"Неистовая принцесса" - читать интересную книгу автора (Дрейк Шеннон)

Глава 10

Осень 1065 года была изумительно красивой. К этому выводу пришла Фаллон, наблюдая за работами на острове Торни, где завершалось строительство нового королевского аббатства, впоследствии известного как Вестминстерское. Она грелась под ослепительными лучами солнца, лежа на накидке, брошенной на мягкую бархатную траву. Она испытывала удивительную умиротворенность. Король уехал на традиционную ежегодную охоту; дядя Тостиг его сопровождал. Ее отец работал здесь.

— Это будет замечательное сооружение, не правда ли?

Улыбнувшись, Фаллон повернулась к Делону, который лежал рядом. Это был красавец с золотистыми волосами и густой бородой такого же цвета. Голубые глаза его лучились добротой и любовью, когда он смотрел на девушку.

Фаллон потянулась, кивнула и закрыла глаза.

Делон наклонился над ней и поцеловал в губы. Она открыла глаза, с нежностью посмотрела на него и погладила его бороду.

— Будьте осторожны, сэр. Мой отец сидит вон там, — сказала она, показывая головой в сторону дворца.

Он улыбнулся, поймал ее руку, нежно прижался губами к ладони и снова посмотрел на Фаллон.

— Нас скрывает беседка из буков и каштанов. Твой отец, должно быть, очень удивляется моему терпению, поэтому и не спешит отдать мне твою руку. А ты ничего не делаешь для того, чтобы помочь мне. Сегодня ты меня любишь, завтра отворачиваешься…

— Я никогда не отворачивалась от тебя, — запротестовала Фаллон. — И люблю тебя я каждый день, — добавила она более серьезно.

Он снова поцеловал ее — на сей раз не столь мимолетно. Фаллон обвила руки вокруг его шеи и крепко прижалась к нему губами. Она любила Делона. Он принадлежал к датскому королевскому роду, а по другой линии — к старинной английской аристократии. Он был красив, молод и горяч. И любил Фаллон нежно и пылко. Он с пониманием относился к таким чертам ее характера, как чувство собственного достоинства и гордость, самостоятельность и активность. Он был таном многих графств, много путешествовал, много читал, а самое главное, по мнению Фаллон, был настоящим англичанином. Она знала, что ее отец высокого мнения о нем. Тем не менее Гарольд колебался, как, впрочем, колебалась и она сама. Ей нравился Делон: трудно было найти более доброжелательного человека, и она получала удовольствие от общения с ним. Да, он нравился ей; пожалуй, она даже любила его. Во всяком случае, очень ценила… И все же Фаллон не вполне понимала себя, и ее беспокоила эта сумятица чувств. Ведь Делон был поистине замечательным человеком. Однако когда он целовал ее, у Фаллон не появлялось ощущения, что она охвачена пламенем.

Именно это испытывала она в объятиях нормандского рыцаря.

Фаллон отодвинулась от Делона и отвернулась, ощущая жар стыда на щеках. Она вдохнула густой, сочный запах зеленой травы. Осенний легкий ветер овеял ей лицо, однако она продолжала в смятении сжимать ладонями полыхающие щеки. Надо не иметь чести, чтобы вспоминать о прикосновениях заклятого врага, когда тебя целует жених. Почти жених.

— Фаллон, — обеспокоенно окликнул ее Делон. — Я вас чем-то обидел, любовь моя?

Длинные и тонкие его пальцы коснулись волос девушки. Она хотела его успокоить и снова поцеловала. Ее рука беспокойно заскользила по его груди, и, пока длился поцелуй, Фаллон изо всех сил прижималась к Делону. Она не почувствовала прилива страсти, однако успела дать себе слово, что выйдет за него замуж; страсть же придет к ней позже, а если даже не придет, она все равно будет любить и лелеять мужа всю свою жизнь.

Она оторвалась от губ Делона и откинулась на его руку. Ее глаза полыхнули голубым огнем, когда Делон с обожанием посмотрел на нее. Он застонал и притянул ее к себе.

