"Рыцарь короля" - читать интересную книгу автора (Шеллабарджер Сэмюэл)

Глава 2

Зрители — к этой минуте уже все без исключения обитатели замка — не успели даже как следует удивиться неожиданному прибытию Блеза де Лальера. Гикнув, как при кавалерийской атаке, и прокричав своему спутнику «За мной!», он галопом понесся через двор к группе, собравшейся у главного входа.

На пути несущейся лошади в центре двора оказался небольшой бассейн футов8 тридцати в длину и восемнадцати в ширину, который использовался как садок для рыбы и пруд для уток. Когда всадник, очевидно позабывший об этом препятствии, поскакал прямо к бассейну, прибавив скорость на твердом грунте немощеного участка, раздался предостерегающий крик.

— Гром Божий тебя разрази! — завопил Антуан да Лальер. — Дурак бешеный! Смотри, куда тебя несет!

Но всадник с криком «Ура! Го-го-го!» пришпорил коня, поднял его в воздух в высоком прыжке, перелетел через пруд, приземлился чуть ли не в десяти футах от кинувшихся врассыпную зрителей, заскользил на мощеном пятачке перед дверью и, почти уже врезавшись в стену дома, мастерским маневром развернул коня, взметнув его на дыбы, и закончил представление широким взмахом шляпы.

Впрочем, тут же едва не на голову ему опустился второй всадник, который тоже сумел перелететь через пруд, но потерял стремена и, подпрыгивая в седле, с трудом остановился в нескольких ярдах9.

В тот же миг Блез, соскочив с седла, преклонил перед отцом колено:

— Да хранит вас Бог, господин отец мой, и да убережет он от бед всю компанию!

Все ещё потрясенный впечатлениями последних нескольких секунд — взлетающими в воздухе конями, бешеными всадниками, визгом служанок и кудахтаньем перепуганных кур, вихрем закружившихся по двору, — Антуан де Лальер принял сыновнее приветствие слишком горячо:

— Воистину, да хранит нас Бог — от дураков вроде тебя! Тысяча чертей! Сперва чуть не стоптал конем всю компанию — и тут же, дух перевести не успел, желает нам уберечься от бед! Клянусь кровью неверных, тебя надо на привязи держать!

Но затем его губы расплылись в улыбке:

— Однако не могу не признать — смелый прыжок и удачно выполнен!

Он сжал Блеза в объятиях, а потом отстранил от себя, чтобы разглядеть хорошенько.

— Добро пожаловать домой! Гляжу, ты нарастил мяса на костях с тех пор, как мы виделись последний раз.

Родные и домочадцы сгрудились вокруг прибывшего.

Это был широкоплечий, крепко сбитый молодой человек двадцати трех лет, сейчас обильно припорошенный пылью. Гладко выбритое загорелое лицо лучилось дружелюбием и добрым озорством, оно было на редкость скуластое, с широко расставленными, необычайно живыми глазами, прямой и крупный нос был помечен сбоку небольшим шрамом. Довершал картину большой, выразительный рот.

Стоя несколько поодаль на пороге парадной двери, втайне проклиная прибытие Блеза в столь неподходящий момент, Жан де Норвиль наблюдал сцену приветствия — и постепенно успокаивался.

Судя по виду, Блез де Лальер был типичным удальцом-кавалеристом, куда больше мускулов, чем мозгов — таких легко найти в любой отборной роте королевского войска. Они беспечны, словно ветер, буйны, как школьники, мускулисты и грациозны в движениях, как пантеры, однако опытному человеку вертеть ими несложно…

Де Норвиль заметил, что одежда у Блеза довольно поношенная, а на ботфортах из мягкой кожи, доходящих до середины бедра, то там, то здесь мелькают заплаты. Стриг его в последний раз явно какой-то любитель — густые темно-русые волосы подрезаны неровно.

Эти детали наводили на мысль о тощем кошельке, который, вполне возможно, окажется восприимчивым к золоту герцога Бурбонского. С другой стороны, ездит он на добром коне и носит меч10 с красивой рукоятью; однако это, скорее всего, следует поставить в заслугу его капитану, знаменитому Баярду11, который заботится о том, чтобы его люди имели хороших лошадей и экипировку.

