"Король Мертвой Страны" - читать интересную книгу автора (Артамова Кира)

Глава 5

Тем временем по пыльной дороге мимо красивых домов и ухоженных полей торопился к границе песков небольшой караван. Его хозяин на тонконогом блестящем коне довольно улыбался – его пояс отягощал тяжелый кошель с золотом, а к седлу был прикреплен большой мешок серебра – он только что избавился от самой большой своей головной боли, да еще и получил за это огромную сумму денег – Солнце как всегда было благосклонно к нему! То, чего он так боялся – расставание со своим страшным рабом, уже ставшим свободным по их уговору, произошло легко и быстро: злобный убийца не только не знал еще о его предательстве, но и узнав, не сможет ничего сделать, затворенный в крепких стенах подземелий гигантской арены – его нрав теперь не пугал Карифа! Он по-своему отплатил за то унижение, которое иногда переносил от этого ужасного чужеземца! Кариф ехал и улыбался своим радостным мыслям.

– Я сегодня сделал одно очень интересное приобретение, дорогая! – улыбаясь, заявил с порога вернувшийся с боев Партакл.

– Какое же, любимый?! – улыбнувшись своей покровительственно-снисходительной улыбкой с ленцой спросила Калиархара.

– Скоро увидишь! Пойдешь завтра на бои со мной?

– Мне там скучно – все одно и то же – не на что смотреть, – скривила изящные брови красотка.

– Уверяю, теперь тебе найдется на что посмотреть! – настаивал муж, подходя и обнимая свою жену за крутые бедра.

– Что ж, раз ты заверяешь меня в этом – непременно пойду.

– Вот и славно! Я подготовил тебе подарок!

– Какой же?!

– Увидишь завтра на боях!

– Ну скажи! Мне же интересно!

– Тогда не будет подарком! Потерпи до завтра! – смеялся Партакл, в объятиях любопытной жены.

– Ну как я могу терпеть?! – не отступала Калиархара, хватая губами мужа за ухо, побуждая к ласкам и откровениям.

– Нет, нет и не настаивай! – не сдавался тот.

– Ну ладно! Тогда я подарю тебе свой подарок! – она сделала знак слуге.

Тот исчез и вернулся, ведя перед собой…

Назвать ее женщиной не приходило в голову, ни девушкой ни даже девочкой… Она была похожа на сказочное существо – вся тоненькая изящная и прозрачная: жемчужно-золотистые воздушные кудри-облачка; чуть припухлые аккуратненькие розовые губки-лепестки, правильный носик, наивно вздернутые светло-серые брови на округло-детском лице и поражающие своей глубиной огромные светло-голубые глаза с зеленоватым ободком – в них были и детская невинность и какое-то вселенское понимание.

– Дидаола, – властно обратилась к ней Калиархара, – Подойди сюда!

– Вот это да! – невольно наклонился вперед Партакл, разглядывая казалось сошедшее с небес чудо, – Воплощение самой Павриоды – богини невинности! Где ты нашла ее, Калиархара?!

– Там же, где находят и всех остальных рабов, мой дорогой супруг! – произнесла с железными нотками хищницы в голосе знатная госпожа, – На невольничьем рынке! Это тебе мой подарок!

– Право же, что мне с ней делать? – немного растерянно пожал плечами вельможа – мысли, которые обычно посещали его при таких «подарках» сейчас даже и не приходили ему в голову – обладать этим сказочным прозрачным невинным существом, как наложницей, ему вовсе не хотелось и даже неприязнь возникала при одной только попытке подумать о том, что вообще кто-то будет прикасаться к ней.

– Она не нравится тебе? – с надменной усмешкой спросила Калиархара, делая несколько шагов вперед и поднимая рукой в дорогих кольцах часть воздушных жемчужных кудрей маленькой рабыни, а потом отпуская их, позволяя медленно опадать на плечи, играя золотом в вечерних лучах солнца.

– Она дите. Маленькое и безумно красивое. Что нам делать с ней? – наконец оторвав взгляд от новой покупки своей жены, еще раз пожал плечами Партакл.

– Ну да, правда – она не умеет ни петь ни танцевать, но можно отдать ее рабыням – чтобы обучили… – задумчиво произнесла Калиархара – в душе же она торжествовала – она подозревала, что такая невинность наоборот заведет ее мужа, но теперь, когда увидела обратное и поймала на себе его взгляд – тревога улеглась – Партакл по-прежнему отдавал предпочтение буйству, а не смиренности.

– Делай с ней, что сама сочтешь нужным, я право же не знаю куда ее пристроить, – махнул, наконец, рукой вельможа и пошел в дом – на сегодня он и так уже устал от всех этих проблем с рабами.

– Где же твой хозяин? – не выдержал спустя два часа после призыва воина Лысый.

– У меня нет хозяина, Вару! – отрезал Нартанг, – А тот поганец, что предал меня – дорого заплатит за это! Завтра нас опять поведут на бои… Так?

– Да. Да. Да, – ответило сразу несколько пленников.

– Я говорю с Вару! – оборвал их Нартанг, – Запомните – не надо лишних движений и суеты! Каждый из вас – воин, каждый умеет убивать! Если вы продержались до этого дня – вы умелые бойцы! Помните одно: сила и строй – две ноги, что держат войско и делают несокрушимым! Закрывайте бок соседа и будьте уверены, что кто-то закрывает ваш! Если остались одни – рубитесь к своим! – стал вдалбливать науку Данерата иноземцам король мертвой страны, чтобы самому оказаться на свободе.

Бойцы слушали его, потому что сейчас его нельзя было не слушать, – Так вот мы выйдем и вернемся! Когда возвращаемся, нас ведут меньше стражников – они не так бдительны. Если я выйду и вернусь первым – перебью всех сам и выпущу вас. Если меня задержат надолго и выведут в последних – ваша задача вернуться живыми с боев – и тогда я все равно поведу вас! Вы пойдете со мной на свободу?!

– Да! Да! Да! Та! Да! – бойцы уже с восторгом смотрели на своего молодого предводителя.

– Удача будет с нами!

Прошла беспокойная ночь. Настало утро – о нем можно было судить лишь по возобновившимся звукам снаружи темной камеры – оставленный факел догорел еще вчера. Через некоторое время дверь камеры отворилась – на пороге стояли солдаты, которые забрали пятерых. Нартанг остался сидеть на месте. Из пятерых вернулось только трое. Время вновь потянулось сонной змеей.

Наконец, в коридоре вновь послышались шаги. Опять лязгнул засов. И Нартанг возликовал – пришли за ним.

– Вставай. Ты готов к смерти? – ухмыльнулся солдат, освобождая воина от оков.

– Я готов подарить ее кому угодно, – зло оскалился Нартанг -Сегодня не твой день, – с некоторым сожалением посмотрел на него солдат, – Пошли.

– Со сколькими? – только и спросил воин, выходя и сжимая в руке рукоять только что выданного ему меча, вперивая в троих ждавших до этого снаружи камеры солдат свой бездонный глаз.

– Лучше тебе не знать – легче умирать, – усмехнулся один из них и несильно подтолкнул воина древком копья к выходу на арену.

«… и тогда Перней, презрев страх и прокляв трусливых сородичей, один вышел против многотысячной армии Перийского царя!! – донеслись до Нартанга слова устроителя торжеств, рассказывающего новую историю, которую воину предстояло воплотить в жизнь, – Он покрыл себя славой и стал легендой! Никому не удалось больше повторить его подвиг!»

Нартанг шагнул на песок арены. «Многотысячной – это сколько в настоящем по меркам этой проклятой страны? – интересовал его один вопрос, – По-любому не меньше трех десятков. Хьярг!» – воин быстро прошел к противоположенному краю, чтобы солнце было за ним, и прислонился спиной к холодному камню стен. Он успел вовремя – из всех четырех дверей стали выбегать вооруженные низкорослые бойцы – воин не знал, сколько их было и откуда и как набралось столько людей такого роста, на фоне которых он казался великаном, – он просто перестал думать о таких мелочах, призывая к себе Удачу.

Люди на трибунах, казалось, перестали дышать, следя за высоким воином, только что сделавшим первый взмах мечом и сразившим сразу троих из первых добежавших к нему противников. Всем было несказанно интересно – сможет ли он «сыграть» доподлинно великого Пернея.

Противники набегали и откатывались – занятое Нартангом положение давало ему необходимую защиту спины, а место перед собой воин мог держать чистым очень долго – главное, чтобы нападающим не пришло в голову метать в него ножи или мечи.

Не успевшие вовремя отогнать, чтобы было видно всем зрителям, от стены Нартанга смотрители теперь в бессилии топтались за сгрудившимися нападавшими, бессильно взмахивая бичами. Люди свешивались с трибун над головой воина, чтобы рассмотреть происходящее внизу.

– А я видела его раньше! Это охранник одного иноземного торговца! Как он здесь оказался? – возбужденно глядя на арену, обратилась к мужу красавица Калиархара.

Ей хорошо было видно бой со своего места на ярусе для богатых.

– Теперь это наш раб, дорогая, я купил его вчера у упомянутого тобой торговца, – улыбнулся Партакл, сидящий на удобном сидении под навесом рядом со своей супругой.

– Вот как? Странно… Но торговец сам заявил, что этот воин свободен.

– Если бы он был свободен, то не дрался бы сейчас там внизу, дорогая, – снисходительно ухмыльнулся Партакл, краем глаза внимательно наблюдая за происходящим на арене и в то же время оглядывая своих знакомцев из высшей знати Тира, с которыми он заключил сегодня ни одно рискованное пари.

Нартанг откинул в сторону шлем, который немного мешал ему смотреть, поразив им в лицо одного из нападавших. Он уже был весь мокрый – как насмешка Хьярга, привычное откровение битвы не снизошло на него сегодня, он сейчас отбивался на пределе сил, и спасали его лишь вбитые в подсознание с малых лет движения, выдаваемые телом на автоматизме. Воин понял, что если и дальше будет так бешено работать мечом, то на всех врагов у него может просто не хватить сил. И вот, словно услышав его беззвучный призыв, Удача все же решила снизойти к королю Данерата – знакомая и долгожданная пелена затуманила взор, клинки противников полыхнули яркими вспышками, а их движения стали медлительными. И Нартанг вновь стал справлять кровавую тризну, как и вчера. Он вновь был сейчас воплощением смерти. Теперь он уже не чувствовал навалившуюся было усталость – лишь пьянящее чувство восторга битвы охватило его!

– Вот это да! Такого я никогда не видела! – ерзала на шелковой подушке сидения прекрасная Калиархара, хищным взором огромных глаз следя за молниеносными движениями воина.

– Он одарен самим Акиром! Просто вестник смерти! – кивал Партакл, довольный, что смог удивить свою супругу.

– Ты правда купил его нам?

– Правда, дорогая, – улыбался вельможа.

– Какая прелесть! Что он будет делать в обычное время?

– Охранять дом и нас с тобой! – рассеянно пожал плечами Партакл, тоже не смея оторвать завороженный взгляд от кровавой кучи тел, вырастающей с каждым движением перед воином.

– Я хочу, чтобы он охранял меня! – капризно надув губки бросила лукавый взгляд на мужа Калиархара.

– У тебя же уже есть охранники.

– Ну и что!

– Ну хорошо, пусть охраняет тебя!

Шесть мечей. Пять. Три. Все!!!

Немного пошатываясь и тяжело дыша, Нартанг медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Посмотрел на трупы вокруг себя. Шагнул вперед, почувствовал что-то не то, посмотрел вниз на сапоги – один был залит кровью – не чужой – его – на икре был небольшой разрез – как и когда он появился, воин не помнил. Рана мешала идти. Нартанг поковылял к двери, из которой пришел. Эта рана привела его в замешательство – он никак не ожидал ее и не понимал когда пропустил клинок? В этой прострации он шел под рев и истошные крики толпы обратно в подземелье арены.

Судя по всему его выступление было последним. Покричав и пообсуждав увиденное еще немного, люди стали расходиться. Солдаты встретили его на выходе и повели в камеру – не ту, где он сидел до боя.

– Не туда. Сюда, – оттеснил его копьем провожавший, – Меч давай, – просто приказал он, двое его соратников на всякий случай приставили копья к открытой верхней части шеи воина. Нартанг напрягся – нужно было либо решаться на что-то, либо покориться и идти в неизвестность.

– Я на арене свой шлем оставил. Заберу?! – полуутвердительно-полувыпросительно рыкнул он в своей манере, надеясь выиграть немного времени и собраться с мыслями.

Нога предательски не давала встать на себя, заставляя сильно прихрамывать.

– Меч давай и сходи, – немного помедлив, разрешил старший из троих – хороший раб всегда радеет за достояние господина, – Караотар, за шлемом выпусти, – крикнул он стоявшему у ворот.

Нартанг отдал меч и заковылял обратно на солнечный свет из мрака подземелья.

Мимоходом он быстро осмотрел пустеющие трибуны – народ уже выходил на площадь перед ареной. В куче убитых он увидел выставленный вверх клинок, зажатый в окостеневшей руке трупа – вот откуда его рана – «мертвый» меч он не увидел. Рабы убирающие тела убитых им только что низкорослых противников, с испугом шарахались от залитого чужой и своей кровью воина – кто он бог или человек? Если бог, то наверняка злой, ну а если человек… то… – нет он не может быть человеком – слишком невероятна его сила и слишком страшен облик…

– Пошли прочь! – ярясь от испуганных взглядов этих забитых трусливых полузверей-полулюдей рыкнул Нартанг, шалея от бесполезно мечущихся в голове мыслей – он судорожно искал ответ и не находил его: «Что делать?!»

– Шевелись там, – нетерпеливо прикрикнул на него солдат – ему надоело следить за ковылянием воина и поскорее хотелось вновь отрешиться от мира на своей страже до вечера.

– Иду, – оскалившись от злости и боли, подбирая свой шлем, рыкнул Нартанг. «Нужно попробовать! Нет больше мочи сидеть на цепи!»

Он доковылял обратно, вновь пошел перед тремя ожидающими его солдатами в полумрак подземелья.

– Да не туда же, говорю! – уже раздраженно оттеснил его копьем провожатый, когда воин опять свернул к двери, из которой выходил на арену.

Не произнося ни звука, Нартанг со всей силы ударил его зажатым в руке шлемом в лицо – солдат рухнул, как подкошенный – шипы гребня вонзились в лоб; воин едва успел развернуться и схватиться за древка уже летящих в него копий, с силой рванул одно за себя и вниз, ударяя кованой шипованой пластиной наплечья второго из солдат, обдирая ему до мяса обнаженную руку и одновременно ударяя головой в оказавшееся перед собой лицо третьего, не удержавшегося на ногах и наклонившегося за уходящим оружием.

– Тревога! Бунт! – донесся из конца коридора предательский крик – один из солдат возвращался к оставленному на страже напарнику и случайно увидел происшедшее.

Нартанг быстро добил отнятым у последнего солдата копьем провожатого, ободравшего руку об его доспех и зажимающего сильно кровоточащую рану, потом что было мочи метнул его в кричавшего. Того прошило насквозь и отбросило к стене.

Железное окровавленное жало чиркнуло по каменной кладке, высекая искры. Нартанг быстро обыскал взглядом поверженных им провожатых, не найдя у них ключей, метнулся вперед к камере – на стенке перед входом висело две связки ключей. Воин сгреб обе и поспешно отворил дверь. За его спиной уже слышался многоногий топот подкованных солдатских сапог. Воин понимал, что не успевает, но упрямо продолжал идти к задуманному. Он распахнул дверь – пленники были на местах – и бросил ключи бойцам:

– Быстрее! Кто со мной на свободу?! – рыкнул он и бросился к небольшой нише, где хранилось оружие, выдаваемое бойцам перед выходом на арену, куда первый из солдат так и не успел донести его меч.

Шестеро солдат спешащих по зову пригвожденного копьем товарища, озверевшие при виде своих убитых соратников, быстро приближались к воину, наставив копья, явно намериваясь точно так же проткнуть его насквозь, распять бунтаря на стене…

Нартанг накинул на руку небольшой щит, покрепче сжал рукоять только что взятого из ниши меча.

Подбежавшие солдаты без всяких криков принялись наносить удары, явно намериваясь побыстрее разделаться с бунтовщиком. Но тот не только не спасовал при их слаженной атаке, не только сумел отбить ее, но и – небывалое и невероятное дело – стал теснить их обратно по коридору, во что бы то ни стало намериваясь дать возможность прикованным бойцам освободиться.

– Бунт! Бунт! Сюда! – наконец, немного запаниковав при виде неуязвимого бойца, которого им с соратниками никак не удавалось взять на копья, принялся кричать один из солдат.

Тем временем из открытой Нартангом камеры поспешно стали выбегать освобожденные рабы.

– Оружие! – рыкнул им Нартанг, – Оружие здесь! – он не мог отвлечься и на миг от своей схватки, чтобы указать на хранилище, но подхлестнутые адреналином бойцы уже и сами быстро нашли желанную сталь.

Лысый Вару первым завладел оружием и встал рядом с Нартангом, но и первый же получил страшную рану копьем в голень – широкое острие прошло насквозь. Боец упал, не в силах сдержать крики боли – вокруг сразу начала расползаться лужа крови.

В этот момент по коридорам разнеслось эхо бегущих на тревожный крик солдат. Уже пятеро сдерживавших бунтарей с еще большим упорством потеснили противников, чувствуя приближение подмоги.

– А ну на колени, гниль! Оружие в сторону! Кто не покориться – расстреляем из луков! Все на колени! – с ходу выкрикнул командир, появившегося из-за поворота коридора отряда. Первые четверо солдат несли перед собой тяжелые высокие щиты, за ними виднелись лучники.

Те из бойцов, которые только еще выбегали из камеры, поспешили вернуться обратно при виде подоспевшей подмоги противников, те же, кто уже стоял рядом с Нартангом, видя страх и неуверенность товарищей у себя за спиной и плачевную попытку прорваться самого первого из них, тоже дрогнули. Нартанг, четко уловив настроение людей, с которыми он решил пробиваться из этого города, еще раз вспомянул про себя бога несчастья, но сам попытался в последний раз спасти положение:

– Вперед! В бой! – взревел он, неистово врубаясь в сдерживающих его до этого копейщиков.

– Стреляйте в бешеного! – отдал приказ командир подоспевших солдат, – Остальным на колени!

Стрелы свистнули, но по какой-то случайности никому из лучников не пришло на ум стрелять в открытую голову воина – все они бессильно чиркнули по его доспеху.

– Брось оружие или умрешь! – решил в последний раз вразумить оскалившегося безумца командир солдат.

Нартанг немного попятился назад – нога предательски мешала ему вести бой в полную силу и уменье. Краем глаза он увидел, как остальные уже сложили оружие и стоят на коленях. Он глухо застонал, понимая, что одному ему не пробиться через столь умело выстроенную стену противника. Поражение было для него страшнее всего на свете.

– Брось оружие, я сказал! – рявкнул вновь командир.

Нартанг попятился еще немного, еще раз взглянул на склонившихся, стоящих на коленях рабов – его недавних и неверных воинов…

– Хорошо, – кивнул воин и бросил оружие на каменный пол.

Сталь лязгнула о камень. В Нартанга тут же полетело древко, метя рассадить лоб и отправить в черноту бессознательного бреда. Этого воин допустить не мог – тело само уклонилось и ушло в сторону, руки заучено поднялись и перехватили оружие, отправляя его нерадивого хозяина на пол, но раненая нога предательски не желала давать нужной опоры – Нартанг припал на колено, опираясь на только что отобранное копье. На него вновь нацелились наконечники стрел.

– Я стою! – встал и прислонился к холоду камня воин, отбрасывая копье и разводя руки в стороны.

К нему тут же подступили только что сражавшиеся против него в коридоре солдаты, приставив острия копий к горлу и глазам.

Пришедшие быстро и слаженно принялись загонять вышедших из камеры рабов обратно:

– А ну назад, псы! Живо на места! – сыпались безжалостные болезненные удары, – По плетям соскучились?! Сейчас вам будет!

Корчившегося на полу и зажимающего руками хлеставшую из раны кровь Вару пнули для порядка и оставили в покое – он уже не был опасен – опытные солдаты четко определяли это.

– А ты стой спокойно! – еще сильнее остальных уперлось в шею воина острие только что поверженного им на пол солдата, – Если бы ты не был рабом знаменитого Партакла, то клянусь богами, я всыпал бы тебе столько, что забыл бы как зовут! – зло прошипел он в самое лицо воину, налегая на свое копье так, что на выступающем кадыке Нартанга набухла и поползла вниз густая красная капля, – остальные же его товарищи лишь тяжело дышали, еще не отошедшие от схватки и всего случившегося.

– Я не раб, – упрямо просипел воин, не имея возможности отклониться от давящего жала.

– Ты строптивый! – зло ухмыльнулся солдат, – Может, удружить твоему господину – поучить тебя учтивости, пока тебя еще не распяли?! – он быстро отнял от горла воина копье и больно ударил его древком по незащищенным ногам, попав как раз по раненой.

Нартанг невольно стал оседать. Солдаты зло оскалились – вот теперь это было для них привычно – слабый покорный раб, так же как и все падающий на землю, когда его бьешь.

Воин оскалился от злости и боли, от невозможности раскидать этих псов, что сбились и стаей загнали его…

Тем временем из камеры слышались звуки частых ударов и стоны избиваемых рабов.

Нартанга почему-то не били, хотя руки и ноги у него были свободны от доспехов и уязвимы для ударов. Было видно, что солдаты не решаются сделать с ним то, что положено по закону и мнутся в нерешительности.

Потом в коридоре вновь послышались шаги. Из-за угла сначала показался низкорослый человек, сразу почему-то напомнивший Нартангу Залима, суетливо озирающийся по сторонам, за ним следовал статный гладко выбритый мужчина, явно принадлежащий к знатному сословью, в сопровождении еще одного слуги – по виду занимающего более почтенную должность, чем первый появившийся.

– В чем здесь дело? – спокойно спросил мужчина, быстро пробегая взглядом по мертвым солдатам и распростертом на полу под копьями Нартангу, мгновенно оценив ситуацию.

– Твой раб, почтенный Партакл… – указал рукой на поверженного воина один из солдат, – Убил солдат Тира… Ты сам знаешь, что надлежит сделать с ним по закону… – как бы извиняясь, нерешительно пожал плечами говоривший.

– Ты уверен, что именно мой раб убил его? – ухмыляясь, спросил Партакл и как бы невзначай повернулся к сопровождавшему его сегодня казначею.

Маленький человечек, давно забывший о своем собственном «я», являющийся теперь лишь тенью знатного господина, без слов понимал своего благодетеля. Зазвенело золото, разошлось по рукам солдат.

– Я не твой раб! – зло прохрипел Нартанг с пола.

– Молчи! – повелительно прикрикнул на него вельможа, тут же перед взглядом воина блеснуло острие копья – он был вынужден прижаться еще ниже.

– Да вроде бы вон тот, – неуверенно протянул один из солдат, указывая рукой на раненого раба.

Нартанг с трудом вновь повернул голову – уже в сторону Вару – тот округлившимися от боли и страха глазами слушал разговор господ и бросал отчаянные взгляды на воина – он поверил ему, а тот обманул его надежды!

Воин сжал зубы и уткнулся лицом в пол – ему в затылок железо ткнулось уже сильнее – отвлеченные деньгами солдаты вспомнили свое основное предназначение.

– Я в этом просто уверен, – улыбнулся Партакл и кивнул своему слуге еще раз.

Еще раз звякнуло золото.

– Да точно! – дружно закивали солдаты, – Вот этот, лысый.

– В чем здесь дело? – вышел из камеры предводитель подоспевшего на подмогу отряда, стирая с древка копья кровь усмиренных рабов.

– Господин Партакл забирает своего раба, – ответил подкупленный стражник.

– Это раб почтенного Партакла?

– Да, это мой раб, Тирий, – улыбнулся вельможа, – Придешь сегодня ко мне вечером?

Отдохнем! – пригласил он своего знакомого, которого при обычных обстоятельствах удостоил бы на улице лишь коротким кивком на почтительный поклон.

– Сочту за честь, – поклонился командир отряда и уже забыл о случившемся здесь несчастии – его дела пойдут намного лучше, когда все узнают, что он был в гостях у самого Партакла!

– Я забираю его. Отпустите, – небрежно махнул рукой вельможа, говоря так, словно просил о каком-то пустяке.

Солдаты отошли от распростертого Нартанга и подхватили начавшего отползать от них Вару. «Распять убийцу!» – услышал Нартанг приказ подкупленного стражника, а потом истошный крик Вару, которого поволокли наружу из подземелий, чтобы выставить на всеобщее обозрение при исполнении приговора.

Нартанг с некоторым трудом поднялся, встал, упираясь взглядом в спасшего его от расправы вельможу.

– Иди за мной! – холодно бросил Партакл, встретившись с ним взглядом, и поворачиваясь обратно к выходу. И воин, поражаясь сам себе, пошел за ним по коридору подземелий арены. Двое слуг заторопились позади.

Калиархара лежала у себя в комнате абсолютно нагая. Ее кошачье подтянутое тело богато поблескивало атласом дорогого масла. Какой-то суетливый человек только что отвлек ее мужа и он ушел вместе с ним. Ей было обидно и скучно. После увиденного недавно на арене она прибывала в возбужденно-воодушевленом настроении.

