"Неистовый рыцарь" - читать интересную книгу автора (Дрейк Шеннон)Глава 17На восходе солнца Брет стоял возле Аякса, пристально вглядываясь в величественную крепость Дальнего острова. Стены ее поблескивали в первых лучах солнца, а песчаная полоса, постепенно обнажающаяся с отливом, казалась розовой. Небо тоже розовело и золотилось, И он снова подумал, какое же это фантастически красивое место, а его северный берег — поистине скалистый монолит, обрывающийся в море. На западе находится естественная гавань, также защищенная скалами: а пять разнокалиберных башен, возвышающихся над стенами, напоминают бдительных стражников. Прекрасная, гордая, неприступная крепость. Ему не пришлось проверить, насколько' она неприступна. Наверное, Аллора все-таки заботилась прежде всего о благе своего народа, потому что сдала крепость без боя и тем самым спасла много жизней. Она, видимо, не забыла, что он принадлежит к тем, кто завоевал Англию. Может быть, своими глазами увидела из окна одной из высоких башен тараны, леса и метательные снаряды, которые его воины подтягивали к воротам, готовясь к атаке. А может быть, она уже давно покинула Дальний остров… При этой мысли ему пришлось усилием воли подавить в себе гнев и горечь, охватывающие его всякий раз, когда он думал о своей жене. Если она сбежала, он ее найдет, пусть даже для этого ему придется воевать с каждым пограничным кланом. Он вернет ее. Отберет у нее дочь, которую, еще никогда не видел, а Аллору заточит в одной из башен и поставит у дверей круглосуточную надежную стражу. Но сначала… — Вы готовы, милорд? — прервал его размышления Джаррет, подъезжая к нему вместе с Этьеном. Брет окинул взглядом застывшие в боевом порядке войска и кивнул: — Пора. Итак, вперед, в крепость. — Он помедлил и оглянулся. — А где моя сестра? Джаррет усмехнулся: — Мы охраняем ее почти так же строго, как Дэвида Эдинбургского, и не пустим в крепость, пока не убедимся, что там безопасно. — В таком случае — вперед. Надев на голову свой великолепный шлем, он быстро вскочил в седло и под сине-золотыми знаменами, которые высоко держали в руках знаменосцы, двинулся во главе своих воинов по про сохшей песчаной полосе к воротам крепости. Крепостные ворота были распахнуты настежь. Они въехали внутрь крепости и оказались на просторной площади. Вдоль каменных стен было множество пристроек с односкатными крышами, где обычно наверняка работали разные мастеровые. Брет заметил, что в одном месте ядро, метко пущенное из их метательного орудия, проломило каменную кладку и разрушило одну из пристроек. Двор был пуст. Брет снова почувствовал закипающий гнев и подумал, что Аллора не только сбежала сама, но и лишила его официальной церемонии сдачи крепости и, видимо, не оставила себе замены. Но тут из пятой башни, имевшей самые массивные двустворчатые двери, появилась небольшая группа людей, направляющихся к нему. Аллоры среди них не было. Возглавлял группу приземистый толстячок священник с пухлыми румяными щеками и озабоченным выражением лица. «Наверное, это и есть старый приятель отца Дамьена», — подумал Брет. Милорд, вы граф Уэйкфилд? — спросил он. — И хозяин Дальнего острова, — сухо напомнил ему Брет. Священник испуганно вздрогнул, но собрался с духом и, назвавшись сам; представил всех остальных. Сэр Кристиан поклонился и передал Брету свой меч с гравированной рукоятью. — Мы сдаем свое оружие, милорд, как нам приказала наша леди, и просим проявить к нам милосердие. Брет помедлил, глядя на него с высоты своего коня, и сказал: — Сэр Кристиан, прошу вас заняться размещением моих людей. Пятьдесят человек будут расквартированы в крепости, остальные — за ее пределами на острове и