— Фаллон, — прошептал он и дотронулся до ее щеки. — Господь обрек меня на любовь к тебе… Я восхищаюсь твоей бесподобной красотой. Я постоянно мучаюсь в ожидании твоего слова…

— Но ты… ты имеешь мое слово, Делон, — негромко произнесла Фаллон.

— Что?

— Ты имеешь мое слово.

— Ты выйдешь за меня замуж?

#8213; Да.

— Когда?!

Фаллон засмеялась.

— Очень даже скоро. Как только отец даст согласие.

Делон вскочил, потянул ее за руки, а затем, смеясь, поднял и закружился. Когда он наконец опустил ее на землю, Фаллон припала к его груди, а он смотрел на нее, не в силах скрыть нежности, восторга и восхищения.

— Господь не только обрек меня на любовь к тебе, но и сделал самым счастливым из людей… Фаллон, никто в целом мире не был так счастлив, как я сегодня.

По телу Фаллон вдруг пробежала дрожь, затем по спине пополз холодок. Недоброе предчувствие?

— Фаллон, ты дрожишь.

— Нет-нет! — Она заставила себя радостно улыбнуться. Положив голову Делону на грудь, она услыхала биение его сердца. Она тряхнула головой, чтобы прогнать неизвестно откуда взявшиеся тяжелые мысли. Да и откуда может прийти беда? Англия жила в мире, страна благоденствовала. Соотечественники любили отца за ровный характер и справедливость, и Гарольд успешно управлял страной. Не было причин для страха.

— Фаллон, — начал было Делон, но внезапно замолчал. Из-за баржи появилась большая группа всадников и двинулась на полном скаку в сторону резиденции короля.

— Что случилось? — воскликнула Фаллон. Делон схватил ее за руку.

— Пошли, любовь моя, это нужно выяснить.

Они побежали через луг ко дворцу и, тяжело дыша, вошли в залу, где Гарольд сидел за письменным столом, слушая гонца. Гарольд выглядел больным. Соблюдая приличия, Фаллон села рядом. Отец рассеянно взял ее руку и погладил ее. Потом снова обратил взор на гонца.

— Мой брат Тостиг все еще находится при короле Эдуарде?

— Да, герцог! Король и ваш брат должны скоро возвратиться, но король Эдуард хочет, чтобы вы разыскали мятежников и разобрались с ними немедленно.

Гарольд тяжело вздохнул и произнес, обращаясь скорее к самому себе, нежели к присутствующим:

— А что, если их требования справедливы? Что, если Тостиг действительно осквернял церкви и был плохим правителем?

— Мятежники захватили его столицу — Йорк, — сказал гонец. — Они убивали его вассалов, разграбили арсенал и грозят двинуться на юг. Король Эдуард посылает вас на север улаживать ситуацию.

Гарольд кивнул.

— Хорошо, я сейчас же выезжаю.

Он остановил взгляд на Делоне, который командовал его охраной, и кивнул ему. Делон бросил полный сожаления взгляд на девушку и направился к дверям, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей.

Гарольд поднялся и сказал гонцу:

— Можешь доложить королю, когда он появится, что я отправился на встречу с повстанцами и сделаю все, что в моих силах, чтобы решить дело миром.

Фаллон снова почувствовала холодок в позвоночнике. Казалось, подул какой-то недобрый ветер, и нет сил, которые могли бы его пресечь. Отец и Делон выехали на север в тот же день.

Переговоры зашли в тупик. Таны представили Гарольду доказательства, что его брат Тостиг обложил их несправедливым налогом, нарушал закон и убивал всех неугодных ему. Они требовали, чтобы король Эдуард поставил нового герцога — Моркера, иначе они двинутся на юг и начнут войну против самого короля.

Фаллон понимала, что отец переживает очень тяжелое время. Тостиг заявил, что Гарольд сам посеял смуту из ревности. Гарольд пытался опровергнуть обвинения, однако король не желал ничего слышать. Эдуард попробовал собрать войско, однако люди не желали ни собираться, ни воевать. Тем временем мятежники двинулись к югу в сторону Оксфорда.