Ей хотелось чего-то необычного…

При входе снаружи стояло двое охранников – огромных гладко бритых смуглых близнецов. Свободные воины были привязаны к ней как собаки и готовы были разорвать любого, кто рискнул бы обидеть их знатную повелительницу. Чуть в отдалении от воинов сидела пожилая рабыня. Когда-то кормилица – теперь она была обычной работницей, лишь из-за своей материнской преданности приближенная госпожой к себе.

– Биара, приведи ко мне Дидаолу! – раздалось из-за тяжелого полога.

Кормилица, встрепенувшись, тяжелой утиной походкой поспешила вглубь огромного дома, охранники зачем-то подтянулись – кто знает, какие мысли посетят их хозяйку.

Каждый из них видел новую маленькую рабыню, каждый из них по приказу госпожи не раз совершал при ней с новоприбывшими акт любви, чтобы ненароком господину не досталась девственница – чего почему-то так боялась повелительница. Но то все были зрелые аппетитные плоды, так и пышущие природным соком спелости. А сейчас они оба внутренне сжались от ужаса – что решит сотворить с невинным ребенком их извращенная повелительница, и будут ли они должны участвовать в ее фантазиях. Но у Калиархары были совсем другие мысли. Давно испробовавшая все и видавшая многое, она хотела сейчас совсем другого. Она тоже видела в приобретенном ребенке посланницу богов. Ее чистота тоже волновала и трогала знатную госпожу. Она, отмеченная знатным рождением и еще больше возвышенная замужеством, тоже чувствовала себя приближенной к богам. И поэтому необычные мысли посетили ее сегодня, фантазия нарисовала совсем новое.

– Дидаола, госпожа, – объявила Биара из-за полога, не смея потревожить Калиархару своим появлением.

– Пусть войдет!

Девочка вошла и поклонилась, как ее учили. Но в поклоне этом не было унижения и раболепсвтия, страха или признательности за спасение из жадных рук торговцев – это выглядело просто как какая-то детская игра.

– Моя госпожа, – еле слышно прошептала она нежным, едва оформившимся голосом.

– Дидаола разденься, – хищно прищурившись в улыбке не приказала, а даже попросила Калиархара.

Девочка не задумываясь сбросила с себя легкие одежды – она не боялась женщину, которая увела ее с того страшного места, где многие мерзкие дядьки тянули к ней руки и старались больно пощупать, – она не понимала еще весь смысл наготы.

– Посмотри на меня, я красивая?! – улыбаясь обольстительной улыбкой, какой привыкла улыбаться своему мужу или молодым мускулистым любовникам, спросила Калиархара.

– Ты добрая, – робко улыбнулась ей в ответ девочка, потом поспешно добавила – Госпожа.

– Ты успела полюбить меня? – недовольно дернув изящной тонкой бровью, но не меняя интонации, спросила красотка.

– Да, – просто ответила девочка, – Я всех люблю, кто меня не обижает.

– Ты можешь отблагодарить меня. Иди ко мне. Поцелуй меня, – Калиархара приглашающее протянула к ней руки.

Девочка подошла и потянулась своими губками к ее лицу, чмокнула в щеку – совсем по-детски, как когда-то целовала мать и сестер у себя дома перед сном, когда те приходили укладывать ее, ее – любимую и так оберегаемую…

– Не так, подожди. Я покажу тебе как, – женщина притянула ее головку к себе и медленно и с чувством страсти, которая, как казалось, постоянно жила в ней, поцеловала в губы, – Вот так. А теперь ты. Попробуй.

Дидаола немного насторожилась, ей не понравилось такое проявление чувств, но она не хотела обижать или огорчать свою спасительницу и постаралась сделать так же как ей показали.

– Молодец. Ты очень быстро учишься, – улыбнулась Калиархара, – А теперь поцелуй меня в грудь, – она указала рукой в неизменных кольцах на свою округлую красивую грудь с плотным красноватым соском, – девочка насторожилась еще больше, но все же исполнила и эту странную просьбу, – И в живот, – не унималась «спасительница»,

– Сама Павриода не может устоять перед моей красотой, – улыбаясь, она в победном блаженстве закинула голову, когда девочка исполнила и это, – Целуй меня везде, – уже совсем расслабляясь, попросила госпожа, но на этом терпение маленькой посетительницы закончилось – она поняла, что ее просят делать что-то не хорошее и отошла на несколько шагов, обиженно сдвинув бровки.

– Ты что?! – не получив ожидаемого, недовольно посмотрела на нее Калиархара, – Тебе не нравиться? Ты не хочешь отблагодарить меня?

Девочка молчала. Ей стало страшно.

Нартанг шел по коридорам, прихрамывая на раненую ногу, за незнакомым человеком и не знал почему идет – меньше часа назад он готов был встать во главе восстания рабов, спалить этот город дотла, перебить всех встреченных на пути жителей и унестись прочь в буйстве смерти и пожара. А теперь, после того, как человек спас его от расправы солдат, вот идет… Нет, нельзя чувству благодарности войти в сердце! Он спас – благодарность ему выказать можно, но подчиняться и служить воин уже не мог и он не даст себе слабину в неосторожных словах. Уж лучше подохнуть забитым до смерти, чем до той же смерти гнуть спину на зажравшегося господина!

– Тебя звать Нартангом? – вывел его из напряженных мыслей голос идущего перед ним человека.

– Да, – рыкнул воин.

– Я – Партакл – твой новый господин. Твой прежний хозяин Кариф вчера продал мне тебя.

– Он мне не хозяин, – зверея, просипел Нартанг, – Я был его воином по уговору – теперь я свободный человек! – он остановился – не желая больше следовать куда-то, куда сам не хочет идти.

Партакл обернулся на него, посмотрел немного снизу верх, окунулся в черную бездну взгляда и тут же отвел глаза. Застывший воин источал гнетущую злость и опасный спокойный холод смерти, чьим невольным посланником он стал на земле.

– Ты выходил на арену и дрался там несколько раз. На боях выступают только рабы.

Об этом составляются бумаги. Там не сражаются свободные люди, потому что там убивают. Контракт передает право на жизнь раба арене и лишает на время хозяина права на своего раба, – медленно и веско стал втолковывать богач страшному человеку, – Ты пришел туда сам со своим прежним хозяином и подтвердил, что ты раб и идешь по его воле – тому есть свидетели.

– Я говорил это, чтобы драться. В том был наш уговор с Карифом. Наш спор…

Партакл смотрел в лицо человеку, который сражался подобно героям древних легенд его народа, но никак не желал мириться с волей богов, повелевающих людскими судьбами; который, являясь живой легендой, не видел ни почестей ни славы – лишь испуганные взгляды и шушуканье любых встречных, потому что не имел ничего кроме множества уродующих шрамов и неизвестно откуда добытых дорогих доспехов.

– Только не говори мне, что следы у тебя на шее не от ошейника раба, как и следы от кандалов на руках, – улыбнулся Партакл – пусть он принуждает свободного человека, он не собирался терять большие деньги, признавая себя обманутым жалким иноземным торговцем.

– Следы от оков, но я уже свободен. Я стал свободным, убив на вашей арене сотого своего противника, и укрепил, добавив к ним еще дюжину, а потом и пол сотни!

Теперь уже никто не заставит меня сражаться для потехи толпы! Я – свободный воин!

– Как ты собираешься выбираться из этой страны, свободный воин? – саркастически скривившись ухмыльнулся Партакл, – Где возьмешь деньги? Как отплатишь мне за мое добро, за то, что спас тебя, неразумного, дерзнувшего напасть на солдат Тира? На свободных граждан?

Нартанг промолчал – об этом он не думал.

– Ты должен мне. И должен много…

Нартанг зло посмотрел на человека, который вновь собирался вернуть его в неволю.

– Отработаешь – отпущу; нет – сдам солдатам, и тебя распнут, как убийцу.

На площади перед ареной было людно, но Нартанг не замечал толпы – она обтекала их с богачом, как вода камень, и также растворялась сама в себе. Двое слуг нервно переминались у него за спиной – они сейчас были в ужасе от того, что новый раб может броситься на их господина, а они даже не смогут помешать ему, потому что каждый из них хорошо помнил, увиденное в подземельях арены. До колесницы господина было всего пару десятков шагов…

– Я свободный человек, – глухо повторил Нартанг.

– Ты мне должен. Я не прощаю долгов, – покачал головой Партакл.

– Я выйду на один бой. Ты можешь поставить на меня сколько пожелаешь и выставить против меня сколько угодно и кого угодно – я выиграю бой. Ты получишь деньги, что заплатил за мою жизнь сегодня, и я уйду, – устало предложил решение проблемы, которое вполне было исполнимо, Нартанг. Ему уже настолько опротивел этот мир и люди, что пребывание в городе просто душило его, похлеще удавки цепи служителя арены города песков.

– Ты мне должен не только за сегодняшнее спасение. Твой хозяин, знакомый или друг – кто он там тебе не знаю – взял с меня за тебя огромные деньги – шесть коней серебром. Он продал мне тебя. Так что, если по чести, то даже деньгами ты должен мне очень много.

– За один бой ты сможешь выручить все деньги, – не сдавался воин – он хорошо помнил какие кошельки увязывал на свой пояс Кариф после боев в песках и понимал, что здесь гуляют подобные суммы.

– Но ты утверждаешь, что свободный, а по нашим законам свободные граждане не могут выступать на арене. Так что здесь, друг мой, тебе не стоит рассчитывать на выгоду, – покачал головой Партакл – он был уверен в себе как в ораторе и даже не сомневался, что сможет заговорить и убедить этого варвара, в том, что тот должен повиноваться ему при любых обстоятельствах.

– Я умею только убивать, – состроив свою «коронную» гримасу, оскалился воин, – Другого не дано. Больше я ничем не смогу быть тебе полезным.

– Мне надоело здесь стоять, Нартанг! Мы приедем в мой дом. Я дам тебе угол и пищу.

Потом мы решим, как ты отплатишь за мое добро. А сейчас я хочу уйти отсюда! – немного раздражаясь упрямству воина, развернулся и зашагал к колеснице вельможа, махнув воину следовать за ним.

– Хьярг! – Нартанг сплюнул на землю и заковылял следом, зверея еще больше от своей раны. Его бесил этот город, его бесили эти люди и проклятый богач, его просто выводил из себя подлый поступок Карифа и рана, что не давала ему твердо стоять на ногах! Он ступил на платформу колесницы, вовремя взялся за красивый золоченый бортик. Возница щелкнул бичом, два вороных, переливающиеся на солнце блеском здоровой шерсти и силой крепких выпуклых мышц долго ждали этого мгновенья – восемь копыт в один миг оттолкнуло землю, колесницу рвануло вперед, потом она просто полетела за быстрыми животными, которые оказались способными поспорить в своей резвости даже с конями пустыни.

Всю дорогу Нартанг старался не выпасть на крутых поворотах из неудобного «возка», тем более, что ему никто не объяснил, что нужно держаться за ременные петли у бортов и как стоять в нем, чтобы было не так «захватывающе здорово». Спустя несколько мгновений бешеной скачки, колесница влетела в ворота и остановилась.

Нартанг вылез со смешанным и странным чувством, захваченный бешеной скачкой и немного озадаченный масштабами жилища своего спасителя. Дом Партакала по величине напоминал дворец калифа Сухада, но архитектурой отличался значительно – не было каких-то узеньких или маленьких частей: широкие ворота, просторный двор, большие помещения для прислуги и рабов, обширные конюшни и стойла для скота – все было с размахом и роскошью.

Аккуратно подстриженные ровные аллейки сада, прилегающего вплотную к дому, вели к красивой беседке, окруженной белыми статуями. Рядом с ней ползал безногий садовник и пропалывал газон от ненужных сорных трав. Партакл прошел мимо Нартанга и пригласительно махнул ему рукой, призывая следовать за собой:

– Пошли. Патий – хотел сбежать от меня, – как бы невзначай кивнул он на калеку, проходя мимо, – Больше не убежит.

Нартанг оставил его слова без внимания – он понимал, что вельможа пытается его запугать и сделать зависимым – но он давно уже не боялся ничего и зависел теперь только от времени.

– Будешь пока сопровождать мою жену – охранять ее, когда пойдет в город. Охранять дом. Это, надеюсь, тебе можно поручить?! – наконец остановился богач перед входом в свой дом и обернулся на прихрамывающего следом воина.

– Я не буду охранять тебя вечно. У меня нет времени стеречь твое добро, словно пес. Я верну тебе деньги и уйду.

– Послужишь с месяц и начнутся новые игры. Там и решим, что нам делать. Может и найдем выход, который ты хочешь…

– Я не могу ждать месяц!

– Я не могу больше тебя слушать! Я могу просто и быстро избавиться от тебя!

– И потерять свои деньги?! – оскалился воин, применяя свой излюбленный козырь в спорах с Карифом.

– Да мне плевать на деньги! Я на них сижу, с них ем, по ним хожу и разбрасываю, словно горох в саду – мне девать уже их некуда! Понял?! Мне нужно другое! Я за истину! Ты мне должен – и ты мне заплатишь!

Воин немного опешил от такого признания. В этот момент послышалось тяжелое дыхание – к ним торопились двое слуг, что сопровождали господина на арену – их он не взял к себе в колесницу – то ли забыл, то ли просто не захотел – и они торопились поспеть как можно быстрее, чтобы не гневить хозяина промедлением.

– А теперь иди – Одий отведет тебя, а завтра будем говорить – я устал, – махнул на воина вельможа и удалился в дом.

Казначей опасливо покосился на Нартанга и махнул ему рукой, приглашая за собой.

Он все еще не мог отдышаться от быстрого и почти непосильного для своей комплекции бега, но все равно торопился исполнить приказ.

Немного помедлив, воин все же пошел за низеньким человеком – все вновь шло наперекосяк. Вновь Судьба посылала ему новые испытания, а Удача напрочь отказывала в своем внимании.

– Вот эта свободна, – проведя воина по каменистой дорожке в общий барак, махнул на отдельную клетушку слуга, – Теперь это твой угол до нового распоряжения господина Партакла.

Воин не стал говорить, что Партакл ему не господин. Он просто кивнул, шагнул внутрь и опустил тяжелую ткань, служащую дверью. Перед ним был простой лежак и ящик для личных вещей. Из личных вещей у него были только доспехи, но они при всем желании не влезли бы в маленькую коробочку. Нартанг расстегнул пряжки, разделся и лег на старый матрас. Он устал и нужно было отдохнуть, чтобы набраться сил для дальнейшей борьбы за свое существование. Воин еще раз осмотрел свою ногу, продолжающую кровоточить – порез был не очень глубоким, но болезненным и кровь все не унималась. Нартанг оторвал от одежды длинную полосу перевязал себя. Потом лег на лежак и прикрыл глаз. Хотелось есть и пить, но еще больше отдохнуть. Мысли сразу потекли медленно, и почти сразу он провалился в глубокий восстанавливающий сон.

– И где же мой подарок? – встретила мужа недовольная Калиархара – мало того, что купленная рабыня ни на что не годилась, так еще и мужа не было столь долго!

– Твой подарок мне слишком дорого обходится, – ухмыльнулся Партакл, – Убил еще четырех солдат – едва успел выдернуть его оттуда, хорошо что Одий как раз шел его забирать – вовремя меня позвал, – произнес он с таким видом, словно говорил о драчливой собаке, схватившейся на улице с другой, что было не оттащить и люди собирались убить ее, а он вовремя забрал свое злобное и опасное животное.

– Вот как? – повела бровью красавица, – А на рынке выглядел вполне спокойным.

– Он твердит, что свободный, – буркнул Партакл, скидывая с себя одеяния.

– Я же говорила тебе, – победно кивнула жена.

– Это не на руку нам – я же купил его, словно раба.

– Так надо заставить остаться служить у нас! – пожала плечами красотка, словно муж говорил не о человеческой судьбе, а о таком пустяке, что и говорить-то о том не стоило, – Я так хочу!

– Хм. Надо думать как – он опасен, – качнул головой вельможа.

– Заклеймить да и все. Куда он денется с твоим клеймом на лбу? Это все равно его уже не испортит, – засмеялась Калиархара своей выдумке – клейменый раб и вправду не мог далеко уйти – его место было лишь в доме или на поле господина – он считался опасным и не имел права ходить по улицам.

– Думаешь? – с сомнением произнес Партакл.

– Конечно, а чего тут?! – с напором ответила женщина, – Хотя нет. С таким на улице нельзя появляться! А все ведь уже знают, что он показал на арене! – не желая упускать случай покрасоваться своим новым необыкновенным имуществом, надула она красивые губы.

– Ладно, разберемся потом, – устало махнул Партакл, – Мидий, ты сделал ванну?! – крикнул он в глубину своего огромного дома.

– Да, господин, – возник неизвестно откуда покорный услужливый раб.

– Хорошо, – слегка шлепнул его по щеке вельможа и пошел в ванную комнату, где рабыни разбрасывали по поверхности теплой воды лепестки роз.

– Так, так, – окинул хозяйским взглядом вельможа свою живую собственность, скидывая последние одежды.

Мидий, неотступно следовавший теперь за господином, чтобы моментально исполнить новое его пожелание, поспешно подхватил падающие одежды, не дав им коснуться мозаичного пола. Пртакл подошел к небольшому бассейну, который именовался ванной, и придирчиво потрогал воду пальцем ноги, однако, не найдя к чему придраться, вошел по ступенькам в воду и с блаженством уселся на удобный выступ, кладя голову на подготовленную для него подушку.

– Чего изволит мой господин? – немного повременив, спросил раб.

– Омовения и массажа, – устало промямлил Партакл, скучающим взглядом продолжая рассматривать полунагих рабынь.

Калиархара пришла к мужу, но не пожелала присоединиться, устроившись на одном из трех одинаковых удобных лежаков с грацией и движениями дикой кошки.

Рабыни тем временем принялись обтирать господина губками, две из них спустились в воду – одна осталась наверху. Партакл все с таким же скучающим лицом, развалившись в воде, протянул руку и ухватил одну из рабынь за грудь – та не шелохнулась; Калиархара недобро улыбнулась, но тоже не придала особого внимания его действиям.

Девушки продолжали омывать господина, натирая благовониями и расслабляющими маслами, а он тискать попавшуюся жертву. Калиархара поудобней устроилась на своем месте уже понимая чем закончится все это купание и с некоторым нетерпением посматривая на мужа. Партакл уже закончил лапать рабыню, притянул к себе, задрал подол и при всех стал с ней совокупляться. Две другие рабыни тут же отстранились, и сделали вид, что собирают разлетевшиеся лепестки, Мидий с важным видом складывал одежду хозяина, а Калиархара, прищурив глаза с недобрым огоньком на дне, жадно смотрела за мужем и рабыней. Выбранная же вельможей девушка по-прежнему не проявляла никаких эмоций, лишь стала учащенно дышать.

– Ай, пошла вон! – раздраженно отбросил ее прочь Партакл с видом, словно девушка сама только что пристала к нему с домогательствами, а он, поддавшись, не испытал ничего, кроме отвращения. Он вышел из воды, но плоть его еще не успокоилась.

«Использованная» рабыня поспешила удалиться, но не успела – Калиархара неожиданно схватила с небольшого столика красивую тяжелую вазу и с неженской силой и меткостью метнула ее в случайную любовницу своего мужа. Ваза угодила прямо в висок несчастной и тут же убила ее. Мертвая рабыня без звука упала на мозаичный пол, по которому разлетелись и осколки разбитой дорогой вазы. Партакл изумленно вскинул брови, а потом засмеялся:

– Калиархара, любовь моя, ты что, ревнуешь меня к рабыням?! С каких это пор?

– Она мне не нравилась! – с невозмутимым видом ответила та, будто ее поступок никак не связан с действиями мужа.

– Я прошу тебя! – продолжал смеяться Партакл, примирительно разводя руки, – Наверное, Мидий доставил бы мне больше удовольствий! – подошел к жене вельможа.

Потом его мысли последовали за его языком, он перевел взгляд на вздрогнувшего раба и засмеялся еще громче, Калиархара улыбнулась тоже:

– Так проверь! – наконец, прыснула она шутке мужа.

– Быть тому! – радуясь быстрому примирению с женой, кивнул Партакл, – Мидий брось мои тряпки, я все равно их больше не надену – надоели, – махнул он рукой напрягшемуся рабу.

– Мой господин, – склонился тот, аккуратно и потерянно кладя на пол одежду повелителя и делая шаг к нему, зажимаясь еще больше.

– Не бойся, – смеялся Партакл.

– Дай ему хоть взять масла, – смеялась уже в открытую развеселенная красотка.

– Да Мидий, можешь взять моего масла, – благосклонно кивнул вельможа, – Да шевелись же уже – он не может стоять вечно!

Под истерический хохот хозяйки и покровительственный взгляд хозяина вмиг побелевший несчастный раб снял с себя одежды и поплелся к вазе с маслом для массажа.

– Ты мне надоел, Мидий! – раздражаясь медлительности раба, подошел к нему господин и, схватив за шею, пригнул голову к лежаку, заставляя согнуться.

– Нет, господин, прошу, не надо! – в полном отчаянье воскликнул несчастный, по воле судьбы еще не разу не подвергавшийся подобным домаганиям, пытаясь вырваться.

– А ну заткнись, – прикрикнул на него господин, еще сильнее сдавливая шею и шлепая по заду зачерпнутым в ладонь маслом – он не терпел препирательств и промедлений.

Крики и плач раба только еще больше веселили хозяев.

Нартанг проснулся быстро и неожиданно, как от толчка. Он бросил взгляд на занавеску – на короткий миг он увидел в небольшой щелочке какое-то светящееся существо с огромными нечеловечески-красивыми глазами, оно было всего миг а потом исчезло. Тяжелая ткань без каких-то последующих колебаний заняла свое прежнее место. Рука воина, метнувшаяся к пустому месту, на котором он обычно оставлял свое оружие, все еще бесплодно пыталась что-то обнаружить. Он вскочил с лежака и немного помедлил, соображая было ли это видением или же настоящим. Выглянув за полог и не обнаружив там никого, Нартанг понял, что это Судьба посылает ему какой-то знак. Такого с ним еще не случалось и он не знал как истолковать случившееся событие. В бараке по-прежнему было пусто; воин спал не долго – рабы еще не вернулись с работ. Проснувшись, он тут же ощутил нестерпимую жажду и голод, вспомнил, что не пил и не ел уже сутки. Выйдя из барака, он услышал чьи-то приглушенные рыдания и, поддавшись простому любопытству, вышел наружу. Сразу за бараком, в небольших красных кустиках на земле лежал коротко стриженый молодой парень в красивой тоге и хороших сандалиях. Он рыдал так горько и надрывно, словно его предал самый близкий ему человек или умерла мать…

– Вот это я понимаю! Вот это страсть! Вот это темперамент! – агрессивно насилуя раба, под смех жены, тяжело дыша, говорил Партакл. Неизвестно почему, но теперь мужчины стали прельщать его заметно больше женщин. Может потому, что, творя над ними бесчинство, он так утверждался, как сильнейший… Он получал больше удовольствий от мужских стонов и криков боли, чем от женских вздохов наслаждения,

– Все дорогой, иди! – наконец закончив свое дело, отошел он от распростертой на ложе жертвы, утирая пот.

Пролежав еще несколько мгновений в неудобной и унизительной позе, раб сорвался и убежал прочь, рыдая в голос.

– Бедный Мидий! – состроив жалостливую гримасу, наигранно покачала головой Калиархара, – Он так тебя любил, Партакл!

– А я только что полюбил его! – гоготнул притомившийся вельможа, раскидываясь на лежаке, – Эй, чего встали? Я что, так и должен в этом во всем сидеть?! – возмутился он, указывая на запачканные в масле и жидкости тела ноги и глядя на двух остолбеневших рабынь – девушки пребывали в шоке от мгновенной и беспричинной смерти своей несчастной подруги и только что случившегося здесь «веселья» их господина.

Старшая из двоих быстрее взяла себя в руки и, зачерпнув немного воды в глиняную плошку, подошла к господину.

– Чего воешь? – Нартанг немного постоял, созерцая рыдающего, а потом, поддавшись нахлынувшему чувству одиночества, решил поговорить с ним.

Этот рык, казалось, исходивший из каких-то глубин земли, напугал Мидия и заставил замолчать, забыв на миг о своем горе. Он повернулся на звук и испугался еще больше – казалось, сами черные боги послали к нему своего посланца забрать обесчещенного мужчину в проклятый чертог.

Оценив полубезумный взгляд заплаканных глаз, воин понял, что ничего путного из этого знакомства не получится – перед ним был полностью униженный, запуганный и покорный раб. Ни искры ненависти к тому, кто несправедливо обошелся с ним, не было и в помине. Все же, испытывая потребность хоть в каком-то общении, Нартанг чуть отклонил голову, смотря как бы в бок, хорошо помня впечатление от своего облика:

– Не бойся – не трону. Тебя наказали?

– Нет, – выдохнул Мидий и подтянул к себе колени, обхватывая их руками, словно желая занять как можно меньше места в этом мире. Поза его была неестественной, так как сидеть ровно он не мог из-за боли и скрючился, ложась полубоком на траву.

– Чего тогда воешь? – повторил вопрос воин.

Мидий молчал – говорить правду у него не поворачивался язык, а соврать этому страшному незнакомцу казалось просто невозможным.

Нартанг оскалился, отнеся его молчание к какому-то оттенку оставшейся гордости.