Здесь открываются кое-какие возможности, размышлял де Норвиль. Солдат без гроша в кармане приезжает домой в отпуск, наверняка его интересуют и деньги, и успех, пожалуй, он охотно встанет плечом к плечу со всей своей семьей, когда наступит час.

Так что в конце концов приезд младшего де Лальера может означать не угрозу, а пополнение рядов заговорщиков.

Тем временем Блез, обхватив сестру за тонкую талию, поднял её в воздух и закружил, несмотря на явное недовольство Кукареку такой дерзостью.

— О-о, душенька моя, — воскликнул Блез, — да ты на целый фут выросла за эти три года! А хороша-то как! Да смилуется Бог над бедными мужскими сердцами!

И тут же опустил её на землю, чтобы обнять брата.

— Поздравляю с бородой, достопочтенный господин! Жесткая, как швейцарские пики, клянусь Богом! Не завидую твоей невесте в первую брачную ночь. Придется подарить ей на свадьбу стальное забрало…

Ги де Лальер холодно принял его слова. Он очень гордился своей бородой и не любил шуток на эту тему. Но Блез уже отвернулся, чтобы обменяться рукопожатиями со слугами и работниками фермы.

— Филипп… Жан… Андре… Тетушка Алиса! — Он расцеловал в обе щеки дородную толстушку. — Изабо Пернет! Ну как, замуж уже вышла?

Его глаза кого-то искали и вдруг вспыхнули радостью, когда Жан де Норвиль посторонился, пропуская спешившую навстречу сыну мадам де Лальер. На этот раз её всегда серьезное лицо сияло улыбкой.

— Блез, мой мальчик! Если б я только знала, что это ты, я бы уже давно спустилась…

Он снова преклонил колено, поцеловал ей руку и произнес формальное приветствие, которого требовал хороший тон. Но уже в следующий миг, презрев все условности, схватил мать в охапку.

Наблюдательный де Норвиль смотрел на эту картину со все возрастающим удовлетворением. Парня здесь любят, отметил он, и сам он предан семье. Перетянуть его на свою сторону будет нетрудно.

Последним среди встречающих появился Клерон, он встал на задние лапы, положил передние Блезу на плечи и лизнул его в лицо.

Солдат расхохотался.

— А-а, старый сплетник! Старина Клерон! Твой голосок я услышал уже за четверть лиги12. Ну, хватит, хватит! А как насчет волков? Волки, Клерон!

Пес насторожил уши.

— Вот, то-то! Ладно, побегаем вместе.

Освободившись от Клерона, Блез подозвал своего спутника, который все это время стоял в сторонке.

— Месье-медам, честь имею представить самого многообещающего дьяволенка во всем христианском мире, моего стрелка, Пьера де ла Барра.

Дьяволенок, юноша лет восемнадцати, подмел шляпой булыжники двора в общем поклоне, однако как-то ухитрился адресовать его персонально Рене и, выпрямившись, задержал на ней взгляд.

Пьер был прям, как копье, и глядел смело, как бойцовый петух. Он и в самом деле до такой степени напоминал эту птицу, что товарищи в роте дали ему прозвище Лекок, то есть Петушок. Коротко подстриженные рыжеватые кудрявые волосы, небольшой, несколько вздернутый прямой нос, ярко-карие глаза — все в нем выражало самоуверенность и лоск.

Одет он был по моде — носил бархатную шляпу с золотой пряжкой, короткий, хорошего покроя плащ, безукоризненные сапоги и короткие штаны с украшенным золотым шитьем гульфиком. Шпага, тоже в соответствии с модой, была сдвинута назад и висела почти горизонтально поперек бедер. Каждому становилось ясно без слов, что он недавно окончил пажескую службу в каком-нибудь знатном доме и сейчас, можно сказать, впервые взял в руки оружие.

Рене, засмущавшись, подхватила Кукареку на руки и принялась теребить ему уши.