В трудные для отца часы Фаллон была рядом с ним. Гарольда угнетало то, что его брата до такой степени презирали, — ведь отец учил их быть порядочными и справедливыми.

Но отец Гарольда учил их также уважать английский закон. До этого англичанами управляли с их согласия; отныне они станут бороться против автократии.

Фаллон делала все, чтобы успокоить отца. Она пыталась быть ласковой с дядей и воздействовать на короля, который смягчался в ее присутствии.

После многочисленных колебаний Гарольд решил, что должен стать на сторону людей и осудить брата. В конце концов король Эдуард сменил гнев на милость и дал людям Нортумбрии герцога, которого они просили, — юного Моркера. Отправленный в ссылку Тостиг поклялся, что до конца своих дней останется врагом Гарольда.

К началу декабря великая печаль, воцарившаяся после ссылки Тостига, несколько поутихла. Длилась она не меньше двух недель. Фаллон и Делон решили поговорить с отцом в первый день Рождества.

На остров Торни пришла холодная и суровая зима. Эдуард радовался тому, что близилось к завершению строительство аббатства, — он считал это делом жизни. Многие годы строительные работы находились под королевской опекой.

Приближалось Рождество; резкий холодный ветер почти сшибал с ног. Дворец до отказа наполнился людьми, поскольку восемь архиепископов прибыли каждый со своей свитой на освящение аббатства. Высшие чиновники приехали, чтобы провести заседание совета старейшин, которое всегда собиралось на Рождество в указанном королем месте.

Наступил первый день Рождества. Мать Фаллон и ее братья остались в Бошеме — Гарольд послал им уведомление, что дворец на острове Торни переполнен. До начала рождественской мессы Гарольд зашел к Фаллон и подарил ей большую изумрудную брошь для накидки. Она поднесла ему новую алую накидку из мягкой шерстяной ткани, подбитую норковым мехом. Они обнялись, Гарольд дотронулся до ее щеки и улыбнулся.

— Что бы со мной ни случилось в будущем, я счастлив. Твоя мать всегда беззаветно любила меня и подарила мне тебя и твоих братьев.

Фаллон горячо обняла его. Она виновато подумала о том, сколько неприятностей успела причинить отцу.

— Я люблю тебя, отец! — произнесла она.

Он засмеялся и отступил назад, чтобы полюбоваться дочерью в нарядном рождественском платье.

— Молодой Делон сказал мне, что вы хотите поговорить со мной.

Она опустила глаза.

— Да, отец.

— Это тот, о ком ты мечтала?

— Тебе он нравится? — живо спросила она. — Считаешь ли ты, что он достоин меня?

Гарольд засмеялся и ответил, что в Делоне множество прекрасных качеств.

— Признаюсь, Фаллон, что я думал о браке, который открывал бы тебе большие возможности, но я слишком к тебе привязан, чтобы выдать замуж в другую страну, — я хочу, чтобы всегда ты была рядом… Только одно смущает меня, — добавил после паузы Гарольд, в раздумье глядя вдаль. — Я боюсь, что ты всякий раз будешь подминать под себя деликатного Делона.

— Отец…

— Но не придавай этому значения. Он добр и галантен, его честь и храбрость вне сомнений. Я даю свое согласие, но прошу вас обоих об одной вещи. Вы хорошо и давно знаете друг друга… и все же подождите еще год. Вы поженитесь на следующее Рождество. Хорошо?

Она кивнула и снова поцеловала отца. Еще год — это прекрасно! Делон, скорее всего, не придет в восторг от этой идеи, но он любит ее и согласится ждать.

Несмотря на пасмурное небо, день был веселый. Всюду толпились люди. В парадном платье и в короне Эдуард во время мессы и потом на обеде выглядел великолепно. Везде царил дух доброжелательности. Когда праздничное пиршество завершилось, Делон и Фаллон предстали перед Гарольдом. Получив благословение отца, они преклонили колени перед королем, который также благословил их.

