"Обрученная с ветром" - читать интересную книгу автора (Дрейк Шеннон)

ГЛАВА ХI

Вместе с Джеффри, следующим за ним по пятам, Пирс скакал в Хантингтон Манор. Это было в добром часе езды, но в первый раз за свою жизнь Пирс не думал о Бевульфе и почти загнал великолепного коня.

Когда они добрались до наружных стен поместья, вокруг никого не было. В сторожке у ворот горел огонь, но на стук никто не откликнулся. Он обеспокоенно взглянул на Джеффри, осознав, что всю дорогу сюда его не покидало предчувствие несчастья. Он посмотрел на стены поместья. Они были из кирпича, но очень старого, и имелись выступы, за которые можно было ухватиться, чтобы перелезть через стену.

Оставив Джеффри держать лошадей, он так и сделал, один раз почти сорвался; сжав зубы, он искал опору в обломанном кирпиче. К тому времени как он достиг вершины, пальцы его были ободраны и кровоточили, но он не обращал на это внимания.

Спрыгнув на землю под стеной, Пирс заметил, что главный дом странно спокоен. Он отомкнул ворота и распахнул их, чтобы Джеффри мог проехать.

— Дом! — с тревогой сказал он Джеффри. Повернулся и направился к двери. Затем пошел быстрее, глубокое беспокойство завладело его сердцем.

Он побежал.

Добравшись до огромных тяжелых дубовых дверей, он поднял руку, чтобы постучать. В этом не было нужды. Как только он коснулся дверей, они распахнулись настежь. Он вошел в безмолвный холл, потом увидел мраморный вестибюль с величественной лестницей в дальнем конце.

Он так спешил, а теперь ему не хотелось идти дальше. Похоже, в доме никого не было. Никто не окликнул их, не было ничего, кроме тишины.

Он вытащил шпагу и осторожно вошел в вестибюль, знаком приказав Джеффри ждать. Медленно, почти бесшумной поступью, он двинулся к лестнице.

И там тяжело упала его шпага, когда все силы покинули его руку, его тело, его душу. В ужасе он затаил дыхание и неподвижно уставился на пару, лежавшую на полу.

Нет! Слово не было произнесено, но оно гремело и разрывало его сердце и разум. Нет… этого не может быть.

— Добрый Боже! — воскликнул он затем, наконец выйдя из оцепенения.

Он засунул шпагу в ножны и почти пролетел несколько ступенек к тому месту, где на мраморе лежали Джемисон и Анна. В отчаянии он оторвал тело Джемисона от Анны, почти ожидая, что человек с окровавленной спиной снова вернется к жизни.

Но Джемисон упал на пол, его Светлые невидящие глаза уставились в потолок. Сомнения не было, обмана тоже. Джемисон Брайант был мертв.

И Анна.

Красивая Анна, милая Анна, нежная Анна. Он взял ее на руки, не обращая внимания на то, что засохшая кровь пачкает его плащ, пригладил ее золотистые волосы, тронул безжизненные щеки. Потом его сердце наполнилось гневом, и он прижал ее к себе.

— Боже мой, Боже мой! — шептал он ей. — Что они наделали, Анна? Что они наделали?

Смутно он осознал, что к нему приближаются поспешные шаги. Он был как в тумане. Смерть взяла Анну в расцвете юности и красоты. Ему следовало прийти раньше. Ему следовало не спать ночами.

Странно, в ее нежных чертах было выражение совершенного покоя. Никто не обидит ее больше, никто не дотронется до нее.

— Милорд! — с беспокойством обратился к нему Джеффри. — В ворота въехали всадники. Я не могу в темноте разглядеть, но, по-моему, это лорд-констебль с солдатами, они арестуют вас, милорд Дефорт! Мы должны уехать.

— Я не могу оставить ее! — заявил Пирс. Джеффри опустился на колени около него.

