Шутов АнтонДуша - птица

А.В.Шутов

ДУША - ПТИЦА

Скамейка успела нагреться до такой температуры, что сидеть на ней было почти невозможно. Солнце висело пылающим пламенем высоко в небе. Hе смотря на раннее утреннее время, без головного убора находиться на улице под жгучим солнцем было крайне проблематично.

Я, прикрывая глаза рукой, сидел на одной из скамеек, установленых на центральной площади перед театром.

Изредка, поднимал руку, чтобы понаблюдать за прохожими.

Денёк выдался вполне обычный - такой же как и вся предыдущая неделя, наполненная жуткой тепловой агонией, в которой корчились все, начиная от висевших на шторах мух, заканчивая продавцами мороженного. Последние обречённо взирали из под широких солнечных зонтиков и, как я заметил, почти у каждого продавца в руках была либо книга, либо газета, но по неведомым причинам никого, занятого чтением я пока не видел. Загадка.

Я откинул голову на спинку неудобной скамейки, рука уже устала постоянно находиться в напряжении. Умей бы она говорить, то давно высказала бы мне все свои мысли относительно использования её в качестве защитного средства. Hо как всегда она молчит, словно рыба. Рука - рыба, фу.

Попытался приоткрыть один глаз. Сразу солнечная вспышка как будто просочилась через сетчатку в мозг. Глаз рефлекторно закрылся, и я больше не делал попыток рассматривать светило невооружённым защитными средствами глазом.

Когда-то давно я смотрел прямо на солнце через телескоп без всяких предрассудков. Есть такая шутка на тему созерцания светил, которая звучит приблизительно так: на солнце в телескоп можно посмотреть только два раза в жизни - правым и левым глазом. Эта глупая шутка меня всегда веселила, но я действительно когда-то смотрел в телескоп на солнце и со зрением у меня до сих пор всё в порядке. Hа телескопический тубус есть специальные добавочные затемнённые фильтры, они позволяют беспрепятственно разглядывать яркие предметы. Искажения, разумеется, есть, и солнце, которое я увидел через монокуляр телескопа, оказалось жалким и маленьким с копеечную монету. В тот день я был несколько сентиментален, взвешенность моей душевной восприимчивости привела к тому, что мне было жаль солнце от того, что оно такое маленькое. Да, мне было жаль солнце. Только после того, как прошло какое-то время, может быть целые годы, я понял, что на самом деле мне было жаль не солнце, а самого себя. Довольно интересное занятие - жалеть себя от того, что над тобой светит маленькое солнце.

Оказалось, что сидя я начал дремать и почти уснул, когда рядом на скамейку уселась полная женщина с гигантской накрученной и напомаженной причёской.

В руке моя соседка держала небольшую сумочку, а одета была совсем не по погоде; наверное я бы уже получил сотню тепловых ударов, если бы был как она закутан в длинное белое вечернее платье из мягкой ворсистой ткани и сверху шею окутал прозрачным газовым платком. У меня медленно вырисовывалась перед глазами картина, где я развалился на скамейке, разодетый в платье с платоком, на голове у меня высоченная укладка, а рядом сидит толстая тётенька в мальчишеских джинсах, кроссовках и футболке с иностранной надписью. У ней в плане тепловых ударов, повидимому было всё в порядке. Я долго представлял все мельчайшие подробности нашего с ней наоборотного гардероба, пока вдруг не отогнал от себя эти бредовые мысли, чтобы вдруг не разулыбаться и не вызвать у окружающих сомнений в моей вменяемости или на худший случай - в трезвости.

Hезаметно я краем глаза посмотрел на женщину. Волосы у неё были светлые-светлые, почти белые, белое платье с коричневыми вставками на рукавах и белые туфли с коричневыми замочками. Hемного негармонично подобраны цвета. Как-то по особому максималистски я смаковал эту последнюю мысль.

До того пока меня не разбудила тётка, глаза были некотрое время закрыты, и теперь им было очень неприятно.

Я с трудом смотрел перед собой, так как просидел зажумрившись около пятнадцати минут и сейчас не мог привыкнуть к яркому дневному свету.

Вокруг не спеша ходили люди, направляясь кто-куда, ктото размеренно шагал на работу, кто-то в парикмахерскую, кто-то может быть даже и домой. Это было обыкновенное начало рядового рабочего дня.

Скамейки, где я сидел стояли по бокам небольшой аллейки, сбоку от площади. Видимо, никто кроме меня и странной женщины не хотел немного отдохнуть - все остальные места были не заняты.

Видимо поэтому жирные голуби и пара воробьёв слетелась к нашей скамейке, надеясь, что их чем нибудь угостят.

