"Запретное прикосновение" - читать интересную книгу автора (Такер Шелли)

Глава 4

Солнце уже клонилось к закату. Оно покрывало золотом поля озимой пшеницы, чьи стебли и колосья сливались в сплошную массу перед глазами, когда Антерос легко и быстро нес их на своей могучей спине по широкой равнине. Закатные лучи высекали золотые искры из озер, разбросанных среди лугов, и мириады солнечных мошек кружились в воздухе на фоне дальних, покрытых снегом остроконечных вершин.

Было так тепло, что Кьяра сняла меховые рукавицы и готовилась проделать то же самое с плотным плащом. Дыхание весны чувствовалось на всей равнине, которая отделяла западную горную часть Шалона от гор на востоке. Теплый ветерок овевал зарумянившиеся щеки девушки, играя непослушными прядями волос.

Ласковое солнце, ровная рысь коня, мерный стук копыт клонили ко сну, но Кьяра старалась держаться прямо, чтобы, упаси Бог, не сократить расстояние между собой и Рейсом, не опереться о тело, которое она ощущала за своей спиной. Присутствие мужчины. Его запах. Такой незнакомый, такой чужой…

После целого дня пути она так и не смогла привыкнуть к случайным прикосновениям его крепких, мускулистых ног, к рукам, задевающим ее талию. Все это крайне смущало ее.

Но больше всего терзали непростительные, греховные мысли, омрачавшие душу. Острое желание.

Да, желание, о котором Ройс не мог даже подозревать.

Как хотелось ей сбросить этого темноволосого наглеца, сидевшего сзади, с первого же обрыва, с любой скалы! Чтобы не видеть больше! Никогда!

Этот порыв был настолько силен, что в конце концов заставил ее улыбнуться и постараться обратить все в шутку. Но тем не менее она была не в силах забыть его поведение, его наглые, бесцеремонные слова и поступки. Конечно, едва увидев его в монастырской часовне, она поняла, что он собой представляет, но что этот человек до такой степени груб. и неотесан — такого она предположить не могла.

Однако в ее теперешнем положении остается только смириться; вернее, сделать вид, что смирилась, но в душе она никогда ему этого не забудет и не простит. Выбросить ее любимые вещи! Книги, мандолину! Она все-таки сумела кое-что забрать с собой назло ему. Милый ее сердцу инструмент свисает сейчас с седла между металлическим щитом и боевым топориком, и время от времени струны издают такой приятный мелодичный звук, который ни в какое сравнение не идет с отвратительным развязным голосом этого мужлана.

Маленькая победа почти примирила ее с необходимостью делить с ним место на крупе коня.

Почти.

Разумеется, она понимает: так для нее безопаснее — тут он прав, ничего не скажешь. Но такая близость с мужчиной! Ведь это ужасно!

И разве не постыдно, что ей удобно и спокойно сидеть вот так, впереди него, изредка упираясь головой ему в подбородок. Нет, она ни за что на свете не снимет плащ — пускай наступит невесть какая жара!

Мысль о его подбородке, и того больше — о губах, заставила ее, ухватившись за луку седла, податься вперед. Так будет все же спокойнее.

Удивительно, что все ее мысли заняты одним, и она нисколько не заботится о том, что станется с нею, когда их путешествие подойдет к концу — надо надеяться, благополучному — и она встретится со своим будущим мужем, который может оказаться неизмеримо хуже, чем этот, который сзади.

— Перестаньте ерзать, ваша светлость, — услышала она голос Ройса, и его рука сжала ей плечо, принуждая теснее прижаться к нему и сесть прямо.

У нее перехватило дыхание от этого властного жеста, она вся напряглась и выкрикнула, в надежде, что он не уловил охватившей ее дрожи:

— Принцессам не говорят «не ерзайте», вы, невежа!

— Но вы и вправду очень ворочались. Скажите спасибо Антеросу, что он не попытался вас сбросить.

