Шуров ИгорьТТС

Игорь Шуров

ТТС

Случалось это как-то само собой, невзначай.

Однажды утром у него болела голова, а телефон тарахтел без умолку.

Движимый идиотской привычкой послушного исполнителя, он неизменно брал трубку и раз за разом глотал какие-то бессмысленные адреса: - Это приемный покой?

- Нет.

- Это нефтебаза?

- Вы ошиблись.

- Это стройгазморжесть?

- Нет!

Это... это... это...

- Нет! Нет! Нет!

Казалось, кто-то решил довести его до безумия. В конце концов он не выдержал. Он грохнул телефон оземь. Он изломал его в куски.

Он истолок его в порошок. Он проглотил эту жуткую желтовато-черную угольную пыль и запил кефиром.

Все. Он отер пот и прилег, почувствовав минутное облегчение.

Он уже входил в райские кущи сновидения, когда услышал замогильный утробный голос: - Это оберточный завод?

Он привстал, заголил живот и прислушался.

Определенно, голос исходил из его собственного чрева.

Он наклонился так, что волосы на его животе защекотали ему ухо.

Тогда он вкрадчиво, сказал в пупок: - Нет. Это квартира.

Там внутри, где-то в потрохах его коммуникаций, что-то извинилось, запикало. загудело, а потом раздался щелчок.

Неделю он промаялся в бесплодных переговорах.

Сложный телефонный узел его внутренностей пропускал за день чудовищное количество звонков.

К среде он научился усилием воли соединять нужных абонентов.

К четвергу абоненты уже благодарили его за отличное качество связи.

В пятницу пришли с пульта сигнализации, из госстраха и ЖЭКа.

После переговоров он был застрахован, взят под охрану.

В субботу он почувствовал потуги и схватки (впервые позвонили по международному).

В воскресенье он обслуживал всю Европу и Ближний Восток.

В понедельник приехали японцы. Они изучали его, обмеряли, ощупывали, цокали языками, качали маленькими головами, подолгу вежливо кланялись, исписали рулоны бумаги, оставили в банке из-под огурцов икебану на память и к вечеру улетели на какой-то прозрачной урчащей штуковине.

В среду был организован митинг, посвященный открытию новой ТТС.

Лежа на спине, он держал в руках алую ленточку, которую перерезал ослепительно-пунцовый мэр города.

Весь месяц прошел в напряженной работе. И все это время его терзали тягостные сомнения.

Он узнал государственные, политические, военные и любовные тайны. И знание надломило его. Он устал.

Однажды взгляд его упал на икебану, он вспомнил маленьких ушлых японцев, взял кухонный нож и произвел себе хара-кири.

Потом испугался, нащупал что-то горячее, пульсирующее внутри и, надавливая большим пальцем, попытался вызвать скорую.

Через мгновение ему ответили: - Нефтебаза слушает!