"Женские игры" - читать интересную книгу автора (Шилова Юлия)

Глава 17

На лбу Алексея выступили крупные капли пота. Глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– Ты хоть понимаешь, что ты вышла замуж за финансового гения! – кричал он, размахивая смятыми листочками. – Ты даже не представляешь, как крупно тебе повезло!

– Отчего же не представляю, – пробубнила я в ответ. – Очень даже представляю.

«Влипла ты, Ритка, – стучала в голове одна мысль. – Случайно познакомилась, случайно трахнулась и так же случайно вышла замуж… Кому ты доверила свою жизнь…»

Не говоря ни слова больше, я подошла к Алексею, выхватила у него бумаги из рук; положила их в секретер и закрыла его на ключ. А затем принялась одеваться. Единственное, что мне хотелось, – поскорее уйти из дома. Все равно куда, лишь бы уйти и побыть одной.

Натянув на себя облегающее черное платье, я подошла к зеркалу и стала причесывать волосы. Алексей стоял рядом и смотрел на меня раздраженным взглядом.

– И куда это ты собралась?

– Какая тебе разница? Ты бы хоть «хозяйство» свое прикрыл. Ну что за дурацкая манера ходить По квартире в чем мать родила!

– Я у себя дома и буду ходить так, как считаю нужным. Мне нечего стесняться, Маргарита.

– Не забывай, что ты не один в квартире!

– А ты моя жена. Так что потерпишь.

– Даже не пытаясь сдержать раздражение, я прошипела, как змея:

– Не советую тебе зарываться, муженек! Это моя квартира, а не твоя. У тебя есть свое жилье.

Вот там и расхаживай голяком.

Схватив подвернувшуюся ему под руку шаль, Алексей завернулся в нее и, миролюбиво улыбаясь, сказал:

– Ритуля, я давно хотел поговорить с тобой на эту тему. Надеюсь, ты меня пропишешь у себя…

– Как это пропишешь? – от изумления я уронила расческу на пол.

– Ну, жены часто прописывают своих мужей.

Я не вижу в этом ничего особенного.

– Но ведь у тебя есть жилье!

– Видишь ли, Рита, я забыл предупредить тебя, что оно съемное. К сожалению, у меня нет жилья.

Я купил себе московскую прописку. В общаге…

При каком-то заводе,.. Это не солидно. А теперь мне нужно сделать нормальную прописку. Дорогая, это не займет много времени. Ты напишешь заявление и отнесешь его в паспортный стол. Вот и все.

– Да иди ты, – сказала я, схватила сумку и выскочила из квартиры. Это ж надо было так влипнуть! Да такого самородка, как мой драгоценный супруг, еще поискать нужно!

На первом этаже я вышла из лифта и остановилась, чтобы достать из сумочки ключи. В дырочках почтового ящика что-то белело. Газет я не выписываю, надоедливых разносчиков рекламы гоняет наша консьержка баба Люся. Может, письмо?

На лестничном пролете сзади меня раздались чьи-то шаги. Я оглянулась – никого. Но все же ощущение, что кто-то следит за мной не отпускало. Я попыталась успокоиться и подумала о том, что надо бы обязательно купить валерьяночки.

В конце концов по лестнице могла спускаться безобидная старушка с хозяйственной сумкой в руках. Остановилась на минуточку передохнуть – вот я ее и не заметила…

В почтовом ящике действительно оказалось письмо. Я повертела конверт в руках и с удивлением прочитала обратный адрес: Горлов тупик, 18.

В графе «От кого» ничего не говорящая фамилия:

Сидоренко Е. А. На обороте, в самом низу, явно сделанная впопыхах надпись: «Рите от Оксаны».

Неужели от Ксюши?

На лестнице опять раздались чьи-то шаги.

Я опять оглянулась и опять никого не заметила.

На бабушку с сумкой, пожалуй, не похоже. К тому же бабушка поедет на лифте, зачем ей спускаться пешком?

Не распечатывая конверт, я сунула его в карман, громко хлопнув дверью, вышла из подъезда, села в машину и поехала куда глаза глядят, а точнее – в ближайший бар, читать Ксюшино послание.

В сумке мелодично зазвонил мобильник.

– Слушаю, – достав его, ответила я.

