"Журнал «Вокруг Света» № 4 за 2005 год (№ 2775)" - читать интересную книгу автора (Вокруг Света)

Арсенал: Пехота против танков

Вторая мировая война, ставшая звездным часом танков, остро поставила перед армиями проблему эффективной противотанковой обороны (ПТО). Противотанковым орудиям – буксируемым или самоходным, а также противотанковым (ПТ) средствам ближнего боя была отведена в этот период особая роль. До начала военных действий у пехоты были противотанковые ружья, связки гранат и тяжелые фугасные гранаты. Однако танки становились все более «сильными» и «толстокожими», и, чтобы справиться с ними, пехоте нужны были новые, более мощные противотанковые средства.

Споры о значимости противотанковых ружей (ПТР) во многом задержали их развитие, но тем не менее к началу Второй мировой этот тип вооружения все-таки был представлен и даже поступил на вооружение ряда армий. Общими чертами ПТР были длинный ствол и мощный патрон, которые обеспечивали бронебойным и бронебойно-зажигательным пулям высокие начальные скорости. Однако взгляды на назначение ПТР, их место в боевом порядке и предъявляемые к ним требования широко варьировались. Например, польские конструкторы одними из первых в 1935 году приняли ПТР так называемого «нормального», винтовочного калибра, но с патроном много мощнее винтовочного и выполнили ПТР UR wz.35 по схеме магазинной винтовки с поворотным затвором. Немцы предпочли однозарядный вариант с автоматическим отпиранием клинового затвора после выстрела (по аналогии с противотанковой пушкой), а для мощного 7,92-мм патрона использовали гильзу 15-мм авиационного пулемета. Германское 7,92-мм ПТР однозарядное Pz.B.38 (Panzerbuhse 1938), разработанное Бауэром на «Густлов-Верке», было достаточно компактно, но тяжеловато. И тогда конструктор облегчил свое ПТР. Он ввел для упрощения ручное управление затвором, установив для уменьшения отдачи более эффективный дульный тормоз – так появилось Pz.B.39.

В 1941 году чешскими конструкторами было создано и магазинное 7,92-мм ПТР MSS-41, отличавшееся компоновкой с расположением самого магазина позади пистолетной рукоятки. Перезаряжание в нем производилось движением ствола вперед-назад.

Помимо этого, находились модели, калибр которых непосредственно примыкал к пушкам. Таковы были самозарядные ПТР под различные типы 20-мм патронов – японское Тип 97, финское L-39 системы Лахти (характерно, что оба эти ПТР были созданы на основе авиационных пушек) и другие. Столкнувшись в 1940—1941 годах сначала с британскими танками Mk II «Матильда» с толщиной брони до 78 мм, затем– с советскими Т-34 и КВ с броней до 45 и до 75 мм, немцы поняли бесперспективность 7,92-мм ПТР-Pz.B.39 и переделали его в гранатомет Gr.B.39 с 30-мм нарезной дульной мортиркой. К концу же 1941 года появилось «тяжелое ПТР» 2,8/2 cm s.Pz.B.41 с коническим сверлением канала ствола. Идея «конических» стволов также разрабатывалась давно, в предыдущее десятилетие ими активно занимался германский инженер Герман Герлих, сумевший привлечь к себе широкое внимание. За счет постепенного уменьшения диаметра канала ствола от казенной части к дульной он попытался повысить уровень среднего давления в канале и тем самым рациональнее использовать пороховые газы для разгона пули, не повышая при этом значительно максимального давления. Пуля специальной конструкции обжималась, проходя конический участок ствола, увеличивая массу на единицу площади и приобретая высокую начальную скорость. Результат – значительное увеличение настильности траектории и пробивного действия пули. Ствол s.Pz.B.41 имел калибр 28 мм в казенной части и 20 мм – в дульной, в канале ствола выполнялись два конических перехода, то есть снаряд обжимался дважды. Само «тяжелое ПТР» больше походило на уменьшенную пушку (в боекомплект даже ввели осколочный снаряд), к тому же производство конических нарезных стволов и снарядов для них обходилось довольно дорого, так что применяли это средство, как и более тяжелые противотанковые пушки с коническим стволом, ограниченно. Куда более популярным приемом достижения высоких начальных скоростей стали подкалиберные снаряды, ударный сердечник которых по диаметру значительно меньше калибра ствола.

