Раздел II. Господин Великий Новгород против агрессии крестоносцев

Глава 1. Вторжения немцев и датчан в Прибалтику

О победе Александра Невского над немецкими рыцарями на льду Чудского озера знает каждый школьник. Зато внятно объяснить, как немцы оказались под Псковом и Новгородом, сможет далеко не каждый школьный учитель истории. Ведь во времена киевских князей Олега и Игоря расстояние от Новгорода до границ Восточно-франкского королевства[18] было около 1500 км, а громадные территории между русскими и немцами занимали западнославянские и литовские племена.

В конце XIX века революционеры пустили в оборот миф о том, что «Россия – тюрьма народов», который через 100 лет пытаются реанимировать националисты всех мастей. Разоблачение этого мифа не входит в нашу задачу, но следует сказать, что при такой постановке вопроса почти все современные западноевропейские государства представляют собой «кладбища народов». В Англии, Франции, Германии, Испании и других европейских странах были истреблены или насильственно ассимилированы десятки народов. А немногие выжившие народы (например, баски во Франции и Испании) до сих пор ведут борьбу за свою свободу и независимость.

К началу IX века граница между славянскими и германскими племенами шла по реке Эльба от Гамбурга до Магдебурга. Точнее, Регенсбург был пограничным городом.

Агрессия немцев на восток началась при саксонском короле Генрихе I Птицелове (годы правления 919-936); Птицелов после длительной борьбы покорил сербо-лужицкую группу полабских славян, заставив ее платить дань немцам. Одновременно он захватил часть земель славянского племени лютичей. Данниками немцев стали вскоре и ободриты. Наступление на восток продолжил сын Птицелова, король Оттон I (правил в 936-973).

В конце X века началось всеобщее восстание подчиненных немцами славянских племен против угнетателей. Его начали лютичи. В июне 983 года они внезапно захватили Гавельберг и Бранибор, после чего их полчища вторглись на немецкую территорию за Эльбу. С большим трудом саксонцам удалось отразить это нападение, но завоевания Генриха и Отгона за средней Эльбой были утеряны. В 1002 году восстали ободриты, которые захватили, разграбили и разрушили Гамбург.

Восстания славян везде сопровождались уничтожением немецких гарнизонов и немецких колонистов на славянских территориях. Лишь в сербо-лужицких землях, где немцы успели укрепиться более прочно, сохранилось немецкое влияние и христианство. Остальные же племена полабских славян на полтора столетия отвоевали свою независимость. Более того, с начала XI века славяне большими массами стали вторгаться в Саксонию, и немцы с большим трудом отстаивали свою территорию. В 1055 году лютичи напали на Саксонию и нанесли немцам страшное поражение. В следующем году император Генрих III (годы правления 1039-1056) послал в землю лютичей большое войско, но лютичи загнали это войско в непроходимое болото и истребили почти целиком. Говорили, что Гернрих III умер от огорчения, узнав об этом поражении.

В последней трети XI века ободриты выбрали своим великим князем Крутого. Он расширил границы государства за счет саксов, два раза брал Гамбург и в течение 30 лет наводил ужас на немцев.

В 1147 году саксонский герцог Генрих Лев вместе с рядом других северонемецких князей отказался участвовать во втором крестовом походе вместе с императором Конрадом III. Взамен он получил от римского папы разрешение отправиться в поход против соседних славян, якобы в целях их обращения в христианство. В этом походе немцы потерпели полное поражение.

Лишь в 1160 году Генриху Льву удалось захватить земли ободритов. Славянский князь Никлот, ворвавшийся в гущу врагов во время одной из вылазок, погиб. Продолжавшееся упорное сопротивление славян было жестоко подавлено. В 1170 году Генрих Лев на большей части завоеванной им ободритской земли образовал зависимое от него Мекленбургское герцогство. Остальные ободритские земли поделили немецкие графы. На захваченных землях немцы проводили насильственную христианизацию и истребление славянского населения. В некоторых, местностях славян истребили поголовно, за ними буквально охотились, убивали и вешали на деревьях. Оставшихся в живых коренных жителей немцы выселяли с принадлежавших им земель, загоняли в болотистые места по берегам рек и озер, где можно было прокормиться только рыболовством.