Однако на следующий день все изменилось. Эдуард почувствовал себя плохо и не смог присутствовать на освящении аббатства, строительство которого было для него делом жизни. Все думали, что король скоро поправится. Однако проходили дни, и надежда эта сходила на нет. Наконец зашептались, что король умирает.

Печаль пришла во дворец в ту зиму. Фаллон иногда сидела у постели короля; постоянно при нем находилась ее тетя — жена Эдуарда. Заседали старейшины и вели спор о том, кому быть королем.

Гарольд распределил свое время между бдениями у постели умирающего короля и заседаниями совета старейшин. Обсуждения длились часами. Призвали Эдгара Ателинга как наследника и претендента на трон, однако он был еще мальчик. Стране требовалась более сильная рука. Эдуард метался в беспамятстве, поэтому его воля была неизвестна. О претензиях на трон заявили скандинавские короли, однако они были иностранцами.

В поле зрения находились также Годвины — сам Гарольд и сосланный Тостиг. И еще был Вильгельм Нормандский — иностранец, причем еще более ненавистный, чем скандинавские претенденты.

В последний день 1065 года Фаллон и ее отец сидели у постели Эдуарда. Жена короля расположилась у ног мужа, рядом с ней Роберт Фитцвимарк, полунорманн-полубретонец, добрый друг короля, вместе с супругой. Гарольд тихо осведомился у сестры, нет ли перемен к лучшему, и королева со слезами покачала головой.

Гарольд вышел из опочивальни, а вслед за ним — Фаллон. Он устало привалился к стене и взял дочь за руку.

— Я пытался их убедить, — сказал Гарольд. — Я говорил, что верю, что Эдуард дал какое-то обещание Вильгельму Нормандскому. Но совет не захотел даже слышать об этом! Если бы король смог заговорить!

Фаллон тихонько сжала руки отца.

— Отец, тебя принудили дать обещание этому норманну! Иначе мы до сего дня оставались бы его пленниками. Отец, сейчас ты не должен держать слово!

— Может, даст Бог, король заговорит, — пробормотал Гарольд. — Насколько легче было бы выбрать, если бы он выразил свою волю.

Но король не говорил. В первые дни января он метался в горячке, а потом сразу ослаб и погрузился в глубокий сон. На четвертый день было решено разбудить его.

Фаллон находилась позади своей тети, когда Эдуарда удалось наконец привести в чувство. Поначалу он казался отрешенным от всего, но затем улыбнулся, и голос у него окреп. Он окинул взглядом собравшихся герцогов, танов, клириков и близких и заговорил громко и уверенно:

— Я видел сон, друзья мои. Мне приснились два монаха, которых я знавал в Нормандии много лет назад и которые давно умерли… Мы шли вместе — монахи и я…

Лицо короля покрывала мертвенная бледность. Люди переглянулись. Им нужно было, чтобы он назвал имя преемника, а король рассказывал сны. Тем не менее никто не смел прервать его. Фаллон почувствовала неприятный холодок в сердце.

— За грехи наши Господь проклял страну, — продолжал Эдуард. — Через год и один день после моей смерти дьяволы и демоны придут на нашу землю. Они предадут ее огню и принесут страх, бедствия и плач. Всемилостивый Господь прекратит кровопролитие и страдания тогда, когда зеленое дерево, расколотое пополам, само срастется, покроется листьями и принесет плоды новой жизни.

Архиепископ Кентерберийский пробормотал, что король бредит. Больше никто не произнес ни слова, потому что за Эдуардом признавали дар пророчества.

— Не оплакивайте меня! — возвысил голос король, и Фаллон внезапно почувствовала, что из ее глаз брызнули слезы. Несмотря на свои причуды и вспыльчивый нрав, Эдуард всегда был добр к ней. — Молитесь о душе моей… Я ухожу к Богу. Бог, который умер за нас, не даст мне умереть насовсем… Я начинаю вечную жизнь.

