"Неистовая принцесса" - читать интересную книгу автора (Дрейк Шеннон)

Глава 5

Черев год после возвращения Годвина в Англию его семья собралась в Винчестере. Шел второй день Пасхи, они отпраздновали святой день вместе с королем, после чего сели обедать. Фаллон сидела между матерью и Элсбет, но она была горда тем, что отец и дедушка восседали по обе стороны от Эдуарда. Это была веселая Пасха, и казалось, что никаких раздоров между Годвином и королем Эдуардом отродясь не бывало.

На столе было много вкуснейших блюд — королевские повара хорошо потрудились. Мясо кабана и оленя жарилось на вертеле в центре зала над огнем, который должен был также согревать обедающих. В углу тихонько играли музыканты. Фаллон помогла сунуть в рот кусок мяса младшему братишке и восхищенно огляделась вокруг. Даже Эдуард с его вытянутым лицом выглядел сегодня нарядным и красивым в своем пурпурном одеянии. Отец был одет в красное, Годвин — в темно-синем наряде. Ее тетя, жена короля, молодая и очень красивая, тоже присутствовала на обеде. Все же Фаллон считала, что никто не может затмить отца, ибо он самый красивый, еще совсем молодой — он едва отметил свое тридцатилетие. Фаллон не сомневалась, что он самый лучший человек, который когда-либо жил на земле. Она любила его всем сердцем.

Элсбет напомнила Фаллон, что она весь год была непослушной, и поэтому сейчас, даже наблюдая за отцом, девочка опустила голову, чтобы помолиться и попросить у Господа Бога прощения. Отец объяснил ей, что гордость — великий грех, и ничто не придет к человеку, будь он раб, крепостной или король, если Бог не проявит свою щедрость. Она быстро попросила прощение за то, что докучала и причиняла много забот королю Эдуарду, ну а что касается норманнов, то Бог должен понимать, что она не звала этих несносных созданий в Англию. Затем она поблагодарила Господа за то, что он послал отличный год: погода была все время хорошая, урожаи обильные, а цветы этой весной были бесподобно красивые.

Фаллон закончила молитву, и тут ее внимание привлек дедушка. Годвин дружелюбно улыбнулся и протянул руку слуге, который споткнулся о помост.

— Ну вот, один брат помогает другому, — шутливо сказал Годвин.

— Да, и мой брат мог бы помочь мне, — вмешался король, — если бы был жив.

Фаллон увидела, как посуровело лицо дедушки. Она знала, что его обвиняли в причастности к гибели брата Эдуарда. Но его же оправдали, пэры признали его невиновным!

Фаллон не знала, хотел ли король расстроить дедушку, но она видела, что Годвин расстроился. Она даже не была уверена в том, что за словами Эдуарда что-либо скрывалось. Возможно, он всего лишь сожалел о потере брата.

— Я… — произнес Годвин, и вдруг его голос прервался, лицо побагровело, и он свалился на королевскую скамейку для ног.

Фаллон услышала, как закричала мать. Поднялся всеобщий переполох. Вскочил отец и наклонился над дедушкой. Вокруг них суетились братья. Король, похоже, был в смятении. Годвина перенесли в королевскую опочивальню, и Эдуард послал за самым надежным лекарем.

Фаллон не разрешили войти туда. Элсбет увела ее к братьям в детскую.

— Дедушка очень-очень больной, — сказал Гален, ее старший брат.

Там младший из братьев стал плакать. Аэлфин, который был на год младше Галена, заявил:

— Люди шепчутся, что дедушка задохнулся потому, что виноват в убийстве.

— Он невиновен! — горячо воскликнула Фаллон. — Дедушка невиновен в убийстве! Эдуард ничего не имел в виду, когда бросил эту фразу!

Однако Фаллон было страшно. Неужели Эдуард все эти годы считал, что Годвин причастен к убийству? Не станет ли он теперь мстить их семье?

— Нам не надо бояться, — сказал Аэлфин, неловко кладя руку ей на плечо.

— Не смеши меня. Я ничего не боюсь! Я никогда не буду бояться! — возразила Фаллон. Она взяла Тэма и прижала его к себе. — Все в порядке, Тэм, все в порядке. Дедушка обязательно поправится.

Но она не была в этом уверена, как не были уверены и ребята. Вероятно, они инстинктивно почувствовали, что прежнее не повторится, что их суровый и властный дедушка никогда больше не ущипнет их за щеку, не усадит на колени и даже не повысит на них голос и не отругает.

Годвин так и не заговорил. В четверг он умер.