Приблизительно в то же время немцы захватили земли лютичей. Граф Альбрехт Медведь еще в 1134 году получил в лен от императора Северную марку на левом берегу Эльбы, напротив земель лютичей. Интригами и силой графу Альбрехту постепенно удалось присоединить к своим владениям земли лютичей. Генрих Лев и Альбрехт Медведь враждовали между собой и вели постоянные войны за захваченные территории. Сын Альбрехта получил большую долю из отнятых у Генриха Льва земель. Сын и внук Альбрехта присоединили еще ряд владений, в том числе землю славянского племени шпревян, где в XIII веке возник город Берлин. Из этих земель образовалось маркграфство Бранденбургское.

Вместе с немецкими князьями в славянские области приходили и рыцари, получавшие от князей земли, как пустовавшие, так и заселенные славянскими племенами.

Епископы и монастыри также получали пожертвования от немецких князей в виде владений на завоеванных славянских землях. Местное население при этом систематически истреблялось. Взамен его немецкие феодалы, как церковные, так и светские, привлекали крестьян из Гессена и Вестфалии.

Католическая церковь и германские феодалы преследовали язык и обычаи покоренных западнославянских племен, препятствовали созданию у них культурных центров, письменности, школ. Но и при этой варварской политике языки порабощенных немцами западнославянских племен обнаружили колоссальную сопротивляемость насильственной ассимиляции. Только в XVII веке опустошительная Тридцатилетняя война (1618-1648), которая почти полностью уничтожила славянское население земель, захваченных немцами на востоке, нанесла страшный удар и его языкам. Тем не менее, остатки живых славянских языков сохранялись местами в деревнях Бранденбурга и Лаузица еще в начале XX века.

В середине XII века Генрих Лев на месте славянского городища основал Любек, ставший первым германским городом на Балтийском море. В XIII веке император Фридрих II дал русским купцам право беспошлинной торговли в Любеке. Это свидетельствует скорее не о миролюбии Фридриха, а о большой доле новгородцев в объеме товарооборота на Балтике. Соответственно, к началу XII века в Новгороде были торговые дворы немецких купцов.

В 1158 году к устью Западной Двины, где обитали племена ливов, платившие дань полоцким князьям, буря прибила корабль бременских купцов. Ливы, согласно бытовавшему в те времена «береговому праву», попытались захватить корабль, но получили достойный отпор. После этого началась торговля. Обмен оказался столь выгодным для бременцев, что они стали постоянно ездить с товарами к устью Двины. Торговля была выгодна и ливским вождям, поэтому они разрешили купцам построить в устье Двины укрепленную торговую факторию Укскуль, а затем и вторую факторию Далеп.

О постройке этих факторий и выгодной торговле с ливами вскоре узнал бременский архиепископ. Упустить такую выгоду архиепископ никак не мог, но на всякий случай обратился за санкцией на вторжение в земли ливов к римскому папе. Надо ли говорить, что папа Александр III согласился с мнением архиепископа и велел направить в Ливонию миссионеров.

Вскоре миссионеры с отрядом воинов прибыли в Укскуль. Возглавлял их монах-августинец Мейнгард. Монах был хитер, прежде чем начать проповеди среди ливов, он с бременскими купцами отправился за разрешением к полоцкому князю Володше (Владимиру). Князь, не мудрствуя лукаво, дал разрешение на «проповедь слова Божьего». Оправдывая его ошибку, следует сказать, что только столетие прошло с момента разделения православной и католической церкви (в 1054 году), в Полоцке вполне могли не знать нюансы взаимоотношений константинопольского патриарха и римского папы. К тому же полоцкие князья отличались от киевских веротерпимостью. Историки не располагают данными о каких-либо преследованиях язычества в Полоцком княжестве и на его вассальных территориях.