— Потому что он лучше воспитан, чем вы, сэр Ройс, — пробормотала Кьяра себе под нос.

— Вы что-то сказали, принцесса?

— У вашего скакуна весьма необычная кличка. Почему?

Ройс ничего не ответил. Скорее всего не хотел лишний раз вступать с ней в разговоры. И так он напряжен до предела, скован. Черт его дернул согласиться на это предприятие! Да еще ехать на одном коне. Это выше человеческих сил!

Натянув поводья, Ройс остановился и, повернувшись в седле, внимательно осмотрел местность. Так он делал довольно часто в течение дня.

— Вы, кажется, спрашивали, почему моего коня так зовут? — произнес он после долгого молчания, когда они снова поехали по равнине.

— Возможно, и спрашивала, — надменно ответила Кьяра. — Уже не помню.

— А я помню. В общем, он мне достался уже с такой кличкой. Кажется, так звали какого-то грека. Что тут необычного?

— Антерос, — менторским тоном заметила Кьяра, — имя одного из малоизвестных богов в греческом Пантеоне. А именно — сына Афродиты. Довольно странно для боевого коня, вы не находите?

Ройс позволил себе хмыкнуть, что было, конечно, крайне невежливо.

— Я вынужден извиниться за то, что говорил раньше, принцесса. Вы разбираетесь в прекрасных стихах и туфлях, но это не мешает вам знать по именам всех никчемных греческих богов.

— Никчемных?! — возмущенно воскликнула девушка. Жаль, что она не может повернуться, чтобы он увидел, сколько презрения в ее глазах! Ей остается лишь смотреть на красивый пейзаж прямо перед собой. — Да будет вам известно, милейший господин, меня обучали не только красоте поэзии, но также астрономии, философии, музыке, чужеземным языкам…

— О, довольно, довольно. А знаете ли вы свою страну, принцесса?

— Конечно. Наш Шалон благоденствовал до настоящего времени около двухсот лет. Это одно из маленьких королевств, разбросанных в Альпах между землями Франции и Священной Римской империи, которую основал в десятом веке германский король Отгон Первый, о существовании коего вы и не догадываетесь, не правда ли?

Кьяра выпалила все это на одном дыхании и замолчала.

Нимало не смутивщись, Ройс спокойно спросил:

— А что делается сейчас у вас в стране, вы знаете? Можете сказать, в каком состоянии после недавней войны находится большой замок к юго-западу отсюда?

— Этого я не знаю.

— А город Аганор, подле которого стоит этот замок?

— Тоже не знаю. Никогда там не была.

— Вот видите! Вы настолько погрузились в философию и музыку, что перестали интересоваться собственным королевством, разоренным войной. Вам не было до него дела.

— Это ложь! — От возмущения она чуть не свалилась с коня. — Вы злой человек. Именно война помешала мне узнать мое королевство. Если бы…

— Тише! — прикрикнул он.

— Не смейте повышать на меня голос! Кто вы такой? Вы забываетесь!

— Да тише вы! — Ройс зажал ей рот рукой и прошептал чуть не в самое ухо: — Когда мы не одни, воздержитесь от вашей августейшей манеры разговаривать и от воспоминаний о жизни во дворце. Сейчас как раз тот самый момент. — Он указал рукой влево, где на темной сырой земле трудились крестьяне. — Помните, никто не должен догадаться, кто вы такая. Ни одна живая душа.

Ройс отнял руку от ее рта, и она, ошеломленная грубым мужским прикосновением, невольно начала ощупывать губы, словно боялась, что их не окажется на месте.

Работавшие на поле, распрямившись, провожали их взглядами, некоторые посылали приветствия, но Ройс пришпорил коня и заторопился прочь.

— Вы напрасно так беспокоитесь, — сквозь зубы сказала Кьяра. — Я уже говорила, что из-за войны никуда не выезжала из замка и меня никто не знает. Вы успели осудить меня, но зато теперь вам же будет спокойнее.

