"Сказы и сказки" - читать интересную книгу автора (Шергин Борис, Писахов Степан)МИША ЛАСКИНЭто было давно, когда я учился в школе. Тороплюсь домой обедать, а из чужого дома незнакомый мальчик кричит мне: – Эй, ученик! Зайди на минутку! Захожу и спрашиваю: – Тебя как зовут? – Миша Ласкин. – Ты один живешь? – Нет, я приехал к тетке. Она убежала на службу, велела мне обедать. Я не могу один обедать. Я привык на корабле с товарищами. Садись скорее, ешь со мной из одной чашки! Я дома рассказал, что был в гостях у Миши Ласкина. Мне говорят: – В добрый час! Ты зови его к себе. Слышно, что его отец ушел в дальнее плавание. Так я подружился с Мишей. Против нашего города река такая широкая, что другой берег едва видно. При ветре по реке катятся волны с белыми гребнями, будто серые кони бегут с белыми гривами. Однажды с Мишей сидели на берегу. Спокойная река отражала красный облачный закат. С полдесятка ребят укладывали в лодку весла. Старший из ребят кричал: – Слушать мою команду! Через час всем быть здесь. Теперь отправляйтесь за хлебом. И они все ушли. Миша говорит: – Это они собрались за реку на ночь. Утром будут рыбу промышлять. А домой не скоро попадут. Глупый ихний капитан – не понимает, что если небо красно с вечера, то утром будет сильный ветер. Если говорить, они не послушают. Надо спрятать у них весла. Мы взяли из лодки весла и запихали их под пристань, в дальний угол, так, что мышам не найти. Миша верно угадал погоду. С утра дул морской ветер. Кричали чайки. Волны с шумом налетали на берег. Вчерашние ребята бродили по песку, искали весла. Миша сказал старшему мальчику: – Забрались бы вы с ночи на тот берег и ревели бы там до завтра. Мальчик говорит: – Мы весла потеряли. Миша засмеялся: – Весла я спрятал. Как-то раз мы пошли удить рыбу. После дождя спускаться с глиняного берега было трудно. Миша сел разуться, я побежал к реке. А навстречу Вася Ершов. Тащит на плече мачту от лодки. Я не дружил с ним и кричу: – Вася Ерш, куда ползешь? Он зачерпнул свободной рукой глины и ляпнул в меня. А с горы бежит Миша. Вася думает: «Этот будет драться» – и соскочил с тропинки в грязь. А Миша ухватил конец Васиной мачты и кричит: – Зачем ты в грязь залез, дружище? Дай я помогу тебе. Он до самого верху, до ровной дороги, нес Васину мачту. Я ждал его и думал: «Миша только и глядит, как бы чем-нибудь кому-нибудь помочь». Утром взял деревянную парусную лодочку своей работы и пошел к Ершовым. Сел на крыльцо. Вышел Вася, загляделся на лодочку. Я говорю: – Это тебе. Он улыбнулся и покраснел. А мне так стало весело, будто в праздник. Однажды мой отец строил корабль недалеко от города, и мы с Мишей ходили глядеть на его работу. В обеденный час отец угощал нас пирогами с рыбой. Он гладил Мишу по голове и говорил: – Ешь, мой голубчик. Потом нальет квасу в ковшик и первому подаст Мише: – Пей, мой желанный. Я всегда ходил на стройку вместе с Мишей. Но однажды я подумал: «Не возьму сегодня Мишу. Умею с кем поговорить не хуже его». И не сказал товарищу, один убежал. Корабль уже был спущен на воду. Без лодки не добраться. Я с берега кричу, чтобы послали лодку. Отец поглядывает на меня, а сам с помощниками крепит мачту. А меня будто и не узнает. Целый час орал я понапрасну. Собрался уходить домой. И вдруг идет Миша. Спрашивает меня: – Почему ты не зашел за мной? Я еще ничего не успел соврать, а уж с корабля плывет лодочка. Отец увидел, что я стою с Мишей, и послал за нами. На корабле отец сказал мне строго и печально: – Ты убежал от Миши потихоньку. Ты обидел верного товарища. Проси у него прощенья и люби его без хитрости. Миша захотел украсить место, где строят корабли. Мы начали выкапывать в лесу кусты шиповника и садить на корабельном берегу. На другое лето садик стал цвести. Миша Ласкин любил читать и то, что нравилось, переписывал в тетрадь. На свободных страницах я рисовал картинки, и у нас получилась книга. Книжное художество увлекло и Васю: он писал, будто печатал. Нам дивно было, какие альбомы получаются у