Мейнгард начал вести проповеди среди ливов. Но чтобы проповедовать, нужны церкви. Немцы построили их на самых крутых холмах. А чтобы защитить церкви, вокруг них возвели каменные стены с многочисленными башнями. Так появились каменные крепости Укскуль, Гольм и другие. Все шло хорошо, только вот ливы не изъявляли особого желания креститься. Мало того, уже крещеные туземцы стали перекрещиваться обратно – погружаться в воды Двины, дабы смыть с себя крещение и отослать его обратно в Германию. И поскольку ливы платили дань полоцкому князю, то платить еще десятину в пользу папы римского им явно не хотелось.

Мейнгард попытался применить силу, но ливы имели многократный перевес. Тогда Мейнгард по традиции обратился к папе с просьбой организовать хотя бы небольшой крестовый поход, чтобы заставить ливов платить. Но в 1196 году Мейнгард умер, так и не дождавшись крестоносцев. На его место из Бремена вскоре прислали нового епископа Бартольда. По прибытии он велел собрать ливских старейшин и объявил им, что надо креститься и платить, а то, мол, братва крестоносная из-за моря приедет. Когда Бартольд удалился, вожди стали думать, что делать. Разгорелся жаркий спор. Одни предлагали Бартольда сжечь вместе с его храмом, другие – утопить в Двине. Пока шли дебаты, какая-то добрая душа побежала к епископу. Тот, естественно, кинулся на корабль и убыл в Германию.

Бартольд написал папе слезное послание о своем печальном положении. Папа объявил отпущение грехов всем, кто отправится в крестовый поход против ливов, и вокруг Бартольда собрался значительный отряд крестоносцев, с которыми снова отправился в Ливонию. Туземцы вооружились и послали спросить епископа, зачем он привел с собой войско? Бартольд ответил, что войско пришло для наказания отступников. Ливы сказали ему: «Отпусти войско домой и ступай с миром на свое епископство; кто крестился, тех ты можешь принудить оставаться христианами, других убеждай словами, а не палками». В ответ конные крестоносцы построились «свиньей» и двинулись на толпу ливов. Впереди скакал с копьем сам епископ. В сражении Бартольд погиб, но крестоносцам удалось одержать победу.

Немцы предали огню и мечу окрестные земли. Ливам пришлось креститься, их обложили большой данью. Но, как только основные силы крестоносцев убыли в Германию, ливы начали отмываться от крещения в Двине. Расставленные у дорог массивные деревянные распятья они клали на плоты и отправляли вниз по течению в Балтийское море. Всем католическим священникам и рыцарям было приказано отдать награбленное и без багажа садиться на корабли. Купцов и их имущество ливы не тронули.

Но через несколько месяцев в устье Двины появились 23 корабля с рыцарями-крестоносцами. Вместе с ними прибыл новый епископ Альберт фон Буксгевден. Последний оказался довольно гибким и умным политиком. Он заменил ливам зерновую десятину небольшим натуральным оброком. Вместе с тем епископ понял, что удержать край в повиновении с помощью набегов крестоносцев невозможно. Требовалось стать твердой ногою на новом месте, строить города и замки.

В 1200 году епископ Альберт основал в устье Двины город Ригу. Но мало было основать город, его надо было заселить, и Альберт сам ездил в Германию набирать колонистов. Впрочем, одного города, населенного немцами, было недостаточно. Его население не могло предаваться мирным занятиям, так как приходилось вести непрерывную борьбу с ливами. Следовательно, нужно было военное сословие, которое бы взяло на себя обязанность постоянно бороться с коренным населением. Для этого Альберт стал вызывать рыцарей из Германии и давать им замки в ленное владение. Однако рыцари ехали крайне неохотно.

Тогда Альберт решил основать орден «воинствующей братии» по образцу военных орденов в Палестине. Папа Иннокентий III одобрил эту идею, и в 1202 году был основан орден рыцарей Меча, получивший устав Храмового ордена. Рыцари ордена носили белый плащ с красным мечом и крестом, вместо которого после стали нашивать звезду. Первым магистром ордена был Винно фон Рорбах.