— Она мертва, милорд. Она теперь у Бога, и ни вы, ни кто-либо другой ничем не может ей теперь помочь! Милорд, вы должны пойти со мной. — Он вздохнул, но Пирс не шевельнулся. — Милорд! Они подумают, будто вы их убили! Вы высказывали столько угроз в адрес Джемисона Брайанта! Кто-то вызвал лорда-констебля! Боже, слушайте меня! Вас арестует по всем правилам. Сам король не сможет спасти вас. Милорд, мы должны уехать отсюда! — На мгновение он замолчал, подыскивая нужные слова. — Милорд, как сможете вы отомстить за ее жестокую смерть, если вас самого вздернут на виселицу? Как вы когда-нибудь найдете настоящего убийцу, как вы выведете истину на свет Божий?

Это наконец проняло Пирса. Он начал медленно подниматься, опуская Анну со всей нежностью и осторожностью, какие были в его душе. Нет, он не смог ничего для нее сделать.

И больше не сможет. Ему следовало пренебречь Богом и королем и прийти к ней раньше. Ему следовало убить всех, кто встал бы у него на пути, ему следовало рискнуть попасть на виселицу, на костер, куда угодно! Ему следовало никогда, никогда не допустить этого, не попадаться на это вероломство.

Но ведь была еще Роза…

Страдание душило его. Роза, пославшая его сюда сегодня. Роза, оказавшая ему неповиновение. Роза, медленно вскользнувшая в его жизнь, в его сердце. Вы заплатите, предупреждала она. Вы заплатите.

Она послала его сегодня сюда. Она встретилась с Джеромом, и она послала его сюда. Но как умно. Не езди! Не езди! — сказала она.

Потом она точно сказала ему, куда он должен ехать!

Роза! А, да! Как раз когда он поверил в ее невиновность, в неистовую изумрудную красоту ее глаз, когда он начал признаваться самому себе, что очарование зашло дальше, чем пронизывающее насквозь желание, когда он начал понимать, что хочет, и нуждается, и…

Любит ее.

Ах, Боже. Она послала его сюда. Чтобы найти Анну. А теперь сюда едет лорд-констебль.

— Милорд! — снова воскликнул Джеффри.

Пирс сгорбился. Мягкие волосы Анны упали ему на руки. Он крепко сомкнул веки. Он должен идти, должен бежать. Но это неправильно. Уехать от нее. Он не убивал ее. Он не убивал даже дурака Джемисона!

— Пожалуйста, пожалуйста, идемте! — подгонял его Джеффри.

Пирс кивнул, но двинулся медленно, словно в забытьи. Джеффри схватил его за руку и потащил.

— Идемте, милорд, идемте!

Но едва они вышли из дома, как их настигли всадники, въехавшие в ворота. Их было шестеро, включая человека, которого Пирс хорошо знал, Тейера Харрисона, лорда-констебля, служившего как Карлу I, так и Карлу II, человека, которого Пирс считал доброжелательным. Это был старый, достойный солдат с хорошей осанкой и совершенно седой.

Но Джеффри был прав. Он не может позволить арестовать себя. Любой человек в стране будет убежден, что именно он повинен в ужасном убийстве.

Два человека уже спешились и помчались в дом. Пирс осторожно попятился, вытащив шпагу.

— Если дело дойдет до схватки, — тихо сказал он Джеффри, — уходи. Уходи — как только я подам тебе знак!

— Уходи! — воскликнул Джеффри. — Я никогда не оставлю вас, милорд. Кем я буду после этого?

— Живым и готовым прийти мне на помощь, если я призову тебя позже! Когда речь идет о схватке, ты можешь мне помочь. Но раз мы попали в ситуацию, когда благороднее уехать и сражаться снова, мы должны расстаться, и ты поскачешь домой, в замок Дефорт, и будешь меня ждать.

Джеффри собрался запротестовать, но из дома вышли люди Харрисона.

— Иисусе, он убил еще и женщину, милорд! — воскликнул один из них. — Она там, скорчилась на полу, вся залитая кровью!

— Боже мой, Дефорт! — выдохнул Харрисон.

— Я не виновен, Харрисон! — прокричал он в ответ. — Меня подставили, чтобы обвинить в этих убийствах!

— Вы угрожали этому человеку неоднократно! Вы клялись перерезать ему горло.

— Его, но не леди. Я любил ее когда-то.

— И ревность довела вас до этого!

— Я не виновен, Харрисон. Бог свидетель, я не виновен.