Миши из наших расписных листов. Книги, и письмо, и рисование – дело зимнее. Летом наши думы устремлялись к рыбной ловле. Чуть зашепчутся весенние капели, у нас тут и разговор: как поплывем на острова, как будем рыбу промышлять и уток добывать. Мечтали мы о легкой лодочке. И вот такая лодка объявилась в дальней деревушке, у Мишиных знакомцев. Миша сам туда ходил, еще по зимнему пути. Лодка стоила не дешево, но мастеру понравился Мишин разговор, Мишино желание и старание, и он не только сбавил цену, но и сделал льготу: половину денег сейчас, половину – к началу навигации. Отцы наши считали эту затею дорогой забавой, однако, доверяясь Мише, дали денег на задаток. Мы с Васей ликовали, величали Мишу кормщиком и шкипером, клялись, что до смерти будем ему послушны и подручны. Перед самой распутой зашли мы трое в Рыбопромышленный музей. Любуемся моделями судов, а Вася говорит: – Скоро и у нас будет красовитое суденышко! Миша помолчал и говорит: – Одно не красовито: снова править деньги на отцах. Вздохнул и я: – Ох, если бы нашим письмом да рисованием можно было заработать!… Мы не заметили, что разговор слышит основатель музея Верпаховский. Он к нам подходит и говорит: – Покажите мне ваше письмо и рисование. Через час он уж разглядывал наши самодельные издания. – Великолепно! Я как раз искал таких умельцев. В Морском собрании сейчас находится редкостная книга. Ее надобно спешно списать и срисовать. За добрый труд получите добрую цену. И вот мы получили для переписывания книгу стогодовалую, премудрую, под названием: «Морское знание и умение». В книге было триста страниц. Сроку нам дано две недели. Мы рассудили, что каждый из нас спишет в день десять страниц. Трое спишут тридцать страниц. Значит, переписку можно кончить в десять дней. Сегодня, скажем, мы распределили часы работы для каждого, а назавтра с Мишей Ласкиным стряслась оказия. Он для спешных дел побежал к отцу на судно. У отца заночевал, а ночью вешняя вода сломала лед, и началась великая распута. Сообщения с городом не стало. Люди – думать, а мы с Васей делать. – Давай, – говорим, – сделаем нашему шкиперу сюрприз, спишем книгу без него. Так работали – недосуг носа утереть. Старая книга была замысловатая, рукописная, но вздумаем о Мише – и на уме станет светло и явится понятие. Эту морскую премудрость втроем бы в две недели не понять, а мы двое списали, срисовали в девять дней. Верпаховский похвалил работу и сказал: – Завтра в Морском собрании будут заседать степенные, я покажу вашу работу. И вы туда придите в полдень. На другой день мы бежали в собрание, а навстречу Миша: – Ребята, я книгу разорил? – Миша, ты не разоритель, ты строитель. Пойдем с нами. В Морском собрании сидят степенные, и перед ними наша новенькая книга. Миша понял, что работа сделана, и так-то весело взглянул на нас. Степенный Воробьев, старичище с грозной бородищей, сказал: – Молодцы, ребята! Возьмите и от нас хоть малые подарочки. Старик берет со стола три костяные узорные коробочки, подает Мише, мне и Васе. В каждой коробочке поблескивает золотой червонец. Миша побледнел и положил коробочку на стол. – Господин степенный, – сказал Миша, – эта книга – труд моих товарищей. Не дико ли мне будет взять награду за чужой труд? Этими словами Миша нас как кнутом стегнул. Вася скривил рот, будто проглотил что-то горькое-прегорькое. А я взвопил со слезами: – Миша! Давно ли мы стали тебе чужие? Миша, отнял ты у нас нашу радость! Все молчат, глядят на Мишу. Он стоит прям, как изваяние. Но вот из-под опущенных ресниц у него блеснули две слезы и медленно покатились по щекам. Старчище Воробьев взял Мишину коробочку, положил ему в руку, поцеловал всех нас троих и сказал: – На дворе ненастье, дождик, а здесь у нас благоуханная весна. С тех пор прошло много лет. Я давно уехал из родного города. Но недавно получил письмо от Михаила Ласкина. В письме засушенные лепестки шиповника. Старый друг мне пишет: «Наш шиповник широко разросся, и, когда цветет, весь берег пахнет розами». |
||
|