материке. Позаботьтесь об этом. — Слушаюсь, милорд. — Где Аллора? — спросил Брет, обращаясь к священнику. — Аллора? — Да, ваша хозяйка, святой отец, — сухо уточнил Брет. — Где она? — О, милорд, у нас погибло много людей, и она сейчас молится в часовне. Ее нельзя беспокоить. — Покажите моим людям, где находится часовня. Я хочу, чтобы они немедленно привели Аллору. В часовню его людей с явной неохотой повел Тимоти. А священник проводил его самого к главной башне, на ходу давая пояснения: — Вот увидите, вам понравится жилое помещение. Здесь, даже зимой, в морозы, бывает тепло и сухо! Брету показалось, что тут что-то затевается — уж очень суетился болтливый священник. И хотя в крепости и вокруг нее было множество его людей, он насторожился, готовый в любую минуту при малейшей провокации взяться за меч. Но ничего не случилось. Сквозь массивную двустворчатую дверь они вошли внутрь башни. В просторном зале одну стену почти целиком занимал огромный камин, в котором сейчас приветливо пылал огонь. Лестница в левом углу вела наверх, где располагались комнаты второго этажа и виднелась лестница на третий этаж. У другой стены в зале стоял огромный стол, украшенный искусной резьбой, и стулья с высокими спинками и сиденьями, обитыми гобеленовой тканью. Перед камином стояли четыре стула с прямыми спинками. Судя по всему, здесь обсуждались повседневные хозяйственные дела, здесь же раскладывались чертежи и карты и обсуждались возможные усовершенствования защиты крепости. Или разрабатывались другие военные планы. Наверное, его жена часто пользовалась этим столом, но сейчас на его поверхности было пусто. — Не хотите ли вина, милорд? — предложил священник, семеня к столу на своих коротеньких ножках. — Вина? — тихо переспросил Брет и усмехнулся. — Пожалуй, воздержусь. Я привез вино с собой. — Но у нас отличные вина! — воскликнул священник, кажется, немного обидевшись. — Я, пожалуй, сейчас посижу у огня и подожду свою жену. А вы тем временем прикажите слугам, чтобы мои вещи перенесли в хозяйские апартаменты. Полагаю, они находятся здесь, в этой башне? — Да, милорд. И там очень уютно и просторно. Из окон видны море и материк. Вам там очень понравится. — Надеюсь. — После смерти отца миледи жила там со своим ангелочком. — Он замолчал, поняв, что не к месту упомянул о ребенке, которого Брет еще не видел. И вспомнил к тому же, что лорд и леди этой крепости только что воевали друг с другом. — Где у вас обычно содержат заключенных, святой отец? — спросил Брет, закидывая ноги на треногий стол и складывая на груди руки. — Заключенных, милорд? — испуганно переспросил священник. — Заключенных. Тех, кому не хотят позволить сбежать, — криво усмехнувшись, пояснил Брет. — У нас не бывает заключенных, милорд. В клане приняты другие порядки. Иногда в башне содержат заложников, но… — Где содержат заложников? Священник судорожно глотнул воздух. — В северной башне, милорд. В той, которая выходит на море. Дверь там запирается на прочный засов… Брет кивнул: — То, что надо. А теперь… Он не договорил, потому что в этот момент вошли Этьен и Жак, ведя женщину под густой вуалью. Брет поднялся и подошел поближе. Он пылал гневом, но напомнил себе, что если сейчас прикоснется к ней, то задушит собственными руками. Однако сразу почувствовал, что здесь что-то не так. — Милорд, мы привели ее, — сказал Этьен, — но мне кажется, это не ваша жена. Брет шагнул к женщине и приподнял вуаль. Это была блондинка. С зелеными глазами. Она даже чем-то напоминала Аллору. Но разве можно было спутать эту весьма заурядную женщину с Аллорой. — Леди, не знаю, кто вы такая, да это меня сейчас и не интересует. Где Аллора? Женщина потупилась, хотела