Тем более, что слезы потихоньку высыхали на щеках парня, который, может быть даже был старше его самого.

– Где здесь воду можно достать? – поинтересовался воин. Он хорошо знал как отвлечь человека от горя простыми занятиями или вопросами.

– Можно пить из фонтана, что перед рощей, а можно из чаши у нашей хижины, – с готовностью ответил Мидий, немного отходя от первого впечатления и понимая, что стоящий перед ним – человек, только очень сильно изуродованный чьей-то еще более жестокой волей, чем та, что недавно обрушилась на него. И как любой человек, который видит еще большие страдания или несправедливость, он захотел помочь этому страшному незнакомцу, пострадавшему в своей жизни значительно больше чем он.

– «У нашей?» – переспросил Нартанг.

– Ты новенький? – растирая остатки слез по лицу полуутвердительно спросил Мидий, заворочавшись, чтобы подняться, но любое движение отдавалось такой острой болью, что он невольно всхлипнул и слезы вновь полились из глаз.

– Я не раб, – зло глянул на него Нартанг. Ему почему-то в миг перехотелось говорить с этим ноющим ничтожеством. Он повернулся и пошел прочь. Вскоре он увидел большую каменную чашу, чуть ли не по грудь высотой, наполненную водой.

Воин с жадностью напился и пошел обратно в свою клетушку.

За его спиной вновь возобновились всхлипывания.

– Еще раз станешь при мне залезать на рабынь, которых не я тебе дарила, клянусь, я выберу себе раба помоложе и посильней и сделаю то же самое! – зло взглянув на мужа с вызовом и негодованием произнесла Калиархара, когда они с мужем остались одни.

– А разве ты еще этого не делала? – пытался отшутиться тот, беззаботно улыбаясь и глядя на нее заинтересованно-веселыми глазами.

– Как ты смеешь так про меня говорить? Ты знаешь чья я дочь?! – высокомерно фыркнула красотка, не желая мириться. Она вовсе не ревновала мужа к убитой ею рабыне – просто ей не нравилось то, что супруг не посоветовался с ней в выборе…

– Я знаю чья ты жена! – продолжал улыбаться вельможа, – Ну хватит злиться! Иди ко мне! – он протянул к ней руку, приглашая лечь рядом на ложе.

– Знаешь, мне надоел этот город, шум за стенами! Я, наверное, поеду завтра в Партеи – там тихо и красиво и никого на сто миль вокруг! – хорошо зная, что мужу не нравится оставаться без нее в городе, и что у него сейчас здесь неотложные дела, все с той же спокойной надменностью, задумчиво нахмурив бровь изрекла Калиархара, садясь на сиденье перед ложем в обольстительной позе.

– Калиархара! – недовольно прикрикнул на нее супруг, – Ты опять пытаешься меня разозлить?!

– Да, – засмеялась женщина,- Ты же знаешь – мне нравятся злые!

– Ты сама злая!

– Разве?

– Ну иди сюда!

– Не хочу!

– Я сейчас разозлюсь!

– Может, я этого и жду!

Когда солнце стало заходить, к бараку потянулись рабы, окончившие свою работу и получившие за это положенную миску похлебки и кусок хлеба. Нартанг, продремавший еще несколько часов после выпитой воды, вышел из своей отгородки на звуки голосов, и увидев шествующую толпу недобро оскалился – так и есть – его поселили вместе с рабами! Он сплюнул на землю и вышел наружу, не желая находиться под одной крышей с двуногим скотом. Все проходившие опасливо озирались на него, но никому не приходило в голову заговорить с новичком, хотя это и было принято, чтобы сразу знать имя и работу, которой новенький будет заниматься. Но, глядя на этого человека, было понятно, что его хозяева взяли для какой-то очередной своей страшной забавы, а никак не для обычных работ…

Нартанг продолжал скалиться, недобро рассматривая проходивших мимо – среди них не было низеньких и щуплых – все достаточно рослые крепкие парни и мужчины с правильными лицами и сильными руками. Почему они, как рабочий скот идут после тяжелой работы и радуются, что получили за нее похлебку, а не удар кнутом? Как может смириться с такой жизнью когда-то свободный человек?

– Нар-танг, – с трудом выговаривая имя нового приобретения хозяина, окликнул воина надсмотрщик. Он был уже немолодым солдатом, прошедшим несколько воин и теперь являвшийся простым гражданином Тира.

Чтобы обеспечить жену и двоих детей более достойной жизнью, шесть лет назад Квито нанялся к Партаклу надсмотрщиком и с тех пор не знал горя – вышколенные рабы практически никогда не доставляли хлопот, а щедрый хозяин всегда платил вовремя, – Одий сказал дать тебе еду – иди возьми у тониды, – махнул он неопределенно в сторону более низкого строения, прилегающего к дому.

Что такое тонида и где она находится Нартанг не имел никакого представления, то, что к нему обращается человек с плетью за поясом, только что приведший сюда все «стадо», его тоже немного раздражало. Поэтому он просто промолчал, продолжая рассматривать обратившегося к себе надсмотрщика.

– Ты что, глухой или немой? – беззлобно спросил Квито, вполне допуская, что настолько изуродованный человек мог потерять речь и слух от какого-либо из своих увечий.

– Нет, – рыкнул в ответ Нартанг, продолжая оценивать стоящего перед ним человека.

Взгляд же его, навсегда уже переставший быть теплым или хотя бы просто спокойным, заставил напрячься давно переставшего волноваться Квито:

– Чего тогда стоишь? Или есть не хочешь? – для пущей убедительности он положил руку на рукоять никогда не используемой им плети.

Это движение не осталось незамеченным. Нартанг распрямился и скрестил на груди руки, «катанув» мышцы бицепса и груди и задирая голову, он ухмыльнулся миролюбивому «псу», что хотел напугать его своей плеткой.

Этот оскал совсем вывел Квито из душевного равновесия – такого чудовища он не видел даже во время войн – на дне черного колодца единственного глаза этого человека притаилась сама смерть. В его этом вызывающем спокойствие скрывалась опасная и безжалостная сила. Солдат четко угадал в нем бойца, причем бойца совсем не простого – умелого, пусть даже и не совсем удачливого – раз получил столько ран, – но видимо, безрассудно отважного.

– У тебя рана. Где получил? – заметил он окровавленную повязку на ноге воина и решил как-то наладить отношения с новеньким, чтобы потом можно было легче им управлять.

– На арене, – коротко ответил Нартанг.

– Ты дрался на арене?

– Я не раб, – невпопад ответил воин, – Отведи меня в другое место. Мне не место среди них, – кивнул он головой на заполнившийся уже барак.

– Не я распоряжаюсь этим, – качнул головой Квито, припоминая короткий разговор с приятелем на днях и его рассказ про небывалого бойца, что один сражается с десятками и выходит живым, и тут же догадался, что именно этот боец и стоит перед ним.

– Кто распоряжается?

– Хозяин или Одий, – пожал плечами надсмотрщик, – Но если ты свободный, то тебя сразу бы поселили в другой дом.

– Где найти этого Одия?

– Я не знаю где он сейчас может быть, – недовольно дернул плечами бывший солдат, четко понимая, что только что познакомился со своей новой проблемой.

– Ладно, – буркнул Нартанг, – Где там эта ваша «тонида», – аккуратно повторил он незнакомое слово, – Жрать охота.

– Вон там за беседкой пристройка и дверь небольшая, – махнул Квито, радуясь, что легко отделался.

– Проводишь? – скорее повелительно, чем вопросительно произнес воин.

– Пошли, – вздохнул надсмотрщик, проклиная богов, что именно он сегодня был в карауле и что по какому-то непонятному случаю не может отказать этому напористому уроду.

Надсмотрщик провел Нартанга к пристройке из которой издалека еще доносились аппетитные запахи. Заправлял там всем маленький толстый человечек, который покрикивал на трех своих помощниц, обладательниц такой же комплекции, как и он сам. Воину он сразу почему-то напомнил Карифа и следовательно вызвал самые черные чувства.

– Пунций! – окрикнул «бога еды» Квито, – Накорми Нартанга, – указал он рукой на воина и поспешил прочь, не желая оказаться в его поле зрения, когда тот получит свою порцию.

Пунций понял приход надсмотрщика по-своему, причислил ужасного раба к «любимчикам» и навалил огромную миску сытной похлебки, прикрыв ее толстым ломтем хлеба.

Необыкновенно проворная для своей фигуры помощница ловко всунула в уже протягиваемую воину миску деревянную ложку. Нартанг кивнул, забрал еду и пошел в сад, не намериваясь возвращаться в барак.

– Одий, отправь Мидия на работы – не хочу больше видеть у себя в доме! – не оправившись от утреней лени, потягиваясь за столом, заставленным всякими яствами, давал распоряжения Партакл перед уходом на нудный совет Тира.

Калиархара ехидно улыбнулась:

– Боишься, что развратник вновь соблазнит тебя? – зло хихикнула она.

– Ай, забудь! – махнул на нее вельможа.

– Тебе же понравилось? – не отступала вредная женщина.

– Дорогая, ну что ты за змея?!

– В змею оборачивалась сама Гиора! – смеялась красотка, выбирая самую спелую гроздь винограда и начиная медленно объедать с нее ягоды.

– Ладно, – смиряясь в который раз с ее натурой, вздохнул Партакл, – На чем я остановился?

– На Мидии, господин, – поспешно напомнил казначей.

– Ах да. Так… Мне нужна новая одежда, пусть Вигий сходит на рынок и купит ткань – к вечеру должна быть готова… Колесница стала по другому идти – пусть проверят. Я сегодня целый день буду занят, так что ты – в распоряжении моей жены! – закончил Партакл свою утреннюю трапезу и распоряжения на день.

– А что же делать мне?! – недовольно произнесла Калиархара капризным тоном.

– Сходи на рынок, купи чего-нибудь интересного! – пожал плечами вельможа.

– Ну ладно, – быстро согласилась красотка, – Как раз выведу нашего нового раба!

– Дорогая, не шути с ним особо – он еще дикий, – покачал головой Партакл.

– Не волнуйся, дорогой, – я хорошо понимаю животных, – засмеялась в ответ Калиархара.

Навернув миску сытной похлебки и напившись вдоволь воды, Нартанг почувствовал себя немного бодрее, настроение невольно улучшилось. Он посмотрел на свои руки – они все еще были в чужой крови. Воин поспешил к воде. Долго отчищался, потом промывал рану, мерзко саднившую и ноющую от всякого прикосновения. Закончив «прихорашиваться» сходил к тониде – вернул миску толстолицему повару под непонятные взгляды его помощниц и пошел в барак за своими доспехами – ночевать там он не собирался.

Войдя в наполнившееся людским гомоном помещение он утвердился в мысли, что не будет здесь находиться – все занавески оставались открытыми и улегшись на свои лежаки, рабы высовывали головы в общий проход и говорили, при этом собеседник одного мог находиться через пять других отгородок, в которых их обитатели так же с кем-то перекрикивались какими-то глупыми шутками и подколками, пошловатыми намеками и простым обменом впечатлений от сегодняшней похлебки. Когда вошел воин, весь этот гомон как-то очень быстро сошел на нет, а потом и вовсе затих. Нартанг окинул взглядом многоглазую толпу обесправленных людей и пошел к своей отгородке.

Пока он шел, оказавшиеся у него за спиной вновь потихоньку продолжали свое общение, когда же воин скрылся за занавеской, гомон вновь обрел свою прежнюю силу. Нартанг быстро облачился в доспехи, сдернул с лежака толстую дерюгу, взял шлем и вышел вновь. Теперь гомон затих намного быстрее, чем при первом его появлении. Все так же молча воин быстро вышел вон и пошел в уже высмотренный густой кустарник, выстриженный правильным кольцом, расположенный не так далеко от барака и от вазы с водой. Не долго думая, он протиснулся сквозь плотные ветви и устроился в природном укрытии. В бараке же поднялся еще более оживленный галдеж. Воин сплюнул «за борт» и улегся спать, взглянув еще раз через более редкие нижние ветки на пустые дорожки парка. Почти уже засыпая, он насторожился звуками неверных шагов – по дорожке как-то странно шел уже виденный им сегодня парень. Он уже не плакал, а часто как-то всхлипывал при каждом шаге, который явно причинял ему боль. Раб проковылял мимо. Глядя на него, Нартанг невольно вспомнил о своей ране, которая ему мешала ходить весь этот день. Он развязал повязку – глубокий порез имел скверный вид – судя по всему что-то попало туда, но воин решил оставить это до завтра. Нартанг ругнулся и заснул.

– На работу, собаки! Быстро пошли вон! Кого сейчас внутри застану – вот уж всыплю!

– Нартанг так устал за все приключения, что не услышал, как мимо прошел надсмотрщик. Это был не тот, с которым говорил он вчера, а новый – молодой и злобный. В нем было что-то от Талибара, наверное, то же желание высмотреть какую-нибудь провинность в любом действии подопечных и тут же примерно наказать. Рабы вылетали из барака, как бобы из созревшего и раскрывшегося стручка, по-видимому уже знакомые со «слабостью» своего надзирателя.

Вскоре все «стадо с пастухом» ушло прочь. Нартанг вышел из своего укрытия.

Подошел к воде, стал жадно пить ее. Маята от потери времени приводила его в полнейшую депрессию. Настроение еще больше испортилось, когда он увидел рыдавшего вчера в саду раба, впрочем, тот рыдал и сейчас – правда, не так надрывно как в прошлый раз. Нытик прошел мимо него, утирая тихие слезы, вслед за исчезнувшей оравой из барака. Нартанг проводил его брезгливым презрительным взглядом, потом тяжело заковылял обратно в кусты – наступать на ногу стало еще сложней. Он решил отдыхать впрок. Однако покоя ему так и не дали: вскоре вокруг барака забегал Одий, истошно призывая воина: «Нартанг! Нартанг, куда ты делся?!

Нартанг!»

Первое желание не вылезать из своего зеленого убежища воин с трудом преодолел, подождал пока казначей скроется за строение, не торопясь одел доспехи и вышел на дорожку, направляясь за убежавшим в сад толстяком. Но тот, видимо сделав очередной круг, уже возвращался обратно:

– Нартанг! – запыхавшись закашлялся он его именем, – Нартанг!

– Ну, чего? – устало посмотрел на него воин.

Казначей мялся, явно не находя нужных слов и не зная как вести себя с таким человеком:

– Госпожа Калиархара – жена нашего господина – желает чтобы ты сопровождал ее в городе.

– Калиархара, – повторил Нартанг, вспоминая, где он мог слышать это имя, которое явно было ему знакомым.

– Да, да, следуй за мной, – приглашающе махнул ему слуга и поспешил в дом господ.

Нартанг заковылял за казначеем, с каждым шагом зверея все больше – боль не давала ему идти нормально, а маленький паршивец семенил все быстрей, постоянно недовольно оглядываясь и пыхтя. Когда он, наконец, дошел до дома, на ступенях его он увидел ту красотку, что предлагала ему на рынке послужить у нее. Тогда он не хотел ее обижать и что-то ответил ей… Хьярг! Он ответил, что свободный воин!

– Здравствуй, Калиархара, – прогудел Нартанг своим низким рычащим басом, тщетно пытаясь придать голосу мягкие человеческие нотки.

– Теперь я тебе госпожа, воин, – холодно улыбнулась в ответ та, задирая голову.

– Я не раб, чтобы мне кто-то был господином, – уже не заботясь о впечатлении от себя, рыкнул Нартанг – ему расхотелось щадить женщину, что вознамерилась командовать им.

– Вот как?! Мой муж говорил иначе, но толку с наших споров не будет никаких, – остановила она очередной ответ воина властным жестом, – Так случилось, что ты будешь пока здесь. Так может проводишь меня на площадь, чтобы никому не пришло в голову задумать зло против меня?! – улыбнулась она своей обольстительно-хищной улыбкой.

– Коль надо – схожу, – без особого энтузиазма кивнул воин.

– Вот и славно! – победно кивнула красавица, – Сейчас велю рабам, чтобы привели тебя в порядок, – она юркнула в дом, радуясь, словно девчонка, которой подарили блохастого грязного котенка, но она-то знает – стоит его помыть, причесать и заморыш превратиться в красивый пушистый комочек, – Пошли, – позвала она Нартанга.

Воин заковылял за ней. Обернувшись на звук его неверных шагов, красотка нахмурилась:

– Ты что – калека? Чего хромаешь?

– Ранили на арене, – буркнул воин.

Калиархара нахмурилась еще больше:

– Плохо, очень плохо, – ковыляющий охранник, даже такого облика, может быть просто смешон… – Одий! он ранен! Ты что не видел?! – напустилась она на казначея,

– Почему не распорядились его лечить?!

– Госпожа моя, он весь был в крови! Я думал, что то всё чужая! – стал оправдываться слуга.

– Помыть! Придать человеческий вид! Вылечить как можно быстрей! Что за олухи?! – негодуя, фыркала Калиархара под оскал воина, которому стало интересно, как ему будут «придавать человеческий вид»…

– Мне еще жилья не выделили, – решив воспользоваться моментом и веселясь быстрой смене гримас на лице Одия, наябедничал воин.

– Не ври! – взвизгнул казначей, – Угол есть! – поклонился он совсем звереющей госпоже.

– Я спал в саду – с рабами рядом не буду… – безапелляционно заявил Нартанг.

Калиархаре он понравился, она улыбнулась – ей всегда были интересны непростые люди, которых сложно заставить делать то, что она хотела.

– Отведи ему место в том доме, где сам живешь! – она знала, что злого пса сначала надо заманить лаской, задобрить вкусной обильной пищей, успокоить спокойными речами…

– М-м-м, – совсем скуксился казначей, – Да, госпожа, – покорно поклонился он.

– Все, исполняй что велено! – махнула она на Одия и пошла в дом, что-то мурлыкая себе под нос.

Совсем «затухший» казначей махнул рукой воину и они пошли через первый этаж дома в небольшой дворик.

– Жди здесь, – не оборачиваясь, буркнул Одий Нартангу и ушел куда-то.

Воин присел на высокий парапет в тени – стоять было трудновато. Вскоре пришло трое молодых рабов – они поклонились воину и жестами пригласили за собой.

Вздохнув, он поднялся и опять заковылял по дому. Помещение ванны слуг – свободных граждан, находящихся на службе у богача – было небольшим, но аккуратным: не очень глубокая ниша, заполненная водой и два лежака – вот все, что разместилось в нем. Рабы все так же знаками показали Нартангу, что можно погружаться – вода была нормальной температуры. Воин кивнул, отстранил одного из них, собиравшегося помочь ему раздеться:

– Сам, – коротко рыкнул он, и этого было достаточно, чтобы парень с поспешностью отскочил от него.

Флигель сообщался с основным домом небольшим крытым переходом, которым и не преминула воспользоваться любопытная Калиархара. Она вошла в ванное помещение как раз, когда воин погрузился в воду и с блаженством прикрыл глаз, отдавая должное удобству сидения и восхитительно подобранной температуре воды. Рабы подождали немного, но он не открывал глаза, и они решились приступить к своим обязанностям. Когда первый из рабов шагнул в воду к Нартангу с губкой в руке в комнату как раз вошла Калиархара. Воин сразу почувствовал ее приближение – черный глаз уперся в горящий хищный взгляд.

– Тебе удобно? – улыбнулась она, занимая любимую позу на лежаке.

– Хорошо, – кивнул воин, слегка ухмыляясь сумасбродной красотке – нагота его не смущала – в Данерате девушка сама должна была заботиться, чтобы не случилось лицезреть мужской наготы, ну а коль такое случалось – значит, она была к месту.

Рабы, смелея в присутствии госпожи, принялись за свое дело с видимым усердием.

Один из них, слишком увлекшись, безмятежно провел по больной ноге. Железные клещи руки Нартанга тут же сошлись на его шее, почти обхватив ее, бедолагу откинуло в сторону, протащив по воздуху – лишь в последний момент воин остановился, чтобы не отшвырнуть парня вон, от чего бы тот неминуемо погиб, ударившись спиной о каменный бортик. Прожигающий взгляд воина немного смягчился; спустя мгновение он взял себя в руки:

– Ногу не трогать! – разжал он пальцы.

Раб упал в воду, ловя ртом воздух:

– Да, господин, – прохрипел он, хватаясь за полураздавленное голо.

Калиархара улыбалась – ей все больше нравился этот человек – сильный, злобный, страшный, беспощадный. Ей все больше хотелось владеть им, управлять…, чтобы она одна могла иметь над ним власть!

– Нартанг! – впервые назвала она воина по имени, – Хочешь женщину? – преложила свой излюбленный подарок для гостей Калиархара.

– Нет, – рыкнул воин, исподлобья глядя на непонятную красотку.

– Ты не любишь женщин? – не унималась та.

– Люблю. Но тех, кого сам выбираю…

– Я могу дать тебе выбрать, – не сдавалась Калиархара.

– Нет, – качнул головой Нартанг – он сразу почему-то вспомнил дворец Сухада и изнасилованную им наложницу… – Я не сплю с рабынями.

– Хм, – заулыбалась красавица, – Даже знатные граждане берут своих рабынь.

– А я нет, – воин встал – ему надоел непонятный и никчемный разговор, его настораживала эта обворожительная женщина.

– Какой интересный знак! – обратила внимание на знак королей Данерата на бедре воина Калиархара, – Что он обозначает? – она изогнулась, заняв еще более откровенную позу. Язык ее тела был настолько обольстительным, что тело Нартанга невольно отозвалось на призыв. Красотка засмеялась, отмечая это изменение.

Нартанг немного сконфузился, но потом тоже оскалился:

– Это знак предводителя, – он вышел из воды и встал на расстоянии вытянутой руки от лежащей бестии.

– Хм, интересный, – абсолютно не смущаясь мужской наготы, продолжала рассматривать воина та, непонятно что именно так тщательно разглядывая – сплетение сложных рун знака или его мужское достоинство.

Нартанга еще больше озадачило такое поведение – настолько развращенной женщины он еще не встречал. Он проковылял ко второму лежаку и присел, настороженно рассматривая улыбающуюся и явно совращавшую его женщину.

– Чего встали? – прикрикнула госпожа на рабов, как будто и не было только что сейчас недвусмысленного общения с воином, – Где лекарь?!

Два раба тут же подскочили к Нартангу – в руке у одного оказался гребень, второй подхватил полотенце. Третий же помчался внутрь дома – видимо за лекарем.

– Ты тощий, – усмехнувшись, заметила красотка, – Мало кормили?

– В пустыне жарко – есть не охота, – ответил воин – ее тон сбивал его с толку – она говорила так, словно была знакома с ним давно и просто поддерживала дружескую беседу, однако в голосе слышались нотки превосходства и покровительства.

– Ты жил в пустыне?

– С торговцем, что ты видела на рынке, – как не странно, но воину хотелось говорить с ней.

– Ты охранял его за деньги?

– Нет… Я проспорил ему сто жизней, – немного приврал Нартанг.

– Это как? – заинтересованно посмотрела на него Калиархара, поудобней устраиваясь на лежаке, чтобы послушать рассказ.

– Был спор и я проиграл – за это должен был сто раз победить на боях.

– На боях дерутся рабы.

– Торговец выкупил меня из плена, – признался Нартанг, – За это я побеждал для него. Где и как – мне было не важно.

– Ты исполнил уговор – убил сто противников? – хищно улыбнулась Калиархара, с задором рассматривая воина.

– Больше. Полторы сотни, да еще дюжину, не считая солдат, из-за которых попал теперь еще и к твоему мужу в должники, – с неохотой отвечал Нартанг.

– Неужели тебе прям так уж здесь плохо? – опять потянулась красотка, заставляя воина невольно отвернуться, чтобы не потерять свое самообладание.

– Мне здесь не место. Нужно попасть далеко отсюда и побыстрее.

– По твоему приказу, госпожа, – вошел в комнату убежавший раб, за ним следовал пожилой человек с холщевой сумкой, – Рат, – напомнил красотке имя слуги юноша и присоединился к своим компаньонам, которые умело заканчивали подрезать ногти воина.

– Рат, Нартанг ранен. Мне нужно, чтобы ты побыстрее вылечил его, – указала Калиархара на сидящего все в той же позе воина.

Старик подошел к нему, скептически осматривая, видимо соображая что еще могло приключиться с этим человеком, кроме того, что с ним уже случилось за его жизнь.

– Нога, – коротко кивнул воин на ногу, которой всячески избегал недавно схваченный им за горло раб, даже предоставив заниматься педикюром на ней своему соседу, пока третий бегал за лекарем.

– Угу, – облегченно кивнул лекарь и присел, разглядывая вспухшую икру, – Скверно, очень скверно… – задумчиво пробормотал он, разглядывая глубокий порез, приобретший нехороший цвет, – Нужно вскрывать и чистить.

– Чего вскрывать-то? И так открыто, – буркнул Нартанг.

– Грязь уже затянулась и начала гнить. Когда сойдутся края – нога уже будет шире туловища!

– Жуть! – ввернула Калиархара, – Делай что нужно, Рат!

– Мне нужны другие лекарства – я взял легкие.

– Так шевелись!

– Пока хожу, нужно еще веревки – придется резать – надо связать, чтобы не дергался, – деловито и веско распорядился старик.

– Так посижу, – рыкнул воин утопив удивленный взгляд лекаря в своем черном колодце глаза.

