"Возьми мое сердце" - читать интересную книгу автора (Басби Ширли)

Глава 1

Виргинская колония, лето 1774 года

— Фэнси, смотри скорее! Я никогда раньше не видела таких людей, — воскликнула Эллен Мерривейл, наклоняясь через борт корабля и с восхищением глядя на берег.

— Эллен, пожалуйста, поосторожнее, ты можешь упасть, — ответила Фрэнсис, или Фэнси, как ее называли близкие, подходя к младшей сестре. — Для того чтобы приплыть сюда из Англии, мы благополучно пересекли океан. Будет очень обидно, если именно сейчас что-нибудь случится. О, я вижу его! — внезапно воскликнула она, и ее янтарно-карие глаза, опушенные длинными ресницами, загорелись. — Вот этот человек, да?

— Он индеец? — Эллен раскраснелась от волнения. — Краснокожий?

— Похоже, да, — задумчиво произнесла Фрэнсис, глядя на человека на берегу. — Я читала, что они втыкают себе в волосы перья. Посмотри — у него длинные черные косы и яркая накидка. Мне кажется, индейцы выглядят подобным образом.

— Почему ты такая чопорная, Фэнси? — Эллен блеснула голубыми глазами. — Говоришь как синий чулок.

— Я и есть синий чулок, — печально улыбнулась Фэнси. — Совсем как старая леди Уэллс у нас в деревне.

— Ну, уж нет! Леди Уэллс никогда бы не поехала в Америку даже в гости, как мы. — Эллен искоса взглянула на сестру. — Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что мы здесь. Честно говоря, я до самого отплытия была уверена, что ты передумаешь.

Фэнси обняла сестру за талию.

— Я действительно чуть не передумала, дорогая. Я не раз спрашивала себя, стоит ли нам покидать Англию и ехать в Уокер-Ридж. Джонатан Уокер кажется порядочным человеком и стал бы тебе хорошим мужем, но…

Эллен густо покраснела.

— Но он ведь еще не просил моей руки, — тихо пробормотала она.

— Нет, — спокойно ответила Фэнси. — Но мы не должны делать вид, что не знаем, зачем приехали сюда. Джонатан пока не сделал формального предложения, но он, видимо, старается не заходить слишком далеко и держаться в рамках приличий. — Она вздохнула. — Вот если бы…

Эллен наклонилась к сестре:

— Что же? Если бы он не был настолько старше меня? Если бы я была повзрослее? Или если бы он жил в Англии, а не в Новом Свете?

— И то, и другое, и третье, — улыбнулась Фэнси. Хотя Эллен была ослепительной блондинкой, а Фэнси —

жгучей брюнеткой, сестры походили друг на друга. Обе были хорошенькими и миниатюрными. Темные волосы Фэнси обрамляли персикового цвета лицо с золотисто-карими глазами. Ярко-голубые глаза Эллен прекрасно контрастировали с молочной кожей и пшеничными волосами. У сестер были слегка вздернутые носики, ярко-алые губы, будто созданные для поцелуев, и изящные подбородки. Восемнадцатилетняя Эллен казалась веселой и непосредственной, а Фэнси держалась более сдержанно. Ее слегка раскосые глаза и тонкие черные брови придавали ей немного надменный вид. Фэнси, известная в обществе как леди Мерривсйл, вдова барона Мерривейла, была на десять лет старше сестры, однако в то погожее июньское утро их можно было принять за ровесниц.

Эллен часто повторяла, что Фэнси совсем не похожа на овдовевшую баронессу. Фэнси в душе соглашалась с ней, хотя никогда в этом не признавалась. Она была намного практичнее сестры, которую воспитывала с тех пор, как умерла их мать. Эллен было тогда шесть лет. Фэнси — шестнадцать.

