Дело вкуса: Удобный наряд хакама-сита

Старинные гравюры и даже современные фото, где изображены японцы в традиционных костюмах, в объяснениях не нуждаются: кимоно и есть кимоно, хакама же – хакама.

– И это знаменитое японское кимоно?! – несказанно удивились мы. Было это много лет назад, когда студентами-стажерами мы впервые приехали в Японию в университет Токай. Одна из наших преподавательниц пришла на студенческий вечер, облаченная в этот широко известный в мире наряд.

Он оказался совсем не таким, каким представляют его иностранцы, воспитанные красочными рекламными календарями. На них изображены загадочно улыбающиеся молодые японки, одетые в кимоно, – раззолоченные, белые, вышитые фигурами журавлей, грациозно раскинувших крылья. Такая экзотическая женская одежда служит образцом непривычной для нас и – потому – совершенно неуловимой красоты.

Но тогда мы увидели нечто совершенно другое: кимоно учительницы было свекольно-бурым, темным. Его перехватывал широкий пояс совершенно не подходящего светло-желтого цвета. Кимоно показалось нам нарочито некрасивым, почти отталкивающим. На наш взгляд, более неподходящего сочетания цветов нельзя было отыскать…

Лишь потом мы узнали, что почти все кимоно – свекольно-бурые, мутно-зеленые, зеленовато-серые, коричнево-желтые. Они напоминают и о сером морском песке, и о разбросанных на нем сухих водорослях, и о замшелых камнях, и о свинцовой дали океана. Эти цвета японской природы удивительным образом соответствуют мировоззрению буддизма, находящего в них непостижимую красоту.

Расшитые же золотом роскошные кимоно, чей образ глубоко вошел в сознание иностранцев, предназначены для свадебных церемоний и других торжественных случаев. Вышитые вручную или на особо точном станке, они очень дороги, а – главное – совсем не нужны в повседневной жизни, и потому даже среди не бедных людей их принято брать напрокат в специальных бюро, существующих в отделах национального платья всех больших японских магазинов.

Обута была наша преподавательница в традиционные соломенные сандалии, крепящиеся петлей за большой палец, – «дзори», которые носят с кимоно. Их коротенькие подошвы не доходили и до середины пятки, отчего при ходьбе носки сами собой сходились под тупым углом, и казалось, что дородная учительница так и норовит рухнуть вперед… Впрочем, эта неудобная на наш взгляд, обувь делала ее шажки мелкими, семенящими, торопливыми – как раз такими, что издавна считаются грациозными и правильными для выступающих в кимоно женщин.

Как бы то ни было, мы громко восхитились ее нарядом, и преподавательница польщенно улыбнулась. Похоже, она и в самом деле чувствовала себя в нем совершенно свободно – ведь не случайно же так одеваются каждый день тысячи японских домохозяек.

С утра до вечера ковыляют они в коротковатых туфлях по близлежащим лавкам, закрывая узкие проходы между полок кряжистыми телами в блеклых кимоно.

Каждый новый шаг они делают, похоже, без всякой охоты, и потому иной магазин, расположенный лишь в сотне шагов, кажется им непомерно далеким.

Вообще, национальная японская обувь не очень удобна. К примеру, «гэта», деревянные сандалии на двух высоких каблуках. В «гэта» хорошо ходить по лужам, переваливаясь с каблука на каблук и движениями этими напоминая цаплю, но за отходящим автобусом в них не погонишься. Зато «гэта», как и «дзори», очень легко сбрасывать с ноги, приходя в дом. Короче говоря, нигде за пределами Японии ее национальная обувь распространения не нашла.

Как японист, живший в Японии, желающий познать жизнь изучаемой страны во всех мелочах, я пытался освоить гэта. Было это у моря, отдыхающие японцы, сняв обычную обувь, переобувались.

Поначалу мне показалось, что ходить в этих двухэтажных башмаках невозможно, а главное, совершенно не нужно: ведь вместо них можно надеть на ноги что-нибудь более удобное.

Но я послушно просунул ступню в широкую петлю, обшитую черным бархатом, и заковылял на двух высоких каблуках к кромке моря. Признаюсь, что мне, несмотря ни на что, доставлял удовольствие скрежет гальки, раздвигаемой сосновыми каблуками…

Желания привезти гэта в Москву и ходить в них дома у меня не возникло.

И иностранцев, возлюбивших гэта, я тоже не знаю.