Первое время отношения между орденом и рижским епископом были хорошие, но через несколько лет они испортились, и тогда фон Рорбах перенес свою резиденцию из Риги в крепость Венден.

Полоцкие князья вовремя не осознали угрозу, которую им и другим русским княжествам несут немцы. Лишь в 1203 году полоцкий князь Володша с дружиной внезапно осадил Укскуль. Немцы заплатили ему большой выкуп, после чего Володша пошел осаждать крепость Гольм. Однако там немцы отразили штурм с помощью метательных машин, бросавших на осаждающих тяжелые камни и бревна. Володше пришлось увести свою дружину назад в Полоцк.

Подчинив ливов, живших вблизи балтийского побережья, крестоносцы двинулись на восток и разрушили русские города Кукейнос и Герсик, где княжили вассалы полоцкого князя Вячеслав Борисович и Всеволод Борисович, правнуки Всеслава Чародея.

В то время, когда немцы утверждались в Ливонии, отнимая низовые двинские земли у Полоцкого княжества, новгородцы и псковичи продолжали бороться с чудью (т.е. с предками нынешних эстонцев), жившей к югу от Финского залива. В 1176 году вся Чудская земля, по выражению летописца, «приходила под Псков, но была отбита с большим уроном».

В 1190 году чудские племена по озеру пришли на судах к Пскову. Псковичи славно встретили гостей: в летописи сказано, что ни один «чунец» не ушел живым. Однако другому отряду чухонцев удалось захватить город Юрьев. В следующем 1191 году псковичи и новгородцы объединились, отбили Юрьев, огнем и мечом прошлись по Чудской земле, «полону приведе без числа». В 1192 году псковичи опять ходили на чудь и взяли у них городище Медвежью Голову (Оденпе, с 1917 года – город Отепя). После этого чухонцы образумились, стали исправно платить дань, и до 1212 года конфликтов с русскими у них не было.

В 1212 году чудь что-то натворила, и новгородский князь Мстислав Удалой с братом Владимиром совершили несколько походов на чудь, взяли город Медвежью Голову, дошли до побережья Балтийского моря.

На следующий 1213 год немцы захватили город Медвежью Голову, то есть вторглись в земли, которые новгородцы считали своими. В 1214 году два войска новгородцев двинулись отбивать свою вотчину. Князь Мстислав Удалой пошел в Эстляндию, а Всеволод Борисович, тот самый, у которого немцы отняли Герсик, пошел на Ливонию. Крестоносцы со всей Ливонии заперлись в Риге. Всеволод по неясным причинам брать Ригу не стал, а вернулся в Новгород.

Надо сказать, что епископ Альберт и крестоносцы действовали не только кнутом, но и пряником. В 1210 году Альберт заключил с полоцким князем Володшей мир и обязался платить ему дань за ливонские земли. Через несколько лет немцы перестали платить Полоцку дань, а тамошний князь удовольствовался помощью немцев против Литвы и свободой плавания по Западной Двине. Крестоносцам удалось сделать своим «агентом влияния» полоцкого князя Владимира Мстиславовича. Князь даже выдал свою дочь за брата епископа Альберта. Это не понравилось псковичам, и в 1213 году они выгнали Владимира из города. Владимиру пришлось бежать к зятю в Ригу, где ему дали в управление несколько ливонских деревень.

Жизнь у немцев князю пришлась не по душе, и он убежал обратно в Псков. Горожане его простили, и он с псковскими и новгородскими ратями в 1217 году двинулся к Медвежьей Голове. Чухонцы позвали на помощь немцев. Рыцари во главе с магистром ордена Волквином внезапно напали на русский лагерь. Но новгородцы быстро оправились и контратаковали немцев. Рыцари были разбиты, Владимир Мстиславович взял в плен своего зятя Феодориха и привез его в Псков. В летописи почему-то не упоминаются потери немцев, сказано лишь, что у них были убиты три главных воеводы и взяты 700 лошадей. Надо полагать, что рыцари отдали 700 лошадей не по доброй воле.