что-то сказать, но у нее не хватило храбрости. Брет выругался. — Ладно. Можете не говорить. Важно одно: вы не моя жена. — Он пристально взглянул на нее, удивляясь, что кому-то пришло в голову выдать ее за Аллору. Конечно, они давно не виделись. Но разве мог он забыть ее лицо? Никогда! — Отпустите ее, — приказал Брет и, широко шагая, вышел из башни на крепостной двор. Здесь стало весьма оживленно. Люди сновали повсюду, занимаясь повседневными делами, и теперь было трудно уследить за всеми, кто входил и выходил за ворота. Вдруг он заметил закутанную фигуру с надвинутым на лицо капюшоном, которая, торопливо огибая пристройки, шла в направлении открытых ворот. Брет быстро пересек двор и, нагнав беглеца, крепко схватил его. Беглец стал вырываться и неожиданно взмахнул мечом перед лицом Брета. Брет понимал, что это жест отчаяния, потому что ворота и свобода были совсем близко. Но он моментально выхватил собственный меч. Противник сделал несколько неплохих выпадов. Причем проделал это, как заметил Брет, весьма искусно. Брет позволил противнику еще немного похвастаться своей ловкостью, потом решил, что пора заканчивать игру, и выбил меч из рук противника. Меч со звоном упал на землю. Тут он заметил, что за поединком следит целая толпа наблюдателей, и услышал, как сэр Кристиан взмолился: — Ради Бога, милорд… — Не бойтесь, я не убью своего противника, хотя, видит Бог, искушение велико. Острием меча он сбросил прикрывавший лицо капюшон. Перед ним стояла она. Аллора почти не изменилась. На ней была мужская одежда — шелковая рубаха, короткая туника и дорожные сапоги с высокими голенищами. Но волосы стали длиннее и золотистее, чем он помнил, глаза — ярче, а лицо — еще более красивым. На шее бешено билась жилка, выдавая ее испуг. Она тяжело дышала после напряженного поединка. Видимо, она недавно приняла ванну — готовилась к побегу, подумал Брет, — и до него донесся нежный аромат розового мыла. Как ни парадоксально, она казалась ему еще желаннее, чем прежде. А может быть, эти воспоминания, которые давно преследовали его по ночам, вызвали это желание? Как давно он ее не видел! И целую вечность не прикасался к ней… Усилием воли он обуздал свои эмоции. — А вот наконец и моя очаровательная жена! Она вскинула на него глаза, и тут он заметил вторую беглянку, одетую так же, как Аллора, которая потихоньку отступала назад, укрываясь за спинами столпившихся мужчин. В руках беглянка держала большой сверток. По приказу Брета ворота быстро закрылись. Беглянка испуганно застыла на месте, капюшон соскользнул с головы, и он увидел свеженькое веснушчатое личико молодой служанки, которая виновато взглянула на Аллору. Брет шагнул к девушке и протянул руки к свертку. — Я хочу взять свою дочь, — решительно заявил он. Помедлив секунду, девушка передала ему сверток и опустилась на колени. — Смилуйтесь, милорд… — Встань с колен, Мери, — сказала Аллора, помогая ей подняться, и вызывающе взглянула на мужа. — Она не сделала ничего плохого. Она ни в чем виновата, — торопливо проговорила она, обращаясь к мужу. — Конечно, Мери не виновата, она всего лишь выполняла волю госпожи, — сказал он, обернувшись через плечо к Аллоре. Брет был потрясен чувством, охватившим его, когда он взял на руки крошечный живой сверток. Больше всего ему хотелось остаться одному, внимательно разглядеть свое дитя, пересчитать пальчики на ручках и ножках. Даже Аллора могла подождать — он разберется с ней после. С ребенком на руках он направился к главной башне, на ходу приказав Этьену: — Приведешь леди Аллору в хозяйские апартаменты когда я позову. А пока какое-то время прошу меня не беспокоить. Он уже входил в башню, когда услышал голос