Всего этого не скажешь о кимоно, действительно удобной и свободной одежде. Его длинные рукава с непривычки мешают, но их можно и подвязать, что вполне соответствует здешним правилам; зато в этих же рукавах, прошитых до середины, помещаются глубокие карманы, из которых, как ни размахивай руками, ничего не выпадет. Да и вору не забраться в такой карман.

Кимоно не сковывает движений, постоянно продувается ветром, в нем чувствуешь себя вольготно. Наверное, потому и к европейской одежде японцы неосознанно предъявляют те же требования. Но она стягивает человеческое тело множеством застежек и пуговиц, и потому при малейшей возможности жители Страны Восходящего Солнца спешат освободиться от чуждых им уз, сбрасывая пиджак, ослабляя узел галстука, расстегивая и даже приспуская брюки. В последнем обстоятельстве нет ничего удивительного: ведь у народов Востока, чья национальная одежда – халат, пояс располагается не на талии, как у нас, а чуть ниже, на бедрах.

Именно так и поступают многочисленные служащие японских учреждений и фирм в обеденный перерыв, когда, наскоро перекусив, они в оставшиеся полчаса предаются Морфею. Огромные конторы тогда мгновенно превращаются в спальни, и чиновники засыпают прямо за столами, сняв пиджаки, расстегнув пуговицы на рубашках, брюках и положив ноги на специальную деревянную подставочку.

…Кимоно пришлось по душе европейцам, особенно тем, кому удалось хоть немного пожить в Японии. Почти все они носят теперь дома кимоно «юката». В нем они чувствуют себя еще более свободно, чем в пижаме или спортивном костюме.

Иностранных любителей кимоно довольно много – настолько, что для них здесь шьют особые кимоно больших размеров, украшенные не полосками бледно-голубого цвета, как принято у японцев, а портретами гейш, крупными разлапистыми иероглифами, изображениями игральных карт и прочих местных сувениров. Продаются такие европейские кимоно всего в одном токийском магазине – «Восточный базар», также рассчитанном на иностранцев.

Да и само слово «кимоно» сразу вошло в европейские языки. Его легко выговаривать, и на каком из «о» ни сделаешь ударения, на первом или втором, все будет правильно. Этого не скажешь о других японских словах, обозначающих всемирно известные реалии этой страны, вроде «сакуры» или «самурая». Переводится слово «кимоно» так же просто: «одежда»…

Есть у кимоно один существенный недостаток: оно не греет. И поэтому сами японцы носят дома легкие кимоно «юката» только в жару, зимой же предпочитают теплые свитера и брюки: японские дома слабо обогреваются, и зимой в них о «юката» нет и помина.

Обязательно надевают кимоно лишь в первый день Нового года – раззолоченное, праздничное, – чтобы, по обычаю, посетить всей семьей ближайший буддийский храм. Каждому празднику подобает кимоно особого оттенка; новогоднее – веселит глаз обилием красного цвета.

По дорожкам храмового парка шествуют отцы семейств, одетые в одинаковые тускло-синие кимоно, похожие цветом на конторские халаты. Из-под длинных подолов мелькают при ходьбе краешки белых кальсон, обтягивающих худые щиколотки.

Это не считается здесь зазорным, потому что никаких брюк к кимоно не положено, и мужчины гордо возглавляют семейное шествие, неторопливо переступая ногами, обутыми в высокие тэта.

За каждым семенит жена, и ее кимоно на сей раз действительно напоминает те, что изображают на рекламных календарях. Она тоже утеплилась по-своему, накинув на плечи норковый палантин…

Еще несколько десятилетий назад такое сочетание казалось немыслимым, ибо исторически японцы никогда мехов не носили. Считалось, что в этой стране они не нужны, хотя здешние зимы ой какие холодные! Да и сама мысль о том, чтобы соединить изящное кимоно со шкурой убитого зверя, показалась бы кощунственной. Ведь буддизм запрещал убивать животных, хотя жизнь заставляла все-таки это делать. Однако работа кожевенных дел мастеров все равно считалась нечистой, а сами они – отверженными. Прикасаться рукой к такому человеку было нельзя.

По традиции, среди японских обувщиков и меховщиков и по сей день немало «буракуминов», «отверженных», потомков тех, кто занимался обработкой шкур несколько столетий назад. Официально они признаны равными нормальным гражданам, но холод общественного отчуждения сопровождает их и поныне.

– Но как же одевались японцы в старину, чтобы уберечься от холода? – спросит читатель.