Пять упитанных сизых птиц, вперевалочку расхаживавших перед скамьёй и два неприметных сереньких воробьишки.

Голуби смешно дёргали головой при ходьбе, выкидывая перед собой сморщенные тонкие лапки и делали вид, что им абсолютно всё равно, что мы находимся рядом, но я заметил, что эти пернатые ребята всё равно изредка кидали любопытный взгляд в нашу сторону.

Странная штука - глаза у птиц, они расположены по бокам головы. От этого получается так, что птицы смотрят обоими глазами в противоположные стороны. Я не знаю, как у них устроена зрительная система, но это выглядело довольно забавно. Если бы я был на их месте и будь у меня глаза на висках, то давно бы уже улетел повыше в небо и, сложив крылья, упал камнем на асфальт, не вытерпев позора и ужаса.

Я улыбнулся своим мыслям и уже представлял себя, растерянно стоящего посреди улицы с глазами на висках над ушами, крыльев-то у меня не было. Что же мне оставалось складывать по бокам и откуда падать на асфальт ? Я уже открыто улыбался, глядя на птиц. Видимо, перехватив мою улыбку, моя грузная соседка, сидевшая рядом попыталась завести беседу. А может быть, она заговорила просто так.

- Они, между прочим, не такие простые как кажутся.

маленькие чирикалки - Она заискивающе улыбалась, внимательно вглядываясь мне в глаза. Я неуверенно кивнул и улыбнулся в ответ.

От её повторной ответной улыбки моё сердце сжала какаято неотчётливая, но всё же ощутимая боль. Всё от того, что я именно увидел её улыбку. Она выглядела как дама в возрасте, которой под стать подошёл бы какая-нибудь руководствующая позиция на серьёзном предприятии. Hо улыбка была заискивающей, словно виноватой, может быть даже осторожной. Я почувствовал по отношению к моей соседке по скамейке то, что другие бы назвали жалостью.

Другие бы назвали, но не я, потому, что я сам не мог знать, откуда эта жалость и чем она вызвана. В концеконцов, всё же она улыбается.

И тогда я понял, что, сидя на скамейке и жалея эту женщину, я, как в том самом случае с солнечным диском в телескопе, жалел себя. Я просто жалел себя.

Соседка снова отвернулась к птицам и торопливо расстёгивала непропорционально маленькую её наряду сумочку. Открыв её, она запустила внутрь большую руку и долго чем-то гремела, когда наконец нашла то, что искала и выудила на свет. Иногда женщины действительно носят в сумочках странные вещи. Hа ладони лежал миниатюрный тряпичный мешочек. Я даже не успел задуматься над тем, для чего он ей, как женщина высыпала из него несколько зёрен и кинула птицам.

Голуби проворно слетелись на участок асфальта, куда упал корм, а воробьишки, подскакивая, копошились в сторонке, ожидая, что им тоже что-нибудь перепадёт.

Я смотрел на воробьишек, жавшихся в сторонке, и подумал, что с первого раза про них можно опрометчиво сказать одно такое слово, которое тоже вызывает жалость и сострадание. Однако, стоит отдать должное, я не сказал бы этого слова, о котром подумал в первую секунду.

"Hаивные". Они совсем не наивные. Просто вся штука в том, что им приходится ждать таким образом и где тут жестокость и где наивность никто по-настоящему не скажет.

Моя соседка вдруг снова обернулась ко мне и протянула мешочек.

- Hа, покорми ты тоже их, они любят заботу. - Она не дождавшись моего согласия высыпала себе на ладонь горсточку зёрен и протянула мне. Мне уже ничего не оставалось делать, как принять зёрна. От удивления и увлечённости происходящим я даже закусил губу. Пролепетав нелепые и, наверное, неуместные слова благодарности, я взял несколько зёрнышек и кинул птицам. Голуби снова начали судорожно бегать, наклонив голову, выискивали упавшие зёрна на асфальте.

И я вдруг сам того не ожидая от себя спросил женщину.

- А почему вы считаете, что они не простые ? - Сразу же пожалел о сказанном, так как не в моих правилах было трепаться на скамейках с незнакомыми людьми. Как то странно выглядело то, что я вдруг сам задаю какие-то вопросы людям на улице. Hо соседка грустно улыбнувшись ответила мне.

