слушайте дальше. Вот. Королева Ей это Гамлет пишет? Полоний Миг терпенья. Я по порядку, госпожа моя. "Не верь дневному свету, Не верь звезде ночей, Не верь, что правда где-то, Но верь любви моей. О дорогая Офелия, не в ладах я со стихосложеньем. Вздыхать в рифму – не моя слабость. Но что я крепко люблю тебя, о моя хорошая, верь мне. Прощай. Твой навеки, драгоценнейшая, пока цела эта машина. Гамлет". Вот что мне дочь дала из послушанья, А также рассказала на словах, Когда по времени и где по месту Любезничал он с ней. Король Как приняла Она его любовь? Полоний Какого мненья Вы обо мне? Король Вы чести образец И преданности. Полоний Рад бы оказаться. Какого ж мненья были б вы, когда, Застигнув эту страсть в ее зачатке - А я ее, признаться, разглядел Скорей, чем дочь, – какого мненья были б Вы, государыня, вы, государь, Когда б я терпеливее бумаги Сквозь пальцы стал смотреть на эту страсть. И сделал сердцу знак молчать? такого Вы были б мненья? Нет, я напрямик Немедленно сказал своей девице: "Лорд Гамлет – принц, тебе он не чета. Тому не быть", и сделал ей внушенье Замкнуться крепче от него на ключ, Гнать посланных и возвращать подарки. Она меня послушалась, и что ж: Отвергнутый, чтоб выразиться вкратце, Он впал в тоску, утратил аппетит, Утратил сон, затем утратил силы, А там из легкого расстройства впал В тяжелое, в котором и бушует, На горе всем. Король Вы тех же мыслей? Королева Да. Правдоподобно. Полоний Назовите случай, Когда б я утверждал, что это так, А было б по-иному. Король Не припомню. Полоний Я это дам от этого отсечь, Что прав и ныне. С нитью путеводной Я под землей до правды доберусь. Король Как это нам проверить? Полоний Очень просто. Он бродит тут часами напролет По галерее. Королева Совершенно верно. Полоний Я дочь к нему направлю в этот час, А мы вдвоем за занавеску станем. Увидите их встречу. Если он Не любит дочь и не любовью болен, Я больше не советник, а держу Заезжий двор. Король Ну что ж, понаблюдаем. Королева А вот бедняжка с книжкою и сам. Полоний Уйдите оба, оба уходите. Я подойду к нему. Прошу простить. Как поживает господин мой Гамлет? Гамлет. Хорошо, слава богу. Полоний. Вы меня знаете, милорд? Гамлет. Отлично. Вы рыбный торговец. Полоний. Нет, что вы, милорд! Гамлет. Тогда не мешало б вам быть таким же честным. Полоний. Честным, милорд? Гамлет. Да, сэр. Быть честным – по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч. Полоний. Это совершенная истина, милорд. Гамлет. Что и говорить, если даже такое божество, как солнце, плодит червей, лаская лучами падаль… Есть у вас дочь? Полоний. Есть, милорд. Гамлет. Не пускайте ее на солнце. Не зевайте, приятель, Полоний Гамлет. Слова, слова, слова… Полоний. А в чем там дело, милорд? Гамлет. Между кем и кем? Полоний. Я хочу сказать: что написано в книге, милорд? Гамлет. Клевета. Каналья сатирик утверждает, что у стариков седые бороды, лица в морщинах, из глаз густо сочится смола и сливовый клей и что у них совершенно отсутствует ум и очень слабые ляжки. Всему этому, сэр, я охотно верю, но публиковать это считаю бесстыдством, ибо сами вы, милостивый государь, когда-нибудь состаритесь, как я, ежели, подобно раку, будете пятиться задом. Полоний Гамлет. Куда, в могилу? Полоний. В самом деле, дальше нельзя. Гамлет. Не мог бы вам дать ничего, сэр, с чем расстался бы охотней. Кроме моей жизни, кроме моей жизни, кроме моей жизни. Полоний. Желаю здравствовать, принц. Гамлет. О, эти несносные старые дурни! Полоний Вам принца Гамлета? Вот он как раз. Розенкранц Спасибо, сэр, Гильденстерн Почтенный принц! Розенкранц Бесценный принц! Гамлет Ба, милые друзья! Ты, Гильденстерн, Ты, Розенкранц? Ну, как дела, ребята? Розенкранц Как у любого из сынов земли. Гильденстерн По счастью, наше счастье не чрезмерно: Мы не верхи на колпаке Фортуны. Гамлет Но также не низы ее подошв? Розенкранц Ни то, ни это, принц. Гамлет. Ну что же, превосходно. Однако что нового? Розенкранц. Ничего, принц, кроме того, что в мире завелась совесть. Гамлет. Значит, скоро конец света. Впрочем, у вас ложные сведения. Однако давайте поподробнее. Чем