Они прибегали к старому дедовскому способу, напяливая на себя по нескольку кимоно и подбивая их ватой. Такое одеяние было неудобным, тяжелым и стесняло движения. При первой же возможности от него отказались. Кстати, слово «вата» – единственное общее и одинаково звучащее в японском и русском языках, оно пришло в каждый из них самостоятельно через страны Южной Азии, со своей родины – Китая…

В наши дни японцы защищаются от холода, надевая под верхнюю одежду теплое белье, всеми возможными видами которого переполнены здешние магазины. Однако в людях, кажется, и по сей день живет страх застудить поясницу, утратив и трудоспособность крестьянина, и боеготовность воина-самурая.

Поясница считается у японцев сердцевиной человеческого тела, средоточием его глубинной энергии. Недаром в японской борьбе каратэ удары наносятся не наотмашь, а как бы исподтишка, из центра, от поясницы. Во всех здешних национальных видах спорта поясницу лелеют, укрепляют специальными упражнениями. И конечно же, заботливо кутают, чтобы не застудить.

Каждое утро японские мужчины старшего и среднего поколений, а иногда и экстравагантная молодежь, оборачивают поясницу специальным теплым поясом телесного цвета, крепящимся кнопками. Захватывает он не только крестец, доходит до середины груди. Это – чисто японское изобретение, не применяемое больше нигде в мире.

Вероятно, этот пояс восходит к набедренной повязке – важному элементу национальной японской одежды. В средние века бытовал особый вид набедренной повязки, наматывавшейся во много витков до груди. Поверх надевали свои боевые кимоно благородные самураи. Видимо, нынешний японский пояс-набрюшник произошел как раз от средневекового белья.

И в кимоно поясу придается большое значение. Он не только утепляет халат на случай холода, но и служит самым главным его украшением. К примеру, женский пояс «оби». Широкий, также доходящий до груди, подпирающий ее и сияющий ровным шелком, на нем не увидишь ни единой складочки, потому что натянут он на твердую картонную основу.

Сзади, над талией, «оби» складывается большим декоративным узлом в виде коробочки. В Японии существует несколько способов завязывать такой пояс. Здесь работают даже специальные кружки и школы его изящной завязки, и японские женщины, не слишком обремененные тяготами повседневного быта, проводят в них долгие часы, тренируясь в этом сложном деле, попивая зеленый чай, обсуждая с подругами детали, а заодно и все другие вопросы, пришедшие на ум…

Для того, чтобы «оби» не съезжал в сторону при ходьбе или когда обладательница кимоно садится на пол, пояс перехватывают сверху еще и плетеным шнурком, затянутым прочным морским узлом на пояснице.

Поясок мужского кимоно без лишних затей завязывают на боку. Иногда, впрочем, его узел помещают сзади, как и у женщин, – на кимоно мальчиков и подростков да и то только в праздники. Глядя на мальчишек, бегающих в своих легких кимоно с разлетающимися полами по токийским улицам, удивляешься тому, как не расходятся их пояса, повязанные на спине пышным бантом. Иногда в такой бант бывает воткнут даже веер, который почему-то не выпадает во время бега.

Разумеется, искусные банты они завязывали не сами. Это сделали их бабушки, матери, но странно: при этом те почему-то не заставляли своих внуков и сыновей надеть колготки или кальсоны под кимоно. Несмотря на любой мороз, их ноги остаются голыми.

Скауты в Японии, как и везде в мире, ходят в коротких штанах цвета хаки и в рубашках с короткими рукавами – с одной лишь разницей: в холодных странах (за исключением разве что Англии) в такой одежде ходят только в теплое время года, в Японии – круглый год.

В таком виде японские скауты поднимаются даже на знаменитую на весь мир гору Фудзи, где, между прочим, нередки снежные метели и холодные дожди. Ни один из альпинистов средних лет не мог бы достигнуть вершины этой весьма почитаемой горы с голыми коленками и обнаженными руками, но юнцам-скаутам это под силу. Может быть, оттого, что они с детства, закаляя свое тело, закалили и душу?..

Пояса на кимоно взрослых мужчин неширокие, темные, как и сами халаты. Сейчас уже не увидишь узорчатых мужских поясов, в которых щеголяли японские франты конца девятнадцатого века, хотя именно от его названия – «син» происходит японское слово «джентльмен» – «синей», что буквально переводится так: «господин с узорчатым поясом»…

Глядя на густую толпу японских прохожих, одетую и в строгие деловые костюмы, и в кокетливые платьица, и в вечно модные джинсы, и в черные мундиры школьников и студентов, где лишь изредка мелькнет вдалеке блеклое кимоно старушки, с трудом веришь в то, что вся эта европейская одежда пришла сюда не так уж давно, немногим более ста лет назад.

Как и всякая новая одежда, приживалась она не сразу, и не вся разом. Первой завоевала Японию шляпа-котелок.