После смерти отца Гарольд стал самым важным человеком в стране. С уходом Годвина король обратил свои взоры на него. Однажды ночью Фаллон подслушала, как в родительской спальне отец, смеясь, говорил матери, что Эдуард теперь и шагу без него не может ступить.

— Думаю, — размышлял Гарольд, — что я для короля более удобоваримый кусок, чем отец. Я не обладаю его неистовым характером.

— Нет, — ласково сказала Эдит, — ты спокойный и рассудительный. Ты прислушиваешься к людям и делаешь все, чтобы уменьшить тот вред, который приносят дикие обещания короля. Ты терпелив к нему, ко всем относишься по-доброму и с пониманием. Ты выдающийся граф!

— Гм, — недоверчиво проговорил отец. Он поцеловал жену и зашагал по комнате. — Я обсуждал вопрос о преемнике с королем. Мы собираемся отправить тайных посланцев на континент, чтобы найти других членов королевской семьи.

— Наверняка прямых наследников нет, — усомнилась Эдит.

— Они могут быть. Ты только подумай, любовь моя. У Эдмунда и Кнута и у их трех жен было семнадцать детей. Возможно, кто-то из них жив. Так или иначе, надо поискать. — Он помолчал. — Эдуард не будет жить вечно… Боюсь, что у нас опять будет датский король, если мы не найдем наследника. Люди из витенагемота не хотят иностранца, поэтому они провозгласят датчанина.

— Почему ты не хочешь быть королем? — спросила Фаллон, появляясь в комнате.

Гарольд засмеялся, поднял дочь и усадил ее на колени.

— Ты, без всякого сомнения, принцесса, моя дорогая, но я не король. Я сейчас первый дворянин в стране, и мы будем этим довольствоваться. У отца я научился, как помогать королю, как править страной и защищать закон. Но мы не королевской крови, мы дворянской. Поэтому я должен быть около трона, но не на троне. Мне доставляет удовольствие помогать править. Понимаешь?

Фаллон не до конца разделяла мысли отца, но обрадовалась его улыбке и с готовностью кивнула.

Аларик впервые увидел Морвенну из Арка перед самой поездкой к английскому двору по поручению герцога. Их первая встреча произошла при необычных обстоятельствах. Граф д'Арк открыто восстал против Вильгельма, герцога Нормандии, который узнал об этом, находясь в Руане. Когда Вильгельму стало известно, что бывший его союзник, король Франции, намерен воевать на стороне графа д'Арка, раздражению его не было границ.

Вильгельм выступил в поход со своими единоутробными братьями, Одо и Робертом, Алариком и Фальстафом и двадцатью другими рыцарями и землевладельцами. Недалеко от укрепленного замка графа д'Арка войска сошлись в бою. Аларик был как демон битвы в тот день. В самой гуще сражения он искусно орудовал своим единственным оружием — мечом, и одни падали перед ним, другие разбегались, и вскоре бой закончился, противники либо погибли, либо укрылись за стенами крепости. Когда герцог и его люди, празднуя победу, собрались вместе, Аларик и Вильгельм обсудили положение и решили организовать осаду крепости Арк.

Люди герцога остановились перед крепостью. Морвенна сверху наблюдала за солдатами. Она с интересом остановила взгляд на Аларике, сочтя его самым привлекательным человеком, которого когда-либо встречала.

Дочь принцессы Уэльса и кузена короля Франции, Морвенна была богатой и красивой. У нее были блестящие каштановые волосы и прекрасные изумрудные глаза. Мужчины влюблялись в нее с первого взгляда, и Морвенна привыкла к их восхищению. Она жила со своим дядей, графом д'Арком, была очень разборчива в отношении претендентов на свою руку и, в конце концов, решила вообще не выходить замуж.

Но это было до того, как она увидела Аларика.

— Кто этот человек? — спросила она свою горничную, когда наблюдала за происходящим через бойницу, расположенную высоко над землей.

Девушка взглянула в узкую щель и увидела щит с ястребом и кошкой.

— Это граф Аларик, госпожа. Он не должен вас интересовать.

Морвенна удивилась.

— Потому что он враг? — спросила она.

— Потому что он незаконнорожденный.

Морвенна улыбнулась и оперлась о каменную стену, чувствуя, как заколотилось у нее сердце.

— Он молод, — пробормотала она.

— Он ублюдок, — строго сказала горничная. Морвенна засмеялась.

— Моя кузина Матильда вышла замуж за незаконнорожденного. Это не мешает ему быть великим герцогом, с которым сегодня сражаются люди моего дяди.