– Риточка, это я, Алексей. Не задерживайся, дорогая, и приезжай скорей. Сегодня выходной как-никак. Послушай, как ты посмотришь на то, чтобы поужинать в японском ресторане?

– Отрицательно. У меня изжога от японской кухни.

– Скажи, неужели ты всерьез на меня обиделась?

– Я уже не в том возрасте, чтобы всерьез обижаться.

– Рита, пойми, я твой друг. И я хочу найти с тобой взаимопонимание. Ты знаешь, что я сейчас сделал?

– В очередной раз проверил мои бухгалтерские книги.

– Нет, дорогая, я посчитал, сколько у тебя трусов.

– Что?!

– Я посчитал, сколько у тебя трусов. Риточка, но это же ненормально. Как выяснилось, у тебя пятьдесят семь пар! Зачем тебе столько? А сейчас я собираюсь пересчитать твои сапоги. Боже, я уже представляю эту цифру! В общем, дорогая, больше никаких покупок. Будешь донашивать то, что имеешь. Кстати, некоторые твои вещи можно продать и отложить вырученные деньги.

Услышав это, я просто чудом не слетела со стула.

– Вот что, придурок однотрусовый, – с призрением произнесла я. – Слушай меня внимательно.

Если ты будешь шарить в моих шкафах…

– В наших шкафах, – перебил меня Алексей. – И не шарить, а производить ревизию.

– В моих шкафах, – поправила его я и закончила фразу:

– То мне придется взять плоскогубцы и повыдергивать тебе ногти вместе с пальцами.

Понял?!

– А я забью тебя до смерти, если ты и впредь будешь разговаривать со мной в таком непозволительном тоне. Когда я решил связать с тобой свою судьбу, я и не думал, что ты такая идиотка. Я просто хочу тебе помочь вылезти из дерьма, в которое ты попала по собственному недомыслию.

– Ив какое же дерьмо я попала?

– В обыкновенное. Во-первых, ты ничего не смыслишь в бизнесе. Во-вторых, тебя постоянно обманывают. А в-третьих, ты не умеешь правильно расходовать деньги. Но я готов, Рита, все исправить.

Я буду служить тебе верой и правдой. Я буду заботиться о тебе, и вскоре ты станешь самой счастливой женщиной на свете. Доверься мне, дорогая, и у тебя никогда больше не будет финансовых неурядиц.

Не выдержав, я отключила мобильник и спрятала его обратно в сумочку. Затем сделала глоток ароматного турецкого кофе и распечатала, наконец, письмо.

Полудетские Ксюшины каракули заставили меня улыбнуться. А все-таки здорово мы тогда повеселились…

quot;Ритка, привет! Ужасно скучаю без тебя. Адрес твой узнала чудом. Одна девочка подсказала – она у тебя работала несколько месяцев назад. Оказывается, ты у нас важная персона. Но это не главное. Главное, что ты никогда не кичишься своей должностью. Молодец! Несколько слов о себе. Кукую по-прежнему в СИЗО. Боюсь, что застряла здесь надолго. До суда – как до конца света. Увы, правосудие не любит торопиться. Народу в камере уйма. Есть и бомжихи, от которых разит по-страшному, есть и такие как ты, вполне респектабельные дамочки. Спим вповалку, бывают дни, когда приходится очередь на нары занимать. И все же, говорят, здесь лучше, чем на зоне. Если заболеешь, то положат в местный лазаретик без особых проблем. В одну палату с туберкулезницей.

Вот так-то, моя дорогая подружка… Лесбиянок тут, Ритка, не мерено. Ночью надо держать ухо востро – того и гляди в трусики залезут. Но меня пугает даже не это, а полнейшая неизвестность.