Королева зарыдала и потянулась к Эдуарду, который взял ее за руку.

— Да воздаст тебе Господь за твою верность… Ты всегда была преданным помощником мне.

Затем Эдуард взял руку Гарольда и вложил в нее руку королевы.

— Возлагаю на тебя обязанность оберегать королеву, — сказал он Гарольду. — Не лишай ее тех почестей, коими я удостоил ее. Я вверяю тебе эту женщину и свое королевство. Чти ее, как мою вдову и сестру свою. Позови иностранцев, находящихся при дворе моем. Заставь их присягнуть на верность или же проводи с Богом до границы, если они того пожелают. Проследи за тем, чтобы бренные останки мои были похоронены в новом соборе с соблюдением должного ритуала… Не скрывай моей смерти, но возвести ее людям, дабы могли они помолиться за упокой грешной души моей…

Эдуард слабо улыбнулся и откинулся на подушки, снова погрузившись в беспамятство.

В комнате воцарилась тишина, все взгляды устремились на Гарольда. Вперед вышел священник и объявил, что король умер.

Фаллон мучительно пыталась понять, что все это означает. Имел ли в виду Эдуард, что ее отец станет его преемником, когда призывал его заботиться о королевстве? Или же он полагал, что Гарольд будет и впредь верно служить короне?

Фаллон этого не знала. Она продолжала молча стоять у постели короля, держа за руку тетю. Люди медленно покидали опочивальню, и Фаллон думала о том, что скоро на весь остров Торни прозвучат грозные королевские слова, что Англия проклята.

Фаллон стала бить дрожь, и ей набросили на плечи накидку. Она посмотрела на стоящего сзади отца. Гарольд и Фаллон вместе вышли из опочивальни.

Вулфстан из Ворцестера преградил Гарольду путь.

— Герцог Гарольд, мы должны собрать совет старейшин.

Фаллон проводила глазами уходящего отца.

Зал опустел, она прислонилась к каменной стене. Она не помнила, сколько оставалась здесь, когда услыхала крики, из которых поняла, что совет старейшин назвал Гарольда королем.

В тот день она больше не видела его до тех пор, пока вечером он не зашел к ней в спальню. Она услышала стук в дверь и, понимая, что это отец, бросилась к двери, чтобы впустить его. Он вошел и заключил ее в крепкие объятия.

— Эдуарда похоронят в аббатстве утром. — Поколебавшись, он добавил: — А я буду провозглашен королем после полудня.

Фаллон отступила назад, пытаясь по его глазам или по его тону понять, доволен ли он. Однако так ничего и не поняла.

— А что ты думаешь? — осторожно спросил он.

Она покачала головой.

— Никто другой, отец, не сможет более справедливо и надежно править страной. Конечно, кто-то может оспорить твое право. Но если ты доволен, я счастлива. А если ты печалишься, то я хотела бы как-то помочь тебе.

Гарольд снова обнял ее, затем отступил на шаг.

— Видит Бог, Фаллон, я никогда не собирался быть королем, но совет старейшин избрал меня, а он хранитель законов и воплощение мощи Англии. Я не могу отказаться. Я не хочу ни хвалиться, ни заниматься самоуничижением, и я тоже считаю, что никто другой сейчас не способен удержать бразды правления. — Он посмотрел ей в лицо, и Фаллон поняла по его глазам, что он гордится оказанным ему доверием. Она вскрикнула, бросилась к нему, и отец закружил ее в объятиях.

— Уже поздно, — отпуская ее, негромко сказал он. — Утром мы должны помолиться за упокой души Эдуарда в соответствии с его волей. Спокойной ночи. — Он поцеловал Фаллон в лоб и вышел.

Позже, лежа без сна в постели, Фаллон подумала о предсмертных словах Эдуарда, и ее снова стала колотить дрожь. Что значил сон короля? Она вспомнила, как громко звучал голос Эдуарда, когда он рассказывал о двух нормандских монахах и когда говорил о проклятии, нависшем над страной, и об огненном испытании.