Антуан де Лальер спросил:

— Вы не из тех де ла Барров, что из Боса, сударь?

— Нет, я из Пуату, достопочтенный государь, хотя мы в близком родстве с теми, кого вы упомянули. Мой отец — Жан де ла Барр, он служил прежде в королевской гвардии, а ныне живет вблизи Сен-Мексана.

— Жан де ла Барр? По-моему, я его знал… Точно! Мы же с ним вместе брали приступом Геную в 1507 году. Человек высоких добродетелей.

— И позволь тебе сказать, — вмешался Блез, — что мой Пьер на него ни чуточки не похож. Женщины — его беда, а он — беда для них. Профессиональный влюбленный! Так что будь начеку, Рене. Запри-ка ты её наверху, мама. Он всего лишь третий сын в семье и интереса не представляет…

— Фи! — осуждающе произнесла мадам де Лальер. — Что ты такое несешь! Словно…

— Правда, справедливости ради надо сказать, — продолжал Блез, — что ему хватило разума принять звание стрелка в роте капитана де Баярда, хотя он мог стать полным кавалеристом у монсеньора д'Алансона.

Де ла Барр самодовольно вздернул подбородок как можно выше.

— С вашего позволения, кто бы этого не сделал? Стрелок нашей роты стоит двоих кавалеристов из любой другой.

— Во всех отношениях, кроме жалованья, дружище.

Пьер щелкнул пальцами:

— А, это такая безделица! Даже моя добрейшая покровительница, сама герцогиня, порекомендовала роту господина де Баярда. «Если ты хочешь чести, — сказала она мне, — то помни: дела делаются там, где он».

— Какая герцогиня, мой юный сударь? — переспросил Антуан де Лальер.

Его собеседник постарался ответить скромно:

— Герцогиня д'Алансон, мсье. Я был одним из пажей её светлости.

Де Норвиль и Ги де Лальер обменялись многозначительными взглядами. Герцогиня д'Алансон — это была сестра короля, Маргарита13, член королевской троицы, которую Франциск любил больше всех, исключая разве что свою мать, всесильную Луизу Савойскую. Да-а, этих глаз и ушей надо остерегаться. С точки зрения сторонников Бурбона, Пьер де ла Барр вполне мог считаться придворным самого короля.

— Великая принцесса, — сухо сказал старший де Лальер и обратился к Блезу: — Ты ещё не был представлен нашему гостю, господину де Норвилю, офицеру и близкому другу монсеньора коннетабля.

Они поклонились друг другу: де Норвиль — с самой солнечной из своих улыбок, Блез — с явным почтением.

— Значит, вы, несомненно, и мой друг, — заявил Блез, — если мне будет дозволена такая дерзость. У герцога нет более верных почитателей, чем люди из нашей роты. Да-да, и наш капитан среди них. Мы были просто озадачены, позволю сказать, жестокостью его величества по отношению к господину коннетаблю, мы считаем, что герцог не заслужил такой награды за свою верность Франции. Однако эта туча пройдет…

— Очень хочется надеяться, — согласился де Норвиль, довольный тем, что Блез, без всякого побуждения с его стороны, высказал явное сочувствие их делу. С каждой минутой он находил молодого человека все более многообещающим и, когда все общество повернулось, чтобы идти в дом, слегка сжал руку Ги де Лальеру:

— Ваш брат будет полезен нам, но вот молодого де ла Барра надо бы убрать с дороги…

— Я позабочусь об этом, — кивнул Ги.

Де Лальеры повели гостей в расположенную справа от главного зала кухню, которая, за исключением торжественных случаев, служила семье и столовой, и гостиной. Подобно другим французским деревенским дворянам, которые, если не считать благородного звания и гербов, по существу были крестьянами, Антуан де Лальер не стремился к показной пышности, ради экономии он сам следил за слугами, домашней скотиной и кладовыми.