В Японии издавна было принято передавать одежду по наследству. Это особенность бедных стран. Вспомним и мы о том, что в наших деревнях сапоги порой были чуть ли не фамильной драгоценностью, связующей отца и сына, но надеваемой лишь несколько раз в год, и то ненадолго, пока идет праздничная церковная служба. От избы же до храма обладатели сапог шествовали босиком, с гордостью неся их перед собою.

Нечто подобное сохранилось и в Японии, которая до сих пор, как бы по привычке называет себя бедной страной.

– Хочешь увидеть одежду, которую носил мой прадед? – заговорщическим тоном обратился ко мне молодой японец, у которого я был однажды в гостях.

– Конечно, хочу! – горячо согласился я, зная, что в Японии почти нет музеев и с историческими реликвиями любознательный путешественник может познакомиться только в частных домах.

Мой приятель тотчас раздвинул двери стенного шкафа, и из его недр появился не такой уж большой узел. Приглядевшись, я понял, что завязан он был с особой, благоговейной тщательностью.

С торжественным выражением на лице мой друг развязал его и горделиво раскинул концы.

В узле лежало большое темное кимоно, сложенное квадратом. Складки толстой материи были четко обозначены, однако сама она отливала свежим шелковым блеском. Поверх кимоно маленьким твердым узелком лежал узенький пояс, на котором угадывалась яркая вышивка, изрядно, впрочем, истертая от каждодневных повязываний.

Все это – проникновенно японское – нимало не удивило меня, если бы не фетровый котелок, лежавший поодаль. Тонкая шелковая лента, опоясавшая тулью, была совершенно не пропотевшей, как это часто бывает на шляпах европейцев.

– А это что? – спросил я.

– Котелок? Он как бы заполнил собой пустующее место в нашем национальном наряде, – отвечал с улыбкой японский приятель.

В Японии, разумеется, и до реформ Мэйдзи, когда страна в прошлом веке открылась для западных влияний, существовали головные уборы: рогатый самурайский шлем, черный шелковый колпачок, завязанный тесемками под подбородком. Их носили синтоистские жрецы и люди благородного происхождения. Среди простолюдинов бытовал тряпичный убор, уклончиво именуемый на других языках словом «капюшон», но бывший на самом деле обыкновенным бабьим платком, так же обматывавшимся вокруг головы или подвязывавшимся под подбородком… Образ головного платка исторически близок японцам, понятен им, и не случайно название всемирно известной сказки Шарля Перро «Красная шапочка» переводится здесь как «Красный платочек». Должно быть, слово «шапка» ассоциировалось бы в сознании японца с черным дворянским колпачком…

Иной раз новое заимствование в области быта в Японии несколько закостеневает и само становится традицией, и даже сейчас, хотя и очень редко, здесь можно увидать дряхлых стариков в шляпе котелке.

Именно в те годы возник среди японцев и обычай носить кимоно с обычной фетровой шляпой. Правда, в этом случае ее надевают не несколько набок, как принято в Европе, а строго прямо, чтобы поля были параллельно поверхности земли, – так, как принято носить традиционные шляпы в соседних дальневосточных странах.

Так же быстро привились в Японии и кожаные перчатки, столь необходимые в здешнюю прохладную зиму.

Тогда же, в последние десятилетия прошлого века, здесь была внедрена европейская военная форма, этот идеал мужского костюма. Вместе с ней пришли и кальсоны, так полюбившиеся жителям этой страны. Теплые кальсоны помогли здешним мужчинам почувствовать себя дома в зимний день более уютно.

Кальсоны и по сей день не теряют здесь своей популярности. Может быть, ей способствовали старинные самурайские штаны «хакама», которые можно увидеть на актерах традиционных театров Кабуки и Ново время многочасовых спектаклей.

Во времена оные «хакама» представляли широченные брюки, штанины которых волочились за их обладателем метра на три, образуя шлейф. Передвигаться в таких штанах было очень трудно. Для этого при каждом шаге нужно было выбрасывать ногу далеко вперед, чтобы не запутаться в ткани. «Хакама» были созданы для очень медленного, торжественного шага, практикуемого во время дворцовых церемоний.

В течение веков хакама немного укоротились. Под них в качестве нижнего белья надевали белые штаны до щиколоток. Прежде они именовались «хакама-сита», то есть, «то, что надевают под хакама», а в наши дни называются просто «хакама». Высокими белыми горками лежат они на полках всех японских магазинов готового платья. Отличие хамака от кальсон состоит в том, что их штанины не собираются гармошкой около щиколоток, а свободно болтаются, как у брюк.