— Тогда предстаньте перед королем. Докажите вашу невиновность.

— Как я докажу свою невиновность, сидя в Ньюгейте или Тауэре?

Пирс окаменел и заговорил спокойно, тихо — со смертельной угрозой:

— Боюсь, я должен проследовать мимо вас. Я не хочу никому причинять вреда, но я не сдамся. Я намерен доказать истину. И я должен жить, и жить свободным, чтобы сделать это. Поэтому я должен теперь же предупредить каждого, кто встанет у меня на пути. Ради свободы я буду убивать. Я вечно буду сожалеть об этом, но, клянусь, я буду убивать, если придется! Лорд-констебль! Не посылайте этих ребят против меня!

Тейер Харрисон печально покачал головой.

— Я не могу отпустить вас! Не будьте тупицей! Мое дело — привезти вас, вы это знаете, ваша светлость! — На мгновение он забыл о церемонном обращении: — Пирс, нас шестеро, добрый мой друг!

Пирс высоко поднял свою шпагу.

— Да хранит меня справедливость! Если собираетесь драться со мной, давайте! Попытайтесь взять меня.

Первый солдат ринулся вперед, пытаясь нанести ему единственный сильный удар. Его клинок встретился с клинком Пирса, потом быстро отлетел в дальний угол двора. Следующими на него набросились двое солдат Харрисона. Они были храбры, но не более, чем необученные щенки, и он с легкостью обезоружил их, обеими руками держа шпагу и поворачиваясь вокруг, чтобы встретить их клинки прежде, чем они коснутся его тела. Но еще сражаясь с этими двумя, он краем глаза заметил, что, пока он занят ими, к нему подступают еще двое. Джеффри присоединился к схватке, пронзив живот одного из парней и заставив его неуклюже упасть, затем упал и последний.

Пирс быстро ринулся к Бевульфу и вскочил на него. Харрисон развернул свою лошадь, готовый захватить Пирса сам. Пирс не собирался вредить старику.

— Я определенно не стану убивать вас, старый боевой конь, потому что этого не вынесет мое сердце. Но я не позволю остановить себя! — крикнул он Харрисону.

Качнувшись назад, он так сильно ударился о лошадь старика, что животное отшатнулось назад и упало, и Харрисону оставалось только постараться не попасть под него.

Пока Харрисон пытался подняться, Пирс вложил клинок в ножны и вогнал в пистоль пулю. Он выстрелил в воздух, и лошади солдат умчались в ночь.

Обеспечивая ему время.

Он подогнал Бевульфа ближе к старому лорду-констеблю.

— Я не делал этого, Харрисон. Клянусь, не делал, — сказал он, успокаивая гарцевавшего Бевульфа, потом пустил коня вскачь и махнул рукой Джеффри.

Они скакали вместе, пока тьма почти не поглотила их, потом разъехались в разные стороны.

— Боже правый, лорд-констебль, — закричал один из молодых солдат, вскакивая на ноги. — Иисусе! Он немыслим со своей шпагой. Должно быть, он действительно был великим рыцарем! Как грустно, что он дошел до такого ужасного убийства!

Харрисон поднялся на ноги, отряхнул с себя пыль и, оттолкнув юного офицера Олвина Андерсона, вошел в особняк.

Опустившись на колени около тела леди Анны, он почувствовал, что сердце готово выскочить у него из груди. Такая красавица, и такая смерть. Потом он взглянул на Джемисона и, поднимаясь, почесал подбородок.

Он вышел на улицу.

— Как быть с лордом Дефортом? — спросил Андерсон. — Гнаться нам за ним сейчас? В какую сторону, милорд?

— О, вы, чертовы дураки! — обратился к ним всем Харрисон. — Не старайтесь так уж чертовски попробовать сталь его клинка. Вы живы сейчас только потому, что он так захотел.

— Но, милорд, — грустно сказал Андерсон. — Это — убийство!

— Да, убийство! Но, ручаюсь своей головой, лорд Дефорт не совершал его, — заявил Харрисон.