В СССР работы над ПТР калибра от 20 до 25 мм велись с 1936 года, пока не было принято решение о пересмотре самих требований к ПТР, окончательно сформулированных в ноябре 1938 года Артиллерийским управлением и предусматривавших крупный, но все же «стрелковый» калибр. С 1940 года начали серийный выпуск 14,5-мм патрона с бронебойно-зажигательной пулей. Под этот патрон Николаем Рукавишниковым было разработано самозарядное противотанковое ружье, принятое на вооружение как ПТР-39. Но серийных ПТР войска к началу войны не получили.

Вмешался субъективный фактор, нередко определяющий судьбу военного оружия. В начале 1940 года разведка докладывала о «новейших типах германских танков» со значительно усиленным бронированием и вооружением. Слабо разбиравшийся в военной промышленности замнаркома обороны начальник ГАУ маршал Григорий Кулик, видимо, ожидая скорого появления большого количества таких танков на германской стороне, отдал распоряжение о снятии ПТР Рукавишникова с вооружения (серийное производство так и не началось), а также о прекращении производства 45-мм противотанковых пушек. В результате пехота РККА оказалась лишена эффективного ПТ-средства ближнего боя, располагая разве что фугасными ручными гранатами. Да и их не хватало – противотанковые гранаты считались специальным средством. Пагубность подобных решений подтвердилась в первые же недели войны. Спешно формируемые подразделения пехотинцев – «истребителей танков» обычно располагали лишь связками ручных гранат да зажигательными бутылками, а для применения и того и другого танки нужно было подпустить метров на 20. Потери росли.

И тогда начались импровизации. Попытка собственного производства германского 7,92-мм Pz.B.39 не дала результата – кроме технологических проблем сказалась и недостаточная бронепробиваемость. Хотя германская армия еще применяла легкие танки, основную роль уже стали играть средние машины с толщиной брони до 30 мм.

По предложению инженера В.Н. Шолохова в качестве временной меры в июле 1941 года в мастерских МВТУ им. Баумана и других инженерно-технических вузах Москвы наладили сборку однозарядного ПТР под 12,7-мм патрон ДШК. Простая конструкция с некоторыми усовершенствованиями была скопирована со старого германского ПТР «Маузер» и не обеспечивала требуемых параметров, хотя специально для этих ПТР выпускали 12,7-мм патрон с бронебойной пулей БС-41.

Тот же Кулик потребовал скорейшего начала производства ПТР Рукавишникова, но его постановка и доводка требовали много времени. По воспоминаниям маршала Дмитрия Устинова, Сталин на одном из заседаний ГКО предложил поручить разработку ПТР «еще одному, а для надежности – двум конструкторам». Задание в начале июля 1941 года получили Василий Дегтярев и Сергей Симонов, и через месяц они представили образцы.

Продолжалась и доводка патрона. 15 августа был принят вариант 14,5-мм патрона с пулей БС-41, содержащей изготовленный по порошковой технологии твердосплавный сердечник. А спустя две недели, не дожидаясь окончания испытаний (вопрос был особой срочности), на вооружение приняли однозарядный вариант ПТР Дегтярева и самозарядное ПТР Симонова. Оба вида назвали «14,5-мм противотанковым ружьем обр.1941 г.» – соответственно ПТРД и ПТРС.