Кухня была главным местом в доме. Вместе с кладовой для съестных припасов и другими службами она занимала весь первый этаж правого крыла замка. Это было обширное помещение с массивными потолочными балками, прокопченное и пропитавшееся запахами пищи, которую готовили здесь для нескольких поколений, загроможденное оловянной, железной и медной посудой; возле одной стены располагался очаг под вытяжным колпаком, возле другой — длинный стол, вдоль которого стояли скамьи, а с торца, у «верхнего», почетного конца — два кресла для господина и госпожи.

В кухне уже суетились повара и слуги — готовились к вечернему приему.

— Принесите чего-нибудь заморить червячка до ужина, — распорядился Антуан, — и глотки промочить. Этим летом на дорогах пыли на целый фут. Жак, подай на стол жаркое. Изабо, нацеди кувшин бонского из бочки. Поставь кубки. Выпьем за блудного сына — слышишь, Блез? — и за мсье де ла Барра. Вода там, в тазах!

Все помыли руки; мясо и хлеб были уже нарезаны щедрыми ломтями. Новоприбывшие выпили по половине большой пивной кружки.

— Значит, сын мой, ты приехал домой в отпуск перед походом в Италию? — спросила мадам де Лальер. — Сколько же времени ты подаришь нам?

Блез опустил кружку.

— Не стоит слишком радоваться, я всего на одну ночь и не в отпуск, к сожалению, а по королевскому делу. Еду вербовать рекрутов в швейцарских кантонах. Его величеству нужно десять тысяч пикинеров для будущей войны. А поскольку Лальер стоит прямо на парижской дороге, я и ухватился за возможность остановиться здесь…

Он улыбнулся Рене и снова выпил:

— За твое здоровье, моя славная!

— Но вы же стоите не в Париже, а в Гренобле, — заметил его отец.

Ги де Лальер добавил:

— И миссию подобного рода не доверяют простому…

— Погодите! — Блез подцепил ножом кусок мяса. — Сейчас расскажу все. Господин Баярд отрядил меня в Париж с письмами для короля. Почему-то он опасается, как бы о нем не забыли в грядущей кампании. Хоть это и нелепая мысль. Можете ли вы представить французское войско за горами без его штандарта?! «Клянусь Богом, мсье! — сказал я ему. — Не тратьте даром чернил, мы и без ваших писем получим приказ о выступлении». А он все качает головой: «Нет уж, нет, все это как-то неопределенно…»

Мадам де Лальер вздохнула. Нет ничего труднее, чем заставить Блеза не отклоняться от темы. От рождения он трещотка, как и Рене.

— Так тебя отправили в Париж с письмами… — напомнила она.

— Да-да, так оно и было. И, конечно, я захватил с собой этого повесу, своего лучника. Если б я его оставил без присмотра, он точно вляпался бы в какую-нибудь историю, впрочем, только самому дьяволу известно, сколько неприятностей он мне устроил по дороге…

— Мы говорили о Париже, сын мой.

— О святой Иоанн! В Париже было ещё хуже. Что он только ни делал, не говоря уже о том, что постоянно влюблялся…

— Я имею в виду — о твоих письмах. Боже, даруй нам терпение!

— Прошу прощения… Ну так вот, благодаря заслугам моего доброго покровителя, монсеньора де Воля, мне удалось вручить эти письма в собственные руки королю в его дворце в Ле-Турнеле. И, конечно же, его величество посмеялся, читая их. Он сказал — слово дворянина! — что было бы странно, если бы он ушел на войну и оставил дома свой меч, подразумевая господина де Баярда. И немедленно отдал приказ заверить в том капитана письмом. При разговоре присутствовала мадам де Шатобриан собственной персоной. Вы слышали эту историю — о том, как она пребывала в постели с господином де Бонниве и в это время в дверь постучался его величество, расположенный к…

— Ш-ш! — оборвала его мадам де Лальер. — Вспомни о своей сестре!

Блез закашлялся.

— Однако есть новости, которых крысы ещё не обглодали… Ходят слухи, что звезда мадам де Шатобриан померкла и король отдает предпочтение свеженькому молодому созданию чуть постарше нашей Рене, одной из фрейлин…

— Ш-ш! — повторила мадам де Лальер. — Ты можешь говорить о чем-нибудь еще, кроме непристойностей?