– Это очень больно, – взялся было объяснять лекарь, – Тело не слушает разум от такой боли…

– Мое слушает, – отрезал Нартанг.

– Давай уже иди, Рат, – недовольно поторопила старика Калиархара – она, как и муж, не любила, когда события надолго растягиваются.

Лекарь развел руками и заторопился прочь. Рабы мялись так и не определившись – идти кому-то за веревками или нет. Нартанг стал настраиваться на предстоящую операцию – что ногу нужно было вскрывать он и сам предполагал. Калиархара сомневалась – оставаться ли ей и для этого зрелища, но потом решила остаться – такого она еще не наблюдала.

– Хочешь показать, что не боишься боли, – усмехнулась она, чтобы немного разрядиться от щекотавшего нервы предчувствия неприятного зрелища.

– Не хочу, чтобы связывали – не терплю, – бесцветно ответил воин.

– Пусть придет Одий! – кивнула хозяйка одному из юношей. Раб удалился. Двое других продолжали стоять, переминаясь с ноги на ногу.

Вскоре возвратился лекарь, таща достаточно объемный ларец, в котором зловеще позвякивал металл.

– Ну ложись, – обратился он к Нартангу, – Но я все же связал бы его – он может повредить себе еще больше, – обернулся он на Калиархару.

– Он сказал, что будет терпеть – пусть терпит, – равнодушно пожала плечами та.

Нартанг устроился поудобней на лежаке, обхватил руками резное дерево ножек.

– Я начинаю, – предупредил лекарь, обкладывая рану воина тряпками и целясь в намеченное место блестящим небольшим ножом.

– Давай, – рыкнул воин и уткнулся лицом в тисненую ткань.

Боль вонзилась сразу, прогулялась по порезу, охватила тугим клубком всю икру, после чего растворилась в какой-то приятной пощипывающей прохладе. Лекарь очень быстро вскрыл принявшуюся было зарастать рану, поспешно выдавил остатки вырвавшейся оттуда крови и гноя, потом мгновенно залил все жидкостью из темного стекла, имеющей красивый изумрудно-зеленый цвет.

– Ну вот и все! – веско заключил старик, гордясь своим умением.

– Все? – удивилась Калиархара – она даже не успела ничего понять; воин не издал и звука… она явно ожидала большего.

На пороге кто-то промычал – Одий, пришедший по зову госпожи, при виде происходящего в ванной побледнел и стал оседать – вид крови всегда чрезмерно пугал его. Он и вчера-то шарахался от окровавленного воина, а теперь при виде стекающей по лежаку красно-бурого потока и кровавой лужи на полу вовсе стал терять сознание.

– О, боги!!! Одий! – засмеялась Калиархара, – Ты что это там удумал?! – она знала о слабости казначея и всякий раз не упускала возможности еще раз доставить ему «удовольствие»,

– Иди сюда, я хочу тебе кое-что поручить.

– Да, госпожа?! – меняя разные оттенки бледности, на трясущихся ногах подошел казначей, ежесекундно косясь на соседний лежак.

– Нартанг скоро будет сопровождать меня – ему нужна достойная одежда. Те тряпки, что были на нем, не годятся для моего охранника. Они вообще уже никуда не годятся. Пусть ему подберут что-нибудь.

– Да, госпожа, – поклонился Одий, намериваясь поскорее удалиться, под предлогом незамедлительного исполнения приказа.

– Погоди, я не закончила, – недовольно повела бровей деспотичная красотка, – Еще его надо хорошо и много кормить – мои слуги не должны быть такими тощими.

– Да, госпожа, – мученически воздел глаза к потолку Одий.

– Еще… – Калиархара в задумчивости нахмурилась, потом ей надоело издеваться над слугой, – Ай, забыла, ну ладно иди уже, – небрежно махнула она рукой, отпуская несчастного.

Одий поклонился и поспешил скрыться.

– Так, так, сейчас будет снова больно, – продолжал тем временем «колдовать» над Нартангом лекарь, – Моя госпожа, этому человеку нужен теперь покой, чтобы рана хорошо зажила и шов стал ровным по краям. Можно было бы зашить, но тогда останутся следы…

– А заживет быстрее? – поинтересовалась Калиархара.

– Да, но это надо его тогда точно…

– Зашивай, – не дала она закончить старику, хищно сверкнув глазами.

Воин невольно обернулся на нее со своего лежака.

– Ты боишься? – улыбнулась ему красотка.

– Нет, – отвернулся обратно Нартанг – ему тоже было нужно быстрее поправиться, но эта «простая» женщина уже выводила его из себя.

– Надо связать, – уже настойчивее объявил лекарь, – Шить – не быстрое дело! Я не буду его не связанного шить! – встретившись с воином взглядом категорично заявил Рат.

– Шей, – рыкнул на него воин, – Тебе нечего бояться.

– Да ну не сможешь ты так терпеть.

– Я – воин. Шей, – непререкаемым тоном велел Нартанг и старику ничего не оставалось, как подчиниться.

Нартанг вновь взялся за лежак, лекарь вздохнул и, помолясь своим богам, приступил к делу, быстро подготовив все необходимое. Калиархара с жадностью наблюдала, как ходят от боли мышцы спины воина, ловила каждый поворот его головы, почти физически ощущала его волю, благодаря которой он не только не издал ни звука, но даже не разу не дернул больной ногой, зашиваемой лекарем железной кривой иглой. Теперь она уже знала, что ни за что не отпустит этого человека – такое сокровище должно принадлежать ей одной, она должна «приручить» это чудовище, чтобы все вокруг боялись и уважали ее!

– Великие боги, ты воистину не чувствуешь боли?! – закончив свою работу, окончательно промыл сделанный шов лекарь.

– Чувствую, но не даю идти ей дальше раны, – хрипло ответил воин, покрывшийся испариной от перенесенной экзекуции.

– Сейчас перевяжу и все, – продолжая качать головой, заканчивал последние «штрихи»

Рат.

– Когда заживет, чтобы ходить мог? – уже совсем расслабившись, спросил Нартанг.

– Неделю надо не ходить – не ступать на нее, а там каждый по разному. Может через пару недель уже и мешать не будет.

– На мне все быстро заживает, – удовлетворенно кивнул воин.

– Вот и хорошо, – кивнула Калиархара, поднимаясь с лежака и удаляясь из залитой кровью ванны, – Одий о тебе позаботиться. Поправляйся! – бросила она уже из-за порога и исчезла в глубине дома.

Нартанг проводил ее взглядом, потом перевел его на лекаря:

– Затянется когда – будет вспоминаться при ходьбе, беге? – задал он единственный волнующий его вопрос.

– Если на то будет воля богов – должно хорошо зарасти и не мешать; а так – как пожелают боги, – развел руками Рат.

Воин кивнул, давая понять, что понял и разговор окончен.

– Скажи откуда ты, странный человек? Где твоя родина, что рождает таких сильных духом людей? Облик твой удивителен… Все ли на твоей родине так выглядят, как ты? – осмелел и не хотел просто так уходить старик.

Нартанг уперся в него своим тяжелым черным взглядом, но это, казалось, не особо обескуражило любопытного.

– Я сам не всегда так выглядел, – тяжело выдавил из себя воин – ему не хотелось говорить, но обижать оказавшего ему помощь старика тоже было не гоже.

– Это я понимаю, – кивнул тот, – Твои шрамы достались тебе лет этак в двенадцать-четырнадцать, – прищурив глаз, заключил лекарь.

– В шестнадцать…

– В шестнадцать? – удивился старик, по-видимому крайне редко ошибающийся в своих заключениях, – А сейчас двадцать три, – уже совсем уверенный в себе деловито кивнул Рат.

– Скоро девятнадцать, – горько усмехнулся воин.

– Тогда ты быстро оправишься от своей раны, – невпопад изрек лекарь и для убедительности звякнул содержимым своего ларца.

– Хорошо.

– Так откуда ты, удивительный человек?

– Из Данерата.

– Я слышал об этой далекой стране, – оживился старик.

– Да? – удивился воин, – И что ты о ней слышал?

– Что она мала, но по силе не уступает Тиру, что все страны вокруг покорены ею, что воины ее бесстрашны и непобедимы. Но где она – никто не знает. Я даже думал, что все это лишь мифы, легенды…

– Нет. Эта страна есть, – поднялся воин и пошел, ковыляя, к своим доспехам, потом растерянно стал искать взглядом старую одежду, которую расторопные рабы уже успели умыкнуть по повелению госпожи.

– Где же находиться твоя страна? – не унимался лекарь, следуя за воином.

– Очень далеко отсюда, – неопределенно буркнул Нартанг, упираясь взглядом в рабов,

– Где одежда? – не одевать же ему доспехи на голое тело.

– По повелению госпожи, – пробормотал один из них.

– Поправляйся, – поняв, что ему не удастся до конца удовлетворить свое любопытство, махнул рукой старик и пошел восвояси.

На счастье рабам, на пороге возник Одий, за ним шел раб с ворохом одежды в руках.

При виде кровавой лужи на полу и залитого кровью лежака, казначей вновь побледнел и пошатнулся:

– О, великие боги! – воскликнул он, – Нартанг, вот тебе одежда, – махнул Одий рабу, чтобы тот выложил принесенное на свободный лежак, – Я жду тебя на дворе.

Оденешься – выходи, – поспешил удалиться неженка.

Нартанг оскалился, еще раз сполоснулся в бассейне, намочив так заботливо наложенную повязку, и махнул рабу с полотенцем:

– Давай сюда.

Быстро вытершись и одев неплохую не особо броскую одежду, воин почувствовал себя человеком. Быстро и умело одев доспехи и подхватив оставшиеся тряпки, он вышел во двор, где его дожидался казначей.

– Ну все? – осведомился тот. Однако ответа так и не получил, и от непонятного и пугающего взгляда страшного человека сильно сконфузился, – Пойдем, – состроив недовольную мину, пригласил он Нартанга следовать за собой, – В доме тесновато и жена у меня не любит чужих, так что я дам тебе угол, что выходит в сад, – ни ты не будешь никому мешать, ни тебе.

– Хорошо, – Нартанга это вполне устраивало.

– Госпожа сказала тебе надо отлеживаться, так что еду тебе будут приносить туда.

– Хорошо, – чем меньше он будет привлекать внимание и появляться на глазах – тем лучше – может, и забудут ненароком…

– И что я сам попрошу – так не води туда женщин – моя Нига очень не терпит распутства!

– Хорошо.

– Ну вот мы и пришли! – облегченно вздохнул казначей пропуская воина в небольшой белый домик, второй своей стороной также пристающий к основному господскому дому.

Каморка, подготовленная Одием для него, была чуть больше той клетушки в рабском бараке, однако имела окно, вполне сносный лежак и большой ящик для вещей, – Это твой угол.

– Хорошо, – в который раз кивнул Нартанг.

– Вот и славно, – посмотрев на него, как на недоумка, заключил казначей, – Коль что нужно, ты уж постарайся решить это сам и не беспокоить нас по-пустому.

– Хорошо…

Расположившись в своей новой комнате, Нартанг долго ворочался на лежаке, однако, сон так и не шел к нему – адреналин, гулявший по телу после боли операции, не отпускал и не давал покоя. Вечерняя прохлада совсем прогнала желание сидеть взаперти, а жажда дала цель вылазки. Воин поднялся и поковылял в сад, к знакомой чаше с водой перед рабским бараком. Прихрамывая, он подумал о том, что надо раздобыть где то большой кувшин, чтобы не скакать туда-сюда. Уже почти достигнув цели своей вечерней прогулки, Нартанг вновь услышал гомон в «человеческом стойле».

Презрительно сплюнув, он подошел к чаше и подумал о том, что и воду надо бы брать в другом месте, именно в этот момент из двери барака выбежал уже знакомый раб, все также рыдающий, как и в первый и второй разы их встреч. Он выбежал, споткнулся и упал, не пробежав и десяти шагов. За беглецом тут же обозначилась погоня из дюжины рабов того же барака. Они тут же догнали и окружили несчастного, не давая ему прорваться сквозь их кольцо:

– Ну что, господский ублюдок, ты плохо там подлизывал, да? – толкал его один.

– Нет, у него слишком мерзко – господину не понравилось! – второй сделал недвусмысленное движение, тут же напомнившее Мидию о его бесчестии.

– Просто ему понравилось и он осмелился попросить господина еще! – ржал третий.

– Совсем надоел господину со своими просьбами! – толкал его четвертый!

– Мы можем помочь, раз так привык! Давай нагибайся! – схватил его за шею пятый, пригибая к земле.

Обессиленный непривычной дневной работой и душащими его рыданиями, Мидий упал на колени. Самый быстрый из своры, продолжая гоготать, встал за ним и стал производить движения, повторяющие спаривание животных. Толпа разразилась еще более громким смехом.

– Оставьте меня! Что я вам сделал!? – повалился на бок несчастный, совсем отчаявшись и не понимая – шутят над ним или и вправду тоже собираются надругаться.

– Что, мы тебе не нравимся? Конечно, привык к господам, к чистенькому да вкусному?

Нартангу надоели эти крики и взбесила свора обезумевших от своей всесильности в числе людишек, жалких и озлобленных завистью к чуть более лучше устроившемуся собрату, по воле случая скинутому с теплого места. Еще, когда он понял, что сотворил с бедолагой Партакл, Нартанг испытал какую-то тень сочувствия к бессильному и до последнего униженному парню.

Не говоря ни слова, он заковылял к беснующейся толпе. Только двое, увидевшие его раньше остальных замолчали и попятились, остальные же слишком были заняты своей жертвой. Нартанг схватил того, который недавно поверг Мидия на землю за шею и нажал в знакомое ему место – раб всхлипнул и застыл, не шевеля ни рукой ни ногой – его глаза округлились от страха своей парализованности. Нартанг оскалился, зло глядя на остальных, уже всех уставившихся на него. Люди, только что нападавшие на рыдающего собрата и готовые творить с ним все, что взбредет в голову кому-то одному из них, не собирались теперь защищать самого бойкого. Они не видели хромоты Нартанга, но и тогда вряд ли решились бы напасть на страшного человека.

Воин прочел это в их глазах сразу и от этого еще больше озверел – один из рабов не поспешил отойти от него, застыв в замешательстве, и поплатился несколькими выбитыми зубами – кулак воина попал прямо в недавно скалившийся рот. Пойманного же «лицедея» он отшвырнул на несколько шагов прочь – тот шмякнулся о землю, словно мешок, продолжая находиться в обездвиженном состоянии.

– Пошли вон! – рыкнул воин, и ни у кого из рабов не возникло желания ослушаться его – привыкшие подчиняться люди поспешили прочь. Нартанг посмотрел на все еще сидящего на земле Мидия, развернулся и поковылял обратно к себе.

– Благодарю тебя! Да хранят тебя боги! Как я могу отблагодарить тебя?! – немного оправившись от случившегося с ним издевательства и неожиданного спасения, поспешил за своим страшным заступником Мидий.

– Никак, – рыкнул на него воин – он уже почти пожалел, что вмешался в дела этих полуживотных, не имеющих чести называться людьми, а вид и сущность спасенного им и вовсе вызывали отвращение своей слабостью и униженностью.

– Я не знаю кто ты, но я знаю, что ты не так зол, как хочешь казаться! Ты спас меня, значит ты… – не отставал обрадованный появлением такого сильного покровителя раб, но так и не успел закончить – воин обернулся и его рука, держащая прочнее железного ошейника, утвердилась на шее приставалы:

– Отстань от меня! Мне ничего от тебя не надо! – оттолкнул его воин, немного встряхнув перед этим.

Взгляд Нартанга как всегда подействовал мгновенно и отрезвляюще, Мидий понял, что поторопился с заключениями и замер в нерешительности: продолжать настаивать в проявлении благодарности или послушать кричавшее во всю чувство самосохранения и поскорей спрятаться куда-нибудь до рассвета – возвращаться в барак он уже и не думал. Раб стоял, глядя в удаляющуюся спину воина. Потом улыбнулся – его спаситель обернулся:

– Добудь мне большой кувшин с водой и принеси в клетушку в доме Одия – будем в расчете, – вспомнил воин о своих вечерних мыслях и заковылял дальше.

Мидий опечалился – где он теперь мог добыть желаемое его суровым спасителем?

Теперь он был простой раб, весь день проводивший в поле…

Прошел день. Спасенный им раб так и не появился с благодарностью. Нартанг отъедался и отлеживался. Он накапливал силы и целенаправленно залечивал свою рану, почти весь день проводя в отведенном Одием углу. Однако «отлеживался» громко сказано – он не сидел на месте ни минуты: сделал из выломанной под испуганные взгляды рабов в саду толстой палки какое-то подобие турника и, как когда-то в пустыне, когда только-только оправлялся от жестоких побоев, стал вспоминать детские тренировки Данерата. Он упражнялся с камнями, отжимался и подтягивался, как безумный, щадя только больную ногу и не давая послабления всему остальному телу. Он сознательно загонял себя, чтобы стать еще более сильным и стремительным. Еды, что по указанию ему приносили, вскоре не стало хватать – организм охотно отозвался на тренировки, но требовал еще большего питания. Нартанг не хотел видеть казначея, каждый раз смотря на него, вспоминая проклятого торговца, поэтому пошел на хитрость и стал ходить еще и в тониду, куда в первый раз отводил его Квито. Там он его и встретил еще раз. Пунций, памятуя повеление надсмотрщика, как раз наливал Нартангу полную миску сытной незамысловатой еды, когда за спиной появился Квито:

– Даром хлеб ешь? – беззлобно пошутил он, ухмыляясь, глядя на обнаженного по пояс воина. Он смотрел на него и понимал, что очень хорошо сделал, решив не задирать в первый раз – человек перенесший подобные порки, о которых говорили шрамы на его спине, уже вряд ли боится плети – он просто ненавидит ее…

– Не твой же, – обернулся на него воин, отмечая, что надсмотрщик держится на почтительном расстоянии – от этого человека нечего было ждать осложнений.

– Не мой, – улыбнулся Квито, – Все в порядке, Пунций, все правильно, – успокаивающе махнул он всполошившемуся и занервничавшему было повару.

– Просто господское добро привык беречь? – тоже не зло ухмыльнулся Нартанг, но его голос делал все против него – это прозвучало как вызов.

– А ты такой непокорный прямо! – немного раздражаясь, сдвинул брови Квито, – Что же до сих пор здесь делаешь?

– Не знаю, – буркнул Нартанг.

– Вот и нечего, – немного раздосадовано невпопад вставил свое слово надсмотрщик – он не любил с кем-то ссориться, и так же как и все люди не терпел неблагодарного отношения к себе.

– А я и ничего, – пожал плечами Нартанг – он тоже не особо желал с кем-то здесь схлестнуться.

– Что сейчас делаешь? – спросил Квито, имея в виду на какую работу поставили воина.

– Иду в свой угол, – подозрительно покосился на него Нартанг.

– Да нет, – усмехнулся надсмотрщик, – Чем занимаешься днем?

– Рану вылеживаю, – указал взглядом на повязку воин.

– Ясно. Ладно, поправляйся. Можешь и дальше здесь есть. Пунций, – кивнул он повару, убеждаясь, что до того дошли сказанные им слова.

– Я понял, – кивнул повар.

– Хорошо, – оскалился воин и заковылял было обратно. Потом остановился и обернулся на Квито. Он вспомнил про спасенного на днях раба и решил помочь беззлобному надсмотрщику, – Если не уберешь из барака одного из новоприбывших рабов – будет кровь, – дал он «наводку» и заковылял дальше.

Следующие дни потекли размеренно и липко.

На четвертый день его «лежки» заглянул Одий:

– Госпожа хочет видеть тебя, – торжественно объявил он, покосившись на сооруженный воином «спортивный снаряд».

– Зачем?

– По что мне знать? Хочет видеть и все! На то она и госпожа!

– Она тебе госпожа, – недовольно пробурчал Нартанг, обшаривая взглядом свое убогое жилище в надежде вспомнить в какой угол зашвырнул выданную одежду. Вскоре он был готов.

При появлении Одия Нартанг стал наигранно тяжело двигаться, сильно прихрамывая на хорошо заживающую ногу, потом также последовал за казначеем – припадая чуть ли не на пол корпуса вниз.

Калиархара смотрела из окна на их приближение и все больше хмурила брови – ей не терпелось покрасоваться со своим новым охранником, который стократно оттенил бы ее облик своим уродством, а теперь приходилось ждать, и, судя по его походке, придется ждать и дальше.

– Госпожа, – поклонился Одий красотке, приведя воина в дом.

– Ступай, Одий, – махнула ему Калиархара.

Слуга вышел, и только после этого женщина отвернулась от окна и посмотрела на воина:

– А ты поправляешься, – улыбнулась она, глядя в его черный глаз своим бессовестно-откровенным и постоянно жадным взглядом.

– Отъелся, валявшись, – оскалился Нартанг, снова начиная чувствовать себя неуютно рядом с этой женщиной – она и влекла и настораживала его. Ее мысли не смог бы прочитать только слепой, но ее положение заставляло отвергать все размышления о возможности исполнения откровенных желаний.

– Нартанг, дорогой, разденься! – как бы невзначай попросила Калиархара.

Воин испытующе посмотрел на нее, слегка наклонив голову набок – он все никак не мог предугадать чего ожидать от чертовки, а оказаться в дурацком, а то и опасном положении ему никак не хотелось. Он хорошо запомнил свой опыт у Сухада и вовсе не собирался повторять ошибки.

– Калиархара, – рыкнул он – при этом женщина вздрогнула, словно собственное имя немного отрезвило ее от своих фантазий, – Ты не найдешь на мне ничего необычного, чего не могла бы видеть на других.

Женщина слегка смутилась, но ненадолго, отказ воина, только раззадорил ее еще больше:

– Ложь, – хищно улыбнулась она, – Твой знак – такого я не видела прежде – это первое; твои шрамы на ребрах – таких я тоже ни у кого не видела – откуда они? Я хотела посмотреть на них…

– Зачем? – в упор глядя на странную женщину, спросил Нартанг.

– Мне хочется, – капризно и в то же время привлекательно надула губы красотка.

– Чего… хочется?

– Посмотреть на тебя…

Сам не зная почему, Нартанг стал раздеваться. Еще минуту назад он собирался развернуться и уйти прочь от этой женщины, но ее тело и взгляд имели неоспоримую власть над мужскими мыслями.

– Смотри, – скинул он на пол одежду и скрестил руки на груди, немного насмешливо глядя на блеснувшую глазами женщину.

Калиархара неторопливо подошла к нему и неотрывно глядя в бездонный черный глаз, провела рукой по плечу:

– У тебя очень красивое тело, – промурлыкала она, отрываясь от его взгляда и обходя воина сзади, любуясь рельефом спины, – Очень красивое, – ее рука скользнула по бедру, отмеченному знаком королей Данерата.

– У тебя тоже, – ухмыльнулся воин.

– Ты к чему ведешь свою мысль? – вновь остановилась перед Нартангом женщина, стрельнула глазами снизу вверх.

– К тому, что если хочешь – бери, а если нет – то не дразни, – все же поддавшись чарам, быстро поднял и притянул ее к себе воин. Ее глаза оказались теперь на уровне его лица, – Хочешь?

На миг в ее глазах мелькнул страх, но потом чувство вечной безнаказанности и бесшабашной дерзости взяли свое:

– Нет! – зло улыбнувшись, уперлась она ему в грудь и с силой оттолкнулась от нее, выгибаясь в руках воина, – Отпусти!

– Правда не хочешь?! – специально решил помучить ее Нартанг, чтобы больше ей не приходило в голову вновь донимать его.

– Пусти, я сказала! – уже с повелительными и негодующими нотками воскликнула красотка и залепила звонкую и достаточно увесистую пощечину. Нартанг еще сильнее прижал ее к себе – так, что она даже вскрикнула от боли, но потом остыл и разжал руки:

– Ну иди, – ухмыльнулся воин, опуская ее на землю.

– Как смеешь? – зашипела на него Калиархара.

– Так же как и ты, – хмыкнул Нартанг, одеваясь и успокаивая дыхание.

– Ты пожалеешь!

– Я тебе не раб и не слуга, – он развернулся и поковылял прочь.

– Пожалеешь! – крикнула воину вслед разгневанная красотка. Потом из дома послышался звук бьющейся посуды.

Нартанг оскалился и сплюнул на траву – больше ему уже не нравилась эта безумно красивая и совсем непонятная женщина.

С этого дня воина вообще никто не тревожил. Но предчувствие, чего-то дурного, которое никогда не подводило его, говорило, что вскоре случиться что-то неприятное и гадкое.

Вернувшись в родные пески, Кариф поразил всех своей расточительностью: обычно до безумия жадный торговец, сам носивший свои одежды до последнего и никогда не одевавший рабов, никогда не тратившийся ни на какие украшения и тем более изыски, принялся скупать в городах дорогие и красивые вещи, стоившие огромных денег, накупил себе красивую добротную одежду. Он тратил деньги так, словно у него был неиссякаемый мешок с золотом. Потом его природная осторожность привела его к выводу, что необходимо обезопасить себя от случайного разбоя. Он купил в Алькибаре двух верзил из племени дриунов, враждующего с каурами. Они тоже, как и кауры, были могучи, но в них не было того неукротимого нрава, что у своих врагов-соседей – раз попав в плен и покорившись, они уже и не думали о свободе – их вера учила их следовать воле богов, направляющих судьбу человека по угодному им руслу. И теперь торговец важно восседал на своем Гайриде в дорогих одеждах и туфлях, поблескивая перстнями с большими драгоценными камнями. Он накупил много вещей и отправился с караваном к своим женам, чтобы они тоже отметили, каким он стал важным теперь. Кариф явно что-то задумывал, но никто не мог понять что.