Отец Фэнси и Эллен, Эдвард Мерривейл, очаровательный повеса, совершенно не заботился о семье. Оставив жену и детей в своем маленьком поместье в Суррее, он уехал в Лондон, где проводил время в кутежах и попойках, не заботясь о завтрашнем дне. Смерть жены не стала для него трагедией. Когда Эдварду сообщили о том, что его жена умерла, он лишь заметил, что она оказала ему дурную услугу. Салли же знала, раздосадовано заметил он, что муж не имеет ни малейшего представления о том, как обращаться с детьми. Впрочем, он вскоре с радостью обнаружил, что Фэнси может управлять Лаймвудом — так называлось их поместье — ничуть не хуже матери. Последние годы жизни Салли тяжело болела, и заботы по хозяйству легли на плечи Фэнси.

Сразу после похорон жены Эдвард снова уехал в Лондон — Фэнси ничуть не удивилась. На положении дел в имении его отъезд никак не отразился. Эдвард, правда, кое-что сделал для дочерей — пригласил в Лаймвуд их старую тетю, которую для виду объявили правительницей имения. Но настоящей хозяйкой Лаймвуда по-прежнему оставалась Фэнси.

Она не возражала, ведь другого она не знала. Возможно, в глубине души Фэнси хотела, чтобы отец относился к ним с Эллен повнимательнее, однако им хорошо жилось в Лаймвуде, а старая тетя Мэри была добра и мила. Время шло, и Фэнси мало-помалу стала помышлять о более интересной жизни, в которой не надо бояться истратить лишний пенни из изредка присылаемых отцом денег (Эдвард Мерривейл вспоминал о своем родительском долге весьма нечасто), без конца препираться с кухаркой, убеждать мясника, что в следующем квартале они заплатят за все, или отказывать себе во всем, чтобы купить Эллен новое платье. Разумеется, в жизни Фэнси были радости — ей нравилось скакать по извилистым деревенским дорожкам на своей старой кобыле или тихо, стараясь не попасться на глаза сторожу, пробираться в сад лорда Уэллса, чтобы набрать там яблок или груш. По ночам Фэнси подолгу мечтала о светской жизни с роскошными балами и раутами, по сравнению с которыми чаепития с приятельницами тети Мэри и семейные обеды в доме викария по воскресеньям были, по ее мнению, невообразимо скучными. Иногда Фэнси задумывалась о том, что ждет ее впереди. Но никогда, даже в самых смелых мечтаниях, она не предполагала, что совсем скоро станет женой настоящего лорда из высшего света.

Фэнси вышла замуж не по любви. Даже сейчас, возвращаясь мыслями в прошлое, она не могла сказать, согласилась бы стать женой двоюродного брата своего отца, Спенсера, барона Мерривейла, или нет, если бы имела чуть больше времени на раздумье или если бы Эдвард не просил ее об этом так настойчиво. Когда Фэнси исполнилось восемнадцать, отец неожиданно вернулся домой. Двигало им отнюдь не желание увидеть дочерей. Будучи замечен в связях с какой-то замужней дамой, он получил вызов на дуэль и был тяжело ранен. Все понимали, что дни его сочтены.

Глядя на лежавшего на смертном одре отца, Фэнси впервые задумалась о том, какая судьба постигнет ее и Эллен, когда его не будет в живых. Перед глазами стояла одна и та же картина: бесконечные требования кредиторов, распродажа имущества и, наконец, голодная, полная лишений жизнь. Спастись от этого не было никакой возможности, и Фэнси в отчаянии написала лорду Мерривейлу, старшему в семье, и попросила о помощи.

Получив письмо, лорд Мерривейл, ровесник Эдварда, весьма походивший на него во всем, внезапно проникся к девушке сочувствием и, сам до конца не понимая почему, отправился в Лаймвуд. Скорее всего просто устал от своей любовницы, от утонченных светских дам Лондона. Красота и свежесть молодой родственницы прельстили его.