В немецкой хронике[19] говорится, что немцы и русские заключили мир, по которому немцы не должны более появляться в районе Оденпе (Медвежьей Головы), а местная чудь по-прежнему платить дань Пскову и Новгороду. Узнав о разгроме немцев под Оденпе, эсты под руководством Лембита подняли восстание против немцев и их союзников датчан.

Впервые к берегам Эстляндии датское войско под началом короля Какута VI прибыло в 1196 году. Воспользовавшись усобицами русских князей, датчане постепенно захватили острова Эзель и Даго, а также северное побережье Эстляндии. Город Колывань они переименовали в Ревель. Кстати, Таллинн по-эстонски означает «датский город». В 1218-1219 годах новгородцы обещали помочь эстам войском, но не исполнили обещания, потому что в Новгороде были постоянные смуты, ссоры Князей с посадником Твердиславом и т.д. С 1218 по 1224 годы в Новгороде пять раз сменялись князья. Эсты сами не смогли справиться с немцами и потерпели поражение.

Новгородцы под началом князя Владимира Мстиславовича и его сына Ярослава дважды, в 1219 и 1222 годах, осаждали немецкую крепость Венден (Кесь) и один раз, в 1223 году, – Ревель. Но все три осады были неудачными, врага спасали мощные укрепления и метательные (камнеметные) машины. Русским удалось взять много добычи и пленных, но выгнать противника из Прибалтики они не смогли. Немцы, датчане и римские папы на восемь веков сделали Прибалтику очагом напряженности в северовосточной Европе.

В 1224 году немцы двинулись на самую сильную русскую крепость в Эстляндии – Юрьев. Там сидел князь Вячеслав Борисович, тот самый, у которого немцы отняли город Кукейнос. 15 августа Юрьев был осажден. Немцы приготовили много осадных машин, из огромных деревьев выстроили башню в уровень с городскими стенами, и под ее защитой начали вести подкоп. Всю ночь и весь следующий день над этим трудилась половина войска, одни копали, другие относили землю. На следующее утро большая часть подкопа рухнула, после чего башню придвинули ближе к крепости.

Несмотря на активную подготовку к штурму, осаждающие пытались вести переговоры с князем Вячеславом. Они послали к нему несколько духовных особ и рыцарей с предложением свободного выхода из крепости вместе с дружиной, лошадьми и имуществом, если князь согласится покинуть отступников-туземцев (эстов). Вячеслав Борисович не принял этого предложения, так как ожидал подкрепления из Новгорода. Тогда осада началась с новой силой и продолжалась много дней без видимого успеха.

Согласно немецкой хронике, осаждающие собрали совет, на котором два рыцаря, Фридрих и Фредегельм, недавно приехавшие из Германии, подали идею: «Необходимо сделать приступ и, взявши город, жестоко наказать жителей в пример другим. До сих пор при взятии крепостей оставляли гражданам жизнь и свободу, и оттого остальным не задано никакого страха. Так теперь положим: кто из наших первый взойдет на стену, того превознесем почестями, дадим ему лучших лошадей и знатнейшего пленника, исключая этого вероломного князя, которого мы вознесем выше всех, повесивши на самом высоком дереве».

Идея понравилась.

Следующим утром немцы устремились на приступ, но были отбиты. Осажденные сделали в стене большое отверстие и выкатывали оттуда раскаленные колеса, чтобы зажечь башню, от которой исходила наибольшая опасность. Осаждающим пришлось сосредоточить все свои силы, чтобы потушить пожар и спасти башню. Между тем брат епископа Иоганн фон Аппельдерн, с факелом в руке, первым начал взбираться на вал, за ним следовал его слуга Петр Ore, и оба беспрепятственно достигли стены. Увидев это, остальные ратники бросились за ними, каждый спешил, чтобы оказаться первым. Кто же взошел первым на стену, осталось неизвестным. Одни поднимали друг друга на стену, другие прорывались сквозь отверстие, сделанное самими же осажденными для пуска раскаленных колес. За немцами ворвались леты и ливы, и началась резня. Никому не было пощады. Бои в городе продолжались до тех пор, пока русские не были истреблены почти полностью. Немцы окружили крепость и никто не убежал. Из всех мужчин, находившихся в городе, оставили в живых только одного – слугу суздальского князя. Ему дали лошадь и отправили в Новгород рассказать своим о судьбе Юрьева. Новгородский летописец записал: «Того же лета убиша князя Вячка немцы в Гюргеве, а город взяша».