— Но он угрожал лорду Брайанту, нам велено было его арестовать, у меня приказ…

— Молодой человек, я сражался в гражданскую войну вместе с Дефортом. Я знал его на войне и в мирное время. Он не убивал Брайанта.

— Откуда вы знаете?

— Потому что он никогда не закалывает человека, друга или врага, в спину. И никакой приступ ревности не заставил бы его убить леди Анну. Ну, что ж, мы найдем его. И я уговорю его предстать перед королем. Всему свое время. А теперь, милосердия ради, идите кто-нибудь, укройте милую леди Анну, хотя, видит Бог, она уже никогда не согреется.

Большую часть времени после ухода Пирса Роза провела, расхаживая по комнате. Она могла представить себе столько разных событий! Пирс находит Анну, подхватывает ее на руки, клянется увезти ее.

Еще она представляла себе, как Джемисон наталкивается на них обоих. Анна в ужасе отступает назад. Мужчины начинают поединок. И…

Джемисон не может превзойти Пирса, в этом она была уверена. Значит, Пирс его убьет. Но, может быть, нет. Джемисон никогда не бывает в одиночестве. При нем будут тренированные головорезы. Возможно, Пирс увидит Анну и попытается добраться до нее, и Джемисон нападет на него…

Нельзя больше об этом думать, можно сойти с ума.

Она подсела к графину с вином и отпила из него, надеясь, что это успокоит нервы. Она порылась в сумке и нашла удобное облегающее белое платье, чтобы надеть его вместо ночной сорочки, потом переоделась и легла в постель в надежде отдохнуть. Но не могла.

Она выпила еще немного вина и снова начала расхаживать по комнате.

Наконец, в изнеможении, она вынуждена была остановиться. Она свернулась в кресле у огня, наблюдая за пламенем. Он обидел Анну. Джемисон Брайант так жестоко обидел Анну, что Джером пришел к ней — и к Пирсу — за помощью. И Пирс любит Анну.

Но он сказал Розе, что вернется к ней…

Голова ее склонилась на руку, она закрыла глаза и, должно быть, на время задремала.

Но когда проснулась, он был перед ней. Он смотрел на нее, стоя спиной к двери.

— Пирс! — вскричала она с удивлением, так как только что проснулась.

— Да, Роза! — пробормотал он низким голосом. Хрипло. Дрожа от каких-то эмоций. Он смотрел на нее, но не сделал ни одного движения в ее сторону.

Она вскочила, рванулась к нему в беспокойстве, не ранен ли он.

— Ты здесь! — пробормотала она, обхватывая его руками, гладя по спине, потом по груди. Она так беспокоилась о нем, что даже не заметила, как неподвижно и холодно принимал он ее прикосновения.

— Ты не ожидала увидеть меня здесь? — наконец спросил он.

— Ты нашел Анну?

— О да, любовь моя. Я нашел Анну, — сказал он.

— Но ты вернулся сюда? — прошептала она.

— О да, я вернулся сюда. Ты не думала, что я вернусь сюда, верно? Признайся.

Она смотрела на него, все еще пытаясь понять, что с ним происходит, потом покачала головой.

— Хорошо. Да, я не ожидала, что ты вернешься. Но я так этого хотела! Клянусь, хотела! — прошептала она, удивляясь буре в его взоре.

Она отпрянула от него, внезапно с болью осознав, что он в очень странном настроении, какого она никогда не знала прежде.

— Ах, Роза! Роза… Роза…

Он резко шагнул к ней, схватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Она откинула назад голову и встретилась с ним взглядом. Он улыбался, но не такой улыбкой, которая могла успокоить ее.

— Роза! — прошептал он.

Костяшки его пальцев погладили ее по лицу, нежность была почти насмешливой. Он прижал ладонь к ее щеке, легко поцеловал в губы. Потом рука его упала на мягкий лиф ее платья, пальцы сжались, и он рванул вниз, надвое разрывая ее одеяние. Пораженная, Роза вскрикнула, отшатнулась и схватила разорванную ткань. Но он шел к ней с решительностью…

Все еще улыбаясь. Но как пугала его улыбка! Она казалась такой холодной. Холодной, как… как смерть.