К тому времени Спенсер Мерривейл был вдовцом уже лет двадцать — жена, подарившая ему трех сыновей, умерла, рожая четвертого ребенка. Спенсеру, таким образом, не приходилось беспокоиться о наследнике: его старший сын уже сам был отцом. Спенсер обладал огромным состоянием, и, пожелай он жениться снова, ему не пришлось бы долго искать невесту. Но с Фэнси дело обстояло по-особому. Она нравилась Спенсеру уже давно, он одно время даже помышлял соблазнить ее, хотя впоследствии и отказался от этого намерения.

Вряд ли лорд Мерривейл влюбился в Фэнси, однако оказался очень близок к этому чувству. Когда Эдвард рассказал кузену о том, что с ним произошло, Спенсер неожиданно для самого себя попросил руки его дочери.

Для Эдварда, лежавшего при смерти, предложение Спенсера стало настоящим подарком судьбы. Медлить было нельзя, и уже через два дня Фэнси стала женой человека, которого совершенно не знала. Бесспорно, он был красив, обаятелен и отменно воспитан, — но в то же время высокомерен и испорчен долгими годами распутной жизни. Кроме того, Спенсер был на пять лет старше ее отца!

Наблюдая за суетой в порту, где должен был пришвартоваться корабль, Фэнси размышляла о превратностях судьбы, забросившей ее в Ричмонд. Нельзя сказать, что брак со Спенсером оказался несчастливым, — барон всегда был добр и великодушен к ней, заботился об Эллен и тете Мэри, поселил их в своем поместье и никогда не укорял Фэнси за то, что она помогает им.

Фэнси вздохнула. И все же после свадьбы ее жизнь практически не переменилась. Барон считал, что молодой и красивой жене совершенно не обязательно ездить с ним в Лондон, и Фэнси, которой теперь не приходилось волноваться из-за неоплаченных счетов, которая могла позволить себе наряды по последнему крику моды и которая жила в роскошном доме, где слуги выполняли любые ее капризы, по-прежнему прозябала в деревне. Иногда, правда, Спенсер устраивал званые вечера, однако почти все время он жил в Лондоне, и Фэнси довольствовалась обществом тети Мэри и Эллен. Встречаясь с мужем крайне редко, Фэнси порой забывала о его существовании.

Даже сейчас, спустя десять лет после свадьбы и два года с момента смерти Спенсера, Фэнси не могла вспоминать о ласках мужа не краснея. Воспитанная в строгих деревенских традициях, она, тем не менее, имела представление о первой брачной ночи, но то, что произошло после свадьбы, потрясло ее до глубины души.

В ту первую ночь Спенсер обращался с ней нежно и ласково, и потеря девственности, которой Фэнси так боялась, прошла для нее хотя и болезненно, но не мучительно. В первые дни совместной жизни Спенсер искал с ней близости, но затем, когда очарование, вызванное ее свежестью и невинностью, стало проходить, он, к досаде Фэнси, вернулся в светское общество. Там его ждали женщины, искушенные в любовных делах намного больше, чем она.

Занимаясь любовью со Спенсером, Фэнси не получала наслаждения. Нет, он не был неприятен ей, но все же… Иногда она думала, что ей даже нравится, что Спенсер постоянно живет вдали от нее и им приходится заниматься любовью не чаще двух раз в год.

Когда Спенсер в результате несчастного случая погиб на охоте, Фэнси искренне оплакивала его. Муж всегда был щедр к ней, и упрекнуть его она могла, пожалуй, только в некоторой холодности. Фэнси долго терзалась угрызениями совести, когда три месяца спустя после его смерти впервые подумала, что наконец-то стала свободной. Однако ее положение изменилось — беспокоиться о деньгах по-прежнему не приходилось, и в то же время ее никто не контролировал. За годы совместной жизни Спенсер обеспечил ее драгоценностями, слугами, дорогими лошадьми и нарядными экипажами. После смерти мужа к ней перешло поместье Мерривейл. Помимо нее, у Спенсера были и другие наследники, но с ними Фэнси поддерживала дружеские, хотя и официальные отношения. Жить в поместье Фэнси не захотела и вскоре вместе с Эллен и страдавшей от различных болезней тетей Мэри переселилась в маленький домик неподалеку, который, как она считала, лучше подходил для вдовы.