ПТРД, разработанное Дегтяревым и его КБ-2 на заводе № 2 им. Киркижа, являло один из примеров соединения максимальной простоты – для ускорения и удешевления производства – с эффективностью. Для увеличения скорострельности поворотный затвор сделан «четвертьавтоматическим». При смещении ствола со ствольной коробкой под действием отдачи относительно приклада рукоятка затвора набегала на копир и отпирала затвор. При возвращении системы вперед извлекалась и выбрасывалась стреляная гильза, затвор вставал на останов, открыв окно ствольной коробки для вкладывания следующего патрона.

Производство ПТРД началось на заводе им. Киркижа, позже подключились «Ижмаш» и эвакуированная в Саратов часть производства ТОЗ.

Первое боевое применение ПТРД получили под Москвой в 16-й армии Рокоссовского. Самым известным тогда стал бой группы истребителей танков из 1075-го полка 316-й стрелковой дивизии Панфилова у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года. Из 30 атаковавших танков было подбито 18, но и потери были велики: в живых осталась четвертая часть всей роты. Этот бой показал не только эффективность ПТР, но и необходимость прикрытия их позиций стрелками, поддержки хотя бы легкой артиллерией. Комплексное применение противотанковых средств с использованием противотанковой артиллерии, бронебойщиков (так назвали расчеты ПТР), истребителей танков с гранатами и бутылками, пулеметчиков, стрелков, по возможности и саперов, в противотанковых опорных пунктах не только усиливало ПТО, но и снижало потери. Уже к 30 декабря 1941 года выпустили 17 688 ПТРД, а в течение следующего года – 184 800. Самозарядное ПТРС, созданное на основе опытной самозарядной винтовки Симонова с газовым двигателем автоматики, получило постоянный магазин пачечного заряжания (среди создателей ПТРС, кроме самого Симонова, упоминают также Василия Вольхина). Несмотря на новизну, ПТРС на испытаниях показало меньше задержек, чем ПТР Рукавишникова, при тех же баллистике, массе и емкости магазина. Для удобства транспортировки ружье разбиралось на две части. ПТРС в 1,5-2 раза превосходило ПТРД по боевой скорострельности, что намного повышало вероятность поражения танка. По сложности производства оно находилось между ПТРД и ПТР Рукавишникова: в 1941 году выпустили всего 77 ПТРС, а год спустя уже 63 308 (производство поставили в Саратове и Ижевске). По сочетанию боевых и эксплуатационных качеств ПТРС можно считать лучшим ПТР Второй мировой войны.

На позиции расчет ПТР, состоящий из наводчика и его помощника, кроме ружья готовил к бою гранаты и зажигательные бутылки. ПТРД и ПТРС, способные бороться со средними танками противника на дальности до 300 м, сыграли важную роль в системе ПТО в 1941—1942 годах. Германские танкисты вспоминали советские ПТР как «достойное уважения» оружие, отдавая должное и их расчетам. А генерал Фридрих Вильгельм фон Меллентин писал: «Казалось, что каждый пехотинец имеет противотанковое ружье или противотанковую пушку. Русские очень умело располагают эти средства, и, кажется, нет такого места, где бы их не было».

При всей технологичности развертывание массового производства ПТР в условиях военного времени требовало определенного срока. А недостатки спешно созданных систем – тугая экстракция гильзы у ПТРД, сдвоенные выстрелы у ПТРС – приходилось исправлять в ходе производства. Потребности войск стали удовлетворяться в достаточной степени только с ноября 1942 года. Но уже в начале следующего года эффективность ПТР снизилась благодаря наращиванию брони германских танков и штурмовых орудий свыше 40 мм. Новые же «пантеры» и «тигры» оказались «бронебойкам» просто не по зубам.

О напряженности использования ПТР в РККА свидетельствуют следующие цифры: в оборонительной операции под Курском Центральный фронт израсходовал 387 000 патронов к ПТРД и ПТРС (или 48 370 на день боя), Воронежский – 754 000 (68 250 на день), а за всю Курскую битву израсходовано 3,6 млн. таких патронов.