— Ах, не оставляй меня, любовь моя, — пробормотал он. — Вот видишь, ты не думала, что я вернусь, но я здесь. Вернулся к своей очень красивой жене. Ты красива, мой хрупкий цветок! Изысканная, призрачная… соблазнительная, очаровывающая. Вся — воплощение невинности!

Спасения не было. Он снова стоял перед ней, схватив за запястья, сжав их так, что она уронила оборванные концы рубашки.

— Внезапная скромность не идет вам, миледи. У меня есть потребность увидеть великолепную красоту, которая так пленила все мои чувства.

— О чем ты говоришь? — спросила она, все больше пугаясь. Она никогда не видела его таким. Он говорил тихо, очень тихо. Так тихо, что слова звучали страшно злобно. — Ты пугаешь меня! Ты порвал мне рубашку, я не…

— Я просто очень рад возвращению к своей преданной заботливой жене! — сказал он. — Я хочу запомнить тебя. Я хочу запомнить изумруд твоих глаз. Я хочу запомнить пламя твоих волос. Всю алую красоту твоих губ. И, конечно, больше, — рука его упала ей на грудь, покрывая ее. Пальцы дрожали, но возбуждающе гладили ее. — Я хочу запомнить ощущение твоей груди в моей ладони, ее полноту и красоту, холм цвета слоновой кости на фоне румяной вершины. Я хочу запомнить, как выглядят мои руки на твоих бедрах. Я хочу запомнить, как был с тобой, утопая в твоих невинных глазах…

Он теснил ее к кровати. Все еще ошеломленная, она упала на кровать. Сначала она была слишком поражена, чтобы сопротивляться, но теперь ощутила, как странный страх и гнев охватили ее. Что с ним происходит? Боже милостивый, что он говорит, что случилось?

— Пирс, отпусти меня, отпусти меня! В чем дело? О чем ты говоришь?

— Полная невинность, — решительно заявил он. Его колено втиснулось между ее ног. Она мгновенно напряглась, стараясь противиться его тяжести. Но это было невозможно. Его твердая сила была неумолимой. Она никогда не чувствовала себя такой беззащитной.

— Прекрати! — крикнула она.

— Ах! Но ты же хотела, чтобы я вернулся, милая жена! Я твой повелитель — муж. — Он склонился над ней и посмотрел в глаза. Твердый мускулистый корпус был мощной силой, удерживающей ее на месте, как бы она ни старалась бороться.

— Пирс, перестань…

— Но ты же хочешь меня, любовь моя! Святый Боже!

Руки его обхватили ее голову, пальцы погрузились в волосы, потом сомкнулись на шее.

— Задушить тебя или молиться, чтобы жестокость могла прожечь мое тело и достичь тебя? Ах, леди, вы жаждали, чтобы я вернулся, помните?

— Но не так! — воскликнула она, почти рыдая, упершись в его твердую, как камень, грудь. — Не так!

— Но, леди, — настаивал он. — Я всегда был только нежен!

— Нет, будь ты проклят, Пирс, нет…

Он прижался к ее губам. Ее сжатые в кулаки пальцы все еще сильно упирались в его грудь. Она попыталась увернуться от его требовательного прикосновения. Он поймал ее голову в ладони. Рот его поглотил ее губы. Язык дразнил их, глубоко проник в ее рот, поглаживая, играя, возбуждая. Поцелуй был до боли эротичным, обманчиво нежным. Он длился вечность. Пока сладко не ослабели ее руки и ноги. Пока у нее не перехватило дыхание, пока не была подавлена ее воля. Она ощущала это прикосновение так много раз прежде.

Ее кулаки все еще прижимались к нему, но сердце продолжало бешено биться. Она почувствовала странную сдержанную страсть его поцелуя и в отчаянии спрашивала себя, что происходит в его сердце и мыслях. Его рука отпустила ее щеку. Быстро потянулась к штанам. Язык обводил контур ее губ. Она внезапно ощутила его пальцы между ног, потом силу его тела, сливавшегося с ней.