священника: — Милорд! Поверьте, никто из нас не собирался вас обманывать. — Ничуточки, отец, — добавил Брет, глядя на ребенка. — Вашу жену заставила покинуть крепость ее семья. Роберт не желает мириться с тем, что все перейдет к норманну. Ее убедили бежать, и она все ждала у окна, но Роберт так и не пришел, хотя обещал ей помочь. Вы должны понять, милорд, что это не ее вина… — Святой отец, — прервал Брет священника, — мне нужно остаться одному. Позаботьтесь, чтобы меня не беспокоили. Поднявшись на третий этаж, он плечом распахнул дубовую дверь, которая вела в хозяйские апартаменты. Комната была просторной и теплой. В камине, почти таком же большом, как внизу, приветливо пылал огонь. Дальнюю стену занимала массивная кровать, застеленная свежим бельем и прикрытая меховыми одеялами. У окна стоял стол, а рядом стул с высокой спинкой. Здесь находились ширма, красивый резной умывальник и уютное мягкое кресло у камина. Брет подошел к креслу, уселся, развернул шерстяное одеяльце и стал внимательно разглядывать свою дочь. И снова при виде серьезного личика этого крошечного создания его охватило незнакомое теплое чувство. На малышке была надета рубашечка из белого льна, прикрывавшая ее всю, кроме крошечных кулачков. Теперь, когда развернулось одеяло, из-под рубашки показались ножки. Дочь сучила ими и глядела на него такими же ясными синими глазами, какими Господь наделил каждого из членов его семьи. И волосы у нее были черные как смоль. Целая копна черных кудряшек. Но черты лица были явно материнские. В свои четыре месяца эта маленькая леди уже была настоящей красавицей. Его дочь была безупречна, как и ее мать. Нежные розовые лепестки губ сложились в недовольную гримаску: она явно собиралась заплакать. — Тш-ш, — прошептал он, покачивая ее на колене, и дал ей свой палец, почувствовав, как крошечные пальчики крепко ухватились за него. — Может быть, я кажусь тебе чужим дядей, малышка, но я твой отец, и, будь уверена, теперь мы с тобой очень близко познакомимся. В дверь тихо постучали. Это Этьен привел его строптивую жену и удалился, осторожно прикрыв за собой дверь. Аллора стояла там, где оставил ее Этьен, и старалась смотреть в глаза Брету, но взгляд ее то и дело скользил в сторону ребенка, которого он держал на коленях. Наверное, ей хотелось схватить малышку и броситься бежать со всех ног подальше от Брета. Но держалась Аллора с достоинством, только ее прекрасное лицо стало белее снега. «Она боится», — подумал он. Но черт побери, ей и следует бояться! — У меня необыкновенно красивая дочь, — сказал он с натянутой улыбкой. — В других обстоятельствах я бы должен был сделать тебе какой-нибудь необычный подарок по случаю ее рождения. Но увы, меня даже не позаботились известить о том, что она родилась! Аллора опустила глаза. Он заметил, как она сжала кулаки, чтобы успокоиться. Ему хотелось подняться и встряхнуть ее как следует, может быть, даже ударить… Но больше всего ему хотелось схватить ее в свои объятия. Он просто сгорал от жгучего желания сделать это. Ну уж нет! Не дождется! Он ее ни за что не простит! — Мы сдали крепость без боя, милорд. Вы победили. Все здесь принадлежит вам. Что еще вы желаете? Он горько усмехнулся: — Да, крепость капитулировала, миледи. Да, вы подняли белый флаг и сдались без боя. Но все это обман, миледи, потому что, когда я входил в крепость, вы пытались бежать, чтобы вместе со своим дядюшкой снова набрать армию из пограничных воинов и отвоевать у меня эту крепость. Ее вспыхнувшие щеки подтвердили, что он угадал правильно. Она замерла на месте и нервно вздохнула. Глаза ее горели, подбородок гордо приподнялся. Прошло немало времени, но он все еще помнил, как