"Русская Никита" - читать интересную книгу автора (Барякина Эльвира)

ГЛАВА 12

Как Мэг и предполагала, поначалу Рублевский вообще не захотел с ней общаться. Вежливо, но однозначно, он заявил, что у него нет времени. Но Мэг была готова к такому повороту событий.

— Речь идет о готовящихся в городе террактах, — настойчиво произнесла она.

На том конце провода повисла пауза.

— Откуда у вас эта информация? — наконец спросил Рублевский.

— Фамилия «Алов» вам что-нибудь говорит? Его ребята работали совместно с ФСБ и…

— Не по телефону! — перебил ее журналист. — Когда мы сможем пересечься?

Они договорились встретиться через два часа в кафе «Континент», находящемся на тринадцатом этаже огромной высотки, битком набитой офисами различных фирм.

Еще раз прокрутив в голове предстоящий разговор, Мэг зашла к Волкову в кабинет.

— Я поехала к Рублевскому.

Он протянул ей руку.

— Удачи! Кассета с фальшивыми телефонными переговорами наших террористов у Игоря. Как только вернетесь, не забудьте заглянуть ко мне.

Мэг кивнула.

… Она встретила Матвеева на лестнице. Он тоже спускался вниз.

— Я отвезу вас, — сказал он, метнув на нее суровый взгляд.

Мэг не ответила. Хоть ей и бесконечно претила компания этого типа, она ничего не могла поделать. Оставалось лишь надменно задрать подбородок и презрительно молчать.

Для начальника службы безопасности Матвеев слишком уж опасно водил машину. Черный Волковский «БМВ» метался с полосы на полосу, обгонял всех подряд, нырял в какие-то глухие переулки, о существовании которых Мэг даже не подозревала. У нее аж сердце подкатывало к горлу, каждый раз, когда Матвеев вдарял по газам. А он только косился на нее, явно радуясь ее испугу.

— Приехали! — объявил он, затормозив перед подъездом офисной высотки.

Мэг сунула в сумочку кассету с «доказательствами».

— Не ждите меня. Мы можем довольно долго общаться.

Матвеев поднял на ее голубые непроницаемые глаза.

— Я иду с вами.

— Зачем это?! — тут же насторожилась Мэг. Не хватало еще, чтоб из-за него сорвались все ее планы по обмену информацией с Рублевским! Ведь если Матвеев будет присутствовать при переговорах, ей придется просто выложить все насчет террористов и ничего не получить взамен!

— Я просто прослежу за тем, чтобы с вами ничего не случилось, отозвался тот.

— Все и так будет нормально!

Но Матвеев был непреклонен.

— Выходите! — приказал он и вытащил ключ из зажигания.

* * *

В вестибюле здания было многолюдно. Кто-то торопился попасть в буфет за пирожками, кто-то болтался вокруг многочисленных прилавков с канцтоварами, колготками и косметикой, кто-то внимательно изучал указатели, отсылающих посетителей на разные этажи.

Мэг шла вслед за Матвеевым, мучительно ища выход из ситуации. Просто невозможно, чтобы он взял и все испортил из-за своей дурацкой подозрительности! Надо было что-то придумывать…

Вместе с толпой служащих они вошли в переполненный лифт.

— Нам какой? — спросил Матвеев.

И тут Мэг придумала! Это, конечно, был не бог весть какой выход, но попробовать все же стоило…

— Последний, — отозвалась она, честно взглянув ему в глаза.

Совсем недавно Структура проводила в этом здании операцию по захвату одного криминального авторитета. Народу не хватало, и Мэг отправили стоять в оцеплении как раз на последний этаж. Там уже полгода шли какие-то вялотекущие ремонтные работы, и если их не закончили…

Постепенно пассажиры лифта разбредались по своим конторам. Матвеев нажал последнюю кнопку, и вскоре они очутились в полутемном коридоре, заваленными листами ДВП, стремянками и нагромождениями старой макулатуры, сгинувшей под толстым слоем известковой пыли. Кругом было пусто.