На следующее утро Фаллон была рядом с вдовой короля во время заупокойной мессы. А после полудня отца провозгласили королем. Все было очень торжественно. Когда архиепископ спросил у народа, принимают ли они нового короля, все дружно закричали: Vivat![6]

После этого Гарольд поклялся верно служить народу и быть на страже мира, справедливости и милосердия.

Делон стоял рядом с Фаллон и сжимал ее руку, когда архиепископ помазал голову, плечи и руки отца миром. Была совершена молитва о том, чтобы Гарольд защитил народ и церковь от язычников. Он был увенчан символами власти — кольцом единения, мечом для защиты, короной славы и справедливости и скипетром добродетели. После благословения зазвучали песнопения. А когда все это окончилось, Гарольд стал королем, поклонился народу, а народ поклонился ему.

Позже, после коронации и последовавшей за этим торжественной трапезы, Фаллон осталась с отцом наедине.

— Отец, свершилось! Ты король Англии! — Она поцеловала его и увидела, что он улыбается как-то невесело. — Что с тобой? Ты не заболел? — с беспокойством спросила Фаллон.

— Нет, нет! — Он покачал головой, вздохнул и понизил голос. — Я король, и я рад этому. Я не намерен это отрицать. Но когда я стоял сегодня в церкви, я вспомнил, что давал клятву поддерживать Вильгельма, и сейчас это меня мучает.

— Но, отец, ты действительно поддерживал его, а совет старейшин его отверг!

Он покачал головой.

#8213; Боюсь, Вильгельм не поймет наших законов.

— Ты был вынужден обещать ему поддержку, — настаивала Фаллон, — и ты сдержал свое слово.

Гарольд вздохнул.

— Да, лишь это и утешает меня. Клятва священна, и я был верен слову, знает о том Вильгельм или нет. Вот только…

— Вот только?

— Впереди мне видится опасность. И сейчас, когда я надел корону, я должен стремиться предотвратить ее.

Фаллон почувствовала страх. Она опустила голову, кусая губы, чтобы скрыть дрожь. «Пожары пронесутся над землей», — так сказал Эдуард… Но, может быть, это всего лишь бред умирающего?

Однако чутьем она понимала, что отец прав: ему придется отстаивать свое право на правление. Возможно, будет в опасности и его жизнь. Фаллон перекрестилась.

— С нами Бог! — тихонько сказала она, и отец, словно эхо, повторил эти слова.

Недалеко от Руана Аларик испытывал прочность лука. Рядом с ним тем же занимался Вильгельм. Шла подготовка к охоте по первому снегу.

Со стороны дороги донесся топот. Аларик обернулся и увидел приближающегося гонца. Вильгельм вышел вперед, гонец быстро спешился и опустился перед герцогом на колени. Он говорил негромко и глухо, но весомо и чеканно.

— Король Эдуард умер. Герцог Гарольд коронован на трон в день похорон Эдуарда.

— Что?! — хрипло спросил Вильгельм, отказываясь верить сказанному. Отбросив в сторону лук, он вскочил на боевого коня, намереваясь немедленно скакать во дворец.

Аларик задержал гонца. Смерть Эдуарда не была неожиданной — слухи о его болезни появились несколько недель назад. Но Аларик знал, что Вильгельм рассчитывал на английский престол после смерти Эдуарда. Он был совершенно не готов услышать ошеломляющую новость о коронации Гарольда.

Здесь многое было поставлено на карту. Вильгельм не делал секрета из того, что намерен стать королем Англии. Сейчас не просто рухнула мечта, но и была уязвлена его гордость.

— Скажи мне, юноша, — потребовал Аларик пояснений у гонца. — Стало быть, Эдуард умер, и Гарольда сделали королем?

— Да, его провозгласили королем в новом Вестминстерском аббатстве. Церемонию проводил Алдред, архиепископ Йоркский.

— А что совет старейшин?

— Говорят, совет старейшин остановился на Гарольде еще до того, как заговорил Эдуард. Затем Эдуард в предсмертном слове сказал то, о чем они мечтали.