Калиархара же, обозленная выходкой воина и своим поражением бесновалась весь день и думала как бы отомстить. По появлению вечером мужа она набросилась на него со своими новыми идеями:

– Он дерзок, как обреченный на смерть!

– Кто, дорогая?

– Этот Нартанг!

– Что же он себе позволил? – устало улыбнувшись, потянулся к жене вельможа.

– Он не называет меня госпожой!

– Дорогая, помнится, ты говорила, что хорошо ладишь с животными… – не преминул ее подколоть супруг.

– Он раб, Партакл! А ведет со мной себя, как с равной! – напирала на него красавица.

– И что ты предлагаешь? – устало посмотрел на нее муж.

– Заклеймить его! Пусть знает свое место, и все пусть знают! – со злостью ответила она.

– Забыла? – он не раб.

– А кто кроме нас знает об этом, и кто поверит ему?! Кому есть до этого дело? – продолжала напирать Калиархара.

– Ну пусть будет по твоему, – пожал плечами Партакл – в государственных делах он уже почти и забыл о своем приобретении и, долго не видя воина, совсем позабыл о его нраве, но потом, его мысли потекли совсем в другое русло. Насторожившись негодованием жены, он внимательно посмотрел на нее, – Дорогая, а только ли из-за непочтения твой гнев? – он хорошо знал ее, чтобы понять, что чертовка просто не получила того, чего желала.

– Что ты хочешь сказать?! – с вызовом посмотрела на него жена.

– Я говорил тебе, что он опасен. Не трогай его пока.

– Хороши же у нас дела в доме, коль рабам позволено не повиноваться господам! – фыркнула выведенная на чистую воду бестия и стремительно ушла прочь с оскорбленным и обиженным видом. Партакл настолько устал, что даже не пошел с ней мириться, заснув прямо в большом гостином зале на удобных подушках.

На следующее утро вельможа нашел свою жену примеряющей новые наряды. Та по-прежнему злилась на него.

– Дорогая, ты когда-нибудь бываешь довольна?

– Бываю, – зло отвечала та, фыркая на непослушную ткань и на желающую но не решающуюся помочь ей рабыню.

– Я что-то забыл о таком счастье.

– Не мудрено, если постоянно все делаешь мне наперекор.

– Ладно! Хватит шипеть! – слегка прикрикнул на нее супруг, – Я вижу ты так и не нашла подход к новому рабу…

– Я уже сказала, что надо с ним сделать!

– Это всегда успеется, а пока он нужен мне для другого…

– Для чего же?

– Пошла вон, – шикнул Партакл на рабыню и та мгновенно испарилась. Калиархара уже с интересом обернулась на него – она очень любила все таинственное и запретное.

– На совете все идет преотвратно… Если не станет одного человека, то думаю, все наладится.

– Хм, – кивнула, поняв его мысли жена, – Но он хромает… Не подведет ли тебя его рана?

– Сильно хромает? – недовольно нахмурился Партакл.

– Посмотри сам, – пожала плечами красотка.

– Хорошо, – пойду к нему сам, чтобы не смог притвориться.

Нартанг сидел на пороге своей каморки, когда заметил приближающегося вельможу.

Он чуть заметно ухмыльнулся и остался сидеть.

Партакл быстро подошел к нему. Приветствовать первым он не привык и ждал от воина хоть каких-то слов, но их так и не последовало. Начиная немного раздражаться неподвижностью и немотой своего нового подопечного, Партакл нахмурился, но перешагнув через себя, обратился к «истукану»:

– Как твоя нога, Нартанг?

– Заживает, – бесцветно ответил тот, продолжая буравить вельможу изучающим черным глазом.

– Сможешь сражаться, как прежде?

– Смогу, – вмиг поднялся воин – он никак не думал, что так скоро получит шанс на освобождение.

– Не на боях… – немного замялся Партакл, не зная с чего начать.

– Мне все равно.

– Хорошо, – приободрился вельможа, – Нужно будет убить одного знатного человека.

Его охраняют. Нужно будет убить и охранников. Сможешь?

– А если смогу – будем в расчете? – задал один волновавший его вопрос Нартанг.

– Если сделаешь, что говорю – можешь ко мне даже не возвращаться.

– Когда идти?

– Я скажу когда.

– Хорошо, – кивнул воин – настроение у него поднялось – дела складывались неожиданно хорошо.

Однако Партакл ушел и долго еще потом не появлялся с момента их разговора. Идти к нему самому Нартанг не видел смысла и мучался ожиданием. Десять дней прошло с того дня, как он вышел из темниц арены, а промелькнувшая тень освобождения вновь растворилась в аллеях тенистого сада Партакла.

– Где же твой джин, Кариф?! Растворился в пустынном мороке?! – подкалывали друзья захмелевшего торговца, который заявился к ним в богатых одеждах в сопровождении двух здоровых смуглых рабов, тоже разодетых в добротные одеяния, теперь сопровождавших его повсюду.

– Я его хорошо продал – он мне надоел. Больно страшная рожа! Зато теперь спокойно могу ходить по улицам – вот купил двух дриунов – такие же могучие, но зато преданные, не в пример тому бешеному! – напыщенно важно отвечал Кариф.

– Ну, ну, – кивали слушатели, улыбаясь – они-то помнили чудовищную силу Нартанга и хорошо понимали, что эти двое так же беззвучно полегли бы от его руки, случись воину появиться, чтобы напасть на своего бывшего владельца. Только где теперь удивительный боец никто так и не допытается у вруна-Карифа – это они тоже хорошо понимали, – Ну, ну, Кариф. Конечно…

Теперь Кариф уже не закупал товаров и не собирал караван – он шел во дворец к калифу, чтобы купить у него титул шейха, который так и не носил еще по причине своего происхождения и чрезмерной жадности, накапливая все большие и большие богатства. Теперь же он обладал огромными деньгами, на которые не только можно было отстроить настоящий дворец и стены, но и наполнить его всякими чудесными вещами и хорошими рабами.

Он жил невдалеке от Города Солнца и поэтому должен был идти к калифу Сухаду, как правителю земель. Вчера он запросил дозволения предстать перед правителем со своей просьбой и теперь спешил к назначенному времени.

Торговец переминался с ноги на ногу в комнате перед дверьми в зал приемов.

Дорогие неудобные туфли нещадно давили его пухлые ноги, расшитый золотом халат плохо пропускал воздух, вызывая испарину, но он все же держался, воодушевляемый своей целью, которая вот-вот должна была быть достигнута.

– Входи! – торжественно распахнул двери визирь – сегодня он смотрел на Карифа по-другому, не как когда тот являлся простым торговцем.

Кариф встрепенулся и вошел в зал, где на своем троне уже сидел Сухад.

– Мой высокочтимый повелитель! – поклонился Кариф, подходя к калифу.

– Приветствую тебя, Кариф, – кивнул ему в ответ правитель, – Я получил вчера твою просьбу и твое золото, но пока я еще не принял решения.

– Мой повелитель?! – растерянно посмотрел на него торговец – он внес в казну города вчера чуть ли не в двое больше обычного, чтобы уж наверняка быть уверенным в своем успехе.

– Скажи Кариф, неужели все эти деньги ты заработал одной торговлей? Тогда поистине наши земли могут гордиться таким удачливым сыном Солнца! Ведь ты знаешь, что должен подтвердить, что у тебя есть еще десять таких же частей, что ты внес вчера в казну, и ты будешь содержать на них небольшой отряд защитников, а также приумножать свое достояние?

– Конечно, о высокочтимый Сухад! Я все это знаю и все подготовил. Я долго странствовал, во всем себе отказывал, считал каждый медяк – и вот теперь я могу с гордостью объявить, что могу сделать все, что велит обычай! Не скрою, что большую часть этих денег выручил я с небезызвестного тебе бойца, именуемого Нартангом, которого ты не велел мне больше выставлять в твоем городе, о великий.

Теперь же я продал его в далеком и чужом городе и могу спокойно вздохнуть – ибо враждебный нрав его не давал мне расслабиться и на миг.

– Так ты продал его? – прищурился Сухад, вспоминая слова воина о договоре с торговцем о свободе по его сотой победе над противником в боях. Калиф уже оплакал свою неверную любимую, уже перегорел ревностью и ненавистью к воину, и нередко вспоминал его теперь, потому что увидел в нем человека, одаренного многим и чистого духом.

– Продал, великий, – кивнул Кариф.

– Почему же не продал мне? Я же предлагал тебе, помнишь? – не меняя тона, продолжал Сухад.

– Мой повелитель, он не стал бы служить тебе! Он одержал столько побед, что я уже не мог держать его, а никто кроме меня не мог управлять им так, чтобы он делал что-то по собственной воле, – начал оправдываться торговец, не понимая, почему великий калиф интересуется его рабом, – Поэтому я продал его на тяжелую работу в рудники – там крепкие цепи и прочные кнуты, – хихикнул он, – Там его нечеловеческая сила будет как раз к месту!

Калиф молчал. Он смотрел на человека, ползущего на более высшую ступень любыми силами и не имеющего кроме денег ничего, что должен был иметь шейх. Бесстрашный и непобедимый воин поразил его своей отвагой и своей историей, и тем ужасней она была для Сухада, что он знал ее начало и услышал сейчас ее конец. Он хорошо понимал, что Нартанг не станет работать в каменоломнях, что его наверняка уже забили до смерти за его непокорство и презрение к боли… Что же ему теперь остается? Вспоминать высокородного воина, каждый раз глядя на этого жалкого продажного торгаша, нарушившего свою клятву, предавшего человека, что приносил ему такие деньги, нажившись на нем в последний раз? Человека, который его, Сухада, правителя города, высокородного калифа, спас от верной смерти, и которого он, пусть и не гласно, но стал считать своим другом, равным по происхождению и внутренней силе…

Сухад внимательно смотрел на заелозившего под его взглядом Карифа: золото, что торговец внес в его казну, было как раз кстати в исполнении его задумок по новым торговым путям… однако иметь такого подданного, который в любой момент может предать, видя выгоду или опасность…

– Я хочу, чтобы до заката ты покинул мой город и больше никогда не появлялся в нем, – холодно произнес калиф, – Сейчас тебе вернут деньги, на которые ты хотел купить себе титул шейха. Но знай, Кариф, что шейху мало иметь много денег и богатств – у шейха должно быть гордое и честное сердце! Мне не нужен такой человек, как ты – убирайся вон! – он сделал знак стражникам, и те грозно двинулись на открывшего от неожиданности рот торговца – такого он никак не ждал от сегодняшнего визита.

Сухад подошел к резному окну и посмотрел, как Карифа изгоняют из его дворца, его города… Больше он не увидит подлого торговца… но забудет ли погибшего от его жадности воина?

Партакл в первый раз за две недели не спешил в город:

– Наконец-то я расправился со своими делами, – потягиваясь после сна на просторном мягком ложе, улыбнулся жене он.

– Наконец-то ты станешь уделять мне хоть толику своего внимания, – наиграно-сварливо ответила красотка.

– Бессовестная, все мое свободное время принадлежит тебе!

– Ну да, если еще припомнить, что его у тебя нет!

– Ничего, дорогая, зато теперь его у меня будет уйма. Все решилось как нельзя лучше – твой муж по прежнему главный человек в Тире, после правителя, конечно, – как бы невзначай поправился вельможа, – Даже не пришлось выпускать нашего зверя! – усмехнулся он.

– Так ты для этого его готовил! – сразу поняла Калиархара недосказанный мужем на неделе замысел. А Каний тебя опередил, да еще и сам поплатился за это! – засмеялась она, – А ты еще говоришь, что я хитрая!

– Конечно хитрая. Я же просто умный! – подколол ее супруг.

– Ну погоди! – наигранно зло прошипела красотка и бросилась его щекотать.

– Ай, ай, жена, прекрати! – смеясь, покрикивал на нее вельможа, но Калиархара не отступалась.

– Ага, смеешься?! А все говоришь, что тебе скучно! Чего же тогда смеешься?!

– Прекрати, отстань! – поймал ее наконец за руки Партакл.

– Ну все больше не буду, отпусти, а то синяки оставишь! – сразу же недовольно заерзала капризуля.

– Смотри у меня! – погрозил ей пальцем вельможа и вновь устроился поудобней на подушках, – А все действительно скучно…

– Все время ты говоришь мне о том, как тебе скучно, – начиная раздражаться, насупилась Калиархара, усаживаясь напротив мужа.

– Ну если мне действительно скучно?! – невинно пожал плечами тот.

– Я придумала что может дать тебе новые впечатления, – загадочно улыбнулась красавица.

– Что же? – Партакл давным-давно испытал уже всевозможные наслаждения и был настолько развращен плотскими утехами и извращениями, что его, казалось, ничем нельзя было пронять.

– Я скажу, но давай уговоримся – если тебя это всколыхнет, то ты позволишь этому случиться, сколько бы это ни стоило! – загадочно произнесла Калиархара с видом заговорщицы.

– Ну что ж быть по-твоему, – согласился заинтригованный вельможа – Ты же знаешь – деньги уже давно перестали волновать меня.

– Хорошо. Тогда слушай – я хочу, чтобы Нартанг взял при нас Дидаолу! – с торжественным видом объявила развратная жена – она вовсе не забыла дерзкого воина и радовалась, подловив мужа на слове – теперь он не сможет увильнуть от расправы над наглецом. От расправы, потому что она так и не нашла мужчину среди рабов или слуг, которые согласились бы исполнить ее желание – Калиархара была уверена, что и воин также откажется от этого, тем самым призвав на себя уже неотвратимое наказание – никто не смел отказывать Партаклу!

– Дидаолу Нартанг?! – вспомнив невинное сказочное дитя и своего ужасного раба, внутренне содрогнулся вельможа.

– Ага! Проняло?! – победно заключила красотка, отметив вытянувшееся лицо мужа.

– Не скрою, – признался тот.

– Значит быть тому?!

– Быть, раз проспорил, – развел руками Партакл, приглашая жестом жену вернуться к нему в постель.

Обрадованная победой Калиархара даже не стала упираться, как это часто любила делать…

Когда супруги спустились на нижний ярус дома, стоял уже жаркий день. Одий терпеливо ожидал пробуждения хозяина, чтобы получить от него указания на день.

Первые слова господина, заставили его подумать, что все теперь в этом доме крутиться вокруг проклятого воина:

– Одий, как там поживает Нартанг? – махнув на его поклон, осведомился Партакл.

– Его рана уже затянулась, господин, Рат говорит, что на нем все заживает, как на звере.

– Зверь и есть! – ввернула Калиархара.

– Приведи его сюда, – велел Партакл, выходя на двор и щурясь на яркое солнце. За господами вышли телохранители Калиархары, неизменно дежурившие у дверей, пока их хозяйка была с мужем дома. На дворе рабы прогуливали лошадей. Партакл невольно залюбовался своими красавцами вороными чаще других выбираемыми им для поездок.

Одного из них вел Мидий, переведенный Одием в конюшню по предложению одного из надсмотрщиков. Раб вздрогнул, поймав на себе взгляд господина. Вельможа поспешно отвернулся – что ему до раба.

– О, ковыляет! – зло отметила Калиархара, разглядев в саду высокую немного раскачивающуюся фигуру Нартанга, намеренно настраивая мужа против непоколебимого воина.

Нартанг подошел к стоящим на ступенях и встал – солнце было у него за спиной и он не щурясь смотрел на них своим тяжелым взглядом, не выражавшим абсолютно ничего, кроме мрачной отрешенности. Он пришел, готовый выступить вскоре по уговору с Партаклом для убийства его соперника.

– Одий, пошли кого-нибудь за Дидаолой, – в свою очередь распорядилась Калиархара, не желая затягивать долгожданной развязки своего замысла. Казначей поклонился и отошел, давая распоряжения первому попавшемуся ему на пути рабу.

– Как твоя нога, Нартанг? – так и не дождавшись от воина какого-либо приветствия, насупив брови, осведомился Партакл.

– Почти не болит, – прорычал тот, не понимая для чего вельможа собрал здесь столько лишних людей, чтобы дать ему достаточно неординарное, если не тайное задание.

– Хорошо, – Партакл спустился со ступеней, обошел воина со спины и внимательно посмотрел на ровный рубец на его икре, плотно стянувшийся кровавой корочкой.

– Я уже пробовал биться один – все как и раньше, – как бы между прочим заметил Нартанг.

– Как и раньше быть не может, – одарив воина злым взглядом, непонятно к чему заметила Калиархара, подходя к мужу и обнимая его за шею – высокая стройная женщина была с ним почти одно роста.

Не найдя что ответить, воин пожал плечами, а потом его взгляд скользнул по тропинке, ведущей к дому из сада, и он невольно замер, увидев семенящую за посланным рабом девочку. Нартанг понял, что в первую ночь пребывания здесь он все же видел не сон, а живое существо и вот это необыкновенное существо спешило сейчас сюда.

Калиархара проследила за его взглядом и торжествующе улыбнулась, подбадривая мужа пламенным взглядом и нежными прикосновениями.

– Ты говорил, что можешь сделать все что угодно, чтобы выбраться отсюда? – продолжал тем временем Партакл.

– Да, – буркнул воин, подразумевая под вопросом недавний разговор и немного нервничая, чувствуя какой-то подвох во всем происходящем.

– Мои условия немного изменились, – продолжил вельможа.

В это время сказочное существо подошло еще ближе. И теперь с Нартанга сошло первое наваждение и он увидел просто малое прекрасное дите, совсем недавно вырванное из счастливой своей доброй мирной жизни с игрушками, сладостями и мамиными сказками на ночь, совсем недавно лелеянное родителями и оберегаемое окружающими за свою невиданную красоту. Но теперь же за эту самую неземную красоту и невинность взятую из сказки жизни в суровое рабство. На ее лице еще не исчезли до конца следы долгих и горьких слез – вокруг огромных глаз виднелись красные круги.

– Возьми ее и мы тебя отпустим, – как бы невзначай, сказала страшная женщина.

Нартанг онемел – он пялился на необычайно красивую и хрупкую девочку, неизвестно какой насмешкой Хьярга попавшую в этот страшный мир, и не мог переварить только что услышанных слов. Потом, когда смысл их начал потихоньку доходить до него, он медленно перевел свой удивленный и моментально темнеющий вселенской ненавистью взгляд на ту, что только что предложила ему новую цену его новой свободы.

– Что?! – поперхнувшись человеческой речью, рыкнул воин.

– Ты с ней при нас и свободен, – разъясняя жестами, как дебилу, беззаботно улыбнулась Калиархара.

Черная пелена ненависти и злобы застлала взор Нартанга, он не сразу понял, почему так напряглись и выдвинулись вперед, немного побледнев, охранники-близнецы, почему высокородный Партакл невольно отстранил за себя свою дерзкую жену, а когда понял – оскалился еще больше – возмущенный и охваченный справедливым гневом, он просто сделал один шаг вперед. Ему хотелось раздавить руками эту женщину, словно змею, укусившую, но не сумевшую, а может и сумевшую поразить ядом.

– Стоять! – донесся до него голос «нового господина», – Стой не то умрешь!

Непонятно как оказавшееся здесь дитя, над которым только что ему предложили надругаться, наконец, разбудило в Нартанге уже почти уснувшее за годы плена качество королей Данерата – в один миг решать проблему, просчитывая многое наперед и незамедлительно исполняя задуманное. Она все-таки стала именно той вестью богов, какой он посчитал ее сначала. В один миг вялые мысли о побеге и поиске возможных путей к нему обрисовались в четкую картину, которую он тут же начал творить – колесница, которую еще только собирались запрягать, стояла в стороне, пара вороных осталась во дворе – остальных уже заводили в конюшню, укрывая от полуденной жары; дорогу Нартанг приблизительно знал – он помнил путь от дома вельможи до арены и помнил положение улиц торговой части, где ходил с Карифом. Отбросив ненужный участок, прилегающий к территории гигантского рынка Тира, он четко наметил себе путь прочь из этого города.

– Убирайся в свой угол! – нервно подернув головой, приказал Партакл – он неплохо чувствовал людей и сейчас четко знал, что от этого раба исходит большая опасность – опасность, которую он сам назвал бы смертельной, если бы не привык к своей неприкосновенности настолько, что продолжал повелевать явно непокорному и непобедимому бойцу.

Нартанг не двинулся с места – в его голове завершался вырисовываться красивый и опасный план освобождения.

– Пошел отсюда, я сказал! – повторил вельможа.

– Может он просто хочет исполнить условие! – ехидно заметила Калиархара, которая вообще, похоже, ничего не боялась и ни о чем не заботилась, кроме собственных развлечений и удовлетворения своей чудовищной фантазии.

Нартанг быстро резанул своим взглядом по стоявшим рядом и так же быстро пошел прочь туда, где оставались его доспехи – от хромоты не осталось и следа. Та коморка, что отвели ему, была не так далеко от двора и поэтому путь его не занял много времени. Быстро и четко, не делая ни единого лишнего движения, Нартанг умело застегивал пряжки доспехов. Убирать волосы не было времени, он одел шлем так и, покинув убогое помещение, быстро пошел обратно.

– Ты что задумал?! – возмутился Партакл, уже собравшийся удалиться в свой дом, обнимая супругу за стройную талию.

Нартанг молчал – он больше не желал говорить о чем-то – слова ничего не давали ему, кроме неприятностей.

Навстречу ему метнулись близнецы телохранители – метнулись инстинктивно, как учили – с разных сторон и одновременно, стремясь пронзить короткими широкими мечами незащищенные доспехами шею и ноги.

Нартанг этого очень ждал – ему было нужно оружие. Он быстро завладел им – увернулся от правого, перехватив руку с мечом, перевернул и толкнул его навстречу левому. Неимоверно вывернув кисть, завладел мечом бывшего правового, тут же раскроил им шею левого, покончив через миг и со вторым. Боевой механизм завелся вновь – остановить его могла только смерть, но подарить ее воину здесь было просто некому. Возмущенные и гневные крики «новых хозяев» раздражали его – он без особого труда отбил блок вставшего на защиту своей жены Партакла, убил его, все так же, не останавливаясь, без малейшего сомнения и сожаления прикончил остолбеневшую красавицу Калиархару. Его затуманенный ненавистью и жаждой битвы взгляд скользнул по бледной прозрачной девочке, смотрящей на него округлившимися от ужаса глазами – что ему сейчас до испуганного ребенка, который несколько мгновений назад пробудил в нем то неистовое рвение к свободе, благодаря которому он сейчас вырывался прочь отсюда? Ему уже было не жалко ее – брошенную в муравейник бабочку с неокрепшими резными крылышками – секундное наваждение прошло – он вновь забыл что такое жалость, что такое вообще человеческие чувства.

Может, если бы она смотрела на него по-другому, попросила бы спасти, тогда бы он еще заметил ее, может, и взял бы с собой, но нет – рядом с ним не было места слабому ребенку – он не знал что с ним делать, не хотел и не мог отвлекаться на спасение невинной жизни. «Вперед!» – вот единственная мысль, что жила сейчас в его голове. Все его истомившееся в неволе существо рвало цепи ненавистного плена чужой земли и воли. Он чувствовал себя всесильным, ибо не ведал ни страха, ни сомнения, ни той силы, что могла бы его остановить – он искренне верил в себя и в Удачу, которая сейчас просто не могла его оставить. Рабы и слуги, что были свидетелями страшной и быстрой расправы над самыми сильными и влиятельными для них людьми, остолбенело глядели на страшного воина, а он стремительно подошел к пятящимся от него конюхам – среди которых даже не признал знакомого раба-плаксу – и, не произнося ни слова, забрал поводья двух горячих коней, совсем недавно носивших колесницу богатейшего гражданина Тира. Кони были не в пример пустынным – высокие, сильные и веселые – они беззаботными глазами покосились на нового всадника – им было все равно с кем лететь наперегонки с ветром. Нартанг вспрыгнул на ничем непокрытую спину животного – он не стал отвлекаться на сбрую – была только узда и ладно – быстро привязал к ремню длинный повод второго коня.

Опешившие люди во дворе боялись останавливать его – они теперь вообще не знали что им делать – те, которые были для них повелителями и богами только что стали мертвы в один миг – в этот миг рухнул весь их устой жизни.

– Вперед! – стиснув ногами крутые бока, рыкнул Нартанг, хлопнув коня по крупу плоской стороной меча. Животное фыркнуло и рванулось вперед – хоть и непривычным способом, но этот человек дарил ему самое желанное – свободу неудержимого бега.

Очень быстро и без всяких препятствий пролетел Нартанг по улицам Тира – его выбранная тактика оказалась верной – скорость и неожиданность – сначала пугала и отталкивала людей, а уж потом заставляла думать: «кто это был?». Промелькнула мимо мрачной громадиной гигантская каменная арена, остался где-то справа треклятый рынок товаров и рабов, приближались ворота. На них стояла стража.

Нартанг еще не решил как будет действовать там, но вскоре думать уже стало некогда – конь стремительно летел прямо на заступивших дорогу солдат.

– Стой! От кого едешь?! – недовольно крикнул ему стражник.

– От Партакла! – рыкнул воин первое пришедшее на ум.