— Боже, сжалься над Францией! — воскликнул её супруг. — Над Францией, где царствует молодой развратник, а правят государством юбки! Деньги, которые он тратит на свои дворцы и зрелища, текут как вода. Он обдирает народ своими налогами и поборами. Продает должности целыми дюжинами. Мало того: мне говорили, что он даже расплавил серебряную решетку собора святого Мартина Турского весом семь тысяч марок14, чтобы израсходовать на какую-то новую прихоть! Господи, до чего же это не похоже на нашего покойного короля Луи, отца народа! Настало время дворянству Франции остановить этого волокиту.

Де Норвиль заметил, как удивила Блеза озлобленность отца, и поспешил вмешаться в разговор:

— Вы, однако, ещё не рассказали нам, мсье, об этой вашей миссии в кантонах…

— Да-да, сынок, продолжай же свой рассказ, — согласился Антуан.

— Ну так вот, десять тысяч пикинеров, о которых я говорил, нужны, чтобы усилить наш натиск на Милан. Пока не пришло время, когда наша французская пехота перестанет быть толпой деревенских олухов с цыплячьими душонками, нам приходится набирать пехоту среди швейцарцев. Хоть и эти не лучше — жадные до денег, самодовольные мошенники, чума их всех разрази!.. Пьер, перестань строить глазки моей сестре!

Мадам де Лальер не выдержала:

— Я тебе прямо скажу, Блез, мальчик мой, будь ты помоложе, ох и всыпала бы я тебе розог! Можешь ты не перескакивать, как заяц, с одного предмета на другой и ответить наконец на вопрос мсье де Норвиля?

Блез расхохотался:

— Итак, вернемся к теме о пикинерах. Король, с первого взгляда оценив мои достоинства, возложил на меня эту миссию. Вот что значит нужный человек вовремя оказался в нужном месте.

Ги де Лальер выставил свою черную бороду.

— Тьфу! Не считай нас идиотами. Я снова повторяю: подобное поручение доверяют человеку с положением, а не простому солдату, тем более такому вертопраху, как ты.

— А почему бы и нет, господин бородач? Почему нет? Готов в любую минуту поставить свои мозги против твоих за один флорин. Однако кто сказал, что это поручение я выполняю один? Такого я вовсе не говорил! Правильно, оно возложено на человека с положением, и притом с высоким положением…

Блез обвел взглядом своих слушателей.

— Ну-ка, угадайте, кто он?

Антуан де Лальер пожал плечами.

— Какой-нибудь придворный хлыщ, я полагаю… Или один из королевских капитанов.

— Нет, сударь мой! — У Блеза сделалось довольное и загадочное лицо — он до последней минуты хранил в тайне приятный сюрприз. — Нет, сударь. Я имею удовольствие преподнести вам лучшую новость, какую вы слыхали за последние двенадцать месяцев. Лицо, о котором идет речь, послало меня вперед, чтобы я доложил вам о нем. Он будет здесь через час-два.

У де Норвиля забегали глаза. Ги де Лальер уставился на брата.

— Сто тысяч чертей! — взорвался Антуан. — Кто же это такой, в конце концов?

— Сударь, это ваш старинный друг и товарищ по оружию, мой добрый покровитель, Дени де Сюрси, маркиз де Воль.

Блез с гордостью, громко произнес это имя и, сияя, огляделся вокруг. Он ожидал восторга — а встретил безмолвное оцепенение.

— Дени де Сюрси? — эхом отозвался отец. — Здесь?

— А где же еще, мсье? Я так и знал, что это известие поразит вас. Он велел мне передать, с каким удовольствием предвкушает новую встречу с вами через двадцать с лишним лет.

— О кровь Христова!

С лица Блеза исчезло торжествующее выражение:

— А разве что-то не так?..

Уклончивые взгляды и холодное молчание были ему ответом, лишь де Норвиль, который чуть не присвистнул, повторил:

— Маркиз де Воль!..