Девушка фыркнула и погрозила пальцем Морвенне.

— Мне кажется, госпожа, вам слишком нравятся широкие плечи и сильные руки. Он враг, и вы его не знаете. Вам лучше забыть его.

Морвенна поняла, что пока она ничего другого добиться не сможет. Она неохотно отошла от окна. Это верно: она не знала его. Но Морвенна не могла позабыть тепло, которое при виде Аларика разлилось по ее телу, не могла отвлечься от мыслей о незнакомом рыцаре.

За крепостными стенами французский король Анри отдавал Вальтеру Гиффорду приказания о подготовке замка к длительной осаде. Аларик и Вильгельм выехали для осмотра укреплений, которые Анри приказал построить.

Две стороны встретились в горячей схватке, люди герцога заманили людей короля в засаду близ Сент-Обена. Граф Ангерран, который в течение многих лет находился в противоборстве с Вильгельмом, был убит в этом бою.

Осада продолжалась, и вскоре крепость вынуждена была сдаться: начался голод. Условия сдачи были удивительно мягкие. Граф д'Арк был отправлен в ссылку, народу же Вильгельм даровал прощение.

Морвенне было стыдно, что она испытывала так мало сочувствия к дяде, но он всегда отличался холодностью и не проявлял к ней нежности. Она не убежала вместе с семьей, и когда победители вошли в замок, чтобы пообедать, предстала перед ними.

Тишина установилась в комнате, когда Морвенна, облаченная в платье с золотым позументом, появилась в зале. Всеобщее молчание нарушил менестрель, который начал играть, а Морвенна стала под его музыку танцевать. Ее движения были легкими, грациозными и чувственными. Должно быть, сама Саломея не танцевала так дивно, когда домогалась головы Иоанна Крестителя.

А Морвенне не нужны были головы. Ей нужна была любовь одного-единственного человека.

Этот единственный заметил ее — он почувствовал, как в нем воспламенилась кровь. Аларик видел, что она не из крестьян, не из шлюх и ее просто так не возьмешь. Он понимал, что, если он хочет иметь ее, ему придется жениться.

— Она богатая, — шепнул ему Вильгельм. — Отец оставил ей отличные земли возле Вексена… И еще говорят, что ее сундуки набиты восточным золотом. Граница ее земель проходит по живописному ручью, который впадает в Сену… К тому же она редкая красавица.

Вильгельм улыбнулся, наблюдая за Алариком, который, в свою очередь, наблюдал за Морвенной. Она кого-то напоминала ему. Ее движения, грация, красивые глаза, правильные черты казались ему знакомыми. Вначале это его удивило, а затем он понял, что думает о маленькой дочери Гарольда. Он думал о ребенке! Аларик засмеялся про себя, отмахнулся от этой мысли и снова стал наблюдать за обольстительной красавицей.

Морвенна заметила, что Аларик смотрит на нес. Удостоверившись в этом, она потупила взор.

Сейчас он показался ей еще более привлекательным, чем издали. Оттенок его глаз постоянно менялся — от сизого и темно-серого до холодного стального. Черты лица его отличались тонкостью, и даже небольшой шрам на щеке не портил красоты и не отпугивал. Черные волосы были коротко подстрижены, и Морвенне очень хотелось дотянуться до них и погладить.

К ее досаде и огорчению, он не терял головы от ее чар. Да, он смотрел на нее и улыбался, даже однажды показал, что пьет в ее честь, однако то и дело отвлекался на беседу с герцогом.

Музыка смолкла. Морвенна грациозно поклонилась герцогу, и когда тот захлопал в ладоши, с милой улыбкой сказала:

— Я взываю к вашему милосердию, герцог Вильгельм.

Вильгельм рассмеялся.

— Встаньте, Морвенна. У меня нет зла против вас. — Она выпрямилась. Румянец играл на ее щеках. Она увидела, что Аларик с изумлением взирает на нее. Должно быть, Вильгельм почувствовал напряженность, возникшую между ними, и повернулся к Аларику. — Наверное, ты не встречался с Морвенной, — сказал он. — Это троюродная сестра Матильды, племянница графа д'Арка. Морвенна, я представляю вам Аларика, графа д’Анлу.

Аларик встал и отвесил ей глубокий поклон. Она заметила, что он еще улыбался чему-то, что развлекло его ранее, и это рассердило ее. Он не был исполнен благоговения, как следовало бы, хотя, без сомнения, и оценил зажигательность ее танца.