— Что ж, хорошо, коли так.

Ройс надолго замолчал, и Кьяре пришлось снова любоваться картинами природы. А они заслуживали внимания.

Сейчас путники ехали среди сочных зеленых лугов и невспаханных полей, усеянных валунами. Порою прямо из-под конских копыт взлетали птицы и со щебетом вились над головами всадников. Зима, снег остались далеко позади, высоко в горах.

Ближние склоны поросли невысокими соснами. Они стояли словно часовые, протягивая к небу пышные изумрудные ветви.

Кьяру захватило благолепие этих мест, она впитывала легендарную красоту природы своей страны, которую так мало знала — Ройс был прав, — и настолько ушла в себя, что чуть не забыла, куда и зачем они едут.

Подрагивающий круп коня, ветер в лицо, свежие запахи земли и трав — полная, ошеломляющая свобода. Что еще нужно?

И вдруг ее пронзила острая, как жало змеи, болезненная мысль: с каждым шагом коня, с каждой минутой они приближаются к Тюрингии. А ее родной Шалон остается позади. Скоро, о Боже, скоро они уже пересекут границу их маленького прекрасного королевства!

Усилием воли прогнав мрачные мысли, Кьяра пришла к мудрому, как ей показалось, решению: ни в коем случае не позволить своему малоприятному спутнику омрачить ей радость от путешествия. Она будет наслаждаться красотами окружающей природы и упиваться свободой — пусть недолгой, но оттого еще более дорогой и желанной!

Кьяра, удовлетворенно улыбнувшись, ощутила вдруг неодолимую усталость, глаза стали непроизвольно закрываться, бороться со сном не было больше сил…

Когда девушка вновь открыла глаза, все кругом было окутано фиолетовыми тенями, бег коня замедлился, он перешел на шаг, и еще она почувствовала, как чья-то рука крепко обнимает ее, прямо под грудью.

Она осторожно вздохнула.

— Можете отпустить меня, — сказала Кьяра довольно резко. — Я уже не сплю.

Ройс медленно ослабил хватку, теперь его руки обнимали ее бедра.

Господи, этого только не хватало!

— Простите, принцесса, — произнес он язвительно, — но вы чуть не вывалились из седла, уснув. Мне пришлось выбирать: либо поддержать вашу королевскую особу, либо дать вам упасть под конские копыта. Я выбрал первое, ибо каким бы я был охранителем вашей светлости, если позволил бы вам превратиться в груду костей в самый первый день путешествия.

Кьяра содрогнулась: такой зримой и впечатляющей оказалась страшная картина, нарисованная ее спутником.

— Я поняла вас, — сухо сказала девушка.

Но ей стало ясно и другое: не за ее жизнь опасался этот грубиян, для него она мало что значит. Он боялся лишь, что в случае ее гибели не получит обещанной награды: замок, деньги и прочее. Только это может волновать такое дерзкое, невежественное существо.

— По-прежнему клонит в сон? — спросил Ройс.

— Ничуть, — с вызовом ответила Кьяра.

Она с трудом подавила зевоту. Глаза опять слипались, тело ломило.

— Прекрасно, — примирительно сказал Ройс. — Мы сегодня должны одолеть равнинную часть пути, прежде чем останавливаться на отдых. — Он пришпорил коня. — Переночуем в Эдессе.

Кьяра устало кивнула. Она понятия не имела, что скрывается за этим названием, но была готова остановиться в любом месте, где предложат горячую пищу и теплую постель. Пускай даже не намного мягче, чем седло. После стольких часов верховой езды, несмотря на гору мягких вещей, подложенных под нее, кожу саднило.

«Я все-таки чересчур изнеженна, — упрекнула она себя. — И слишком чувствительна».

Последнее Кьяра приписала себе, поскольку вздрагивала, хотя и всячески скрывала это, от каждого телодвижения Ройса, будь то нечаянное прикосновение руки или ноги.