— Что за черт?! — фыркнул Матвеев, пробираясь среди куч строительного мусора. — И где этот Рублевский обитает?

Мэг неопределенно махнула рукой в конец коридора.

— Там!

Матвеев направился вперед.

Последняя дверь — массивная, двустворчатая, с вычурными железными ручками — выходила на лестничную площадку. Мэг чуть-чуть приотстала как бы затем, чтобы посмотреться в карманное зеркальце. Боковым зрением она уже заметила валяющуюся среди кусков старых обоев швабру. Действовать предстояло молниеносно.

— Теперь надо будет спуститься на полэтажа вниз, — пропела она тоном профессионального экскурсовода.

Матвеев вышел на лестничную площадку, створки двери захлопнулись за ним… И в ту же секунду Мэг подхватила с полу швабру и вставила ее между ручками так, чтобы намертво запереть его в ловушке. Наивный Игорек не знал, что следующий пролет лестницы прегражден железной решеткой, пробиться через которую можно было только на танке.

— Игорь! — крикнула Мэг весело. От осознания того, как ловко она провела Матвеева, она даже рассмеялась. — Тут, кажется, замок захлопнулся сам собою! Я пойду найду какого-нибудь слесаря.

Дверь затряслась под бешеными ударами.

— Откройте немедленно! Слышите?!

— Да слышу! Слышу! — захохотала Мэг. — Только мне сейчас некогда. У меня важная встреча с одним человеком. Как только все закончиться, я приду и вызволю вас. Кстати, хотела вам напомнить: вы, кажется, сотовый забыли в машине. Так что вы даже на помощь никого не сможете позвать. Разве что будете громко кричать «Спасите-помогите!»

В ответ раздалась трехэтажная матерная тирада, но лифт уже уносил Мэг вниз.

* * *

Рублевский оказался милейшим юношей — года 23–24, не больше, невысокого роста, розовое личико с пшеничной копной волос надо лбом, квадратные очки в серебристой оправе…

Мэг и представить себе не могла, что он такой молодой.

Она подошла к его столику, села. Ох, надо было сохранять серьезность, но от совершенной проказы ей хотелось прыгать как девчонке.

— Извините, что опоздала, — проговорила она, взволнованно дыша.

Рублевский с улыбкой оглядел ее.

— Да ничего. Все в порядке. Вам что-нибудь заказать?

Мэг покачала головой.

— Извините, у меня, к сожалению, мало времени.

Она достала из сумочки кассету с записью и вставила ее в плеер.

— Здесь находится ваша сенсация, — произнесла Мэг, передавая наушники Рублевскому.

Ей было видно, как при первых же звуках аудиозаписи глаза журналиста потрясенно округлились. Она нажала кнопку «стоп».

— Ну, что скажете?

Рублевский медленно вынул наушник из уха. Выдохнул, блуждающим взглядом посмотрел на Мэг.

— Просто невероятно… Так я могу это взять?

Она спрятала и кассету и плеер в сумочку.

— Прежде мне надо быть уверенной: вы действительно опубликуете мою информацию?

Рублевский истово кивнул.

— Да, конечно…

— Хорошо, — перебила его Мэг. — В таком случае, мне хотелось бы предложить вам сделку.

Услышав, что сенсация не совсем бесплатна, Рублевский помрачнел.

— Что же вы хотите?

— Меня интересует все, что связано с господином Огневым, — мягко произнесла Мэг. — Вы ведь, кажется, специалист по части Горэнерго? Я читала ваши статьи и могу сказать, что вы очень сведущий человек.

— А зачем оно вам? — спросил Рублевский с таким видом, как будто Мэг собиралась покуситься на его личные вещи.

— Если вам нужна моя кассета, то давайте меняться. Если нет, я передам ее кому-нибудь другому.

Какое-то время Рублевский молчал, размышляя. Было видно, что в его душе идет отчаянная борьба: с одной стороны Мэг держала в своей сумочке настоящую «бомбу», о которой можно только мечтать, но с другой стороны ее условия были несколько необычными…

— Я могу быть уверен, что ваша информация достоверна?

Она кивнула.