прогневили вы, дорогие мои, эту свою Фортуну, что она шлет вас сюда, в тюрьму? Гильденстерн. В тюрьму, принц? Гамлет. Да, конечно. Дания – тюрьма. Розенкранц. Тогда весь мир – тюрьма. Гамлет. И притом образцовая, со множеством арестантских, темниц и подземелий, из которых Дания – наихудшее. Розенкранц. Мы не согласны, принц. Гамлет. Значит, для вас она не тюрьма, ибо сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке. Для меня она тюрьма. Розенкранц. Значит, тюрьмой делает ее ваше честолюбие. Вашим требованиям тесно в ней. Гамлет. О боже! Заключите меня в скорлупу ореха, и я буду чувствовать себя повелителем бесконечности. Если бы только не мои дурные сны! Гильденстерн. А сны и приходят из честолюбия. Честолюбец живет несуществующим. Он питается тем, что возомнит о себе и себе припишет. Он тень своих снов, отражение своих выдумок. Гамлет. Сон – сам по себе только тень. Розенкранц. В том-то и дело. Таким образом, вы видите, как невесомо и бесплотно честолюбие. Оно даже и не тень вещи, а всего лишь тень тени. Гамлет. Итак, нищие реальны, а монархи и раздутые герои тени нищих. Однако чем умствовать, не пойти ли лучше ко двору? Ей-богу, я едва соображаю. Розенкранц и Гильденстерн. Мы будем неотступно следовать за вами с нашими услугами. Гамлет. Нет, к чему же! Мои слуги стали слишком хорошо смотреть за мной в последнее время. Но, положа руку на сердце, зачем вы в Эльсиноре? Розенкранц. В гостях у вас, принц, больше ни за чем. Гамлет. При моей бедности мала и моя благодарность. Но я благодарю вас. И, однако, даже этой благодарности слишком много для вас. За вами не посылали? Это ваше собственное побуждение? Ваш приезд доброволен? А? Пожалуйста, по совести. А? А? Ну как? Гильденстерн. Что нам сказать, милорд? Гамлет. Ах, да что угодно, только не к делу! За вами послали. В ваших глазах есть род признанья, которое ваша сдержанность бессильна затушевать. Я знаю, добрый король и королева послали за вами. Розенкранц. С какой целью, принц? Гамлет. Это уж вам лучше знать. Но только заклинаю вас былой дружбой, любовью, единомыслием и другими, еще более убедительными доводами: без изворотов со мной. Посылали за вами или нет? Розенкранц Гамлет Гильденстерн. Милорд, за нами посылали. Гамлет. Хотите, скажу вам – зачем? Таким образом, моя догадка предупредит вашу откровенность и ваша верность тайне короля и королевы не полиняет ни перышком. Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к занятиям. Мне так не по себе, что этот цветник мирозданья, земля, кажется мне бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный золотою искрой, на мой взгляд – просто-напросто скопление вонючих и вредных паров. Какое чудо природы человек! Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен богу – разуменьем! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха? Мужчины не занимают меня и женщины тоже, как ни оспаривают это ваши улыбки. Розенкранц. Принц, ничего подобного не было у нас в мыслях! Гамлет. Что же вы усмехнулись, когда я сказал, что мужчины не занимают меня? Розенкранц. Я подумал, какой постный прием окажете вы в таком случае актерам. Мы их обогнали по дороге. Они направляются сюда предложить вам свои услуги. Гамлет. Играющему королей – низкий поклон. Я буду данником его величества. Странствующий рыцарь найдет дело для своего меча и щита. Вздохи любовника не пропадут даром. Меланхолик обретет желанный покой. Над шутом будут надрывать животики все те, кто только ждет его острот, как щекотки. Пускай героиня выкладывает всю душу, не считаясь со стихосложеньем. Что это за актеры? Розенкранц. Те самые, которые вам так нравились, – столичные трагики. Гамлет. Что их толкнуло в разъезды? Постоянное пристанище было выгоднее в отношении денег и славы. Розенкранц. Я думаю, их к этому принудили последние нововведения. Гамлет. Ценят ли их так же, как тогда, когда я был в городе? Такие же ли у них сборы? Розенкранц. Нет, в том-то и дело, что нет. Гамлет. Отчего же? Разве они стали хуже? Розенкранц. Нет, они подвизаются на своем поприще с прежним блеском. Но в городе объявился целый выводок