мягки на ощупь ее золотистые волосы, как прекрасны ее улыбка и движения тела, когда он ее обнимал. Господи, неужели ему снова грозит это наваждение? Нет, этого нельзя допустить! Он осторожно положил ребенка на кровать. Малышка заерзала, но не проснулась. Он обернулся к Аллоре. — Позаботьтесь о том, чтобы поскорее упаковали необходимые вам вещи, миледи, и перенесли в северную башню, где вы будете жить. Будьте уверены, дверь там запирается на крепкий засов и будет охраняться круглосуточно. Она судорожно глотнула, но не двинулась с места и молчала. — Вы намерены заточить меня там? — наконец с трудом произнесла она. — Вы правильно поняли, леди. Ведь вы пытались сбежать! Почти сбежали, украв у меня Она опустила глаза. — Вы судите меня слишком строго, милорд… У меня не было выбора, потому что на карту была поставлена жизнь моего дяди. Вы и сами это знаете. — Сегодня, по-моему, ничто не угрожало жизни вашего дяди, но вы снова пытались сбежать! — Я сдала вам крепость! Я была уверена, что вы не станете мстить моим людям, и подумала… — Вы решили украсть мою дочь, бежать, дождаться моей смерти или развода, а потом насладиться жизнью с молодым любовником-скоттом. Бледная Аллора смотрела на него, и он разозлился, потому что снова почувствовал укол ревности. Уж не солгал ли ему Дэвид? — Вы ошибаетесь, — тихо сказала она. — Я не стремилась получить развод и не позволила Роберту добиваться расторжения брака, когда узнала, что жду Брайану, и я…— Она снова опустила глаза. — Вам, наверное, много всего наговорили, но кое-что из этого правда, а кое-что — ложь. Дэвид Эдинбургский отнюдь не любовник мне. Черт возьми, какую боль причиняли ее слова! — Конечно, миледи, сейчас он не любовник вам. — Что вы хотите этим сказать? Брет подошел к камину и какое-то время смотрел на огонь. Как же он устал! — Если вам нужно взять что-нибудь из этой комнаты, то поспешите, потому что я сейчас прикажу сопроводить вас в северную башню. Она гордо подняла голову и презрительно прищурила глаза. — Большая часть моих вещей находится в сундуке, который стоит в изножье кровати. Прикажите слуге принести его. И пусть прихватит маленький сундучок с вещами дочери. Не имеет значения, когда вы это пришлете. Брайану я заберу сейчас. По правде говоря, кроме нее, мне ничего не надо. — Ошибаетесь, миледи, вот ее-то вы и не возьмете с собой, — сердито сказал он. — Она останется здесь. — Но как ты будешь кормить ее, Брет? Ведь ей нет еще и шести месяцев! — Верно. И все эти месяцы ты не позволяла мне взглянуть на нее. Она останется со мной. Я найду для нее сколько угодно кормилиц. Ей ничего от тебя не нужно. — Она нужна мне. Пойми, ради Бога, Брет, я не смогу без нее жить! — Надо было подумать об этом раньше, прежде чем начинать со мной войну. А теперь у меня нет выбора, миледи. Он рад был бы простить ее, но поборол жалость. Трудно забыть все, что она натворила. Он не должен ее прощать! Она взглянула на него. В глазах стояли слезы, губы дрожали. Шагнув к нему, она опустилась на колени. — Прошу тебя, я сделаю все что угодно… Он взял ее за плечи и решительно поставил на ноги. Господи, какой сладкий аромат от нее исходил, как поблескивали влагой глаза… И как нежна была ее кожа… — Что, например, ты готова сделать? — хрипло спросил он. Она облизала пересохшие губы. — Я попрошу у вас прощения при всех, поклянусь во всем вам подчиняться и заставлю всех жителей острова признать в вас хозяина. — Все это хорошо, — сказал он, сохраняя суровость тона, — а что еще? — Что угодно. — Все, что я пожелаю? Она отвела глаза и только кивнула. — Что именно? — Буду спать рядом с тобой… — Аякс нередко спал со мной. Мне требуется больше. — Спать с