— Конечно, это только перезапись. Но без купюр…

Мэг было и смешно и грустно одновременно. Этот мальчик так быстро пошел у нее на поводу… Все понятно: провинциальный журналист, мечтающий о всероссийской славе. Можно годами работать от темна до темна и не добиться ничего. А она предлагает ему все и сразу: скандал, известность, заинтересованность редакторов, приятную зависть коллег… Будь Рублевский чуть-чуть постарше, может, он и не так легко попался бы на ее удочку. Но Мэг не имела права сочувствовать ему.

— Я, конечно, могла бы добыть нужные мне сведения и у других журналистов… — сказала она, видя, что Рублевскому просто не хватает внешнего толчка.

— Спрашивайте! — выдохнул он обреченно. — Но в случае чего, этого разговора не было, я вас не знаю, вы меня не знаете…

— Конечно, — улыбнулась Мэг. — Итак, мне нужно все, что касается взаимодействия Огнева с неким господином Волковым.

Рублевский долго смотрел на Мэг.

— Высоко же вы метите… Вы понимаете, что может случиться, если…

— Просто рассказывайте.

Журналист покосился по сторонам, запустил прокуренные пальцы в свою жесткую шевелюру…

— Вы знаете, что сейчас весьма активно ведется скупка акций завода «Красная Звезда»? — спросил он очень тихо.

Мэг осторожно кивнула. До нее, конечно же, доходили слухи о том, что целый ряд контор занимается весьма прибыльной спекуляцией на этих ценных бумагах. Но подробности дела были ей не известны.

— Немногие в этом городе понимают все значение этого завода, продолжил Рублевский. — Он единственный на всю Россию поставщик уникальных огнеупорных материалов для плавильных печей. И если их производство встанет, то…

— То встанет половина отечественной металлообрабатывающей промышленности? — сразу догадалась Мэг.

— Точно. По сути дела тот, кто приобретет контрольный пакет акций этого завода, будет иметь власть над очень и очень многим. Перераспределение акций уже давно закончилось, и в той или иной степени их основная масса сосредоточена в руках всего у двух человек. Однако значительное их количество все еще находится у работников предприятия. И теперь эти двое стараются перекупить оставшиеся ценные бумаги для себя. Тот, кому удастся это сделать, в конце концов получит всю «Красную Звезду».

— Кто эти люди? — затаив дыхание, спросила Мэг.

Рублевский опустил глаза в стол.

— Волков и Шохин.

— Мэр?!

— Да. Конечно, он работает не один, у него бы средств не хватило, чтобы скупить акции, которые осели у рабочих после приватизации. Но за него выступает директор «Красной Звезды» (именно он дал Шохину денег на выборы), ну и все те, кто в настоящий момент кормятся вокруг него.

— А каким образом здесь замешан Огнев?

Рублевский порывисто передохнул, и Мэг показалось, что он уже пожалел о том, что вообще ввязался в этот разговор с совершенно незнакомой женщиной.

— Огнев всего лишь игрушка в руках Волкова. Дело в том, что Волков имеет опыт в подобных операциях. На его счету скупка полутора десятков крупных предприятий по всей стране. И он всегда действует по одной и той же схеме: сначала максимально обостряет положение на заводе, его продукция перестает продаваться, деньги не поступают на счета, зарплату рабочим платить нечем…

— И тогда, чтобы удержаться на плаву, они начинают продавать акции?

— Именно. Заводская администрация пытается с этим бороться, грозится уволить любого, кто смеет «продавать родное предприятие». Но это лишь усугубляет положение: коллектив вступает в конфронтацию с руководством. А акции все равно идут на сторону: у всех дома дети, и их надо чем-то кормить.

— А Огнев?

— Огнев как раз нужен Волкову затем, чтобы создать искусственный кризис на «Красной Звезде». Все предприятия в городе имеют задолженность по электроэнергии, но с кого-то Горэнерго требует возврата долгов, а с кого-то нет. Насколько мне известно, в данный момент Огнев как раз занимается тем, что шантажирует директора «Красной Звезды»: либо расплачивайся, либо я отключу энергию. А без электричества завод встанет, и чтобы запустить его вновь, потребуются колоссальные средства.