Возможно, Фэнси так и прожила бы в домике оставшуюся жизнь, наслаждаясь обществом немногочисленных друзей и поклонников, если бы не Эллен… и не смерть тети Мэри… Фэнси погрустнела и снова вздохнула. Как ей сейчас, когда они с сестрой прибыли в Новый Свет, не хватает практичности и рассудительности, которыми всегда отличалась тетя! После того как они перебрались в домик, Мэри не прожила и полугода. Фэнси и Эллен горячо любили тетю Мэри и не представляли своей жизни без нее. Первое время они были убиты горем, но мало-помалу печаль ушла, и, когда год траура кончился, Фэнси, к своему глубокому удивлению, заметила, что Эллен из девочки превратилась в очаровательную девушку.

Фэнси вдруг поймала себя на том, что хочет для Эллен того, чего все эти годы была лишена сама, — светской жизни в Лондоне, выездов на званые вечера и в театр, конных прогулок по Гайд-парку, богатых и знатных поклонников. Состояние и титул баронессы могли открыть для Фэнси — теперь леди Мерривейл — любые двери, как и для ее сестры.

Если Фэнси когда-нибудь и задумывалась о том, кто мог бы составить для Эллен хорошую партию, она никогда не высказывала своего мнения вслух. Она любила сестру и искренне желала ей счастья. В январе они переехали в Лондон, и, когда Фэнси меньше чем через две недели заметила, что Эллен начинает оказывать знаки внимания старший сын графа Монроуза, ее сердце наполнилось радостью и гордостью за сестру. К несчастью, молодой Монроуз был весьма невзрачен, и Эллен быстро привлек к себе высокий и симпатичный Джонатан Уокер из Виргинской колонии.

Крошечная морщинка пересекла лоб Фэнси. Ей бы радоваться: Эллен влюбилась в такого человека! Джонатан казался идеальным поклонником для любой девушки — высок, красив, богат, обладает редким обаянием. За все время их знакомства Фэнси не нашла в нем ни одного недостатка. Даже то, что он жил не в Англии, а в Америке, не делало его менее привлекательным — Фэнси втайне считала, что в этом есть своя прелесть, и слушала его рассказы о жизни в колонии с не меньшим вниманием, чем Эллен.

И все-таки что-то беспокоило Фэнси. Она вспомнила, как Джонатан иногда смотрел на нее — будто был не прочь поухаживать. Неужели он стремится к ней, а не к Эллен? Неужели обратил внимание на сестру, только когда Фэнси недвусмысленно дала понять, что не хочет снова выходить замуж? Эллен говорила, что слишком молода для Джонатана — ему уже тридцать шесть, а ей всего восемнадцать. Впрочем, разница в возрасте между Спенсером и Фэнси была когда-то еще более значительной… Фэнси внезапно подумала, что в обаянии Джонатана есть что-то искусственное — как будто он все время носит маску, скрывая свое истинное лицо, — но тут же покраснела, устыдившись своих мыслей.

— Смотри, Джонатан и Симмонс! — Радостный возглас Эллен вывел Фэнси из задумчивости.

Она обернулась и увидела высокого красивого мужчину, с улыбкой приближавшегося к ней. Это был Джонатан. За ним шел Симмонс, невысокий смуглый слуга, в присутствии которого Фэнси почему-то чувствовала себя неуютно.

Не желая выглядеть на корабле напыщенно, Джонатан не надел парик, а заплел темные волосы в косицу. Синий камзол с жилетом и брюки цвета буйволовой кожи придавали ему стильный вид. На ногах Джонатана были шелковые чулки со стрелками и туфли с серебряными пряжками. Рукава его тонкой льняной рубашки заканчивались широкими манжетами. В левой руке он держал изящную трость.