тобой… — Нельзя ли уточнить? Аллора стиснула зубы, глаза ее сверкнули. — Я буду любить вас, милорд. Я воспользуюсь всем, чему научилась в ваших опытных руках, чтобы вам не было скучно по ночам. Я буду делать все, что вы пожелаете! Видит Бог, это было искушение в чистом виде! Все его тело горело от такого страстного желания, какого он еще никогда не испытывал. Желание было невыносимым, грозило сжечь его дотла. Ему мучительно хотелось немедленно сжать ее в объятиях, но само желание разозлило его еще больше. Он медленно покачал головой. — Когда-то этого было достаточно, — сказал он и отошел к кровати, чтобы взглянуть на спящую дочь. — Но не сейчас. Ты сбежала от меня в Лондоне. Ты закрыла ворота крепости, не желая впустить меня. Мне даже кажется, тыне хотела, чтобы я узнал, что стал отцом. И сегодня утром ты попыталась снова сбежать от меня. — Ты не понимаешь! — воскликнула она. — Я должна была сделать то, что сделала… — Ну разумеется, леди, вас заставили выйти за меня замуж. Но совсем не обязательно было следовать за своим дядей и поплатиться за это жизнью отца… Она всхлипнула и зажала рот рукой, чтобы подавить рыдания. Но тут же гордо подняла голову. — Ты убил моего отца, а если даже не ты, то твой нормандский король, великий покоритель всего мира. Ведь у норманнов принято убивать людей, если они не подчиняются, — и дело с концом! — Леди, я восхищался вашим отцом, и я его не убивал. Когда его убили, я был по другую сторону Канала. А погиб он из-за того, что твой безрассудный дядюшка не желает ни с кем договариваться и эгоистично руководствуется только собственными интересами. Ты и сама знаешь, что я говорю правду. Я искренне сожалею о смерти вашего отца и всем сердцем сочувствую вам, леди. — У тебя нет сердца! — сердито воскликнула она со слезами на глазах. Он с сомнением приподнял бровь. — Ты стояла рядом со мной у алтаря и перед лицом Господа произносила слова нашей клятвы хотя уже тогда не собиралась соблюдать ее. Мне кажется, я очень доходчиво объяснил тебе с самого начала, что если мы поженимся, то это будет настоящий, полноценный брак. Я никогда тебя не принуждал, не причинял тебе зла и не стремился сбежать от тебя или стащить твоего ребенка. Это вы, миледи, совершили все эти неблаговидные поступки. — Ты не хочешь понять… — Конечно, у всех нас были свои соображения, оправдывающие наши поступки. И мне жаль тебя, Аллора, потому что ты заплатила за жизнь Роберта жизнью своего отца, мне искренне жаль. Но теперь это ничего не меняет, потому что после смерти отца ты сама сделала выбор и решила воевать со мной. — Ты не смеешь так поступить со мной! — воскликнула она и, забыв о чувстве собственного достоинства, подбежала к нему и в отчаянии и ярости замолотила ему в грудь на удивление сильными и крепкими кулачками и даже нанесла ему весьма ощутимый удар в подбородок. Брет выругался и, зажав ногами ее щиколотку швырнул жену поперек кровати. Навалившись на нее, он схватил ее руки за запястья и крепко прижал к кровати головой, лишив ее возможности буйствовать. Из глаз Аллоры хлынули слезы. Он заколебался. Ему так захотелось забыть все обиды между ними и все, что она натворила, зарыться лицом в ее душистые волосы и позволить своему гневу сгореть дотла в огне страстного желания. Все могло быть так просто… Но она сделала свой выбор. И об этом нельзя забывать. Ребенок вдруг шевельнулся на кровати, и они оба насторожились. Аллора снова взглянула в глаза Брета. — Ты не можешь разлучить меня с дочерью! — прошептала она. Он встал и, не разжимая рук, поднял ее вместе с собой. — Ошибаешься, могу. Вот увидишь, любовь моя, — устало сказал он и, подхватив ее на руки, вынес из комнаты. |
||
|