— Морвенна, — пробормотал он, и этим все ограничилось. Она чопорно поклонилась и покинула зал, демонстрируя со своей стороны сдержанность и выдержку. Она не пошла сразу к себе в комнату, а остановилась перевести дыхание на лестнице. Морвенна услышала легкий шум позади себя и обернулась. Перед ней стоял Аларик и улыбался, непринужденно прислонясь к каменной стене.

— Это был изумительный танец. Не предназначался ли он какому-то определенному мужчине, которого вы хотели соблазнить?

— Это слишком дерзкое предположение, — ответила она.

— Ах вот как, — пробормотал он, шагнул к ней и заключил в объятия.

Сердце Морвенны едва не выскочило из груди. Он коснулся губами ее губ, и они запылали. Ее бросило в жар, и она испугалась, что потеряет сознание от нахлынувшего на нее восторга. Она прижалась к Аларику, чувствуя, как горячие токи пронизывают ее насквозь. И это была она, Морвенна из Арка, отвергнувшая многих мужественных рыцарей, каждый из которых готов был выполнить любой ее каприз.

Когда он оторвал от нее губы, Морвенна едва могла держаться на ногах. Широко открыв глаза, она прильнула к нему и не отрываясь смотрела на рыцаря, тщетно взывая к своей гордости.

— Я Морвенна из Арка… Родственница короля Франции, дочь принцессы… Я не выйду замуж за бастарда.

— В таком случае, ложитесь с ним в постель, — сказал Аларик. Она тихонько вскрикнула, но прочитала нежность в его взгляде и потянулась к его губам. Она поняла, что никакие мелочи вроде его незаконнорожденности не помешают ей выйти замуж за Аларика.

В конце концов именно он оторвался от нее. Потершись о ее щеку, он тихо сказал:

— Я поговорю с Вильгельмом. Я должен вскоре ехать в Лондон с посланием для английского короля, но когда вернусь, любовь моя, я возьму тебя в жены.

— О, Аларик! — Морвенна рассказала о том, как впервые увидела его. Как влюбилась, наблюдая за ним через бойницу. Она призналась, что не сумеет завлечь его, но он засмеялся и уверил ее, что это вполне удалось.

Еще раз поцеловав Морвенну, он отправился переговорить с Вильгельмом. Морвенна была счастлива узнать, что они поженятся с Алариком в Руане, как только он вернется из Англии.

Свадьба состоялась вскоре после приезда. Все было обставлено великолепно. Присутствовали герцог и герцогиня, церковь заполнила разнаряженная знать. Праздник был очень пышным, музыканты превзошли самих себя. Вино лилось рекой, и хотя герцогство было в состоянии войны, все дышало миром и безмятежностью в этот день.

Ночь стала еще более сладостной.

Морвенна вдыхала пьянящие запахи цветов, которые доносил до нее легкий ночной ветерок. Окна выходили в сад; луна плыла высоко в безбрежном небе. Служанки Морвенны причесали ей волосы и одели в шелковые одежды.

Когда вошел муж, он не произнес ни слова. Она задрожала, когда Аларик посмотрел на нее. Он шагнул к ней — и Морвенна почувствовала, как родившееся в ней тепло заливает все ее члены. Он поцеловал и раздел ее. Морвенна вскрикнула, когда его рука нежно и сладостно коснулась ее ноющей плоти. Аларик положил ее на кровать и стал гладить, давая ей время прийти в себя. Однако вскоре она совсем потеряла голову. Сама того не сознавая, она задвигалась, стала извиваться всем телом, ожидая и прося обещанной ласки.

Когда Аларик наконец освободился от праздничной одежды, Морвенна едва не плакала от страстного желания. При свете луны она увидела его, возбужденного, нагого и могучего, и у нее замерло сердце. Его поцелуи обжигали ей губы, грудь и живот. На миг ее пронзила боль, но его страсть была настолько неуемной и в то же время нежной, что она тут же забыла об этом.

Он был неутомим. Утро застало ее в столь же горячих объятиях, и она почувствовала, что пьяна любовью. Она поцеловала Аларику руку и потерлась щекой о его щеку.

— Мы будем вечно счастливы с тобой, — горячо прошептала Морвенна.

Она не могла тогда знать, что испепеляющая сила ее любви такова, что способна разрушить их счастье.

Битва была выиграна, однако кампания продолжалась. Несколько графов региона с оружием в руках поднялись против Вильгельма, и король Франции снова выступил с ними заодно против своего бывшего вассала. Анри Французский вошел в Нант с одним из графов. Войска графств Клермонт и Понтье заняли северную Нормандию. В Мортемере французское войско предалось необузданному грабежу и насилию.