И все же ПТРД и ПТРС не сошли со сцены. Но теперь их целями стали легкие бронемашины, легкобронированные САУ, огневые точки – особенно в городских боях, амбразуры ДОТ и ДЗОТ на дальностях до 800 м, а также самолеты на дальностях до 500 м.

В войсках для ПТР даже изготавливали кустарные зенитные установки, созданную в Коврове зенитную треногу для ПТР в серию не пустили. ПТР нередко использовали снайперы для поражения удаленных целей или стрелков за бронещитами – через сорок лет этот опыт возродится в виде крупнокалиберных снайперских винтовок. Производство 14,5-мм ПТР продолжалось до января 1945 года, всего за время войны их выпустили около 471 500 штук.

А вот век службы 14,5-мм патрона оказался куда дольше.

Распространение легких бронемашин и повышение защищенности авиации, действующей на малых высотах, требовали пулемета с возможностью поражения легкобронированных целей на дальностях до 1 000 м, скопления живой силы и техники, огневых точек до 1 500 м, а также борьбы с воздушными целями. Такой пулемет был разработан в Коврове группой конструкторов во главе с Семеном Владимировым. В основу конструкции была взята 20-мм авиационная пушка В-20. Уже в 1944 году «крупнокалиберный пулемет Владимирова обр.1944 г.» (КПВ-44) попал в малосерийное производство, а после войны породил семейство пехотных, танковых и зенитных 14,5-мм пулеметов.

Конечно, пытались создать и более мощные ПТР. Например, 14,5-мм ПТР Михаила Блюма под усиленный патрон (на основе гильзы 23-мм патрона) и с начальной скоростью пули 1 500 м/с, 20-мм ПТР «РЕС» Рашкова, Ермолаева, Слухоцкого, другие разработки. Но в 1945 году Анатолий Благонравов констатировал: «В существующем виде это оружие (ПТР) исчерпало свои возможности».

Новый этап противотанкового оружия был связан с комбинацией реактивного или безоткатного принципа метания снаряда с кумулятивной боевой частью. Реактивное оружие известно почти столько же лет, сколько огнестрельное: пороховые петарды и ракеты появились в Китае и Индии между X и XIII веками. Очередное возрождение интереса к боевым ракетам произошло в конце Первой мировой войны. Тогда же начались работы над безоткатными, или «динамо-реактивными», как тогда их называли, орудиями (хотя их схемы предлагались еще в 1860-е годы). Наибольшее внимание в артиллерии привлекали пороховые ракеты и динамо-реактивные системы с гашением энергии отдачи реактивной силой части пороховых газов метательного заряда, отводимой через казенный срез. Работы велись в ряде стран и наиболее интенсивно – в СССР, Германии и США. Среди прочих направлений были и легкие противотанковые средства. В СССР, скажем, в 1931 году испытали 65-мм «реактивное ружье» Петропавловского. А спустя два года приняли на вооружение 37-мм «динамо-реактивные противотанковые ружья» Леонида Курчевского. Правда, через два года от них отказались из-за неудовлетворительной бронепробиваемости и плохой маневренности. Безоткатными системами занимались также Кондаков, Рашков, Трофимов, Беркалов. Но фактический провал наиболее шумно преподносившихся работ Курчевского подорвал доверие к этой теме. К тому же бронебойное действие снарядов основывалось на кинетической энергии и при невысоких скоростях, даваемых безоткатными и реактивными системами, было недостаточным.