– Проезжай! – скорее для приличия ответил солдат, едва успевая отскочить из-под копыт горячего коня.

– Совсем этот Партакл своих распустил – ни за кого не считают нас! – с нескрываемым недовольством сплюнул на землю напарник стража, провожая взглядом быстро удаляющегося всадника.

– А что это за знаки у него такие были? Что-то не припомню, чтобы в знаках Партакла были крылатые львы и змеи?! – оправившись от первого замешательства, нахмурил брови чудом спасшийся из-под копыт солдат.

– У Партакла знак – лавровый венок и воин с мечом. Крылатый лев… Что-то вообще такого не припомню… – тоже нахмурился второй, бросая на напарника встревоженный взгляд, в котором было предчувствие только что сделанной ошибки.

– А ты лица не разглядел?

– Нет. Но где-то я его точно видел… Но где…

– На арене!!! – вдруг осенило неудачливого стражника, – Это он играл Пернея! Я вспомнил его доспехи! Вот откуда я видел их!

– Ты уверен? – еще больше хмуря брови спросил его напарник.

– Конечно! Как он там бился! – вспомнил солдат поразительное зрелище.

– Стой! Так что? Мы пропустили раба без бумаги господина?!

– О боги! – в миг осекся стражник, осознавая какую оплошность они допустили, – О боги!!! – повторил он вспоминая чьим именно рабом назвался улизнувший, – Так это раб Партакла! А кони точно Партакла! Так значит – он свел коней и удирает сейчас?!!! – дошла наконец до него вся суть происшедшего.

Солдат стал самым первым человеком, который вычислил Нартанга и узнал о его намерении, вернее даже не намерении, а свершении задуманного.

Когда стражник закончил цепочку своих умозаключений, воин уже оставил позади последние дома, стоявшие на отшибе и увиденные им первыми по прибытии из пустыни.

Сильный конь летел вперед, мощными ногами попирая любимую землю – он не знал, что в своем стремлении к свободе, человек, что дарил ему долгожданную безумную скачку, без сожаления мог забрать переполняющую его пока жизнь. Его собрат недовольно похрапывал сзади, злясь на то, что вечный напарник по колеснице сейчас впереди и они не летят плечом к плечу по этой бесконечной дороге, равные и безудержные.

Солдат, стоявший на страже границы больше заботился о людях, въезжавших в его страну, нежели выезжавших из нее, если еще заметить, что выезжавших не было практически вообще – лишь те немногие, что возвращались обратно в свои пески.

Поэтому возникший из пыльного облака черный всадник показался стражнику миражом, нагнанным полуденным безжалостным солнцем. Привлеченный лишь стуком копыт, он повернулся к приближающемуся воину и вскинул руку в останавливающем жесте, заступая ему дорогу, почему-то абсолютно забыв про свое копье – видно жара и вправду совсем измотала его. Меч свистнул в воздухе, отбросив несколько капель со своего хорошо отточенного края прямо в лицо только что вышедшему из небольшой хижины пограничнику. Два озверелых вороных вихрем пронеслись мимо, совсем напрасно заступивший воину дорогу к свободе солдат опал на землю безжизненным мешком. Дорога впервые за долгое время вливала в Нартанга давно забытую силу – силу свободы! Она, словно толстая вена, несла в себе ту жизненную энергию, которая пьянила лучше любого вина и радовала своей бесконечностью и неизведанностью! Дорога стала для Нартанга сейчас самым великим счастьем, потому что теперь он уже был действительно полностью свободным!

Впереди были пески, где он был пленником; позади был Тир, что стал для него подлой ловушкой, чуть не сделавшей рабом. До первого города пустыни было шесть дней изнурительного пути, который он мог и не найти, затерявшись в проклятых песках. Он заедет туда потом. Заедет совсем в другом положении, чем в том, в котором его уже привыкли видеть жители ненавистной страны. Он еще заплатит свой долг проклятому торговцу. Но надо начать отдавать долги с начала. И он повернул фыркающего от незнакомого воздуха и уже притомившегося коня вдоль границы песков – туда, куда он знал путь, и где земля была ему роднее – в сторону владений кауров, в зеленые леса.

К концу дня Нартангу пришлось озадачиться более насущной проблемой, чем свой побег – конь под ним готов был вот-вот пасть, второй был немногим свежее своего собрата, да и сам он уже испытывал сильнейшую жажду. Ему вновь пришлось углубиться на земли Тира – более плодородные и богатые на источники, чем полоска граничащих с ними песков. Вскоре его поиски увенчались успехом. В поле, где рабы пасли овец, виднелся колодец. Нартанг устремился туда. Он не беспокоился о том, что его могут здесь искать – он слишком далеко ускакал от города, чтобы здесь успели узнать о смерти знаменитого гражданина Тира и о его убийце. Не скрываясь, он направил всхрапывающего и утомленного коня к рабам, устроившимся как раз рядом с водой. У колодца стояли поилки для овец. Обезумившие от долгой и изнурительной скачки кони, почуяв воду, сами припустили вперед. Рабы отступили прочь, один из них решил послужить господину в дорогих доспехах, на утомленном, но очень красивом и тоже дорогом коне. Нартанг не стал прогонять его – пусть служит. Долгожданная свобода быстро пробуждала в нем воспоминания и почти забытые привычки вольной жизни.

– Помочь твоим коням, господин? – спросил один из рабов.

– Да, – кивнул воин, – Далеко отсюда дом твоего господина? – решил сразу обозначить время своей остановки он.

– Два дня пути, господин. Вы сбились с дороги?

– Решил срезать через поля и заплутал, – сам поражаясь проявившейся способности складно врать, ответил Нартанг, жадно прикладываясь к только что зачерпнутому ведру с прохладной водой, – У вас здесь есть еда?

– Только то, что нам выделил хозяин, – немного опешив переглянулись пастухи.

– Тащите сюда, – присел на камень Нартанг.

– Вряд ли господину понравится наша скудная пища, – робко заметил один, поглядывая на своих товарищей – они начали сомневаться, что перед ними действительно кто-то из знати, кто скорее умер бы с голода, чем съел то, что едят рабы.

– Мне все равно – я не господин, а солдат, – не зная как объяснить рабам свое положение ответил воин.

Рабы все так же озадаченно переглядываясь выложили перед ним две краюхи хлеба и вонючий сыр. Воин взял себе хлеб. Сыр вызывал в нем отвращение.

– Бурдюки для воды есть? – вновь озадачил он их вопросом.

– Один есть, – совсем уверившись, что перед ними скорей всего сбежавший и завладевший вещами хозяина собрат, начали расслабляться рабы.

– Давайте сюда.

– Нам за него перед Кодием ответ держать, – замотал головой один из пастухов, видимо старший над шестерыми.

– Скажешь, что прохудился – выкинул, – сделал нетерпеливый жест Нартанг – он совсем не собирался терять время из-за жалких недоумков.

– Нет, – замотал головой старший.

К рабам лениво подбежал вислоухий пес, дремавший до этого в тени и привлеченный оживленными голосами. Он изучающее посмотрел на незнакомца, потянулся к нему бородатой мордой, лениво махнув пару раз хвостом, унизанным репьями. Нартанг посмотрел ему в глаза и пес, ощетинившись, попятился от сидящего человека, поджав хвост потрусил к оставленному стаду, оглядываясь на чужака.

Рабы приняли это за знамение и тоже стали с опаской смотреть на изуродованного человека. По природе своей жизни они перестали быть внимательными и думать о чем-то кроме того будут их действия угодны хозяевам или они могут получить за них порку.

Так и теперь не особо разглядывая незнакомца, они заботились о вверенных им вещах. Поведение же собаки насторожило их и еще больше укрепило в подозрениях о несоответствии облика путника и дорогих коней и доспехов. Да и весь его вид говорил о том, что он отъявленный головорез и разбойник. Раб, занимавшийся конями и увлекшийся этим занятием, что-то напевал себе под нос, когда остальные его товарищи столпились в одну кучу, подозрительно глядя на воина, вперившего в них свой черный взгляд.

– Так, – только и изрек он, сразу понимая какие мысли крутятся в этих тупых головах и к чему это может привести. Он быстро поднялся и в продолжении своего движения выхватил меч, тут же снес им головы двоим рабам. Четверо оставшихся выпялились на так легко умерщвленных собратьев только миг назад стоявших рядом, потом безумными глазами все одновременно посмотрели на мрачного воина, – Вы четверо, – дождавшись их взглядов рыкнул тот, – Если хотите жить дальше, живо принесите бурдюк с водой и барана. Еще мне нужно седло и веревки. Живо! – рыкнул он на растерявшихся пастухов.

– Эй вы что там? – отвлекся от своей работы занявшийся лошадьми – ему со своего места не было видно кровавой картины на траве и поэтому он не понимал почему так вытянулись и побелели лица товарищей.

– Как мои кони? – обернулся на него Нартанг, вытирая с меча кровь об одежды мертвецов.

– Сильно устали. Дня два выхаживать надо – особенно того, что тебя нес, – тоже чувствуя подвох, стал более внимательно всматриваться в странника раб, которому из-за беспокойных вороных не удавалось рассмотреть чем занят незнакомец.

– Ничего, они сильные, – воин встал так, чтобы видеть и возившегося с животными и четверых остальных.

– Ты сбил ему спину, – уже не так дружелюбно поглядывая на странного человека, гладил всхрапывающее животное раб. Конь подергивал спиной, на которой действительно виднелись кровавые отметины оставленный по-видимому нижними пластинами доспехов воина.

– Значит, теперь поеду на другом, – Нартанг сделал пару шагов вперед и метнул свой меч в спину побежавшего прочь раба. Меч вошел точно между лопаток и даже вылез из груди красным острием, хотя расстояние и было велико. Сила, с которой Нартанг метнул оружие, вселила в оставшихся рабов суеверный ужас. Тот, что только что говорил с ним о лошадях, попятился от воина, наконец увидев страшную картину смерти двух своих товарищей.

– Стоять, – не оборачиваясь, рыкнул на него Нартанг, – Подготовь коней к дороге.

Сделай что-то вроде седла из одежды, – подсказал он совсем растерявшемуся пастуху и сделал еще несколько шагов к оставшейся троице, – Исполните все, что велю – останетесь живы! – уже не пытаясь мирно решить с ними дела, угрожающе рыкнул воин, – Шевелитесь! Барана и бурдюк! – напомнил он парализованным страхом людям о цене их жизни. Прошел к поверженному и вытащил свой меч, обтер о его одежду.

Рабы, постоянно бросая на воина испуганные взгляды, неуверенно пошли к стаду.

– Эй, ты! Ты долго там будешь возиться?! – окрикнул Нартанг раба, занимающегося конями, который никак не мог приладить на спину всхрапывающему и злящемуся животному свой снятый балахон.

– Он норовистый, господин, и не хочет больше ехать, – уже не сомневаясь в уместности подчинения воину приниженно ответил тот.

– А мне наплевать, тащи его сюда, – махнул ему воин – он не хотел отпускать трех ушедших на недосягаемое для него расстояние, а быстро догнать их, если решат улизнуть, он мог только на лошади.

Но ушедшие рабы даже и не думали об ослушании страшного человека: один из них нес большой полупустой бурдюк и моток веревок, двое других тащили упирающегося барана.

Раб подвел к нему вороных. Нартанг вскочил на спину еще не носившего его. Конь всхрапнул. Воин одернул повод, вынуждая животное слушаться. Тем временем подошли рабы с нужными вещами.

– Вылейте воду и наберите новую. Барана свяжите получше, чтобы и не шевелился. И хлеб заверни, – посмотрел на оставленный припас воин, прикидывая что еще ему может пригодиться в дороге, – Всё на второго кладите и увяжите получше, чтобы не мешало!

Вскоре он вновь скакал в сторону песков. Достигнув их смазанной границы, опять погнал коня вперед. Сзади всхрапывал второй, явно уже выбивающийся из сил. Но пока Нартанг не мог дать отдых ни коням ни себе – нужно было отъехать подальше от пастбища. К закату он наконец остановился на небольшом островке растительности, приютившемся посреди каменистой равнины. Кони обрадовано потянулись к траве, освобожденные от поклажи и седока. Баран, так и не развязанный воином, уже перестал истошно блеять, видимо смирившись со своим положением, и тоже стал нервно вырывать траву оттуда до куда мог дотянуться.

Нартанг принялся разводить костер из скудного хвороста, который ему удалось найти среди малочисленных низкорослых деревьев, больше напоминавших кустарник. В нем он выследил и убил небольшую птицу, которая даже не пыталась улететь от него.

Поэтому, решив оставить барана на потом, он принялся ощипывать почти располовиненую его броском меча птицу. Мяса оказалось с нее совсем не много, но с хлебом можно было перебить голод. Вскоре Нартанг уснул. Ночь была мягкой и убаюкивающей. Хорошенько выспавшись, воин проснулся, когда солнце уже высоко стояло над землей. Костер давным-давно погас. Кони сонно переминались с ноги на ногу. Баран выщипал вокруг себя всю траву до голой земли и спал в образовавшемся полукруге, утомленный свалившимся на него несчастьем. Воин посмотрел на горизонт, откуда вчера приехал – погони там не наблюдалось. Потом окинул взглядом даль, в которую собирался сам. Там тоже все было пустынно. Он стал собираться в дорогу.

На второй день Нартанг не стал уже так загонять лошадей. Он понял, что погони не будет. Понял это как-то сразу и точно. Успокоился совсем и поприветствовал мысленно Удачу, что наконец-то снизошла до него. Коням требовалась вода и они говорили об этом нервным всхрапываньем. К закату, Нартанг опять решился свернуть в сторону земель Тира. Но углубившись в поля, понял, что о Тире здесь имеют самое смутное представление – либо великий город был уже слишком далеко, либо люди здесь были заняты совсем иными заботами, нежели богачи и знать, селившаяся в окрестностях столицы. Дом, который первым попался у него на пути больше походил на сарай и невольно навеял ему детские воспоминания о первых своих походах в земли бедных рыбаков – все здесь было серо и убого – прямо противоположено пышности и изысканности белых домов со статуями там за два дня пути отсюда. Когда во дворе дома он разглядел мужчину, то решил, что и о рабах здесь тоже никто не помышлял – люди сами тянули на себе все хозяйство: пару коров, птицу да поле, что раскинулось золотым простором колосьев за домом.

– Мир дому, – окликнул воин старика, употребив приветствие, понятное любому – пришедший не хочет зла.

– И тебе мир, путник, – кивнул мужчина – стариком он был только со спины – его вечно сгорбленная спина и безысходно опущенные плечи делали его из тридцатилетнего мужчины пятидесятилетним.

– Один живешь? Приютишь на ночь? – в своей обычной манере, не принимающей отказа,

«утвердительно» спросил Нартанг.

– С женой живу. Да привечать тебя нечем у нас, путник… – покачал головой земледелец.

– Вода-то у тебя есть?

– Только ее у нас и вдосталь, – горько усмехнулся из-за забора собеседник.

– А мне больше ничего и не потребно – все остальное у меня есть.

В этот момент на порог дома вышла женщина, привлеченная голосом мужа.

– Ты с кем там говоришь? – подслеповато сощурилась она, закрываясь от слепящего солнца.

– Путник переночевать просится, – крикнул ей муж, словно она находилась на другом конце пшеничного поля, из чего Нартанг заключил, что женщина глуховата.

– Да где ж нам гостей-то привечать – самим есть нечего, – развела руками женщина, все пытаясь разглядеть всадника против солнца, – Да еще и двоих.

– Я один и я сам смогу вас накормить. Если ты, хозяйка, умеешь готовить жаркое – то у меня есть баран, которого вряд ли съем один, – под стать мужчине громко ответил Нартанг женщине, от чего та шарахнулась обратно в дом.

– Милостивые боги, чего же ты так кричишь, дорогой?! – высунулась она из-за косяка, -Больно голос у тебя зычный да грозный.

– Думал туга ты на ухо, – вплотную подвел коня к изгороди Нартанг. Вороной уперся плечом в забор, тот скрипнул. Мужчина, увидев все это, поспешил отворить ворота, дабы не лишиться ограждения.

Нартанг въехал во двор. Женщина, наконец, рассмотрела его и невольно схватилась рукой за лицо, прикрывая рот, чтобы не вскрикнуть от страшного облика их гостя.

Мужчина, затворил ворота и многозначительно посмотрел на жену. Та скрылась в доме.

– Меня Рутом звать, – слегка поклонившись, взял под уздцы вороного земледелец.

– Меня Нартангом, – спрыгнул на землю воин, – Напоишь коней?

– Напою. Красивые, – невольно залюбовался сильными животными Рут.

– Хорошие, – кивнул Нартанг, следуя за ним и отвязывая на ходу со спины второго коня уже полудохлого от пути и онемения связанных конечностей барана.

– Сколько же стоят такие красавцы?! – скорее мечтательно, чем вопросительно произнес Рут – он был свободным человеком и, наверное, никогда не видел никого богаче сборщика податей, которого он считал самым главным вельможей, поэтому с Нартангом он общался достаточно легко, хотя воин и видел огонек тревоги вспыхивающий в глазах земледельца при слишком быстрых его движениях или взглядах на дом.

– Не сколько – я их увел, – честно признался воин и не ошибся в прогнозе реакции.

– Что ж на все воля богов, – пожал плечами Рут, давая понять, что ему абсолютно нет никакого дела до путей других, главное, чтобы это не касалось его самого и его близких.

– Верно, – кивнул Нартанг, – Я переночую у тебя сегодня и завтра поутру уеду. У меня есть баран, так что вас я не объем. Мне нужно, чтобы твоя жена закоптила мне с собой две ноги от него – с остальным может делать что пожелает, только накормить меня сегодня. Еще мне нужен еще один бурдюк для воды и седло.

– Я могу тебе дать все, кроме седла, – покачал головой Рут, – Коней у нас отродясь не было, – извиняющее развел он руками, благоразумно не упомянув, что седло очень дорого стоит.

– Тогда хоть на потник тряпку какую дай.

– Тряпку найду, – кивнул Рут.

– Если не обманешь и сделаешь, как обещаешь – я уйду завтра и ты обо мне забудешь.

Если предашь – я убью тебя и жену, – спокойно произнес воин, просто, чтобы прояснить ситуацию.

– Мне незачем тебя предавать, – немного испугано покосился на него земледелец, – Да если бы я и решил это сделать, то ближайшее жилье в дне пути отсюда…

– Хорошо, – кивнул Нартанг, – Я не хочу вам зла, – заверил он Рута, хорошо понимая какое впечатление производит на людей его голос и облик.

– Не беспокойся. Я не выдам тебя и сделаю все, что ты сказал.

– Вот и хорошо Рут. Не бойся меня. Я просто спешу на свою родину…

– На все воля богов, – неопределенно кивнул Рут.

– Крикни тогда жену, пусть возьмет барана.

– Сначала забить надо.

– Это не долго, – воин вытащил меч.

– Погоди, надо подвесить, – выливая из колодца в поилку ведро воды, остановил его земледелец.

– Ну разбирайся сам тогда. Я пока на дворе посижу.

Нартанг присел у ворот. Рут быстро вылил еще пару ведер и поднял с земли барана, быстро взвалил его на плечи и утащил куда-то за дом. Из дверей показалась женщина, окинула взглядом двор, заметила присевшего странника, не нашла взглядом мужа и скрылась обратно. Вскоре Рут торопливо прошел в дом. Его достаточно долго не было и Нартанг уже хотел было пройти за ним, чтобы понять что там происходит, когда на пороге показались муж и жена. Рут подошел к воину, следом за ним шла женщина.

– Моя жена, Гилда, хотела спросить будешь ли ты есть то, что она приготовит или ты хочешь чистого мяса, – немного смущенно обратился к нему земледелец.

– Что приготовит то и съем, – просто ответил Нартанг и заметил, что его ответ сильно обрадовал женщину, которая по-видимому хотела сэкономить ценное лакомство – мясо.

Пока люди выполняли его задания, Нартанг даже немного прикорнул в лучах заходящего солнца.

Всхрапнули кони, воин приоткрыл глаз – корова пришла на водопой, за ней шла вторая. Их тощие бока поблескивали в закатных лучах. Буквально за несколько мгновений солнце совсем скрылось, и наступили плотные сумерки.

На дворе никого не было. Нартанг поднялся и пошел за дом: под крышей навеса, пристроенного к покосившемуся сарайчику чернела лужа крови недавно зарезанного барана, больше никаких следов не было. Однако, воин сразу уловил запах костра и пошел на него. С другой стороны сарая была кухня, на которой и суетилась Гилда: над огнем, разведенном в каменном очаге, висел приличных размеров котел, в котором что-то булькало и источало приятный запах пищи. На столе перед ней лежал ливер и кости, с которыми она тоже собиралась что-то делать, немного в стороне от огня висели две ноги. Чуть в стороне от нее Рут выделывал шкуру. Воин подумал:

«Как они разбирают что-то в темноте?» Он не знал, какое счастье принес людям своим «подарком». Шкура и оставшийся ливер были для них просто сказочным кладом.

– Проснулся? Ты заснул прямо у забора, мы не стали тебя будить, – в скудном освещении костра блеснула редкими зубами женщина.

– Здесь у вас тихо – хорошо спится, – ответил воин, пытаясь определить по запаху что же будет есть.

– Сейчас уже еда будет готова, – оживленно говорила Гилда – было видно, что она несказанно рада возможности приготовить много вкусной пищи.

– Чем накормишь?

– Моя мать учила меня так готовить. Не прогневись, коль не по нраву придется, – немного взволнованно отвечала женщина. Рут напряженно молчал, вглядываясь в лицо Нартанга, коверкаемое сейчас отблесками огня еще больше – самое жуткое впечатление производил невидящий глаз, зловеще поблескивающий мертвым светом:

– В дом не пойдем – у нас жира для светильника уж давным-давно не было. Здесь хоть луна светит…

– Жир мог и с барана натопить – про запас бы остался. Мне же все равно, где, – спокойно кивнул Нартанг, присаживаясь невдалеке от костерка.

– Вот и готово, – немного нервно улыбнулась женщина, или это просто так показалось воину в неверном свете пламени.

– Ну давай испробую, – довольно оскалился он, уже битых пол часа сражаясь с навалившимся чувством голода.

Еда была обжигающе-горячей и ароматной. Хоть большую ее часть и составляли какое-то зерно и овощи, мясной дух и жир хорошо пропитал их и все блюдо было душистым и вкусным. Нартанг ел с жадностью, с наслаждением вспоминая вкус нормальной домашней пищи. Хозяйка в ожидании стояла рядом, с приязнью смотря на страшного гостя. Воин понял, что она ждет его оценки:

– Ох и вкусно! Боюсь как бы язык не заглотить, – оскалился ей воин и Гилда довольно расцвела в улыбке.

– Ешь, дорогой гость, – слегка поклонилась она Нартангу, – Ешь на здоровье.

Рут кивнул ей, чтобы отошла от странника и выделила бы и ему миску еды. Жена встрепенулась, всплеснув руками своей рассеянности. Вскоре мужчины вовсю орудовали деревянными ложками, поглощая вкусную еду.

Навернув целую миску, Нартанг блаженно вздохнул, но не в силах отказать себе в удовольствии, вновь протянул ее женщине:

– А ну-ка, хозяйка, положи-ка мне еще – уж больно вкусно – давно я так не ел.

Насытившись под завязку, воин прилег на траву – «На улице так на улице, благо в этих землях нет тех мерзких мошек, что роями жужжали в Лесистых землях, не давая покоя». Здесь только трещали цикады, убаюкивающие своими монотонными трелями. Он слышал сквозь дрему, как ушли хозяева, эти звуки не насторожили его – он видел, что люди ждали только его уезда и ничего не замышляли против – в их глазах была только скрытая тревога перед его обликом и силой – силой способного убивать…

Рассвет застал воина на траве заднего двора дома бедняков Тира. Рядом с левой рукой так все еще и лежала пустая миска с ложкой, под правой – меч – он даже и не помнил, когда положил его рядом. Из-за дома слышался голос Рута, судя по всему он разговаривал с конями. Нартанг встал и потянулся – сытость и усталость навалились на него вчера и он уснул прямо в доспехах – теперь болело тело, страдавшее всю ночь от неудобной позы. Он вышел на двор перед домом. Рут и вправду чистил коней, и сейчас уговаривал всхрапывающего вороного со сбитой спиной не сердиться и дать себя почистить.

– Ты подготовил, что я просил? – вместо приветствия спросил воин.

– Бурдюка у меня нет – мы держим воду в пустых тыквах – я приготовил тебе три самые большие. У меня был небольшой кусок овечьего войлока – то будет тебе седлом, я как смог приладил стремена из веревки. Гилда закоптила, как ты велел, две ноги и еще передала хлеб, – отойдя от лошадей указывал Рут на разложенные на земле вещи, и, словно в доказательство своих слов, нагнулся и развернул тряпку с круглым пшеничным хлебом. Воин посмотрел на его жест и понял, что этот человек дает ему слишком многое – по движению рук было ясно, что хлеб здесь стоит намного больше пустых тыкв… Хлеба Нартанг не просил… Бедняки решили отдать ему каравай, чтобы воину не показалось мало и он не пожелал захватить что-то еще…

Зайти в дом! В который они всеми правдами и неправдами не хотели его пускать.

Нартанг усмехнулся своей догадке. Кивнул:

– Хорошо. Благодарю. Тыквы уже с водой?