— Это точно?

— Весть привез английский корабль, граф Аларик.

— Спасибо, юноша. — Аларик дал гонцу монету и поехал вслед за Вильгельмом. Он нашел его в тронном зале дворца. Вильгельм сидел, откинув голову на подушку, лицо его было бледным, глаза суровыми и холодными. Вильям Фитцосберн вопросительно взглянул на Аларика.

— Я дал совет его светлости не утаивать эту новость. Все равно о ней говорят по всему городу. Сейчас нет времени сожалеть о случившемся. Герцог должен действовать.

Аларик кивнул Фитцосберну.

Внезапно Вильгельм разразился проклятиями.

— Корона была обещана мне! И Гарольд поклялся, что поддержит меня!

Аларик пожал плечами. Рискуя навлечь гнев Вильгельма, он напомнил:

— Гарольд был здесь пленником.

— Гостем!

— Он был пленником, Вильгельм, когда давал ту клятву. И к тому же его страна — не частные владения, как Нормандия. У него нет полномочий для того, чтобы обещать тебе трон. Даже у Эдуарда не было такого права.

— Англия должна быть моей! — отрезал Вильгельм, и глаза его превратились в узенькие щелки. — Неужели ты, Аларик, защищаешь этого узурпатора? Или ты хочешь сделать из меня посмешище для всей Европы?

— Вильгельм, я твой друг уже восемнадцать лет, — твердо сказал Аларик, — и я никогда тебе не льстил и не лгал.

Вильгельм уставился на Аларика; казалось, он сейчас взорвется. Он сжал виски ладонями.

— Я немедленно пошлю протест Гарольду.

После некоторого колебания Аларик сказал:

— Посылай, если хочешь. Но это не поможет. Гарольд провозглашен королем, и он будет воевать, чтобы сохранить корону.

Лицо Вильгельма исказилось.

— Королем Англии буду я! — Он метнул взгляд на Аларика. — Ты знаешь англичан, мой друг, знаешь английские законы. Тебе Эдуард даже дал титул английского тана. Так что мне делать?

Аларик горестно покачал головой и посмотрел в окно на удивительно чистое небо.

— Гарольд практически правил страной в течение десяти лет. Он англичанин, а английский народ хочет иметь английского монарха. Он сохраняет мир так же успешно, как и ведет войну. Подданные примут его, а совет старейшин уже избрал.

Аларик глядел на Вильгельма и думал, что сегодняшний чудесный зимний день выглядит насмешкой. Скоро будет пролита кровь.

— Если ты хочешь Англию, ты сможешь взять ее лишь кровью и силой, — произнес Аларик.

Вильгельм кивнул с мрачной решимостью; он ожидал такого ответа.

— Созови моих самых надежных и сильных сторонников — братьев, графов из Ое, Мартена и Авранша. Фитцосберн также советовал мне действовать, так что начнем. Если Гарольд хочет войны, он ее получит. — Он помолчал, глядя на Аларика, затем положил ему руки на плечи. — Я знаю, что ты за меня. Я знаю, что ты поднимешь войска и поведешь их под моим командованием. Если нам суждено победить, мы победим вместе. Я немедленно напишу протест Гарольду. — Вильгельм с шумом втянул в себя воздух. — Но я хочу, Аларик, чтобы ты немедленно отправился в Англию, отвез Гарольду мое послание и попробовал убедить его сдаться.

Аларик снова покачал головой. Затем сказал со вздохом:

— Хорошо, Вильгельм… Если ты этого хочешь, я отправляюсь.

Бессмысленное поручение, устало подумал Аларик. Тем не менее он рад был в последний раз повидать Гарольда как посол и друг. Следующая встреча будет на поле боя.

Вдруг он почувствовал, как забилось его сердце. Да, он снова увидит Гарольда. А еще он увидит дочь Гарольда — гордую Фаллон, которая снилась ему и волновала его даже тогда, когда в его объятиях была другая женщина.

Фаллон…