Она вскрикнула, но крик заглох у нее в горле. Она попыталась увернуться от внезапного странного вторжения, но спасения не было. Он пригвоздил ее своим телом, своим ртом, поцелуем, который оставался странно нежным, но становился все более страстным вместе с быстрым, почти бешеным биением его тела. Она не загорится! Ни за что, раз он взял ее с такой яростью! Она не сдастся…

Но его губы жадно прижались к ее шее, порывистое дыхание жгучим огнем обожгло мочку уха, ямку на шее, грудь. Она не хотела отвечать на его любовь. У нее вырвалось рыдание, ведь она не могла отказать ему. О, ее сердце и ум все еще храбро старались это сделать! Но жаркое волшебство заструилось по ее телу, опалило их обоих, добавив роскошное топливо в огонь, который уже пылал. Ярко, быстро, бешено. Он прижался к ней, крепкий, как сталь, проникая так глубоко, что ей подумалось, что она умирает. Но вместо этого вспыхнули звезды. От неистовых спазм кульминации, охватившей ее, она начала дрожать. Он упал на нее, тяжело дыша.

Пальцы его погрузились в ее волосы. Потом он отдернул их, словно обжегся. Поправил свою одежду.

Он поднялся и, словно мстя, оттолкнул ее. Оставленная такой обнаженной, такой уязвимой, Роза быстро свернулась в комок и села, с изумлением глядя на него.

— Ах, да, леди, я буду помнить! — пообещал он. — Я буду до самого конца помнить ваше вероломство!

Ошеломленная, Роза вскочила, запылав от острого ощущения предательства. Она завернулась в остатки своего платья, прижимая их к груди, и, не понимая, заговорила с ним.

— Какое вероломство? Клянусь перед Богом, я не знаю, о чем ты говоришь! Помнить… что? — Слезы обжигали ей веки. — Богом клянусь, ты, надменный ублюдок, ты несправедлив ко мне… использовал меня! Ты уезжаешь? Ты нашел Анну?

Он шел к двери.

— О да, я нашел Анну.

— Тогда…

Он обернулся к ней яростным смерчем.

— Как будто ты не знаешь? Я нашел ее мертвой! — гневно воскликнул он.

— Мертвой! — ахнула Роза, кровь отхлынула от ее лица. — О Боже мой! Значит, Джемисон…

— Боже, Роза! Ты послала меня туда! Послала, чтобы я нашел ее, послала меня в ловушку! И я проклинал этого идиота Джемисона! Ну, так этот проклятый дурак тоже лежал там, мертвый. Это ты и Джером! Ты послала меня туда, чтобы законники могли найти меня там, вместе с Анной и Джемисоном, сплетенными между собой в последнем дьявольском объятии!

Она не могла постичь ужас того, о чем он говорил. Анна. Мертва. Этого не может быть.

И Джемисон? Джемисон тоже мертв? Нет, это невозможно. Что случилось? Джемисон убил Анну из ревности? Но Джемисон тоже мертв. Каким образом?

Джером.

Она похолодела.

Она послала Пирса обнаружить все это. Она настаивала, чтобы он ехал. Она встречалась с Джеромом.

Зубы ее начали стучать. Он думает, что она в этом замешана. О Боже! Он думает, что она знала о смерти Анны.

— О, ты, ублюдок! — выдохнула она. — Как мог…

Но голос ее замер. Наконец она поняла его чувства.

Это были мука, боль и ярость такой величайшей силы, какие только можно вообразить.

Внезапно оба они услышали с улицы стук копыт. Он посмотрел на нее, изогнув темную бровь.

— Вернись ко мне — не так ли ты сказала? Шикарно, миледи, это шикарно! Если меня не схватили в Хантингтон Манор, ты можешь использовать свои нежные уловки, чтобы меня взяли здесь!

Она ахнула.

— Нет! — воскликнула она. Но он уже вытаскивал свою шпагу. — Нет!

На лестнице, ведущей к комнате, раздался звук поспешных шагов.

Дверь распахнулась.

Роза взвизгнула, сдергивая с кровати простыни. В комнату ворвался молодой солдат с обнаженным клинком в руках. Потом показалось, что за ним вошло человек двадцать.

— Он не обидит вас, миледи! — окликнул ее первый солдат. — Нас здесь много, и, клянусь, мы уложим его!