Симмонс остановился на почтительном расстоянии. Джонатан подошел к сестрам.

— Доброе утро, леди, — учтиво поклонился он. — Думаю, сейчас, когда мы отправимся в наши владения, мне будет завидовать вся Виргиния.

Эллен покраснела, а Фэнси, сделав над собой усилие, улыбнулась:

— Вы нам льстите.

На мгновение лицо Джонатана приняло обиженное выражение, но в его глазах по-прежнему сверкали веселые огоньки.

— Как вы можете так говорить? Поверьте, это чистая правда!

Сестры даже в дорожной одежде выглядели и впрямь прелестно. Эллен в то прекрасное утро сделала себе высокую прическу, выпустив два локона на шею; она надела светло-голубое канифасовое[4] платье. Темно-зеленый плащ она держала в руке, а в изящном вышитом мешочке, прикрепленном к поясу платья, лежал флакончик ее любимых духов.

Фэнси перевязала волосы сзади широкой терракотовой лентой и надела широкополую касторовую[5] шляпу. Она выбрала платье с горчичными и коричневыми полосами и нежным светлым кружевом по горловине. Зная, что ей впервые предстоит встреча с матерью и старшим братом Джонатана, Фэнси решила одеться как можно скромнее — все-таки она вдова. Ей не приходило в голову, что шляпа придает ей игривый вид, платье необычайно гармонирует с цветом лица и соблазнительно подчеркивает тонкую талию и маленькую крепкую грудь.

Джонатан не остался равнодушным к очарованию Фэнси. Снова и снова хвалил он себя за то, что не увлекся Эллен. Идея пригласить сестер в Ричмонд была, как ему казалось, весьма удачной. Фэнси и Эллен будут гостить у Уокеров несколько месяцев, и за это время многое может измениться. Вполне вероятно, Фэнси все-таки поймет, что быть вдовой далеко не так хорошо, как ей кажется, и вновь станет помышлять о замужестве. А Эллен… что ж, со временем станет ясно, как с ней поступить.

Уже долгое время Джонатан вел двойную игру, ухаживая для виду за одной сестрой, но стремясь на деле к обладанию другой. Даже в семье не знали, кого он собирается назвать своей невестой. Из Англии Джонатан написал родным, что, может быть, вскоре женится, однако не стал уточнять, на ком именно. В письме он подробно рассказывал о молодой и красивой баронессе, которая, как вполне могло показаться родственникам, и стала его избранницей. В то же время Джонатан умудрился превознести до небес и Эллен. Вряд ли, подумал он с улыбкой, кто-нибудь из родственников с уверенностью скажет, на ком из сестер он остановил свой выбор. Держать семью в неведении Джонатан собирался до самого последнего момента.

Любовь Эллен не особенно волновала Джонатана: ведь она могла стать для него обузой только в одном случае — если бы Фэнси ответила ему взаимностью. Джонатан уже придумал, как выйти из положения. Легкий намек в беседе с Эллен на то, что она, возможно, несколько заблуждается, считая его своим возлюбленным, — и девушка переходит к одному из молодых обаятельных бакалавров, которых в округе сколько угодно.

Но сейчас проявлять свои истинные чувства еще слишком рано. Встав между сестрами, Джонатан с улыбкой наблюдал за суетой на пристани.

— Итак, леди, — весело сказал он, — как вам нравится Новый Свет?

— Восхитительно! — воскликнула Эллен. — Подумать только, я видела настоящего индейца.

В порту было людно. Постоянно подъезжали повозки и фургоны, которые тут же нагружали или разгружали, а крики и возгласы людей сливались с ржанием лошадей и лаем собак, отчего в порту стоял невообразимый шум. Стоя на палубе, Фэнси и Эллен с интересом рассматривали первых людей, которых им довелось увидеть в Новом Свете, — британских солдат в ярко-красных мундирах, скромно одетую чету квакеров — мужчину в сюртуке и женщину в поношенном темном платье с белым передником, рыбаков в красных вязаных шапочках и тяжелых кожаных сапогах, водоноса в крапчатом жилете, согнувшегося под тяжестью коромысла. Лавочник в зеленом суконном фартуке отчаянно пробивался сквозь толпу. То здесь, то там мелькали индейцы с перьями на головах и переселенцы в грубых кожаных штанах.