Кумулятивный эффект «полых зарядов» тоже известен давно – его исследования еще в 1865 году начал в России Михаил Боресков. За рубежом этот эффект больше известен как «эффект Манро». Исследование практического применения кумулятивных зарядов в строительном деле в СССР провел в 1920-е годы М.Я. Сухаревский. К началу войны в СССР и Германии имелись образцы инженерных кумулятивных зарядов для поражения бетонных и броневых колпаков. Вкратце принцип действия кумулятивного заряда выглядит так. В передней полой части заряда выполнена воронка с тонкой металлической облицовкой. При детонации взрывчатки ударные волны как бы фокусируются и из наружных слоев облицовки формируется «пест», а из внутренних выдавливается «игла» в виде узкого потока газов и расплавленного металла с высокой температурой и скоростью движения до 10 000 – 15 000 м/с. Под действием такой струи при давлении более 100 000 кг/см2 броня, как жидкость, «расползается» в стороны и вслед за «иглой» в пробоину врывается «пест». Бронебойное («бронепрожигающее», как не совсем верно оно именовалось тогда) действие кумулятивного заряда не зависит от скорости снаряда, а значит, от дальности стрельбы и начальной скорости. Высокая температура и давление газов дают сильное «заброневое» разрушающее действие. Практическая реализация эффекта требует не только точности исполнения боевой части, но и специальных взрывателей – именно их отработка задержала создание артиллерийских и реактивных кумулятивных снарядов. Подрыв таких зарядов рассчитывался так, чтобы кумулятивная струя успела сформироваться до того, как боевая часть коснется брони.

В вооружении армий новым типом оружия – ручным противотанковым гранатометом (РПГ) с оперенной кумулятивной гранатой – опередила всех Великобритания. Однако гранатомет, разработанный под руководством полковника Блаккера по схемам инженеров Джефри и Вэллса и принятый на вооружение в 1942 году под обозначением PIAT Mk I (Projectile Infantry Anti-Tank Mark I – «пехотный противотанковый снаряд, марка один»), не использовал ни реактивной, ни динамо-реактивной схемы. Метательный заряд сгорал до покидания гранатой лотка гранатомета, а отдача гасилась массивным затвором-ударником, его пружиной и амортизатором приклада. Под действием отдачи затвор-ударник откатывался и вставал на боевой взвод и гранатомет был готов к заряжанию и выстрелу. Это утяжеляло оружие до 15,75 кг при прицельной дальности только до 100 ярдов (91 м). Единственным преимуществом PIAT было отсутствие позади РПГ струи газов и возможность стрельбы из тесных помещений.

К середине войны германская пехота оказалась практически столь же беспомощной перед новыми советскими танками, как советская – перед германскими в начале войны. Неудивительно, что принятая в 1943 году «Программа вооружения пехоты» придавала особую значимость противотанковым средствам. Главными среди них стали реактивный РПГ многоразового применения и динамо-реактивный (безоткатный) одноразового применения. Первый создали на основе опытного реактивного устройства «Schulder 75» для борьбы с танками всех типов. Граната с жестким оперением вкладывалась в пусковую трубу помощником гранатометчика с казенного среза, стрельба велась с плеча гранатометчика, воспламенение двигателя гранаты происходило от импульсного электрогенератора. Кроме официального обозначения 8,8cm R.Pz.B.54 («Raketenpanzerbuchse 54»), РПГ получил «прозвище» «Офенрор». Иначе – «печная труба», так мощно с его казенного среза вырывались пламя и дым. Для защиты от пламени двигателя вылетевшей гранаты гранатометчик надевал маску противогаза и стальной шлем. Поэтому модификацию R.Pz.B.54/1 «Панцершрек» («гроза танков») снабдили щитом. Характерно, что были созданы «арктическая» – для Восточного фронта и «тропическая» – для Северной Африки – модификации гранаты. «Офенрор» и «Панцершрек» были достаточно мощным оружием, но довольно громоздки в переноске и сложны в производстве.