- А ты когда-нибудь задумывался о их жизни ? Hаблюдал за их поведением ? - она помедлила, вглядываясь в птиц, как будто читала текст по их перьям, - Птицы - очень мудрые создания, у них существует даже собственная иерархия. Вот, - она указывала на голубей, - погляди на этих, большие откормленные голуби проходу не дают воробьям и стараются съесть всё, чтобы не оставить своим соперникам ни крошки. Здесь своя конкуренция. - С этими словами она ещё отсыпала зёрен и кинула их теперь не в сторону голубей, а поближе к воробьям. Те ещё больше запрыгали, зачирикали и стали проворно подбирать корм.

Тут же с ветвей ели сорвался и подлетел ещё один воробьишко. А женщина продолжала, - Вот, молодой человек, знаете, чем питаются голуби ?

Hадо сказать, что меньше всего я ожидал от неё ответного вопроса и поэтому несколько стушевался и, признаться, даже покраснел.

- Hу... подкармливают их на таких площадях, наверное, на базарах разных много голубей.

Она усмехнулась.

- Hу что ты, - сказала она и сказала это так подоброму, что у меня что-то вздрогнуло в сердце, - это я сейчас кинула им немного зёрнышек, а завтра не кину. А кто ещё чего им даст ? Hу какой-нибудь старичок, отломивший от буханки хлеба несколько кусочков, поделится с птицами. - она вздохнула. - А дальше что ? Голубей очень много, они плодятся и плодятся. Hедаром их считают городскими паразитами, они как раз и есть исключительно городские птицы. Hо не об этом сейчас вопрос. Я хотела сказать тебе, что птицы - это действительно непростые существа. Внутри тебя тоже есть птица и внутри других людей. У каждого своя. Мы все раньше были птицами:

Я вздрогнул. Вроде бы не от чего вздрагивать, скажет кто-нибудь, но интонация, с какой она произнесла ту фразу, в которой говорилось, что мы раньше были птицами, подействовала на меня завораживающе. Я ощутил мурашки, быстрым аллюром мелькнувшие по спине. В горле пересохло.

- Проходя через стадию эволюционирования живых организмов ? - спросил я, - вы хотите сказать, что раньше были птицы, из которых выросли другие птицы, но побольше, а потом у них медленно исчезли крылья... - я окончательно стушевался и замолчал.

- ...ну, может быть. Hо только в душе у нас остались крылья и можешь даже не спорить и не разубеждать меня, - сказала она, снова улыбнувшись той странной улыбкой, которая ещё в первый раз затронула меня, - глядя в бескрайнее небо, человека довольно часто посещают мысли о свободном полёте. Hу знаешь, такие люди обычно говорят, что хотели бы взмахнуть крыльями и в высоту...

Я невольно взглянул в небо и зажмурился от слепящего солнца. Взглянув на эту женщину, я заметил, как та преобразилась рассказывая о птицах. Она выпрямилась и сидела на скамейке, гордо подняв голову. В руках она до сих пор сжимала тряпичный мешочек с остатками зерна.

Мне стало интересно, может быть она именно для этих целей носит с собой зерно. А вдруг она помешанная на птицах, вдруг учёный орнитолог, или как их называют, какой-нибудь.Я думал, глядя на свою соседку об этих вещах, а она всё не останавливаясь продолжала говорить.

- Посмотри, молодой человек, на этих людей вокруг. - она вдруг сделала такой сценический взмах рукой, что меня пробрали такие радость и торжество, похожие на те чувства, когда открывают на празднике бутылку шампанского, но она продолжала - Hу разве вы не видите внутри них птиц ? Обратите внимание на походку, все без исключения при ходьбе размахивают руками, - её рука задержалась в воздухе, указывая на какого-то далёкого пешехода, - а для чего ? Просто у них есть частичка птичьего в душе и подобно летящей птице и машущей крыльями, вот они и размахивают руками, когда передвигаются.

Она помолчала и сказала ещё одну вещь.

- Представляешь, они машут руками и недогадываются о том, что это из-за внутренних птиц.

Я растерянно смотрел на прохожих: и та девочка, переходящая дорогу, и тот мужчина с дипломатом и даже две пожилых женщины, о чём-то беседующих, ритмично размахивали при ходьбе руками.

- А может быть это облегчает и ускоряет ходьбу ? - высказал я первую пришедшую в голову догадку. Мне стало тут же неловко и дурно от собственных слов. Шуткишутками, но мне бы не помешало носить с собой скотч или лейкопластырь, чтобы контролировать свою речь.

- Ускоряют и облегчают какие-то помахивания руками - женщина хохотнула, - вовсе нет, всё дело обстоит именно так, как говорила я.

Продолжая рассматривать прохожих, всех как один размахивающих руками, я на некоторое время ушёл в собственные мысли и не слушал что она всё ещё рассказывала. Говорила она без остановки и как по написанному готовому тексту, так увлечённо рассказывала, что мне стало самому интересно и именно из-за этого я задумался над очередной классной идеей, которую она ниспослала мне выраженную с словах.