Нормандские войска, в составе которых находился Аларик, застали здесь французскую армию врасплох и разгромили ее. Оставшиеся в живых разбежались, победа была настолько убедительной, что король Франции, собиравшийся было встретиться с норманнами в битве, отправился домой.

Однако большой радости эта великолепная победа Аларику не доставила. Война несла скорбь, опустошение и смерть. Проезжая после боя по улицам, Аларик невольно почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Он видел трупы мельников и кузнецов, которые пытались оборонить свои семьи лопатами и мотыгами от вооруженных копьями и мечами французских захватчиков.

Он перешагивал через трупы женщин и девочек, которые были изнасилованы и затем либо убиты, либо просто брошены на произвол судьбы.

Аларик заскрежетал зубами при виде этого разгрома и опустошения. Он огляделся вокруг и с грустью подумал, что никакие высокие цели не могут оправдать этих страданий. Он молча поклялся, что никогда не будет принимать участия в подобных нашествиях. Он воин. Он будет сражаться в честном бою, но грабежи и насилия недостойны воина.

Аларик хотел разыскать своих людей и вернуться к Вильгельму. Внезапно он услыхал пронзительный, леденящий душу крик. Он галопом направил своего коня в ту сторону. Аларик приблизился к костру, вокруг которого грелись уцелевшие после кровавой резни люди. Здесь же он увидел девушку, молоденькую, грязную, в изодранной одежде. Должно быть, когда-то она была очень хорошенькой, с каштановыми волосами и карими глазами. Сейчас на ее лице застыла маска ужаса. Аларику не потребовалось много времени, чтобы понять происходящее. Группа горожан отпускала в ее адрес соленые шутки и была не прочь позабавиться с ней.

Аларик въехал в толпу, которая расступилась перед ним. Он с холодной яростью смотрел на мужчин. Девочка заливалась слезами. Аларик спешился, подошел к ней и помог ей подняться.

— Что здесь происходит? — сурово спросил он. Поддерживая рукой девушку, Аларик схватил одного из горожан за шиворот. — Что здесь творится? — повторил он свой вопрос.

— Она якшалась с французами, — пробормотал мужчина. — Она не возражает, если с ней побалуются.

— Да я убью тебя на месте!

Аларик взглянул на девушку. Ее глаза казались остекленевшими, безжизненными.

— Господин, может быть, ты сам хочешь воспользоваться, — произнес горожанин. — Французов у нее было много… не меньше двадцати.

Аларик свирепо повернулся к мужчине.

— Да простит тебя Бог! А вот Вильгельм не простит! — Он посадил девушку на седло и сел позади нее.

Он не знал, как ее успокоить. Он пытался убедить девушку, что никто ее больше не тронет. Он накрыл ее своей накидкой, чтобы она могла согреться, и задал несколько вопросов. Он узнал, что ее звали Ленора, что вся ее семья погибла во время нашествия и что ей всего пятнадцать.

Когда Аларик добрался до своих людей, он передал девушку Фальстафу. Он хотел, чтобы тот отвез ее домой, где его ждала жена. Он был уверен, что Морвенна позаботится о девушке до его возвращения.

История о спасении девушки дошла до Морвенны раньше появления у нее Леноры и при этом обросла вымышленными подробностями. Морвенна испытала все муки ревности, решив, что Аларик прислал к ней Ленору потому, что влюбился в нее. Безучастный вид нормандки не смог заглушить ее подозрений.

Морвенна пыталась казаться спокойной, демонстрируя присущую ей щедрость и доброту, но очень скоро отдала девушку в жены сыну кузнеца — громадному суровому мужчине. Это было несправедливо и жестоко — отдавать замуж совсем юную девушку, почти ребенка, к тому же перенесшую страшное потрясение, но Морвенна была ослеплена ревностью.

В это время из Англии приехал один из ее родственников по имени Перт. Это был красивый молодой человек, который влюбился в Морвенну с первого взгляда. Ему никогда раньше не доводилось встречать столь красивой женщины.

Перт намерен был проявить уважение к отсутствующему хозяину, но тут случилось непредвиденное.

На второй неделе своего пребывания в доме Аларика Перт застал Морвенну в слезах.

— Моя леди! — воскликнул он, опускаясь перед ней на колени и пытаясь выяснить причину ее слез.

— О, Перт! — воскликнула она. До этого она ужинала с ним, выезжала на прогулку, танцевала с ним, пела для него. А сейчас она так естественно упала, рыдая, в его объятия. — Она убила себя! Эта маленькая шлюха покончила с собой!