Мэг опустила лоб в ладонь.

Волков заказал убийство прокурора Громова, чтобы раз и навсегда привязать к себе Огнева и с его помощью сначала разорить, а потом скупить на корню «Красную Звезду». Шохин в свою очередь пытался вставлять ему палки в колеса с помощью сил УВД… Но все это напоминало гавканье Моськи на слона.

Голос Рублевского привел Мэг в себя:

— Я не знаю, что вы там задумали, — произнес он, поглядывая на нее сквозь поблескивающие стекла очков, — но я вам крайне советую не связываться с этими подонками. У них нет ни чести, ни совести.

Рублевский пресекся. Видно было, что он воспринимает этот вопрос близко к сердцу.

— Ни Волков, ни Шохин, ни эта шестерка Огнев даже на миг не задумываются о том, чем их афера может обернуться для людей. Представляете, сколько тысяч человек могут лишиться своих рабочих мест, сколько тысяч не получит вовремя и без того нищенскую зарплату? О патриотизме я вообще молчу. Именно такие гады, как эта троица, и довели нашу страну до полного разорения! В их руках деньги, в их руках власть, и они делают с нами все, что хотят. А если кто посмеет пикнуть против них, то… Заказные убийства у нас нынче в моде.

Мэг молчала, не зная, что сказать. Она впервые посмотрела на всю эту историю несколько с другой стороны…

— Так я могу забрать кассету? — спросил вдруг Рублевский. Он был бледен, светлые волосы взлохматились… Милый мальчик, который хочет бороться за справедливость, не понимая, что ее вовсе не существует на свете…

— Да, конечно, — проговорила Мэг отрешенно. — Вы поместите эти материалы в газету?

— Я думаю, статья выйдет завтра же в «Вестнике».

Мэг кивнула. Полученная информация о Волкове оглушила ее. Она проследила безучастным взглядом, как Рублевский расплатился за кофе, пожала ему на прощание руку, что-то сказала… Надо было ехать назад и как-то разговаривать с Максимом…

Теперь он уже не казался ей загадочным эксцентриком. Она работала на чудовище, необычайно хитрое, умное и сильное. Пока дело касались кого-то в отдельности, пусть даже ее самой, Мэг могла воспринимать Волкова как удачливого циника, а все его выходки — как изящный выпендреж перед ближними. Но видимо, она недооценивала его. Честолюбие этого человека простиралось гораздо дальше желания произвести впечатление на кого бы то ни было.

Мэг подошла к лифту и нажала кнопку. Тот приехал сразу. Внутри было почти пусто — только какой-то мужчина стоял к ней спиной и внимательно читал вывешенные в углу правила пожарной безопасности. Двери лязгнули…

И в ту же секунду мужчина нажал кнопку «Stop» и, схватив Мэг за плечи, прижал ее к стенке лифта.

Это был Матвеев. Глаза его побелели от ярости, лицо было мертвенно бледно.

— Со мной такие штучки не проходят даром, поняла?!

Реакция Мэг была молниеносной: вся ее обида, ярость, разочарование разом вышли наружу, и она резко ударила его коленом в пах. Согнувшись пополам, Матвеев тут же выпустил ее, и Мэг поспешно нажала ближайшую кнопку. Двери раскрылись, и она пулей вылетела на площадку какого-то этажа.

* * *

Мэг сидела в кабинете Волкова и рассказывала ему о том, как передала Рублевскому кассету. Слова ее были какими-то неживыми. Она уже не могла смотреть на Максима прежними глазами. Чувство резкого отторжения и антипатии захлестнули ее всю.

Разумеется, Волков тут же это заметил.

— По-моему, Маргарита, вы меня как-то разлюбили. Что с вами? Вы разузнали о каком-то пятне в моей биографии и решили, что со мной более нельзя дружить?

Мэг отвела взгляд в сторону.

— Нет. С чего вы взяли?