Слава Богу, он не обращает никакого внимания на ее состояние. Она для него представляет не больше интереса, чем ее домашние туфли или разнесчастная мандолина.

И если он собирается ехать без остановки еще час или даже два, что ж — она выдержит. Во всяком случае, ни единой жалобы не услышит он от нее, ни одной! Лучше она умрет, чем даст ему повод обвинить ее в чем-нибудь! С нее хватит!

Еще раз подавив желание зевнуть, Кьяра просунула правую руку под плащ, чтобы растереть мышцы левой руки, той, в которую две недели назад вонзился нож преступника. Рана уже затянулась, но рука временами немела, особенно сейчас, когда становилось прохладно.

— Куда он вас ранил? — услышала она сдержанный вопрос Ройса и была немало удивлена, уловив заботу в его голосе.

— Возле плеча.

— И до сих пор болит? Мне сказали, у вас просто царапина.

Кьяра досадливо поморщилась. И тут он хочет принизить ее, уличить во лжи, преуменьшить опасность, которой она подвергалась!

— Вы, разумеется, привыкли к тому, что на вас нападают с оружием, — сдержанно ответила она. — Но для меня это было внове. — Девушка замолчала. Не станет она ничего ему объяснять! Не позволит этому грубияну портить ей настроение и вызывать на разговор. Вообще будет молчать как рыба! — Совершенно верно, сэр Ройс, — с подчеркнутой покорностью произнесла вдруг Кьяра. — У меня всего лишь царапина. Как от кошачьих когтей.

— Не называйте меня «сэр Ройс»!

— Как вам будет угодно, милорд.

— Я никакой не лорд! У меня нет ни владений, ни крестьян. Меня зовут просто Ройс. Для вас я плебей. Черная кость! — Последние слова он выкрикнул с болью, потом добавил спокойно: — По крайней мере до тех пор, пока мы не завершим путешествие, после чего вы обретете супруга, а я вернусь за обещанным вознаграждением.

Почувствовав горечь в его словах, принцесса сказала:

— Но ведь у вас, насколько я помню, были и замок, и титул. Или я путаю с кем-то?

— Вы правы. Однако не будем ворошить прошлое. Что вам, в сущности, за дело до какого-то человека, кто был когда-то в услужении у вашего отца. Неужто он один такой? К тому же ничего не знает о боге Антеросе.

Опять этот насмешливый тон! С ним невозможно разговаривать!

Она прикусила язык и замолчала, хотя была не прочь узнать о его прошлом и о причинах таинственного исчезновения из Шалона.

Снова наступило долгое молчание, нарушаемое лишь перестуком копыт. Темнота сгущалась, холод становился все сильнее.

Прошло, наверное, больше часа. Кьяра была уже готова молить об остановке и желала просто сползти с седла и застыть на земле без движения, когда вдали мелькнул силуэт церковного шпиля. Или это опять скала?..

— Эдесса, — проговорил Ройс и не сдержал вздоха, означавшего, что он тоже устал. — Помню, там на южной окраине была приличная гостиница.

При слове «гостиница» Кьяра представила себе горячую ванну, пухлую перину, пылающий очаг, гулкий огонь которого сразу согреет ее, и чуть не застонала в предвкушении.

Подъехав к селению, Ройс придержал коня, убрал руку, поддерживавшую Кьяру, порылся в своем одеянии и, достав что-то, протянул ей.

— Возьмите и наденьте, — сказал он.

В темноте она на ощупь определила, что это кольцо.

— Зачем? — спросила она растерянно.

— Поскольку нам отведут всего одну комнату, пусть лучше все думают, что мы муж и жена.

Вздрогнув, она резко повернулась к нему и ударилась о его подбородок.

— Черт! — воскликнул Ройс. — Предупреждайте, принцесса, если вам угодно вертеться в седле.

Он потер ушибленное место.

В глазах Кьяры засверкали искры. Или то были звезды, выступившие к этому времени на небе?