Более мобильны и дешевы оказались одноразовые «Панцерфаусты» (они же – «фаустпатроны», название Рanzerfaust, «бронированный кулак», связывают с германской легендой XVI века о рыцаре со «стальной рукой»). Модели «Панцерфаустов» F-1 и F-2 («система 43»), F-3 («система 44») и F-4 оказались простейшими безоткатными устройствами с надкалиберной гранатой и простым спусковым механизмом. Заряд дымного ружейного пороха выбрасывал из пусковой трубы гранату, оперение которой раскрывалось в полете. Прицельная дальность стрельбы F-1 и F-2 достигала 30 м. Траектория полета гранаты была довольно крутой, так что при стрельбе «Панцерфауст» часто брали под мышку, прицеливаясь по отверстию прицельной планки и ободку гранаты.

Модель F-3 (или «Панцерфауст-60») имела 150-мм гранату, увеличенный метательный заряд и прицельную дальность до 75 м. Образцы с большей дальностью разработали, но не успели запустить в серию. При выстреле позади РПГ вырывались струя горячих газов и облако дыма, затруднявшие стрельбу из укрытий и помещений и демаскировавшие стрелка. Зато «Панцерфаусты» были очень просты в обращении и производстве. Кроме войск их в большом количестве выдавали «фольксштурму» и мальчишкам из «гитлерюгенда». Традиционная для германской промышленности стандартизация позволила быстро подключить к производству несколько фирм. И с июля 1944 года по апрель 1945 года было выпущено более 7,1 млн «Панцерфаустов». Особенно эффективны они оказались в городских боях – в ходе Восточно-Померанской операции, например, во 2-м мехкорпусе 2-й гвардейской танковой армии 60% потерянных танков было подбито «панцерфаустами». Для борьбы с «фаустниками» приходилось выделять специальные группы автоматчиков и снайперов (война вообще обострила проблему взаимодействия танков и пехоты и взаимного прикрытия ими друг друга). Советские бойцы, не имея собственных подобных средств, охотно пользовались трофейными «Панцерфаустами» для стрельбы не только по бронетехнике, но и по ДОТам, укрепленным зданиям. Генерал-полковник Василий Чуйков предлагал даже ввести их в войска под шутливым именем «Иван-патрон».

По мнению ряда специалистов, «Панцерфауст» был «лучшим ручным пехотным противотанковым оружием времен войны». Правда, сразу после войны этот тип привлекал меньше внимания, чем многоразовые гранатометы и безоткатные орудия.

Американский многоразовый реактивный 60-мм РПГ М1 «Базука», разработанный под руководством полковника Скиннера, получил боевой опыт раньше, чем германский «Офенрор», был легче и подвижнее его, но зато уступал ему в бронепробиваемости и в надежности. Тем не менее «Базуки» (это прозвище, ставшее нарицательным, связывают с внешним сходством РПГ с одноименным духовым музыкальным инструментом) стали основным ПТ средством мелких подразделений, и их производство старательно наращивали. В конце войны создали 88,9-мм РПГ М20 «Базука» с дальностью стрельбы до 150—200 м и бронепробиваемостью 280 мм. Но на вооружение он поступил лишь во время войны в Корее в начале 1950-х годов.

К пехотным ПТ средствам по сути относилось и попавшее на фронт в марте 1945 года американское 57-мм безоткатное орудие М18 массой всего 20 кг, стрелявшее с плеча или с опоры на дальности до 400 м. Правда, бронепробиваемость его снаряда была уже недостаточной.

Немцы использовали более тяжелый вариант «станкового гранатомета» – 88-мм «Пупхен» (иначе – «куколка», прозван так за схожесть с игрушечной пушкой) 1943 года был активно-реактивным. Канал ствола запирался затвором, граната выбрасывалась как обычный снаряд, а в полете разгонялась реактивным двигателем. При бронепробиваемости до 160 мм «Пупхен» имел эффективную дальность стрельбы не более 200 м, весил 152 кг и требовал расчета 4—6 человек. На 1 марта 1945 года в вермахте имелось 139 700 «Панцершрек» и 1 649 «Пупхен».