Перт не мог понять, какое отношение смерть Леноры имеет к Морвенне. Желая выказать свое сочувствие, он принялся целовать ее, и Морвенна не воспротивилась этому. У нее замерло сердце. Аларик отсутствовал так долго — он постоянно был в походах с Вильгельмом. Он влюбился в Ленору, а теперь Ленора мертва. Морвенна чувствовала себя обманутой, считая, что Аларик изменил ей.

Морвенна позволила Перту осыпать ее поцелуями и не воспротивилась нескольким дерзким прикосновениям. Когда он поклялся в вечной преданности, Морвенна пригласила его в свою спальню.

К утру ею овладело раскаяние. В предчувствии возмездия она ощутила холодок в груди и ужаснулась тому, что лежит нагая в кровати мужа рядом с другим мужчиной.

Она не сразу поняла, что за шум привлек ее внимание. Но, взглянув на дверь, она увидела, что на пороге стоит Аларик.

Морвенна вскрикнула. Его взгляд никогда не был столь ледяным, а лицо столь суровым. Она вскочила с кровати, слишком поздно вспомнив о своей наготе. Бросившись к ногам мужа, она закричала:

— Пощади! Мой господин, пощади меня!

Он ничего не сказал, лишь в ярости отшвырнул жену. Вынув меч, еще сохранивший следы крови, он шагнул вперед. Обезумевшая от страха нагая Морвенна прижалась к стене, наблюдая за Алариком, который приблизился к кровати и сбросил с нее покрывало.

Проснувшийся и оцепеневший от ужаса Перт некоторое время молча смотрел на Аларика, затем рухнул на колени и стал умолять сохранить ему жизнь.

— Молчать! — скомандовал Аларик. — Встань как мужчина и защищайся! — Он бросил Перту одежду, быстрыми шагами пересек комнату и швырнул ему меч. Однако уже первым ударом Аларик выбил меч из рук незадачливого любовника, и Перт, дрожа как осиновый лист, снова стал умолять о пощаде. Морвенна разразилась рыданиями, одновременно пытаясь что-то сказать. Аларик жестом приказал ей замолчать. Он уже знал о смерти Леноры и был не в состоянии понять, как можно было допустить это. Он любил Морвенну или по крайней мере думал, что любит. Она же за его спиной обошлась так жестоко с гостьей, о которой он просил позаботиться.

И к тому же спала с другим мужчиной.

Он проглотил комок в горле и посмотрел в полные слез глаза Морвенны. Он должен немедленно уйти, оставить обоих, иначе будет пролита кровь.

Но этому не суждено было случиться. Перт поднял меч за спиной Аларика. Аларик увидел на стене движение тени и резко повернулся. Его меч отразил удар и одновременно рассек Перта от плеча до паха.

— Болван! — вскричал Аларик, наклоняясь над ним. — Умереть из-за одной ночи с девкой!

Эти слова вырвались у него непроизвольно. Он медленно повернулся и посмотрел на Морвенну, которая зашлась в рыданиях. Он должен дотронуться до нее. Дотронуться и постараться понять. Она была его женой.

— Аларик! — выкрикнула она наконец, но когда подняла на него глаза, ее охватил новый приступ рыданий. Она уронила на грудь свою красивую голову, и Аларик коснулся локона ее полос. — Прости меня! — умоляла она. — Все из-за ревности… Я не смогла вынести того, что ты полюбил эту девчонку!

Он изумленно выслушал ее и, когда понял, о чем она говорит, покачал головой.

— Морвенна! Я не прикасался к Леноре.

— Прости меня!

— Я попробую, — пообещал он. Она была так прекрасна. Ему хотелось простить ее, но что-то в нем умерло. Он никогда больше не сможет верить женщине — ни Морвенне, ни любой другой. — Морвенна, я попробую простить, — повторил он, — но я не могу здесь больше оставаться, потому что мне хочется задушить тебя.

Он покинул ее и вернулся к Вильгельму, молчаливый и надломленный. Он никому не рассказал о случившемся, однако менестрели стали петь про их бой и смерть Перта. Аларик скрежетал зубами всякий раз, когда слышал эти песни. Однажды Вильгельм едва удержал Аларика, чтобы тот не задал выволочку несчастному менестрелю.

Как-то Вильгельм прислал Аларику сарацинскую девушку — рабыню, которая была взята в плен во время похода. Ночь с ней оказалась волшебной. Прикосновения девушки стали для него исцеляющими. Ее шепот был нежным и умиротворяющим. Аларик благодарил Вильгельма за щедрый дар, но девушку у себя не оставил. Он вернулся домой.