Агрессия немцев в Прибалтике увенчалась успехом благодаря феодальной раздробленности на Руси. Увы, этот банальный тезис постоянно находит подтверждение в истории северных войн России.

Одним из первых, кто осознал опасность тевтонской экспансии, был князь Переславля-Залесского Ярослав Всеволодович, сын Всеволода Большое Гнездо, отец Александра Невского. В 1228 году новгородцы позвали Ярослава княжить в Новгород. Вскоре он призвал полки из Переславля и стал готовиться к походу на Ригу. Но кому-то в Пскове померещилось, что Ярослав вместо Риги хочет завладеть Псковом. Тут нельзя исключить и дезинформацию немцев. Со страху псковичи заключили отдельный мир с немцами, дали им 40 человек в заложники с условием, чтоб немцы помогли им в случае войны с новгородцами. Но новгородцы также заподозрили Ярослава, стали говорить: «Князь-то нас зовет на Ригу, а сам хочет идти на Псков».

Ярослав послал сказать псковичам: «Ступайте со мною в поход: зла на вас не думал никакого, а тех мне выдайте, кто наговорил вам на меня».

Псковичи отвечали ему: «Тебе, князь, кланяемся, и вам, братья новгородцы, но в поход нейдем и братьи своей не выдаем, а с рижанами мы помирились. Вы к Колываню (Ревелю) ходили, взяли серебро и возвратились, ничего не сделавши, города не взявши, также и у Кеси (Вендена), и у Медвежьей Головы (Оденпе), и за то нашу братью немцы побили на озере, а других в плен взяли. Немцев только вы раздразнили, да сами ушли прочь, а мы поплатились. А теперь на нас что ли идти вздумали? Так мы против вас с святой богородицей и с поклоном: лучше вы нас перебейте, а жен и детей наших в полон возьмите, чем поганые. На том вам и кланяемся».

Новгородцы сказали тогда князю: «Мы без свой братьи, без псковичей, нейдем на Ригу, а тебе, князь, кланяемся».

Сильно уговаривал Ярослав новгородцев, но все напрасно, тогда от отослал свои полки назад в Переславль.

В 1232 году новгородский тысяцкий Борис поссорился с князем Ярославом Всеволодовичем и бежал к немцам в Оденпе. Туда же бежал и сын Владимира Псковского Ярослав. Перебежчики вернулись с немецким войском и захватили крепость Изборск. Псковичи отреагировали быстро – Изборск они отбили, а Ярослава Владимировича вместе с несколькими немецкими рыцарями взяли в плен и отослали в Новгород к князю Ярославу Всеволодовичу. Ярослав Всеволодович приказал всех пленных заковать в железо и отправить в Переславль-Залесский. В отмщение за это немцы поймали какого-то новгородца Кирилла Синкиница и засадили в тюрьму. Тогда Великий Новгород, считая этот поступок нарушением мира, объявил войну.

Князь Ярослав Всеволодович с дружиной двинулся к городу Юрьеву, точнее, теперь уже к Дерпту, как назвали его немцы. Русские не смогли взять город, зато сильно опустошили его окрестности. На выручку Дерпту подошло немецкое войско. В апреле 1234 года на реке Омовжа произошло сражение, немцы были разбиты и предложили князю мир «по всей его правде». Новгородец Кирилл был отпущен на волю, а Ярослав с торжеством вернулся в Новгород, якобы не потеряв ни одного человека убитым в битве. Даже если летописец перебрал, это все равно свидетельствует о полководческом таланте князя. Судя по всему, в этом договоре Ярослав выговорил дань с Дерпта и других земель для себя и своих преемников, ту знаменитую дань, которая много позже послужила Ивану Грозному поводом для начала Ливонской войны.