Малая эффективность фугасных противотанковых гранат против быстрорастущей бронезащиты танков стала ясна уже в начале войны. Скажем, советская граната РПГ-40 при массе 1,2 кг (понятно, что ее точный бросок требовал немалой сноровки) «проламывала» броню не толще 20 мм. Тяжелые гранаты (прозванные «Танюша») и связки обычных ручных гранат обычно метали под гусеницы, под днище или на кормовую часть танка с расчетом обездвижить машину. С середины войны на смену фугасным пришли кумулятивные гранаты. В 1943 году в германской армии появилась PWM1 (L), а в РККА – РПГ-43, разработанная Н.П. Беляковым в КБ-20. После же появления на Курской дуге германских тяжелых танков стала применяться более мощная РПГ-6, разработанная в НИИ-6 М.З. Полевиковым, Л.Б. Иоффе и Н.С. Житких. Ленточный стабилизатор обеспечивал подлет гранаты к цели головной частью вперед, а ударный инерционный взрыватель – подрыв сразу при встрече с целью. Бронепробиваемость РПГ-43 составляла 75 мм, РПГ-6 – 100 мм, PWM – до 150 мм.

Оригинальным сочетанием гранаты и мины была германская магнитная граната НН.3. Она «ставилась» на танк противника при прохождении его над окопом. Сродни ей была липкая граната с клейким слоем на дне корпуса. Во время войны, кстати, пехоту стали обучать обращению и с противотанковыми минами – советский Боевой устав пехоты 1942 года ввел в число «средств борьбы пехоты» противотанковые фугасы и мины.

Кумулятивные гранаты пришли и в винтовочные гранатометы. К германскому нарезному 30-мм винтовочному гранатомету, например, приняли калиберную «малую» (G.Pz.gr.) и надкалиберную «большую» (Gr.G.Pz.gr.) кумулятивные гранаты с бронепробиваемостью соответственно – 25 и 40 мм. Немцы вообще старались приспособить к ПТО любые средства – кумулятивная граната была создана даже для стрельбы из нарезного сигнального пистолета.

К советскому винтовочному гранатомету Дьяконова также была разработана граната ВКГ-40 с бронепробиваемостью до 50 мм, выстреливаемая специальным холостым патроном. Однако и в РККА, и в вермахте противотанковые винтовочные гранаты применяли ограниченно. Шомпольная винтовочная противотанковая граната Сердюка ВПГС41, заказанная РККА поначалу в большом количестве, уже в 1942 году была снята с производства и вооружения.

Работы над специальным легким гранатометом для стрельбы гранатой РПГ-6 так и не завершили. Развернувшиеся в середине войны под впечатлением от появления германских образцов работы над реактивными гранатометами дали результат только после войны. В 1949 году на вооружение поступил РПГ-2, созданный в ГСКБ-30, а год спустя – станковый СГ-82, разработанный в СКБ № 36. В результате в последнем периоде войны единственным действенным ПТ средством ближнего боя советской пехоты опять оказались ручные гранаты.

Из разнообразных винтовочных гранат, применявшихся в годы Второй мировой, пожалуй, наиболее перспективными оказались американские (противотанковая М9-А1, осколочная М17, дымовая М19-А1WP), снабженные оперением и выстреливаемые холостым (метательным) патроном с небольшой дульной насадки. После войны оперенные винтовочные гранаты оказались весьма популярны. В НАТО даже установился стандарт на наружный диаметр дульной насадки или пламегасителя винтовки – 22 мм. Правда, в лидеры создания новых винтовочных гранат вышли уже Франция, Бельгия и Израиль.

Идея использования зажигательного оружия против танков зародилась еще в Первую мировую войну, а после нее эта идея развивалась и дорабатывалась. Огнесмесь, конечно, не может прожечь броню, но, затекая в щели и жалюзи, может вызвать пожар внутри танка (особенно – в отделении двигателя), пламя и дым ослепляют танкистов, вынуждая останавливаться и покидать машину. Вообще-то зажигательное оружие относится к компетенции химических войск. Зажигательным оружием, массово использовавшимся пехотой, стали бутылки с зажигательной смесью. При нехватке или полном отсутствии противотанковых средств ближнего боя в начальный период Великой Отечественной войны производство и снабжение зажигательными бутылками развернули широко. Простейшие зажигательные бутылки использовали против танков еще в Испании, советским танкистам пришлось столкнуться с ними во время советско-финляндской войны 1939—1940 годов.