Морвенна задрожала, когда он вошел в комнату. Он протянул руки, и она бросилась к нему, тихонько плача. Аларик сказал ей о своем прощении.

Вскоре после примирения с Морвенной Аларик был снова призван Вильгельмом для участия в походе на запад. Кампания затянулась на несколько месяцев. Внезапно пришла весть из дому, что леди Морвенна захворала и лучшие лекари герцогства приглашены для ее лечения.

Аларик скакал, не жалея лошадей. Примчавшись домой, он увидел, что слуги собрались в зале, некоторые тихонько плакали. Аларик бросился мимо них вверх по лестнице.

Морвенна лежала на кровати. Золотистые волосы ее разметались по белым простыням, обрамляя мертвенно-бледное, измученное лицо. Аларик упал на колени и сжал руки жены. Возле кровати безмолвно стоял лекарь.

— В чем дело? Что ее мучит? — спросил Аларик.

Лекарь жестом показал, чтобы он отошел от изголовья. Аларик бросил яростный взгляд, но лекарь скорбно поднял руку, и Аларик проглотил готовые вырваться слова.

— Граф Аларик, я сделал все возможное.

— Что с ней? — перебил его Аларик. — Да творите, в конце концов! — крикнул он, видя, что тот колеблется.

Старик тяжело вздохнул и негромко произнес:

— Она была беременна, граф, и пыталась избавиться от ребенка.

— Боже милостивый! — в ужасе прошептал Аларик. Должно быть, этот человек лгал. Аларик схватил его за плечи, чтобы вытрясти из него правду. — Ты должен спасти ее! — потребовал он.

— Я… я не могу… Я в состоянии лишь облегчить ей смерть…

Аларик прошептал проклятие. Он снова опустился на колени перед Морвенной и стал гладить ей волосы и щеки. В конце концов она открыла глава. Некоторое время она смотрела на него, затем улыбнулась и накрыла его руку, лежавшую на ее щеке, своей.

— Прости меня, Аларик, — прошептала она. — Я не хотела рожать ублюдка.

— Нет, ребенок не был бы ублюдком: ты моя жена, Морвенна. — Ему хотелось зачеркнуть все былое и начать все сначала. Ему хотелось, чтобы она забыла свои глупые страхи. По его щекам катились слезы. — Я был бы рад ребенку независимо от того, кто его отец. О Боже, Морвенна! Ведь ты же знала, что я простил тебя!

— Но я себя так и не простила, — прошептала она, — хотя я и не хотела расставаться с тобой.

Это были ее последние слова. Она закрыла глаза и судорожно вздохнула. Это был последний ее вздох. В смерти она осталась такой же красивой, как и в жизни.

Тело Морвенны находилось в старой семейной часовне. Аларик был безотлучно при нем. Погруженный в тяжелые раздумья, он сидел там до того момента, пока не пришло время предать останки земле. Ее положили в семейном склепе рядом с отцом Аларика.

Через две недели после смерти Морвенны он вновь покинул дом. Вильгельм пытался утешить его.

— Ты еще так молод! Вы оба были очень молоды. Через какое-то время ты снова полюбишь и возьмешь новую жену.

— Нет, никогда! — дал себе зарок Аларик. — Любовь делает из мужчин дураков, а из женщин — сварливых баб. Нет, Вильгельм, только не женитьба, даже если я распложу ублюдков по всей земле. Я никогда больше не женюсь и не полюблю…

Вильгельм ничего не сказал на это. Он знал, что только время может исцелить душевные раны друга. А он постарается занять его делом — это лучшее, что можно сейчас сделать для Аларика.

В 1058 году Гарольд Годвин жил в родовой усадьбе в Бошеме. Фаллон нравился этот массивный дом из камня и дерева, где они отмечали все праздники — и языческие, и христианские. Лето было теплое и благоухающее. Было слышно, как мычали коровы на пастбище, и крепостные и вилланы Гарольда, похоже, чувствовали себя довольными. Фаллон плавала в ручье, ездила на лошади, играла со своими братьями и детьми вилланов. Кузен Кон выковал небольшой стальной меч как раз по ее руке, и она упражнялась во дворе с итальянским мастером, обучавшим братьев. Бошем представлял собой прелестную деревушку, типичную для той Англии, которую Фаллон знала и любила. Ее отец был не просто таном, он был известен своей справедливостью и любим за нее.