– Да. Я с утра набрал свежую и в тыквы и в твой бурдюк…

– Хорошо. Оседлай уж мне тогда здорового, – попросил воин и отошел оправиться перед дорогой.

Вскоре он уже сидел на отдохнувшем вороном, второй пофыркивал сзади – ему уже не нравилось все это приключение, утомившее и поранившее его, не нравился этот человек, что не обращал внимания на его боль, – раньше он жил и летал, нося колесницу, в свое удовольствие – теперь же работал…

– Прощайте, – вяло махнул стоявшим на пороге беднякам Нартанг и ударил коня пятками, – Пошел!

Конь подпрыгнул на месте и взял, как привык, с места в бешеный галоп, не обращая внимания на недовольное и обиженное пофыркивание собрата.

Уже отъехав на достаточное расстояние, поддавшись любопытству, воин оглянулся на лачугу и оскалился – он заметил девушку, втолкнутую обратно в дом Гилдой – все правильно – надо прятать самое дорогое от случайных проходимцев, тем более от таких как он.

Земли кауров Нартанг угадал сразу, как только они начались. Их граница пролегла к Тиру ближе, чем к пустыни. Уже на четвертый день своего пути он въехал в лес.

Теперь у него была задача проехать его незамеченным, что было достаточно сложно, если учесть услышанное о его обитателях от жителей пустыни и свои собственные наблюдения. Встречаться же с лесными воинам ему вовсе не хотелось – они были сложными противниками и, как и любые люди, не терпели превосходства над собой в том, чем привыкли гордиться и кичиться. Нартанг шел, не разводя костров и постоянно прислушиваясь не только к звукам, но и к собственной интуиции. Однажды он в последний момент заметил двух кауров, по-видимому охраняющих границы владений своего племени. Воин забрал далеко вбок, чтобы обойти их. Мясо барана кончилось и нужно было охотиться, но Нартанг не хотел оставлять коней в незнакомом лесу и перебивался ягодами, которые знал, чего ему явно не хватало – желудок постоянно громогласно заявлял об этом, а к концу дня предательски заныл.

Переночевав в глухом овраге, воин двинулся дальше, загнав подальше свой голод.

Однако Удаче явно надоело сопровождать его: следующий пост кауров он заметил слишком поздно – могучий страж встретился с ним глазами и пронзительный свист возвестил остальных лесных воинов, что на их территорию вторгся незваный гость.

Нартанг вовремя остановил себя, чтобы не метнуть в поднявшего тревогу меч – смерть своего человека кауры вряд ли простили бы ему.

Очень скоро из густых зарослей появились часовые, скрывавшиеся до тревожного сигнала в лесу. Шесть наконечников копий нацелились в воина и его коней. Глупо – лучше бы использовали притороченные за спиной луки…

– Кто ты и по какому праву едешь по нашим землям?! – спросил один из подошедших, внимательно рассматривая лошадей и всадника.

– Я воин и еду в свою землю. Так уж вышло, что мой путь лег через ваши земли. Мне нужно только побыстрее проехать их, – спокойно ответил Нартанг, в свою очередь изучая кауров.

– По нашим землям никто не ходит, кроме детей нашего племени – все остальные незваные гости встречаются здесь со смертью. То все знают – так гласит наш закон.

Однако закон этот касается наших врагов. Ты же не друг и не враг нам. Значит, тебе надо предстать перед нашим вождем…

– Мне нет нужды рассказывать что-то вашему вождю. Я проеду ваши земли за сегодняшний день и назавтра уже забуду о них и о вас, – тяжело глядя в глаза предводителю, покачал головой воин.

– Будет, как я сказал, или нам придется убить тебя, – пожал плечами тот.

Нартанг подавил в себе желание раскидать этих хваленых бойцов и ускакать прочь – был шанс поесть и отдохнуть немного, хотя была возможность и влипнуть в еще более «интересную» историю опять с какими-нибудь поединками «правды», однако это не очень-то пугало его – удалось вылезти один раз – удастся и во второй.

– Ладно. Ведите, – пожал он плечами, всем своим видом давая понять, что раз их вождям нечего делать он так уж и быть заглянет к ним, раз так просят.

Под хмурые взгляды лесных жителей Нартанг последовал за одним из кауров.

Открывшийся через некоторое время город был похож на тот, что уже доводилось видеть воину при поездке с Сухадом. Все те же достойные жители, все те же молчаливые громадные собаки, даже площадь перед домом вождя зеркально повторяла ту, на которой ему довелось в первый раз за весь плен в песках до конца раскрыть свое военное мастерство.

– Коней и оружие можешь оставить здесь, – кивнул проводник на живописную отполированную корягу, украшающую забор дома.

– Я думал, кауры не боятся оружия других, – оскалился в своей недоброй улыбке Нартанг.

– Я расскажу о тебе вождю, и он примет решение, а пока жди, – пропустив мимо ушей его подколку, ответил провожатый и вошел в дом, охраняемый снаружи тремя каурами.

Нартанг привязал коней к указанному месту, но с мечом так и не расстался.

Трое здоровяков уперлись в него недоверчивыми взглядами, но воин одарил их еще более весомым своим, и те медленно отвернулись.

Через короткое время появился его провожатый:

– Входи, чужеземец. Вождь разрешил тебе оставить оружие – кауры не бояться ничего и никого. Мы уверены в своих силах, – с открытым хвастовством улыбнулся он воину.

– Хорошо, – кивнул Нартанг и последовал за ним.

Даже дом вождя имел такое же внутреннее расположение коридоров и комнат, как дом Каймен-Дор-Воира, и сам вождь мог бы легко назваться его братом.

– Наш вождь Кидор-Гай-Тор ждет незваного гостя и дозволяет ему пройти, – церемониально провозгласил провожатый перед входом в открытый зал, где восседал предводитель его племени.

– Почту за честь говорить с почтенным Кидор-Гай-Тор-ом, – с видимым трудом повторил заковыристое имя Нартанг, проходя в дверной проем и невольно пригибаясь, чтобы не задеть лбом низкий косяк.

– Кто ты, чужеземец, и почему ступил на земли моего племени? – уперся в воина изучающим взглядом седовласый крепкий старик.

– Я еду из далекой страны, где оказался, сбежав из плена всадников пустыни. Моя земля лежит далеко за лесами кауров, а иного пути я не знаю, поэтому и ступил на твои земли, почтенный вождь. Никаких злых умыслов не имел я и прошу не чинить мне преград и дозволить ехать и дальше, – просто ответил Нартанг.

– Ты сказал куда и почему едешь, но не ответил на мой первый вопрос. Ты так стыдишься своего рода, что не называешь имени? – спокойно и монотонно продолжил разговор вождь.

– Я Нартанг из рода королей Данерата! – рыкнул воин так, что кауры у стен, невольно сжали рукояти мечей, а его седовласый собеседник лишь улыбнулся:

– Данерата… Что-то я не слышал о такой стране.

– Она слишком далеко отсюда, чтобы ты слышал о ней.

– Как же ты попал в наши земли?

– Это очень долгая история, – недовольно отвернулся Нартанг.

– Я никуда не тороплюсь, – улыбнулся вождь.

– А я тороплюсь, – не совсем уважительно отрезал воин, и в этот момент его живот издал очередной «вопль голода».

– Ты слишком дерзок, чтобы быть простым человеком, но и слишком недальновиден, чтобы быть королем – сейчас ты не в том положении, чтобы непочтительно разговаривать со мной. Сейчас твоя судьба в моих руках.

– Моя судьба всегда была и будет только в моих руках. А если ты думаешь, что мне нужна армия, чтобы чувствовать себя уверенно на чужой земле, то ты ошибаешься. Я и один смогу постоять за себя…

– Ты дерзок, но и отважен. Ты мне нравишься, правитель неизвестной страны. Будешь есть со мной сегодня и рассказывать свою историю, – заключил Кидор-Гай-Тор, давая понять, что его решение «обжалованию» не подлежит.

– Хорошо, – кивнул Нартанг – поесть он был сейчас готов, как никогда.

– Какова твоя страна?

– Это большой остров посреди огромного моря, – буркнул воин, заглатывая приличный кусок сочного жареного мяса, – Кусок земли посреди большой воды – поймав непонимающий взгляд жителя лесов, пояснил он.

– Велика ли она?

– Велика и могуча.

– Сколько же народу у тебя в отряде?

– Пять тысяч. Пятьдесят сотен.

– Пятьдесят сотен? – недоверчиво посмотрел на него старик – он почти ничего не ел и только разглядывал чужеземца.

– Да. Конница, мечники и лучники, – просто кивнул Нартанг, сам сейчас веря в то, что вся названная им сила только и ждет его возвращения.

– Как же ты с такой силой попался в плен всадникам?

– Я был без войска – с малым отрядом. Мы просто изучали новые земли и забрели в эти проклятые пески, – просто соврал воин.

– Будут прокляты они вечно! – истово подхватил его проклятие вождь, – И солнце, что светит этим проклятым всадникам!

– Они окружили нас огромным войском и взяли в плен…

– Почему же твои воины не спасли тебя из плена?

– Они не знали куда точно мы ушли, – продолжал истреблять пищу воин.

– И ты работал на всадников? – немного брезгливо вскинув губу спросил вождь.

– Нет, – рявкнул Нартанг, одарив старика свирепым взглядом, – Никогда! Я не был им рабом!

– Как же ты бежал?

– Перебил всех и бежал.

– Через пески?

– Я взял одного из этих собак, и он под страхом смерти показывал мне дорогу через проклятые пески!

– Будут прокляты они вечно! – вновь ругнулся вождь.

– Но проклятый выродок вывел меня к границе Тира.

– Тир я знаю, – кивнул вождь.

– Там я взял этих коней и свои доспехи, оставив вер-блюдов, на которых ехал через пески.

– Кони у тебя и верно не пустынные, – кивнул Кидор-Гай-Тор, неизвестно когда успевший взглянуть на вороных.

– Я взял там коней и погнал их прочь из чужих земель, торопясь в свои. Так и встретили меня твои воины, – закончил Нартанг, отклоняясь на спинку кресла – перед ним «покоились» опустошенные миски и тарелки. В довершение своих слов он мучительно рыгнул от обильной и жирной пищи.

– Ты насытился. Хорошо, – кивнул, улыбнувшись, вождь, – Ты можешь остаться у меня гостем.

– Я тороплюсь, – качнул головой Нартанг.

– Ты сказал, что твой народ – народ воинов и находится далеко отсюда…

– Это так.

– Мой народ – тоже воины. Если ты уедешь, наверняка ты уже больше не появишься в этих землях.

– Наверняка.

– Покажи мне, как сражается твой народ, чтобы я смог понять его силу. Секреты твоего племени не выйдут за пределы моего племени, клянусь.

– Ну что ж, – кивнул Нартанг, – Хорошо. Но дай мне немного отдохнуть после такой обильной трапезы. А потом я покажу тебе бой Данерата, – хищно усмехнулся воин, хорошо понимая мудрого вождя – никогда не поздно научиться чему-то новому и нужному. Тем более, когда твой народ именует себя народом непобедимых воинов, а тут объявляется человек, заявляющий, что водит армию из сотен таких племен, как водишь ты сам. Может, старик просто решил вывести его на чистую воду, надеясь уличить во лжи или же просто потешить свое самолюбие, веря в победу сынов племени…

– Конечно, Нартанг из рода королей Данерата, ты можешь отдыхать, сколько пожелаешь, – улыбнулся вождь непонятной улыбкой и ушел, оставив гостя в трапезной комнате.

Нартангу не понравился его взгляд, но думать сейчас о чем-то он просто не хотел – настолько велико было удовольствие от пищи. Он присел в углу комнаты на пол и задремал, выбросив из головы все мысли. Разбудили его звуки шагов за дверью.

Судя по ощущениям, прошло совсем немного времени. Нартанг встал как раз в тот момент, когда дверь отворилась и на пороге появился могучий каур, облаченный в нехарактерные для его народа доспехи.

– Великий Кидор-Гай-Тор велел вывести тебя на бой в круг богов, – прогудел он густым басом.

– Также он сказал, что могу отдыхать сколько пожелаю, – рыкнул Нартанг, – Однако, я отдохнул и с удовольствием продолжу свой путь.

– Тебе предстоит сразиться с воином кауров! – торжественно объявил здоровый детина.

– С тобой? – оскалился Нартанг.

– Нет, с Таргом-Железной рукой!

– Не люблю железноруких, – процедил сквозь зубы воин, невольно вспоминая прозвище палача своего детства и человеческого облика.

– Ну, Летмал, ты готов ответить за те злодеяния, что сотворил за эти годы? – встретил его вождь на дворе перед своим домом, – Летмал – Черная смерть, – усмехнулся он, – Ты хороший и бесстрашный предводитель, но ты сделал очень большую ошибку, когда вместо того, чтобы и дальше истреблять всадников пустыни, стал воровать и продавать женщин кауров. Пусть я никогда не видел твоего лица, но я хорошо наслышан о твоем облике. Ты выйдешь из-под крыши моего дома и уже не будешь моим гостем. Я не нарушу закона гостеприимства.

– Эй, эй, Кидор, ты не за того меня принял. И да будет тебе известно, что твой этот Летмал уже год как мертв. Его доспехи же мне достались по праву сильного, – припомнил Нартанг историю своего зловещего панциря.

– Ты совсем заврался. Я считал тебя достойным противником, а ты просто кровожадный трус, который был силен, пока руководил грязной шайкой разбойников!

Выйди в круг правды и ответь за свои деяния!

– Ты наслушался сказок, старик! – рыкнул Нартанг – при его словах вождь вздрогнул, словно от удара, – Я взял эти доспехи в бою и не потерплю, чтобы меня называли чужим именем и вешали на меня чужое зло! Ответь сам за свою клевету или поставь за себя любого бойца!

– Докажешь свою правоту, если победишь троих моих сынов! – торжественно объявил Кидор-Гай-Тор – он не был в городе Каймен-Дор-Воира и не видел чужеземца и его удивительного боя с пятью каурами. Он был уверен, что этот ухмыляющийся воин, если он даже и Летмал, не выйдет из назначенного боя живым, а значит, даже если он и ошибается – все это останется здесь – на этой площади. Площади его города.

– Если я одержу верх, ты поверишь, что я не Летмал? – мрачно спросил воин – он уже не сравнивал кауров со своим народом – этим дикарям было далеко до предводителей войска Данерата.

– Если победишь – поверю, что победил и Летмала, – недобро улыбнувшись кивнул старик.

– И не будешь чинить препятствий по пути через твои земли?

– Отпущу, – кивнул вождь.

– Хорошо, – хищно оскалился Нартанг и шагнул с крыльца на землю. Вокруг вновь стоял народ, который также как и всегда желал его смерти.

– Идите, дети мои, – махнул Кидор-Гай-Тор троим верзилам и Нартанг отметил, что «детей» все вожди выбирают самых откормленных.

Нартанг молча ждал их в кругу. Трое обступили его с разных сторон и одновременно начали нападать. Это уже было. Было не раз. И было легко. Легко для него…

– АХ!!! – многоголосо вздохнула толпа и невольно качнулась назад.

– А-а-а! – заголосило три женских голоса.

– Я Нартанг – король Данерата! – грозно рыкнул воин, впериваясь в округлившиеся глаза старика, только что оторвавшегося от созерцания своих зарубленных «детей».

– Ты убил их колдовством! – воскликнул в сердцах вождь.

– Хьярг! – ругнулся Нартанг, отыскивая взглядом своих коней, которые все также оставались привязанными неподалеку – ими никто не занимался – здесь не знали и не любили лошадей.

– Ты не уйдешь отсюда!

– Ты нарушаешь свое слово, вождь! – поведя окровавленным клинком, расчистил себе дорогу к лошадям воин, – Я победил твоих людей, и я уезжаю! – он быстро вскочил в свое импровизированное седло.

– Что ж. Выходи за мои земли спокойно. Но не думай, что пройдешь все земли кауров!

Смерть будет идти за тобой по пятам, и как только ты выйдешь за границы моего племени – ты умрешь!

– Смерть идет вместе со мной! И тот, кто пытается мешать мне вернуться к моей земле – сам обнимается с нею! – Нартанг дал шпоры коню, заставляя его идти прямо на толпу и не давая свернуть, натягивая повод, – Пошли прочь, лживые люди! – меч вновь свистнул над головами лесных жителей, заставляя людей приходить в себя и отступать перед опасностью.

Вороной всхрапывая и приплясывая пробился сквозь толпу. По знаку вождя за воином побежало сразу около двух дюжин рослых вооруженных кауров. Но кони покойного Партакла не зря славились своей быстротой в блистательном Тире. Нартанг погнал их на удачу по едва заметной тропке, ведущей прочь от города и тянущейся как раз в том направлении, в котором ему было нужно, однако кауры хорошо знали родные земли и их тяжелое дыхание воин различал в шуме скачки. Обернувшись на миг и увидев в стороне мелькнувший силуэт лесного жителя Нартанг зло оскалился: «Мало?

Ну хорошо!» В следующий миг он уже направил коня к увиденной фигуре. «Поохотиться решили, – сквозь зубы процедил он, – Сейчас поохотимся!» Нартанг внезапно вылетел сразу на троих самых проворных преследователей. Но неожиданность не помешала ему быстро расправиться с ними. Непривычные к схваткам кони мешали, но бросать их воин не хотел, поэтому приходилось больше отвлекаться на дерганье поводьев и рубить только когда кто-то оказывался рядом. А рядом вскоре оказалось уже сразу семеро и вот тут Нартангу пришлось туговато – от двух метких бросков копий спасли только доспехи, от сверкнувшего перед глазами острия – провидение, но зато четыре остальных копья нашли свою цель: красавец-вороной жалобно заржал и завалился на бок. Воин едва успел соскочить с него, не поломав себе ноги.

Однако думать о животном сейчас было некогда – он бросился в бой. Ему на руку сыграло то, что метнувшие копья кауры немного замешкались в густой растительности, вытаскивая мечи и не могли все разом броситься на него.

Втиснувшись между густой плотной стеной лиан, свисавших с высокого дерева, и своими противниками Нартанг пошел в атаку. Черный бездонный, пылающий кровожадной ненавистью глаз, блеск вороненой стали остроконечных пластин доспехов и свист меча, регулярно сменяющийся неприятными и пугающими тупыми ударами и булькающими звуками – вот, что последним видели и слышали лесные воины, отправленные по следам странного чужака, которого вождь их племени не пожелал отпустить с миром. На место только что убитых подбегали немного отставшие, но Нартанг уже даже и не считал их – он просто шел вперед и убивал – быстро, четко, хладнокровно, стараясь сразить одним ударом. Трое последних кауров, преследовавших воина, опешили, когда выбежали на небольшую поляну, где Нартанг встретил предыдущих их соплеменников – их было пятеро и они полегли все, как один, хотя буквально миг назад промелькнули перед ними, догоняя «добычу». Воин шагнул навстречу последним врагам молча и неотвратимо. Двое попятились, а один замешкался, слишком медленно наставляя копье на приближающегося… Непростительно медленно… Нартанг не хотел отпускать двоих, бросившихся прочь от него – в одного он метнул свой меч; за вторым побежал уже безоружный, охваченный неодолимой жаждой убийства, толкающей уничтожить врагов любой ценой.

Последний из посланных вдогонку воина каур слышал всё приближающегося врага и обернулся, вспомнив о знаменитой истории своего народа, решив встретить смерть, как мужчина – встретить смерть, потому что и не думал победить того, кто через миг предстал перед ним.

Перехватив направленное в него копье, Нартанг быстро перевернул его в руках и заколол последнего каура, недовольно нанеся повторный удар, чтобы тот побыстрее затих, чтобы он мог прислушаться к звукам леса. В отдалении хрипел умирающий конь, второй вороной тревожно ржал рядом, привязанный к седлу погибающего товарища. Больше никаких звуков он не услышал. Нартанг забрал себе копье, взял у убитого нож, пошел к предпоследнему – вытащил из тела свой меч, потом взял меч убитого – сравнил их, бросил меч каура в сторону – сталь Тира была лучше. Быстро забрав у поверженных врагов все, что ему приглянулось воин подошел к лошадям, посмотрел на бьющегося вороного и добил его, перерезав горло. Сплюнул на землю, проклиная лесных дикарей, и утвердил свое импровизированное седло на второго, пятящегося от него коня со сбитой спиной.

– Стоять! – рыкнул на него воин, но это лишь еще больше испугало и озлобило животное. Нартанг сильно рванул повод, заставляя коня низко нагнуть голову, наступил на него ногой, – Стоять, скотина тупая! Не будешь слушать – кончишь, как приятель!

Нартанг поскакал дальше, не обращая внимания на мотающего головой и иногда норовящего скинуть его коня, охаживая несчастного зверя выломанной веткой.

Тропинка привела его к реке. Воин с жадность напился из нее, дал попить коню и вновь погнал его в намеченном направлении, инстинктивно проехав некоторое расстояние по воде, чтобы хоть как-то сбить со следа случайную погоню. Из реки он также выехал на тоненькую тропку, которая привела его к очередному городу лесного народа. На удивление Нартанг не обнаружил никаких постов кауров, что и сбило его с толку, позволив подойти к замершему обиталищу. Кругом стояла необыкновенная тишина, словно весь народ в округе в один миг исчез. Не было ни молчаливых остроухих собак, ни галдящей детворы, ни спокойных и достойных женщин, ни могучих лесных бойцов – никого. Воин подъехал к дому вождя, легко угадав его.

Никого.

Нартанг привязал коня и зашел в жилище предводителя вымершего племени. Видимо, как и все у племен куаров, в доме было все подобно недавно покинутому крову Кидор-Гай-Тора. Воин легко нашел кухню – очаг еще помнил тепло и не успел до конца остыть – отсюда ушли этим днем. Но куда могло сорваться целое племя со стариками, детьми, животными? Не было ни следов поспешного бегства ни следов борьбы – в доме не осталось никаких личных вещей, оружия или еды, на что так надеялся воин. Все говорило о том, что с утра все аккуратно увязали необходимое и покинули родное поселение. Обследовав еще пару домов, где все говорило о таком же уходе их хозяев, Нартанг сел на коня. Загадка немного обескуражила его – он не мог найти подходящего повода такого поведения целого племени. Нартанг объехал округу, рассматривая следы – раз племя ушло сегодня должно было остаться много следов – нагруженные люди и животные всегда оставляют следы. Но следов не было!

Куда делись лесные жители так и осталось для воина загадкой, которую он долго еще вспоминал потом. Но сейчас у него были цели и мысли поважней, чем поиск следов сгинувшего чужого племени. Нартанг вновь направил своего коня в нужном направлении. По его расчетам леса должны были скоро кончиться. Что за земли лежали за владениями кауров, Нартанг даже и не представлял. Однако он зря так скоро перестал думать о лесных жителях – размышляя о других землях, он едва не пропустил рослого стража, пристроившегося на дереве. Нартанг натянул поводья и развернул коня прочь, уже внимательно вглядываясь в густые заросли и листву деревьев. В кроне одного из них мелькнуло еще одно человеческое лицо. Их глаза встретились и через мгновение в воздухе свистнул брошенный нож – Нартанг не желал больше заходить в гости к вождям этого народа. Он дал коню пятками в бока и поскакал прочь от места падения лесного жителя. На его счастье потревоженные где-то невдалеке каким-то хищником или охотником птицы подняли крик и падение тела осталось незамеченным вторым постовым. Неожиданно лес кончился и перед Нартангом открылось каменистое плато. Вдалеке слева угадывалась зеленая дымка очередного леса. Воин повернул туда.

Проехав день по пустынной давным-давно заросшей дороге через каменистую пустошь с редким кустарником, Нартанг выехал к первому поселению. Однако прием, который ему там оказали не отличался теплотой – как видно здесь уже не понаслышке знали Летмала и только завидев издалека черного всадника в знаменитых доспехах в деревне начался переполох и из ворот вывалило не меньше трех десятков мужиков, вооруженных различными орудиями тяжелого земледельческого труда. Воин поспешил повернуть коня в объезд поселению, что вызвало гром победных радостных криков у его защитников.

К следующему поселению он выехал только на третий день. Теперь воин уже был умней и снял дар Сухада, чтобы вновь не остаться без крова и пищи. Под недоверчивые взгляды селян, он въехал в ворота, остановился посреди небольшого свободного пятачка у большой избы. К нему вышел староста деревни. Говорил он на языке народов, населяющих берега Мэны. Из чего Нартанг заключил, что выбрал правильное направление.

– Кто ты, странник, и что тебе нужно у нас? – спросил его кряжистый мужчина с посеребренными сединой волосами.

– Я Нартанг. Воин. Еду к устью Мэны. Проезжал мимо и решил попроситься переночевать. Не откажите в крове путнику?

– Вид-то у тебя и вправду не мирный. Чем платить будешь за постой? У нас нынче времена тяжелые, всякого встречного принимать – сам разоришься. У тебя есть золото, серебро?

– У меня есть только оружие. Могу отдать нож или копье за ночлег и еду. Завтра я уеду.

– Мне твое оружие не интересно, – надменно качнул головой старейшина.

– Покажи нож, – вышел вперед один из собравшихся селян.

Нартанг посмотрел ему в глаза, но мужик не отвел взгляда. Воин ухмыльнулся и протянул ему нож убитого им каура.

– Это нож кауров?! Он каур! – взволнованно выкрикнул подошедший. Все тут же загудели.