— Вы их вызвали, да? — спросил Пирс, быстро переводя на нее свой серебристый взгляд.

Потом он толкнул ногой дверь, которая тяжело хлопнула, ударив по солдатам, пришедшим за ним.

Он грубо притянул ее к себе.

— Моя очередь, миледи. Вы заплатите за это! Клянусь Богом, вам придется за это заплатить.

— Нет! — закричала она со страхом и гневом. — Я…

Он бешено отшвырнул ее от себя. Солдаты вскочили на ноги, снова устремляясь к нему. Лязг и звон металла превратились в ужасную какофонию, когда Пирс принялся парировать и наносить удары. Он схватил большой стул у камина и с силой бросил его в атакующих. Они на короткое время отступили. Пирс подскочил к окну, сорвал с него драпировки и остановился, готовый выпрыгнуть вниз, на улицу.

Один солдат почти задел его спину шпагой.

— Пирс! — воскликнула она.

Он повернулся, мгновенно полоснул солдата по руке.

На секунду их глаза встретились. Потом он прыгнул.

Она слышала внизу, на улице, звук его падения.

— За ним! — раздался крик. Возникла дикая свалка — солдаты падали друг на друга, спеша догнать Пирса.

— Нет! — взвизгнула Роза. — Оставьте его! Оставьте его! — Не думая о том, что полуобнажена, она последовала за ними, путаясь и спотыкаясь, по лестнице и выскочила в прохладу улицы.

Услышав крики, она бросилась туда, откуда они доносились, сквозь кромешную темноту. Замерзая, она бежала босиком по грязной дороге к деревянной пристани, вслед за солдатами.

Пирс был впереди, время от времени останавливался, отбиваясь от преследователей.

— О Боже, неужели они ничего не понимают?

Теперь они загнали его на пристань и теснили все ближе и ближе к краю, ближе и ближе к черной водяной бездне. Ему едва хватало места, чтобы стоять. Они налетали на него, словно мухи. И он все еще боролся с ними.

Потом раздался дикий рев. На мгновение его клинок взметнулся ввысь. Лунный свет отразился от него.

— Справедливость! — проревел он, и, казалось, глубина и ярость его голоса отразились в ночи.

Потом он повернулся и нырнул в ледяную черноту холодных вод…

И Роза закричала…

И кричала, и кричала…

Через несколько часов ей сказали, что он умер.

Несколько солдат нырнули вслед за ним, но не смогли вытащить его.

Лорд-констебль присутствовал при этом. Он накинул на плечи Розы плащ и позаботился, чтобы ее отвели обратно в таверну и усадили у огня, дал ей виски и заставил выпить, и огненная жидкость немного оживила ее тело.

Он не может быть мертвым.

Нет, ведь она так глубоко полюбила его.

Ненавидь его! Ненавидь его! — кричала она себе. — Ненавидь его, ведь он никогда в тебя не верил. До самого конца он полагал, что ты предала его.

Эта мысль была невыносима.

Но кто-то сказал, что она послала сообщение, заверяя лорда-констебля, что если ему не удастся захватить Пирса в особняке, он найдет его в таверне.

Джером.

— Возможно, так лучше всего, — нежно сказал ей добрый лорд-констебль, заставляя выпить еще виски.

Нет, нет, так не может быть лучше всего. Это ужасно. Анна мертва. Джемисон мертв. Пирс…

А Джером — жив.

Я убью его, дрожа, поклялась она. Я найду способ доказать его вину. Ради этого стоит жить.

Но не сегодня. Слезы снова заволокли ее глаза. Она пила виски еще и еще. Оно обжигало, вызывало боль.

Но не такую, как провал в ее сердце, как пустота в душе.

— Он невиновен. Он любил Анну, — сказала она лорду-констеблю.

Рука его тепло сжала ее руки.

— Да, миледи. Он невиновен. Он никогда не убивал ни Анну, ни лорда Брайанта.

— Я докажу это! — поклялась она со слезами на глазах.

— Да, миледи. Со временем, — успокаивал он. — А теперь вам следует поспать. Отдохнуть.

Но она долгие часы сидела, не сводя глаз с огня. Потом, на рассвете, начала рыдать. Пирса больше не было.