В Бошеме насчитывалось около двух сотен людей. Двадцать из них составляли рабы, которых отец взял в бою в плен или купил, чтобы они трудом искупили свои преступления. Сто человек были земледельцами или арендаторами, и около восьмидесяти — вилланами. Старейшины иногда ездили в ближайший город на окружные собрания, а парень из Бошема мог поухаживать за девушкой из соседней деревни, но, в общем, это был маленький закрытый мирок. Фаллон получала удовольствие от общения с жителями деревни; она играла с детьми, опекала их, и ей нравилось, что все, в том числе и парни, обожали ее.

Ее отец часто должен был уезжать на север, потому что скотты вели себя неспокойно и совершали набеги на Англию. Ее дядя Тостиг был теперь герцогом в Йоркшире, и это вынуждало отца оказывать ему и королю помощь. Несмотря на то, что Гарольд был правой рукой короля, Эдуард благоволил к Тостигу. Гарольд знал об этом и не роптал.

Отец прямо-таки обожал Фаллон. Он любил Англию и верно служил ей, но Фаллон подозревала, что он чувствовал себя по-настоящему счастливым, только когда находился дома, на своей земле и в своей семье. Гарольд часто приходил домой измученный и усталый, но радость вспыхивала в его глазах, когда он видел домашних и особенно Фаллон.

В день Святой Катерины — в годовщину воссоединения семьи — Фаллон снова увидела Аларика. Она пыталась научить Геофа, сына арендатора, использовать дубовую палку как копье. На них с любопытством смотрели другие деревенские ребятишки. Стоял нежаркий, тихий и спокойный полдень. Ребята подтрунивали и смеялись над Геофом, который основательно уступал Фаллон в ловкости.

Геоф отбросил палку и добродушно признал:

— Я не смогу научиться этому. У меня ведь нет такого учителя, как у тебя.

— Но ты должен, Геоф!

— Зачем? — удивился он. — Скотты воюют на севере, валлийцы, правда, иногда беспокоят, но у нас мир. Датчане уже пятьдесят лет не нападают.

Фаллон нахмурилась, потому что он был прав. Бошем был сонным, спокойным местечком. Внезапно ее осенило.

— А норманны, Геоф? Вдруг придут норманны?

— А зачем им приходить?

— Чтобы завоевать нас! — Она подбоченилась и спросила: — Геоф, а ты когда-нибудь видел норманнов?

Он неуверенно покачал головой.

— А вы видели? — спросила она остальных. Им тоже не случалось.

— Так вот, хочу предупредить вас. Они часто наезжали сюда, когда был жив мой дедушка. Они хотели очаровать короля Эдуарда, чтобы он отдал им Англию, но отец и дедушка помешали этому. Мы должны быть настороже! Норманны свирепые и страшные! Они непохожи на обычных людей. — Фаллон замолчала, глядя на заинтересованные лица ребят. Надо было продолжать. — Они похожи на дьяволов из преисподней!.. У них хвосты и раздвоенные копыта, а когда они говорят, можно увидеть, что язык у них тоже раздвоен.

Фаллон внезапно замолкла, почувствовав, что потеряла внимание слушателей. Ребята смотрели поверх ее головы, открыв от восхищения рты.

Фаллон стало не по себе. Повернувшись, она едва не вскрикнула.

К ним незаметно подъехал всадник на черном боевом коне. Лошадь его была огромной, блестящей и красивой. То же самое можно было сказать и о всаднике. Он снял шлем, подставив черные волосы предвечернему солнцу, гладко выбритое лицо казалось фоном для пронзительных серых глаз. Поверх кольчуги на нем был надет отороченный мехом передник. Это был высокий человек с благородной осанкой. Он чуть насмешливо смотрел на Фаллон. Это был ее давний враг — граф Аларик. Фаллон задохнулась от удивления и немного от гнева — она не могла забыть о том унижении, которое испытала, когда он выпорол ее.

— Очень красочная сказка, — сказал он, нагнувшись к ней. — Я и не знал, что у меня, оказывается, даже рога есть. — Он пошевелился, и громадная лошадь объехала детей. За Алариком двигалась группа людей с вьючными лошадьми, аккуратно объезжая детей и кланяясь дочери Гарольда.

— Боже, кто это был? — спросила дочь булочника. — Уж не сам ли Господь Бог? — Она поспешно перекрестилась, решив, что допустила богохульство.

Фаллон презрительно сморщила нос.

— Никакой это не Бог! — нетерпеливо сказала она. — Это был норманн!

— А почему же у него нет ни хвоста, ни рогов? — спросил Геоф.

— Ну, — пробормотала Фаллон, — хвосты у них не у всех. — Она повернулась и пошла через поле. Враг приехал в ее дом, и она должна выяснить, с какой целью.