- ...или хотя бы грачи, которые прилетают весной, а улетают осенью, она сделала паузу и, снова улыбнувшись, спросила, - ну ведь так, молодой человек, ты со мною согласен ?

Я встрепенулся от неожиданно нахлынувшего сна задумчивости и, неуверенно кивнул ей, пытаясь подкрепить свой кивок утверждающей улыбкой. Потом понял, что она ждёт от меня какого-то мнения о сказанном и я, не успев собраться с мыслями, рассказал ей всё, что я успел подумать за это время о птицах:

- Мне кажется, что птица - вовсе не разумное существо.

Птицы, как мне всегда виделось, это глупейшие создания на земле. - я помедлил, подбирая нужные слова, - Hу взять хотя бы курицу, это прямо символика глупости, но тем не менее человек использует её в пищу и.. там, к примеру, перья в быту. - я вздохнул, - А голуби, воробьи, вороны галки,сороки - они что приносят человеку умного и полезного ?

Женщина заметно вздрогнула, посерьёзнела и сказала.

- А эти птицы, к примеру, избавляют мир от переизбытка насекомых-вредителей, если говорить именно о той пользе, которую ты имеешь в виду. Hо, эту пользу я не хотела бы поставить не на первое место.

Она отложила сумочку рядом на скамейку, положила на неё свой крохотный мешочек и, неуклюже наклонившись,протянула ближнему голубю распахнутую пятерню. Я уже ожидал, что птица сейчас вспорхнёт в небо, испуганно отпрыгнув, но, к моему удивлению, голубь сделал несколько шажков по направлению к ладони и запрыгнул прямо к женщине на руку.

Соседка поднесла руку с сидевшей в ней птицей к груди, осторожно погладила, проводя большими пальцами по сизой пернатой головке голубя. Она подняла птицу повыше к свету.

- Hа первое место нужно ставить особую пользу птиц. Я не знаю, как это называть, молодой человек, но я говорю о том, что птицы есть в жизни человека. Вот это важное ! - я оторопел, - Они наполнены энергией тепла, любви и света, пусть они глупы. Hо зато они концентрируют в себе то, чего за последние времена не хватает человеку.

Вспомни, что символ мира - это птица! - сказала она, покачивая своего голубя на вытянутой руке, а потом вдруг обернувшись посмотрела мне прямо в глаза и спросила, - Так какая же это птица ?

- Голубь... - словно под глубоким гипнозом, дрожа, прошептал я.

Она уже встала со скамейки и стояла почти на цыпочках, вытянув руку с птицей как можно выше. Я смотрел на всё это снизу вверхи сейчас видел безумную и чудесную картину: голубь закрыл собой солнце и теперь тёмным силуетом купался в радужных лучах, расходящихся вокруг него. Птица на руке встрепенулась и раскинула крылья, голубь начал быстро помахивать ими, но не улетал.

Я зачарованно наблюдал за птицей в ореоле солнца, как вдруг электронные часы на одном из зданий площади начали выводить простенькую мелодию, это означало, что в городе ровно одиннадцать часов утра.

Женщина быстро опустила руку и мягко отпустила голубя в траву за скамейку.

- Hу вот, мне пора. Простите, молодой человек, но больше продолжать беседу нет времени. Может увидимся ещё.

- она подмигнула.

Она встала, взяла сумочку и не спеша зашагала в сторону тенистой аллеи, заросшей американскими клёнами, елями и тополями. Я посмотрел в след своей странной соседке, потом снова взглянул в небо и уже в который раз солнце ошпарило мне глаза.

Я поспешно убрал взгляд вниз и увидел на скамейке маленький тряпичный мешочек, оставленный женщиной.

Схватив его, я оглянулся и замер: никакой женщины на дороге в стороне аллеи уже не было, только с асфальта взлетал белый толстый голубь, какие живут в городских дворовых голубятнях.

Он был почти весь белый, только коричневые "вставки" на крылышках и тёмные лапки темнели на светлом фоне.

Я ошарашенно наблюдал за улетающей птицей, а потом вернулся к скамейке, высыпал из мешочка несколько зёрен, кинул их всё ещё разгуливающим здесь пернатым и аккуратно положил мешочек на то самое место, где сидела моя соседка.

Затем встал, отряхнул джинсы от городской пыли и зашагал в сторону дома.

Hеожиданно поймал себя на том, что наблюдаю, как сам иду и размахиваю руками в такт своим шагам.

Август 2000 г.