— Ну, дорогая, не врите мне. Это у вас получается из рук вон плохо. Впрочем, если вы не хотите признаваться, то я и сам догадаюсь. Кроме Игоря и Рублевского, вы ни с кем больше не общались за истекшие два часа… Матвеев вряд ли бы стал обсуждать с вами мои вопиющие недостатки. Стало быть, во всем виноват этот желторотый журналистик. Я прав?

Мэг молчала, не зная, что сказать. Максим опять поразил ее своим колдовским умением читать ее душу.

— Конечно же, прав, — продолжил размышлять Волков, и Мэг заметила, что на какую-то долю секунды его лицо изменила свое обычное иронично-насмешливое выражение на другую маску — злую и упрямую.

— Можно я задам вам один вопрос? — спросила она, вдруг решив поговорить с ним на чистоту. — Вот вы воюете с Шохиным, затеваете разные аферы… А зачем вам все это? Чего вы хотите добиться? Вы ведь прекрасно знаете, что в результате ваших действий страдают люди — множество людей… И тем не менее…

— Ах вот оно что! — протянул Волков. — Стало быть, этот Рублевский наговорил вам о том, какой я негодяй, как я лезу наверх по трупам и все такое? Кстати, интересно, почему он ни с того, ни с сего свел разговор на меня? Это вы начали его расспрашивать, или он сам проявил инициативу? Если так, то, пожалуй, его стоит наказать…

— Рублевский тут совершенно ни при чем! — резко произнесла Мэг. — Это мои личные домыслы. Мне просто хочется понять…

Волков поднялся со своего кресла.

— Понять меня? А здесь нет ничего сложного. Я такой же, как и вы, Маргарита. Да и как все люди, у кого хватает наглости желать чего-то от жизни. Вспомните-ка как вы придумывали для меня эти схемы — с фондом для УВД, с террористами… Разве эти идеи не подлы по своей сути? Ведь вы предложили мне подставить огромное количество людей. И ничего? Вас совесть не заела за то, что в вашу голову приходят такие нехорошие мысли?

Я все время наблюдал за вами. Знаете, что было написано на вашем лице, когда вы делились со мной и Игорем своими идеями? Вдохновение! Вы придумали, как можно вертеть окружающими, и гордились этим! А после этого вы думаете, что вы — хорошая, а я подлец и негодяй, только потому, что у меня размах больше.

Ваша ошибка в том, что вы полагаете, что люди в целом и по отдельности нечто большее, чем просто скоты. Ничего подобного! Как и любые стадные животные мы живем по двум незыблемым принципам: мы хотим остаться в своем стаде, и мы хотим занять в нашем стаде как можно более привилегированное положение, которое дает нам лучшую еду и лучших самок (самцов, в вашем случае). А так как на это претендуют все вокруг, то вам придется либо отталкивать других, либо плестись в арьергарде и ни на что не рассчитывать.

В первый раз в жизни Мэг видела, что Волков был явно чем-то расстроен. Она смотрела на него во все глаза, силясь понять, в чем же кроется причина этого… Но так и не сумела догадаться. Неужели ему так важно, как она оценивает его?!

— Так когда выйдет наша статья? — спросил Волков, как-то внезапно успокоившись.

— Завтра с утра.

— Хорошо.

Он наклонился над столом, чтобы сделать соответствующую пометку у себя в настольном календаре… Когда он вновь посмотрел на Мэг, в его глазах уже прыгали озорные искорки.

— Кстати, Маргарита, что произошло с Игорем? Вы бы видели его физиономию, когда он вернулся в офис!

Мэг недоуменно посмотрела на него.

— А он что, не наябедничал вам? Я заехала ему по энному месту за то, что он пытался следить за мной. Это вы его послали?

— Я? Нет. Это его собственная инициатива. Он не доверяет вам, Маргарита. А теперь, наверное, и вовсе зачислил вас в список своих кровных врагов.

— А вас это радует?

— Еще как! Будет крайне интересно понаблюдать, чем закончится эта история.

Мэг демонстративно взглянула на часы.

— Время — шесть. Если не возражаете, я иду домой. Всего хорошего.