— О, вот, наконец, и они, — радостно сказал Джонатан, указывая на только что появившийся в порту элегантный экипаж, запряженный парой гнедых лошадей. — Нас встречают.

Фэнси почувствовала, что от волнения у нее забилось сердце. Как глупо нервничать — почему родственники Джонатана должны невзлюбить ее и Эллен? Но волнение нарастало, и Фэнси глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться: ведь она уже не бедная девушка без денег и связей, какой была много лет назад. Она не кто иная, как леди Мерривейл, вдова пэра Англии и обладательница огромного состояния. Если Уокеры окажутся недостойны их, они с Эллен смогут прекрасно прожить и без них.

Пытаясь справиться с волнением, Фэнси наблюдала за тем, как высокий мужчина в напудренном парике с черным бантом сзади помогает даме в великолепном зеленом шелковом платье выйти из экипажа. Наверное, женщина — мать Джонатана, а мужчина в светло-коричневом камзоле с серебряными галунами — Сэмюэл, его сводный брат.

Джонатан подтвердил предположения Фэнси, не дожидаясь, пока родственники подойдут. Даже издалека Сэмюэл и Констанция казались незаурядными людьми. Сэмюэл, которому было уже за семьдесят, по-прежнему держался прямо, а Констанция, как сразу решила Фэнси, в молодости слыла красавицей. В мае ей исполнилось пятьдесят три, но она оставалась еще очень привлекательной. Правда, с годами она немного располнела, однако двигалась с девичьей грацией. Волосы Констанции были аккуратно завиты и уложены под темно-зеленую шляпку, а подол платья слегка колыхался в такт шагам, когда она вместе с пасынком шла к пристани.

Наблюдая за родственниками Джонатана, Фэнси вдруг почувствовала себя неловко. Ей показалось, что кто-то смотрит на нее, причем… недобро. Фэнси оглянулась по сторонам, пытаясь понять, что именно вызывает такое беспокойство, но все вокруг выглядело вполне нормально. Фэнси подумала, что, может быть, ее выводит из душевного равновесия присутствие Симмонса, но тут же отбросила эту мысль. Пожав плечами, она решила, что волнуется из-за встречи с семьей Джонатана. Боже, что с ней?

Губы Фэнси тронула улыбка. Нельзя быть такой боязливой! Ведь, в конце концов, эти люди не укусят ее!

Беспокойство между тем не проходило. Фэнси вновь оглянулась по сторонам и поняла, в чем дело, — на пристани, совсем недалеко от них, стоял какой-то мужчина и с интересом, хотя и несколько пренебрежительно, смотрел на нее.

Сердце Фэнси забилось сильнее. В украшенной бахромой рубашке из оленьей кожи незнакомец походил на охотника, а бесцеремонность, с которой он разглядывал Фэнси, говорила об отсутствии манер. Фэнси не могла оторвать глаз от его резких, словно высеченных из камня, черт лица и мускулистого тела. Густые черные волосы падали незнакомцу на лицо и плечи, придавая вид хищника. Льва! Он как свирепый лев, готовый в любой момент броситься на беззащитную жертву, неожиданно подумала Фэнси. Сделав над собой усилие, Фэнси опустила взгляд. Да, у нее сегодня явно разыгралась фантазия.

Отвернувшись от незнакомца, Фэнси изобразила на лице лучезарную улыбку и стала смотреть на Констанцию и Сэмюэла, поднимавшихся по трапу на борт корабля. Мысли о мужчине, однако, не оставляли ее. Как он смеет так смотреть на нее? Почему ей внезапно захотелось запустить в него сумочкой? Подумав о том, к чему бы это привело, Фэнси с трудом удержалась от смеха.