В первые месяцы Великой Отечественной войны это простое оружие прошло своеобразный путь развития. Поначалу бутылки имели запал в виде спички или пропитанной бензином тряпки, но подготовка такой бутылки к броску занимала много времени и была опасна. Затем появились химические запалы в ампулах: разбиваясь вместе с бутылкой, они давали «луч» пламени. Использовались и запалы от ручных гранат. Вершиной стали бутылки с самовоспламеняющейся жидкостью «КС» или «БГС» – они воспламенялись при контакте с воздухом, горели 2—3 мин, давая температуру 800—1 000°С и обильный белый дым. Именно эти жидкости получили у врага широко известное прозвище «коктейль Молотова». Бутылку нужно было только извлечь из укупорки и бросить в цель. Оказываясь против танков с одними только зажигательными бутылками, пехота обычно несла большие потери, но в сочетании с другими противотанковыми средствами «бутылки» давали неплохой эффект. На их счету за время войны числятся 2 429 уничтоженных танков, САУ и бронемашин, 1 189 ДОТ и ДЗОТ, 2 547 других укрепсооружений, 738 автомашин и 65 военных складов. «Коктейль Молотова» остался уникальным русским рецептом.

Вторая мировая война дала кровавый, но богатый опыт применения и развития вооружения и военной техники, заставила существенно пересмотреть различные типы оружия. Все это легло в основу нового поколения вооружений, включая вооружение пехоты.

ПТ оружие стало неотъемлемой частью вооружения на уровне отделение-взвод-рота. При этом оно должно было поражать все типы танков на дальностях до 500 м (а по мнению иных специалистов, до 1 000 м).

Новый комплекс ПТ средств пехоты, как и система вооружения пехоты в целом, в основе своей практически сложился уже к весне 1945 года. По мнению многих исследователей, наиболее полно их разработали германские специалисты. К счастью, стремительные действия Красной Армии и быстро истощавшиеся ресурсы германской промышленности не дали германским конструкторам «довести» ряд образцов.

Во Второй мировой войне впервые нашло применение управляемое реактивное оружие. В области ПТ средств дело ограничилось опытным германским реактивным снарядом Х-7 «Роткапхен» («Красная Шапочка») с ручным управлением по проводам. Через полтора десятилетия появилась целая серия различных противотанковых ракетных комплексов первого поколения.

В плане стрелкового вооружения опыт войны выявил необходимость решения многих задач: повышение маневренных качеств оружия в связи с возросшей подвижностью пехоты на поле боя; повышение эффективности огня за счет оптимизации соотношения плотности, меткости огня и поражающего действия пули; выбор мощности патрона; унификация оружия по патрону и системе, полная автоматизация оружия и др.

Потребность в новых легких и мобильных средствах ближней ПВО стимулировала разработку крупнокалиберных пулеметных установок. В Германии к концу войны успели выпустить опытной партией и первый переносной зенитный ракетный комплекс, пока еще, правда, не относившийся к «высокоточному оружию»: «Флигерфауст» был некой реактивной системой залпового огня для пуска с плеча девяти неуправляемых 20-мм ракет с эффективной дальностью не более 500 м.

В ходе войны номенклатура вооружения пехоты значительно выросла. Комплексное применение различных средств при возросшей динамичности боя требовало лучшей подготовки командиров и бойцов. А это, в свою очередь, требовало простоты освоения и эксплуатации каждого вида оружия в отдельности.

Семен Федосеев I Иллюстрации Юрия Юрова

Продолжение следует