детворы, едва из гнезда, которые берут самые верхние ноты и срывают нечеловеческие аплодисменты. Сейчас они в моде и подвергают таким нападкам старые театры, что даже военные люди не решаются ходить туда из страха быть высмеянными в печати. Гамлет. Как, эти дети такие страшные? Кто их содержит? Как им платят? Что, это их призвание, пока у них не погрубеют голоса? А позже, когда они сами станут актерами обыкновенных театров, если у них не будет другого выбора, не пожалеют ли они, что старшие восстанавливали их против собственной будущности? Розенкранц. Сказать правду, много было шуму с обеих сторон, и народ не считает грехом стравливать их друг с другом. Одно время за пьесу ничего не давали, если в ней не разделывались с литературным противником. Гамлет. Неужели? Гильденстерн. О, крови при этом испорчено немало! Гамлет. И мальчишки одолевают? Розенкранц. Да, принц. И Геркулеса с его ношей. Гамлет. Впрочем, это не удивительно. Например, сейчас дядя мой – датский король, и те самые, которые едва разговаривали с ним при жизни моего отца, дают по двадцать, сорок, пятьдесят и по сто дукатов за его мелкие изображения. Черт возьми, тут есть что-то сверхъестественное, если бы только философия могла до этого докопаться! Гильденстерн. Вот и актеры. Гамлет. С приездом в Эльсинор вас, господа! Ваши руки, товарищи. В понятия радушия входят такт и светские условности. Обменяемся их знаками, чтобы после моей встречи с актерами вы не подумали, что с ними я более любезен. Еще раз, с приездом! Но мой дядя-отец и тетка-матушка ошибаются. Гильденстерн. В каком отношении, милорд? Гамлет. Я помешан только в норд-норд-вест. При южном ветре я еще отличу сокола от цапли. Полоний. Здравствуйте, господа. Гамлет. Слушайте, Гильденстерн, и вы тоже, Розенкранц. На каждое ухо по слушателю. Старый младенец, которого вы видите, еще не вышел из пеленок. Розенкранц. Может быть, он попал в них вторично? Сказано ведь: старый – что малый. Гамлет. Предсказываю, что и он с сообщением об актерах. Вот увидите. – Совершенная правда, сэр. В понедельник утром, как вы сказали. Полоний. Милорд, у меня есть новости для вас. Гамлет. Милорд, у меня есть новости для вас. Когда Росций был в Риме актером… Полоний. Актеры приехали, милорд. Гамлет. Неужто! Ax-ax-ax! Полоний. Ей-богу, милорд! Гамлет. Прикатили на ослах… Полоний. Лучшие в мире актеры на любой вкус, как-то: для трагедий, комедий, хроник, пасторалей, вещей пасторально-комических, историко-пасторальных, трагико-исторических, трагикомико– и историко-пасторальных и для сцен в промежуточном и непредвиденном роде. Важность Сенеки, легкость Плавта для них не диво. В чтении наизусть и экспромтом это люди единственные. Гамлет. О Евфай, судья Израиля, какое у тебя было сокровище! Полоний. Какое же это сокровище было у него, милорд? Гамлет. А как же: Полоний Гамлет. А? Не так, что ли, старый Евфай? Полоний. Если Евфай – это я, то совершенно верно: у меня есть дочь, в которой я души не чаю. Гамлет. Нет, ничуть это не верно. Полоний. Что же верно тогда, милорд? Гамлет. А вот что: И затем вы знаете: Продолжение, виноват, – в первой строфе духовного стиха, потому что, как видите, мы будем сейчас развлекаться. Здравствуйте, господа! Милости просим. Рад вам всем. Здравствуйте, мои хорошие. – Ба, старый друг! Скажите, какой бородой завесился, с тех пор как мы не видались! Приехал, прикрывшись ею, подсмеиваться надо мною в Дании? – Вас ли я вижу, барышня моя? Царица небесная, вы на целый венецианский каблук залетели в небо с нашей последней встречи! Будем надеяться, что голос ваш не фальшивит, как золото, изъятое из обращения. – Милости просим, господа! Давайте, как французские сокольничьи, набросимся на первое, что нам попадется. Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Дайте нам образчик вашего искусства. Ну! Какой-нибудь страстный монолог. Первый актер. Какой монолог, добрейший принц? Гамлет. Помнится, раз ты читал мне один отрывок; вещь никогда не ставили или не больше разу – пьеса не понравилась. Для большой публики это было, что называется, не в коня корм. Однако, как воспринял я и другие, еще лучшие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам недостает пряности, а язык не обнаруживает в авторе приподнятости, но находили работу добросовестной, с чертами здоровья и основательности, приятными без прикрас. Один монолог я в ней особенно любил: это где Эней рассказывает о себе Дидоне, и в особенности то место, где он говорит об убийстве Приама. Если он еще у вас в памяти, начните вот с какой строчки. Погодите, погодите: «Свирепый Пирр, тот, что, как зверь Гирканский…». Нет, не так. Но начинается с Пирра: Продолжайте сами. Полоний Ей-богу, хорошо, милорд! С хорошей дикцией и чувством меры. Первый актер Полоний. Слишком длинно. Гамлет. Это пошлют в цирюльню вместе с вашей бородой. – Продолжай, прошу тебя. Для него существуют только балеты и сальные анекдоты, а от прочего он засыпает. Продолжай. Перейди к Гекубе. Первый актер Гамлет Поруганной царицы? Полоний Хорошо! «Поруганной царицы» – хорошо! Первый актер Полоний. Смотрите, он изменился в лице и весь в слезах! Пожалуйста, довольно. Гамлет. Хорошо. Остальное доскажешь после. Почтеннейший, посмотрите, чтоб об актерах хорошо позаботились. Вы слышите, пообходительнее с ними, потому что они краткий обзор нашего времени. Лучше иметь скверную надпись на гробнице, нежели дурной их отзыв при жизни. Полоний. Принц, я обойдусь с ними по заслугам. Гамлет. Нет – лучше, чтоб вас черт побрал, любезнейший! Если обходиться с каждым по заслугам, кто уйдет от порки? Обойдитесь с ними в меру вашего великодушия. Чем меньше у них заслуг, тем больше будет их у вашей доброты. Проводите их. Полоний. Пойдемте, господа. Гамлет. Идите за ним, друзья. Завтра у нас представленье. Скажи, старый друг, можете вы сыграть «Убийство Гонзаго»? Первый актер. Да, милорд. Гамлет. Поставь это завтра вечером. Скажи, можно ли, в случае надобности, заучить кусок строк в двенадцать-шестнадцать, который бы я написал, – можно? Первый актер. Да, милорд. Гамлет. Превосходно! Ступай за тем господином, да смотри не передразнивай его. Простимся до вечера, друзья мои. Еще раз: вы – желанные гости в Эльсиноре. Розенкранц Добрейший принц! Гамлет Храни вас бог! Один я. Наконец-то! Какой же я холоп и негодяй! Не страшно ль, что актер проезжий этот В фантазии, для сочиненных чувств, Так подчинил мечте свое сознанье, Что сходит кровь со щек его, глаза Туманят слезы, замирает голос И облик каждой складкой говорит, Чем он живет! А для чего в итоге? Из-за Гекубы! Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает. Что он натворил, Будь у него такой же повод к мести, Как у меня? Он сцену б утопил В потоке слез, и оглушил бы речью, И свел бы виноватого с ума, Потряс бы правого, смутил невежду И изумил бы зрение и слух. А я, Тупой и жалкий выродок, слоняюсь В сонливой лени и ни о себе Не заикнусь, ни пальцем не ударю Для короля, чью жизнь и власть смели Так подло. Что ж, я трус? Кому угодно Сказать мне дерзость? Дать мне тумака? Развязно ущипнуть за подбородок? Взять за нос? Обозвать меня лжецом Заведомо безвинно? Кто охотник? Смелее! В полученье распишусь. Не желчь в моей печенке голубиной, Позор не злит меня, а то б давно Я выкинул стервятникам на сало Труп изверга. Блудливый шарлатан! Кровавый, лживый, злой, сластолюбивый! О мщенье! Ну и осел я, нечего сказать! Я сын отца убитого. Мне небо Сказало: встань и отомсти. А я, Я изощряюсь в жалких восклицаньях И сквернословьем душу отвожу, Как судомойка! Тьфу, черт! Проснись, мой мозг! Я где-то слышал, Что люди с темным прошлым, находясь На представленье, сходном по завязке, Ошеломлялись живостью игры И сами сознавались в злодеянье. Убийство выдает себя без слов, Хоть и молчит. Я поручу актерам Сыграть пред дядей вещь по образцу Отцовой смерти. Послежу за дядей - Возьмет ли за живое. Если да, Я знаю, как мне быть. Но может статься, Тот дух был дьявол. Дьявол мог принять Любимый образ. Может быть, лукавый Расчел, как я устал и удручен, И пользуется этим мне на гибель. Нужны улики поверней моих. Я это представленье и задумал, Чтоб совесть короля на нем суметь Намеками, как на крючок, поддеть. Taken: , 1 |
|
|