Через несколько мгновений Фэнси уже здоровалась с Сэмюэлом и Констанцией. Сэмюэл понравился ей с первого взгляда, однако холодный взгляд и надменное выражение лица Констанции заставили ее насторожиться. Точно такое же выражение появлялось иногда и на лице Джонатана, который презрительно усмехался, если дела по какой-то причине шли не так, как он хотел. Раньше Фэнси не воспринимала это всерьез, однако сейчас, увидев Констанцию, внезапно подумала, что еще совсем не знает ее сына.

После знакомства и обычных вопросов о путешествии завязался оживленный разговор. Фэнси и Эллен делились первыми впечатлениями от Нового Света и наперебой рассказывали об огромных лесах и маленьких деревушках переселенцев, которые они видели, когда корабль плыл вверх по реке Джеймс до Ричмонда.

Сэм был явно польщен тем, что Фэнси и Эллен понравилась Виргиния. Он часто улыбался, и его ярко-голубые глаза, казалось, источали тепло. Фэнси прониклась к нему искренней симпатией. Он все еще оставался привлекательным — смуглая упругая кожа, прямой широкий нос, рот правильной формы, полные губы.

— Надеюсь, пребывание в Уокер-Ридж доставит вам еще больше удовольствия, чем морское путешествие, — негромко сказал Сэм, глядя на сестер. — Знаете, с тех пор как Летти, моя жена, узнала, что вы собираетесь приехать, она потеряла покой. Мы хотели взять ее с собой, но она сказала, что ей надо еще кое-что приготовить к вашему приезду. Нам очень хочется, чтобы вы здесь приятно провели время. — Разумеется, — высокомерно добавила Констанция, — у нас здесь не так хорошо, как в Англии, моя дорогая леди Мерривейл. Виргиния — это все-таки провинция. Но надеюсь, вам и вашей очаровательной сестре понравятся наши скромные развлечения и вы не будете считать нас слишком отсталыми.

— Что вы! — возразила Фэнси. — Я уверена, нам здесь понравится. Джонатан много рассказывал о жизни в колонии, и мы с нетерпением ждали, когда, наконец, сможем увидеть все своими глазами.

— Уокер-Ридж не совсем обычное место, — с гордостью объявила Констанция. — Лучшего поместья вы, пожалуй, не найдете даже в Англии. В прошлом году у нас гостил виконт Дарили со своей очаровательной супругой, и мы прекрасно провели время. Вы не знакомы с ними? Впрочем, конечно, вы их знаете! Ваш муж ведь был бароном, не так ли? — На лице Констанции появилась улыбка. — Вы даже представить себе не можете, как мы обрадовались, когда узнали о вашем скором приезде. Все в округе очень завидуют нам и, разумеется, хотят познакомиться с вами.

Они направились к сходням. Джонатан взял Фэнси под руку, и они вместе с Констанцией двинулись следом за Сэмом и Эллен, которые шли впереди, непринужденно беседуя. Констанция что-то говорила, но Фэнси слушала ее невнимательно. Она не любила давать людям характеристики, однако сейчас искренне надеялась, что Летти окажется больше похожей на Сэма, чем на Констанцию. В противном случае, подумала Фэнси, пребывание в Виргинии покажется ей очень долгим, мучительно долгим.

Когда они достигли сходней и начали спускаться на берег, Констанция внезапно остановилась.

— А он что здесь делает? — прошипела она, хватая Джонатана за руку и меняясь в лице.

Проследив за взглядом Констанции, Фэнси вновь заволновалась. Тот самый человек, который еще несколько минут назад столь вызывающе смотрел на нее, стоял перед сходнями и улыбался.

— Кто это? — шепнула Фэнси Джонатану.

На лице Джонатана появилась недовольная гримаса.

— Чанс Уокер, — с явной неприязнью ответил он. — Незаконнорожденный отпрыск нашего рода.