Огорошенная ударом и еще больше его словами, она, заикаясь, пробормотала:

— Вы сказали… мы… в одной?

— Да, я так сказал. Перестаньте трястись от страха и отодвиньтесь от меня.

— Н-но… как же… я…

— Вам нечего бояться, принцесса. Я поклялся, что мое поведение будет безупречным.

Кьяра была далека от мысли уловить в его словах двоякий смысл и тем не менее не успокоилась.

— Вы… и я? — повторила она в ужасе.

— Да! — взорвался Ройс. — Да. Вы и я. Вместе. В одной комнате. Как благочестивые супруги. Разве я не объяснял вам, что должен беречь вас как зеницу ока? Денно и нощно. Не думаю, что злодеи будут настолько любезны, что предупредят нас о времени и месте, когда попытаются нанести удар. И вполне может быть, выберут для этого ночь.

— Но почему, почему нам не сказать, что мы брат и сестра? И взять комнаты рядом, но не…

— Чудесная мысль! — перебил он. — Тогда никто не потревожит мой сон, когда будут вас похищать!

Она снова содрогнулась, на сей раз от страха за свою жизнь. Действительно, как сумеет он защитить ее, если не будет рядом?

Девушка покорно склонила голову.

— Вы правы, — пробормотала она.

Его голос смягчился, когда он заговорил вновь:

— Кольцо, которое я вам дал, поможет избежать лишних вопросов и подозрений. Если бунтари начнут опрашивать окрестных жителей, те скажут, что видели здесь молодую супружескую пару. А я, в свою очередь, назовусь торговцем из Франции, скажу, что прибыл с юной женой, чтобы купить драгоценные камни — гранаты.

Кьяра в задумчивости сжала кольцо, которое он ей вручил, и спросила:

— Они не очень удивятся, что вы взяли в деловую поездку свою жену?

Она догадалась, что Ройс пожал плечами.

— Думаю, увидев вас, они поймут, как трудно молодому супругу расстаться с вами даже ненадолго.

Кьяре захотелось получше рассмотреть кольцо Ройса, но сгустившаяся тьма не позволяла сделать это, а луна, как нарочно, еще не взошла. Пальцы подсказывали, что кольцо довольно широкое и тяжелое, с каким-то узором. И оно было теплым, когда Ройс вложил его ей в руку — значит, находилось у него на теле. Кажется, он снял его с шеи. Но почему он носит на шее женское кольцо?.. И женское ли оно?

Девушка решительно надела его на палец. Кольцо было в самый раз. Нет, она не станет ничего у него выведывать. Его дело — где носить кольцо и где он его взял. Интересно, конечно, узнать, но она ни за что на свете не спросит. Лучше скажет ему о другом. О более важном, что пришло ей в голову.

— Если мы должны сохранять тайну, милорд, то не называйте меня принцессой, — попросила она. — Хотя бы на людях.

Он рассмеялся:

— Вы правы, принцесса. Но как же мне вас называть? Придумайте какое-нибудь имя.

— Кьяра вполне подойдет. Не надо ничего придумывать. В Шалоне много женщин с таким именем. И мне оно нравится.

— Мне тоже. Значит, Кьяра. А я Ройс.

Теплая волна омыла ее тело. До этой минуты ни один мужчина, если не считать отца и брата, не называл ее просто по имени. Только в сопровождении титула — принцесса Кьяра. Или принцесса. Или ваша светлость.

А ведь это, наверное, сближает людей гораздо больше, нежели даже путешествие в одном седле.

Ей неожиданно показалось, будто все внешние признаки ее происхождения, королевского достоинства куда-то исчезли. И она не знала, приятно ей это или нет. Пожалуй, немного тревожно и неуютно…

— Запомни, Кьяра, — сказал Ройс, когда они подъехали к городским воротам, — теперь ты самый обыкновенный человек. Так себя и старайся вести.