Интересно, сколько лет мне дадут… Наверное, много, ведь я убийца, хотя и не считаю себя таковой… Если честно, Ритусик, я здесь постоянно плачу. Сказал бы мне кто раньше, что я сюда попаду, я бы сочла это за дурную шутку. Но теперь…

Правду говорят люди: от тюрьмы да от сумы не зарекайся… Почти каждую ночь, подружка, я здесь вижу сны. Сегодня вот мама приснилась. Уложили мы с ней спать моего ребеночка и сели пить зеленый чай. А где чай, там и сплетни. Мы с ней так часто сидели. Болтали о том и о сем… Ох и счастливая же я была совсем недавно… А теперь у меня клеймо будет на всю жизнь: зэчка. Знаешь, как это страшно. Даже, на свободе я буду чувствовать себя человеком второго сорта. Нормальные люди от меня шарахаться будут. И кто только эти СИЗО придумал? Ведь в подобных учреждениях человека не исправляют, а только озлобляют, заставляют его ненавидеть весь мир… А как ты думаешь, Ритка, мама меня простит? Наверное, да. Родители всегда прощают своих детей. На то они и родители. В этой жизни любой может оступиться. Тревожит другое: простит ли меня мой ребенок, когда вырастет? Сможет ли он меня понять?.. Ритка, а я тебе, между прочим, завидую черной завистью. Ты можешь свободно ходить по улицам, дышать свежим воздухом, покупать мороженое, пить виски.

Это так здорово! Я бы сейчас за глоток хорошего виски полжизни отдала… А до СИЗО, Ритусик, я очень любила одиночество. Но тут об этом приходится только мечтать. Семьдесят человек в камере – сама подумай… И еще мне стало казаться, что я деградирую. Ведь тут, как на необитаемом острове. Никаких новостей. Если Бог есть, Он обязательно сделает так, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Долго я не протяну. От отчаяния хочется наложить на себя руки. Но я не сделаю этого – ведь у меня маленький ребенок. Ума не приложу, как он там без меня. Иногда я закрываю глаза и представляю, как глажу его по головке, говорю ласковые слова. Мало того, что отца нет, так еще и матери лишили. Боже мой, впереди столько праздников… Новый год. Рождество, День рождения… Страшно встречать их здесь, очень страшно.

Мне еще никогда в жизни не доводилось видеть столько грустных женских глаз… Каждая из нас переживает свою боль в одиночку. Даже самые отпетые, а здесь таких много. Днем они издеваются над теми, кто послабее, а по ночам плачут в подушку. Я потихоньку учусь здесь быть сильной, Ритка. Стараюсь в обиду себя не давать. Драться вот и то научилась… А еще я мечтаю о том, чтобы сходить в церковь и заказать молебен за здравие мамы и дочки. Да и просто у Иконы Матери Божьей постоять. Прикоснуться к ней губами. Я эту икону очень люблю. Могу на нее часами смотреть.

Богородица такая красивая, а самое главное – чистая… Риточка, то, что я проституткой работала, я и не пытаюсь скрывать. Думаешь, мне стыдно? Да нисколечко! Это пусть нашему государству будет стыдно, что оно таких вот, как я, несчастных матерей-одиночек, вынуждает на панель выходить, что у нас детские деньги нужно с боем выколачивать, а когда их получишь, даже не знаешь, плакать или смеяться, потому, что на один поход в магазин и то не хватит. А с мужа моего бывшего как с гуся вода.

Это раньше, в советские времена, мужика за неуплату алиментов могли и в тюрьму посадить, а теперь до этого нет никому дела. У меня ребенок сильно болеет, понимаешь? С рождения самого.

А сейчас лекарства таких денег стоят, что лучше вообще не болеть, а сдохнуть сразу, и чтобы не мучаться. Куда я только не устраивалась на работу, Ритусик, но везде такая зарплата… Депутатам бы такую… Если ты думаешь, Ритка, что я ищу себе оправдания, то это вовсе не так! Я того китайца и в самом деле любила. Так любила, что до сих пор в жар бросает. Любить можно кого угодно, даже китайца, поверь мне! А почему убила? Может, и вправду говорят, что от любви до ненависти один шаг. И еще, Ритулька, послушай доброго совета.

Береги свои чувства, не растрачивай их попусту.

И эмоции не распыляй. Грохнешь кого-нибудь в состоянии аффекта, а потом будешь жалеть всю жизнь. Пусть уж дышат кобели.

Ну вот, наверное, и все. Спасибо, что дочитала до конца. Письмо тебе отправит добрый человек.

А вообще нам писать не разрешаютquot;.

Вот ведь попала девчонка… Тяжело вздохнув, я расплатилась за кофе и вышла на улицу.