«Хакама» до сих пор в ходу у людей старшего поколений. Здесь не считается зазорным прогуляться в одних хакама по пляжу или по своему крошечному домашнему садику – впрочем, как допустимо все это проделать и в одних кальсонах.

Кальсоны вообще очень милы мужчинам Дальнего Востока, и в первую очередь – соседнего с Японией Китая. Едва там подует прохладный ветерок, как китайцы надевают легкие розовые кальсоны, – так, на всякий случай. Поверх напяливают сиреневые – потеплее. Затем белые, повседневные. А уж потом натягивают коричневые рейтузы, особенно теплые, из верблюжьей шерсти…

Когда у нас в стране в семидесятые годы вошли в моду шерстяные синие спортивные костюмы, которые очень трудно было купить, – назывались они «олимпийские» и доставались в основном генералам и партийным работникам; – этот обычай тотчас был перенят многочисленными начальниками в Китае, которые надевали штаны от «олимпийских» костюмов под брюки поверх всего вышеупомянутого набора кальсон, отчего их ноги напоминали слоновьи.

Японцы же поддевали под весь этот чрезмерный набор еще пояс-набрюшник (советские «олимпийские» костюмы у них, разумеется, не привились). Это позволяло им обходиться даже в самые холодные дни без пальто.

Впервые приехав в Японию студентом в начале семидесятых годов, я еще застал это время. Каждое утро толпа мужчин пробиралась по улице меж недолговечных снежных сугробов, одетая в пиджаки, куртки, брюки и белые резиновые сапоги. И дело бы не в том, что шерстяные зимние пальто дороги, хотя японцы тогда еще не были так богаты, как сейчас, и это обстоятельство имело значение.

Основная причина была в другом: привычки ходить в пальто здесь никогда не было. Да, в Японии существует мужское кимоно-пальто с широкими рукавами, но простой народ его никогда не носил, и оно ассоциируется у него лишь с высшими чиновниками. Обычный человек здесь привык широко размахивать руками при ходьбе в любое время года, даже в холодное…

В наши дни, разумеется, все японцы носят пальто, а женщины полюбили роскошные норковые шубы.

В послевоенное время утвердился в Японии и европейский деловой костюм. Сотрудники одной фирмы выбирают себе костюмы одного и того же цвета, чтобы подчеркнуть свою общность. Да и манера ношения их отличается от нашей: элегантной, свободной, оставляющей верхнюю пуговицу пиджака расстегнутой. Японскую можно уподобить той, что в ходу у наших военных и сотрудников спецслужб, вынужденных, по причине секретности, приходить на службу в гражданском костюме. Однако, за внешним видом офицеров осуществляется такой же жесткий контроль, как если бы они были в мундирах. Строгость костюма японских чиновников отражает жесткий полувоенный порядок на тамошних фирмах, восходящий к воинским самурайским кланам. Костюмы всегда отглажены и почищены.

Зато, обувь… Темные кожаные ботинки прочно вошли в местный быт. Они никогда не бывают грязными, поскольку японцы уделяют особое значение чистоте ног, и всегда жирно блестят, словно женская лаковая сумочка. Этот темный блеск красиво оттеняют белые носки, символ чистоты, которые японцы стараются надевать в любую погоду.

Однако задники ботинок обычно безжалостно стоптаны от частого снимания при входе в любое помещение, а также от того, что вековой инстинкт велит японцам просовывать ногу в ботинок не до конца, – так, чтобы пятка все-таки была на весу. Так им привычнее…

Универмаги полны европейской одежды, да и покупают японцы сейчас в основном только ее, – но импортных изделий тут почти не найдешь: ведь пропорции тела у японцев иные, чем у представителей европеоидной расы: тело удлинено, а конечности, наоборот, укорочены, да и самый центр тяжести находится ниже, чем у белых людей. (На этом принципе, кстати, основана знаменитая японская сумо, – борьба тяжеловесов, отчего европейцы не могут ею заниматься.)

Как и европейцы, японцы любят одежду, сшитую из естественных тканей – хлопковых, шерстяных, шелковых, и известная на весь мир японская синтетика достается лишь самым бедным. Однако расцветку они все же предпочитают азиатскую – диссонансную, яркую, непривычную нам: розовые брюки, петушиные костюмы. Попадаются изделия и нарочито блеклые, скучные, хотя и сшитые порой из дорогой ткани. И все же есть в них своя красота, напоминающая о бессмертном кимоно, и поныне главным символе японской одежды.

Константин Преображенский