– Я не каур. А нож этот и верно кауров. Я проезжал через их земли и мне пришлось убить, чтобы они не убили меня.

– Ты победил каура?

– Да, – решил не углубляться в исчисления Нартанг.

– Значит ты хороший воин. Ты и верно не похож на каура. Я верю тебе. Я Витар – охотник. Охочусь на пещерных львов. Можешь переночевать у меня за этот нож. Я живу один.

– Хорошо, – кивнул Нартанг, отдавая знаком протянутое было ему назад оружие, – Твоя плата.

– Пошли, – кивнул охотник.

Воин спешился и пошел за ним. Охотник был ненамного ниже его. Народ проводил их взглядами и стал расходиться по своим оставленным делам.

Дом Витара был предпоследним в небольшом селенье. На цепи рванулся косматый матерый пес – захрипел и забасил грозным злым лаем.

– Молчи, Гром! Свои! Иди на место! – махнул на него хозяин. Пес не поверил хозяину – продолжал брехать на чужака.

– Коня-то куда ставить? – напомнил воин про своего вороного, за время его путешествия превратившегося из лоснящегося красавца в больного вида клячу.

– К моему можешь поставить, – махнул охотник на дверь сарайчика, – Ну и заморил ты его. Конь-то видать хороший.

– Конь хороший, да я не всадник, – кивнул Нартанг.

– Отдай мне, я его выхожу, а сам моего бери – он выносливый, – предложил Витар, кивая на рыжего низенького конька, что потянулся из стойла косматым носом к высокому нервному черному.

– Да я уж к этому привык, – качнул головой воин.

– Ну как знаешь. Жалко – такого красавца загубишь. Вон уж спину ему сильно сбил.

– Седло продашь?

– У тебя же денег нет.

– Копье возьми.

– Зачем мне боевое? Мне на зверя надо. Да и есть у меня все…

– Ну и ладно тогда. Обойдусь и так.

– Что ж, ставь, да заходи в дом.

– Сейчас приду, – кивнул Нартанг, снимая с вороного тюк с доспехами и остальную нехитрую поклажу.

Во дворе снова рванулся на цепи пес, норовя достать до чужого, но цепь не дала ему подлететь ближе вытянутой руки. Нартанг покосился на него с ухмылкой, пес смутился и немного обижено гавкнул на последок, провожая взглядом незнакомца и залезая в свою конуру. Воин вошел в дом. Все в нем говорило о том, что хозяйки здесь давно нет – ни беленых скатертей, ни приятных запахов пирогов или хлеба – в доме стоял запах шкур и пота.

– Заходи, не стой в дверях, – пригласил его Витар, зажигая лучину, – Живу один, так что особой чистоты и благости нет.

– Я к благости и не привык, – усмехнулся чужому слову воин.

– Вот и ладно. Сейчас кашу разогрею, – принялся охотник растапливать печь, – Хлеба вроде вдоволь, молоко есть, так что голодом не заморю.

Нартанг быстро осмотрел полутемное помещение, уселся в угол за стол, поправил ножны.

– А ты и впрямь воин – с мечом не расстаешься, – приметил оружие Витар.

– Так спокойней, – неохотно отозвался Нартанг, он рассчитывал, что пригласивший его человек не такой болтун, как все остальные, по крайней мере, он был первым, кто выдержал его взгляд, значит не был трусом и был уверен в себе…

– Ты идешь на запад? – продолжал тем временем Витар, ставя котелок на начавшую прогреваться печку.

– Угу, – мрачно посмотрел на него воин, думая уже о том, что лучше бы заночевал на дороге.

– Я охочусь за львом, который живет на западе отсюда. Одному мне его никак не взять, а из села никто не хочет идти со мной – боятся. Этот лев утащил уже двух детей, а собак передавил – не счесть. Коров режет… Сходишь со мной? Ты, я вижу, не из робкого десятка. Шкуру сможешь забрать себе. Я на него уже не из-за шкуры охочусь… – мрачно добавил Витар.

– У меня нет времени на охоту, – недовольно качнул головой Нартанг – как можно предлагать едва знакомому человеку идти с собой на такое дело?

– Трусишь?! – зло обернулся на него охотник.

– Один раз я убил льва. Ножом, – спокойно посмотрел на него воин.

– Ты один?

– Один.

– Ножом?

– Ножом.

– На тебе бы остались полосы такие, что.

– Если бы я позволил ему коснуться себя хотя бы лапой – то был бы мертв. Я оказался быстрее его.

– Я тебе не верю.

– Это твое дело.

– Докажи что не врешь! – пытался схитрить охотник, но все его мысли были видны Нартангу насквозь.

– Заплати мне и я пойду с тобой, если это не очень далеко, – ему надоел этот разговор и он решил, что проще будет согласиться, чем до самого сна спорить с одержимым.

– У меня почти нет денег. Я могу отдать тебе седло, ведь ты хотел.

– Этого мало.

– Чего ты еще хочешь? – раздраженно посмотрел на него Витар.

– Провизии на три дня.

– Будь по твоему, – кивнул охотник.

– Вот и сговорились.

Больше они и не разговаривали за этот вечер. Нартанг понял, что охотник позвал его к себе в дом именно за тем, чтобы уговорить пойти на опасное дело, увидев смелого человека. Он же пошел к нему, потому что сам принял его за такового и потому, что больше никто не собирался предлагать страшному чужаку свой кров.

Подкрепившись кашей с мясом, воин уснул на удобном деревянном лежаке. Уже сколько дней он не спал, как человек…

На утро воин проснулся первым. Вышел на двор, где к нему вновь рванулся косматый сторож. Нартанг прошел к колодцу, напился вдосталь холодной воды. Почти сразу на пороге возник охотник:

– Ну что – в путь? – просто улыбнулся он, словно и не было вчера между ними немного напряженного разговора.

– Поехали, – кивнул воин.

– Я сразу приготовлю тебе с собой. А уж раз не выйдет убить его – заберу обратно – не обессудь.

– Угу, – кивнул Нартанг: «Так я и дам тебе забрать» – подумал он про себя.

Они выехали из деревни и воин сразу почувствовал, как легче сидеть на лошади с седлом. Витар повел лошадь к каменистым взгорьям. Нартанг подавил в себе желание дать охотнику по башке, забрать нужное и поехать своей дорогой.

Витар покосился на него:

– О чем думаешь?

– О том надолго ли наш поход.

– Не надолго – он живет рядом – поэтому и ворует у нас.

– Выслеживать зверя долго.

– Этого не долго – он нападает, когда подходишь к его логову, только очень быстро и нежданно. Убил уже шестерых из нашего села, кто ходил со мной. Меня одного только судьба бережет.

– Вчера ты мне об этом не рассказывал, – оскалился Нартанг.

– Боялся, что испугаешься, – честно признался охотник.

– Я ничего не боюсь.

– Даже смерти?

– Даже смерти. Мне с ней еще рано встречаться. Я это знаю точно – еще не мое время.

– Она приходит, когда не ждут, – печально заметил Витар.

– Приходит к тем, кто не ждёт, – кивнул воин, -А кто готов к ней постоянно – нет.

– Странные слова ты говоришь, – усмехнулся охотник.

– Тот лев убил твоих близких? – внимательно посмотрел на него воин.

– Сына… А спустя год жена с горя умерла…

– Так ты уже год не можешь его убить?

– Да. Все говорят, что он заколдованный.

– Чушь.

– Мы почти приехали. Коней надо оставить тут, а то задерет, и мы пойдем назад пешими.

– Я поеду на своем. Ты можешь оставлять. Без меня его быстрей задерут, – покачал головой Нартанг.

– Ты бы делал, как говорю – я то не первый раз на охоту хожу.

– То-то и не убил его еще, – мрачно изрек воин.

Витар недовольно засопел, но ничего не сказал – тоже остался в седле.

Дорога превратилась в узенькую тропочку. Лошади уже с трудом карабкались вверх.

– Где он обычно прыгает? – спросил Нартанг, озираясь на крутые скалы по сторонам.

– Дальше.

– Тогда погоди, – воин спрыгнул на землю и снял убранные в мешок доспехи с седла,

– Я доспех надену и поеду первым – даже если и прыгнет – не беда, – он стал вытаскивать доспехи и быстро одевать их. Когда он застегнул последнюю застежку и одел шлем, выражение глаз Витара совсем изменилось.

– Ты… – слова застряли у охотника на языке.

– Я не Летмал, – оборвал его воин, – Я победил его в бою и забрал его доспехи.

Теперь они мои. И если ты и дальше будешь на меня так таращиться, то я поеду своей дорогой.

– Ладно, – нервно улыбнулся Витар, он решил, что даже если перед ним и Летмал, который согласился помочь ему в опасном деле, то пусть будет то, что будет.

Они двинулись дальше. Вороной вдруг захрапел. Нартанг немного повернул голову:

– Я поеду вперед – отстань от меня ненамного, – коротко сказал он охотнику и подстегнул лошадь. Конь волновался все сильней. Вскоре Нартанг различил едва заметное движение где-то наверху слева. Он наугад повернул голову и встретился взглядом с хищной кошкой, которая в этот же миг взвилась в прыжок. Воин мгновенно метнул в нее меч. Раздался душераздирающий крик и зверь обрушился на него в уже сбитом прыжке. В этот момент обезумевший от страха вороной взвился на дыбы, и Нартанг полетел вниз, обхватив раненного зверя. Он не сразу разобрался за что ему удалось схватить мохнатую бестию, но когда кое-как пришел в себя на земле, обнаружил, что просто обнимает скалящуюся кошку, словно приятеля. Воин быстро схватил зверя за загривок и оттянул голову скрежещущего по шлему клыками хищника. В этот момент тот издал еще один крик – это подоспел Витар и всадил ему между лопаток свое копье. Почти тут же лев затих. Нартанг отбросил его немного в сторону и поднялся. Оглядев, наконец, того, с кем ему пришлось схватиться:

– Какой же это лев? – фыркнул он, – Разве это лев!? – посмотрел он на большую пушистую рыжую кошку с острыми длинными ушами, – Ты, Витар, львов не видел.

– Это горный лев, – тяжело дыша, ошалело посмотрел на него охотник.

– Да твоего льва и львом-то называть стыдно. Так – кот большой, да и все, – воин посмотрел в сторону, куда скрылся его конь, – Правда, все равно проклятый коня спугнул… Ищи теперь…

– Ему бежать некуда – тропинка скоро обрывается завалом, в котором пещера, где жил лев. Он оттуда еще быстрее убежит, чем отсюда. Так что жди – скоро вернется.

Как подтверждение его слов, донеслось испуганное ржание и стук копыт – конь летел обратно.

– Дай копье! – выхватил Нартанг копье у Витара и поднял вместе со своим, образуя крест. Как раз в этот момент показался ошалевший от страха вороной, – Стоять! – поднял вверх руки воин, конь заржал и поднялся на дыбы. Но тут помог охотник, ловко поймавший болтающийся повод:

– Ну, ну, ну, стой, хороший, тихо, тихо, – стал он сразу успокаивать животное.

Конь жалобно ржал и мотал головой, косясь на распростертое на земле тело хищника,

– Не бойся, не бойся, – гладил его Витар, – На держи, – протянул он поводья Нартангу.

– Давай. Ну, стоять! – одернул сразу повод воин.

– Да ты его успокой – видишь перепугался в смерть, – покачал головой охотник.

– Буду вот еще, – недовольно буркнул Нартанг, – Ты это, давай что ли, что уговаривались да я поеду, – воин быстро вытащил из тела большой кошки свой меч, вытер его о рыжую шкуру.

Витар удивленно посмотрел на него – он, наверное, считал, что теперь, когда они вместе пережили такое приключение, их должно что-то связывать. Не то чтобы дружба, но все-таки…

– Ты припас-то хоть взял?

– Да, взял – вот он, – охотник подошел к своему коньку, отвязал сумку.

– Ну ладно, бывай! – Нартанг вскочил в седло, взял у него протягиваемую сумку и тронул вороного обратно, оставляя охотника наедине со своим мертвым врагом.

Он выехал на оставленную каменистую дорогу и она повела его дальше. За следующие три дня ему так и не встретилось больше никаких поселений. Еда подходила к концу и воин стал задумываться о том, правильно ли он едет. По его разумению, он объезжал сейчас пустыню вокруг и должен был выехать в Хорсию…

Дома, увиденные им спустя четыре дня подтвердили его предположения – это были истинные жилища хорсийцев: каменные фундаменты, глиняные стены и соломенные крыши – деревьев здесь было мало, и древесина была очень дорогой. У селенья не было общего забора, не было ворот и Нартанг просто ехал по дороге, проходящей мимо домов под лай сбежавшейся пестрой собачьей стаи. Хорсийцы всегда были не очень радушным народом, но прием оказанный ему в этом селении запомнился Нартангу надолго. Как и в селенье Витара, любопытство заставляло жителей оставлять свои дела и идти к остановившемуся посреди деревни незнакомцу, но среди них видно либо вообще не было старшего, либо он где-то замешкался и народ просто смотрел на воина, как на невиданное чудо.

– Я Нартанг, – в который раз повторял путник, – Воин. Я еду к устью Мэны.

Проезжал мимо и решил попроситься переночевать. Не откажите в крове путнику?

Народ смотрел на него и молчал. От этого молчания Нартангу стало как-то неуютно.

– Вы меня понимаете? – обвел воин взглядом серых жителей, вспоминая на том ли языке он говорит и поймал себя на том, что пытается общаться на торговом языке пустыни. Ругнувшись, он повторил уже на нужном сказанное, но результат был тот же.

Люди стояли так, пока к толпе не подошел средних лет мужчина со злым взглядом:

– Что тут еще? Чего столпились, иль работу всю переделали? С нас Питор еще оброка не снимал! Того гляди его люди наедут, а вы тут стоите глаза таращите! А ну за работу! А ты кто таков будешь, чего мой народ смущаешь? – обратился он потом к воину.

– Я Нартанг. Я здесь проездом, – тронул коня вперед Нартанг – ему как-то расхотелось ночевать в этом селенье.

– Вот и проезжай! Ездят тут разбойники всякие! Я еще про тебя Питору расскажу – смотри нагонит – шкуру спустит! Езжай давай! – все выкрикивал ему в след старейшина, походя на одного из кудлатых псов, что так же продолжали облаивать незнакомца.

Нартангу захотелось метнуть в него нож, но вспомнил, что нож он отдал Витару.

Потом он заметил на одном из кольев у предпоследнего дома дырявый кувшин, снял его и обернувшись, запустил в все разоряющегося старосту. Хоть расстояние было уже большим, сила броска воина была настолько велика, что попав точно в голову злослова кувшин разлетелся на многие осколки, а сам он упал, как подкошенный с расквашенным лицом.

Нартанг поехал дальше, недобро скалясь мыслям о покинутом только что селенье – его встречали и вилами и плохо скрываемой неприязнью, но вот такого «гостеприимства» он еще не видел… Что же так озлобило здесь людей? Людей мирных – земледельцев, у которых в законе было поделиться с гостем последним куском хлеба и предоставить кров любому попросившемуся!

К концу дня он въехал в небольшой лесок. Дорога тянулась по ложбине, образованной высохшим руслом какой-то реки. Вскоре Нартанг ощутил некоторое беспокойство, хотя вокруг все по-прежнему было тихо. Однако он уже привык доверять своему предчувствию и без лишних раздумий стал крепко заплетать волосы, чтобы они не мешали одеть шлем. Справившись с этим и затянув все ремни на шлеме и доспехах, он тронул коня дальше. Однако, долго ему ехать не пришлось: сопя, топая и громыхая оружием, с обоих сторон дороги спешили разношерстные мужики.

Когда и кто из них смог незамеченным засечь и оповестить других об одиноком путнике Нартанг узнал не сразу. А пока немытые и нечесаные мужики с разнообразным оружием в руках обступили его со всех сторон. Среди них было не мало лучников, что сразу напрягло воина.

Их предводитель угадывался сразу и был похож на каура – высокий и могучий – он сильно выделялся из общей толпы разбойников. Однако не меньше двух десятков кауров были успокоены навеки Нартангом в их лесу, и воин смотрел на вышедшего вперед главаря с нескрываемой насмешкой.

– Ты едешь по моей земле! Плати за проезд!

– А если не чем?

– Тогда отдавай коня и доспех!

– А не то и шкуру сдерем! – загоготал кто-то из задних рядов.

– На мою шкуру спросу нет, а на ваши, верно, имеется, – спокойно пробасил Нартанг, осматривая разбойников из узкой щели шлема.

– Да ты откуда такой умник выискался? А ну-ка гони деньги, а то головы лишишься! – прикрикнул на него главарь, – Снимай свой котел с головы! – он хотел раззадорить ребят своими подколками, чтобы если что им легче было бы завалить этого солдата – что перед ним непростой проезжий, а умелый рубака Акил догадался сразу.

– А ты своей головой-то дорожишь али как? – все с тем же всё больше обескураживающим разбойников спокойствием поинтересовался воин.

– Уж не ты ли мне ее снимешь? – усмехнулся главарь.

– А если и я? Тогда что? Твои люди пришьют ее тебе обратно? Или пойдут за тем, кто остался с головой на плечах?

Разбойники загоготали – им понравился смелый чужак, сумевший заткнуть за пояс предводителя.

– А ну снимай доспех! Не то мои парни утыкают тебя стрелами так, что на птицу станешь похож!

– А ты попробуй сними, – невозмутимо предложил Нартанг.

– Акил, а он тебе вызов бросил! – выкрикнул все тот же непоседа, что недавно хотел содрать шкуру с воина.

– Наломай-ка ему бока, Акил! – ободряюще провоцировали предводителя на поединок с незнакомцем разбойники.

– Раз такой смелый, слезай с коня! Хочешь драки? Получишь по загривку! Сейчас я тебе так наломаю, что пожалеешь о своем поганом языке! Слезай и вылезай из своих железяк! Сейчас посмотрим какой ты без них храбрый! – уже разошелся Акил, потрясая перед собой мечом. Он видел, что конный да в броне, чужак может и одолеть его, а уж бездоспешный да пеший вряд ли. Акил еще никому не проигрывал.

Нартанг оскалился и медленно расстегнул пряжку шлема. Так же не торопясь снял его, давая обступившим его людям вдосталь «налюбоваться» своим лицом. Убранные назад волосы только еще больше подчеркнули остроту его высоких скул и увечье лица.

– Давай я без меча тебя прихлопну, а то лень снимать доспехи, – обведя тяжелым взглядом немного присмиревших и вмиг прекращающих ухмыляться разбойников, остановился он на их вожаке.

– Ты кто таков будешь?

– Ты хотел со мной драться… – словно не слыша его, произнес воин, – Ты будешь со мной драться? Я убью тебя голыми руками. Вооруженного. Ты веришь мне?

– И кто же ты такой? – немного стушевавшись, повторил свой вопрос Акил.

– Я Нартанг. И я вызываю тебя на бой!

– Вызываешь на бой! – передразнил его Акил – он явно нервничал, – Ты что, возомнил себя…

Нартанг наклонился и молниеносным движением дал ему увесистую и звонкую пощечину, которая откинула главаря на землю и заставила выплюнуть вмиг набежавшую во рту кровь:

– Так понятнее? – спросил воин, спрыгивая с коня.

– Ты мертвец! – выкрикнул зло Акил и вскочив бросился на оскорбителя.

Нартанг, не вытаскивая своего меча, уклонился от его замаха, перехватил руку, вывернул оружие и ринул противника на землю уже безоружным. Медленно и как бы неохотно поднял упавший клинок.

– Дурная сталь, – посмотрел он на немного иззубренный меч.

Акил поднялся и молча бросился на него – он был полностью поглощен мыслью «любой ценой убить чужака». Нартанг уклонился вновь от его кулака и со всей силы ударил сам. Акил отлетел и упал на землю уже мертвым. Воин нанес ему свой излюбленный удар, вогнав нос в мозг.

Разбойники нерешительно подошли к поверженному главарю, принялись трясти его, потом один из них наклонился к груди и послушал сердце:

– Не стучит! Убил! – ошалелыми глазами посмотрел он на Нартанга.

– Убил?! – повторило изумленно сразу несколько голосов.

– Мертвый, – заверил «исследователь».

– Я победил, – подвел итог Нартанг.

Он разрешал им все – ему не было дела до этого сброда, который идет за любым, кто окажется сильнее самого сильного из них. Этот закон первобытной стаи не мог дать ничего, кроме быстрой смерти от более хитрых и сильных врагов. Нартангу они были нужны только для того, чтобы побыстрее и без меньших хлопот проехать через чужие земли. Он уже понял, что в одиночку ему не легко передвигаться, а с такой шумной ватагой головорезов не каждый захочет поинтересоваться, куда он направляется. Его шайка жила разбоем, нападая на любого встречного, а когда посчастливиться – на людей местного господина – Питора. По рассказам разбойников, которые раньше были обычными мужиками, сбежавшими от непосильных податей, Питор был злодеем похлеще Гарция – правителя Тары. Он обдирал местных жителей, как липку, заставляя отдавать почти все, что те могли вырастить – сами же крестьяне пребывали в вечном голоде, живя только за счет скудных даров местного небогатого леса. Теперь же подавшиеся в разбойники бывшие крестьяне обдирали его без всякого угрызения совести, вымещая на сборщиках податей все зло, что накопилось у них. Нартанг не вмешивался – ухмыляясь, смотрел на избиения, не участвовал в насилии – он был главным и был как бы в стороне. Он вел шайку все дальше на запад, по дороге уча людей своим правилам. Учения его были просты и жестоки, и разбойники быстро поняли, что с новым командиром не проходят никакие шутки и вольности. Сила и холодная злость Нартанга заставляли трепетать самых отчаянных из них, а его железная воля не давала зародиться и тени сомнения в правильности его решений. Однако страх перед командиром слихвой окупался добычей, что становилась все богаче на более плодородных и гуще населенных землях Хорсии.

Три недели уже был Нартанг предводителем разбойничьей шайки и вот в один из дней он привел их к городу своего юношеского проклятия – к Таре.

– Я – воин Данерата. Мой народ верит, что выкованное отцом оружие дарит сыну силу предков. Мое оружие в Таре. Я долго был на чужбине. Долго был в плену. Теперь я свободен и мне не будет покоя, пока я не верну дар отца. Я пойду в Тару с вами или один, но я верну то, что принадлежит мне. Если пойдете со мной – вернетесь богачами – вы сможете там взять все, что пожелаете. Что скажете?

– Кто же откажется от богатства?! А сколько же там солдат? Да, как мы справимся с такой уймой солдат – я слышал их там около сотни!? – послышалось с разных сторон притихшей поначалу компании.

– Солдат там много. Но даже меньшим числом можно побить многих.

– Можно побить, когда дерешься, как ты, Нартанг. Мы же простые мужики, – как всегда рассудительно заявил Тис, виновато глядя на воина.

– Не обязательно – была бы отвага и ум, – к облегчению напрягшихся от дерзких слов приятеля разбойников спокойно ответил Нартанг, – Всегда можно взять хитростью.

– Что же придумать?

– Пока не знаю. Надо сходить разведать.

– Как туда сходишь? Везде солдаты…

– Если есть смекалка – везде можно пройти и многое сделать, – загадочно оскалился Нартанг и принялся расстегивать застежки доспехов, – Я пойду и вернусь к закату.

Подберите мне какое-нибудь тряпье, в котором нищие ходят. Из мешка какого или чего еще…

Вскоре его задание было выполнено. Правда на него пришлось извести целых четыре пустых мешка из-под провизии – нужно было закрыть все тело, чтобы лицо и шрамы не привлекали внимания.

– Ждите здесь. Я уйду и вернусь. Костров не жечь. Не орать, из леса не выходить.

Завтра будет дело, – бросил на последок Нартанг и пошел к городу.

Впереди была Тара. Город его юношеской неудачи и проклятого увечья. Город его первого плена и унижения. Город его первой настоящей физической боли и отчаянья.

Он вспомнил себя, прикованным на собачью цепь и пытаемым старым солдатом Тином, насмешки деспотичного Гарция… Удастся ли ему свершить свою месть? Живы ли они теперь или в городе уже совсем другие люди? Найдет ли он там то, к чему так стремился и о чем думал все эти годы? Завтра он сравняет этот город с землей и развеет пеплом по зеленой равнине память о пережитой боли, если конечно Удача будет с ним.

Воин дошел до ворот, сгорбился и, ковыляя, пошел за телегой, въезжавшей в ворота.

– А ты-то куда, отребье? – направил на него пику солдат. – За вход плати.

– Не губи, сынок, пусти уж переночевать, а то звери в поле пожрут, – ловко увернувшись, шепотом прохрипел Нартанг, чтобы не прорычать своим басом.

– Не велика будет потеря. Голодранцев всяких у нас не жалуют!

– А я незаметно! – опять уклонился от очередной попытки оттеснить его за ворота воин и просочился вместе с обозом.

Солдат не стал связываться с нищим – что с него взять – только вшей еще подцепишь.

Нартанг шел по улицам, смотрел, слушал, кутался в глубокий капюшон своих лохмотьев. Его толкали и удивленно оборачивались – под лохмотьями словно был металл – не тщедушное тельце или колкие кости… Воин быстро уходил, не обращая внимания на толпу – он искал что-то и скоро нашел: смола. Она стояла у стен города у каждой из пяти башенок стены, чтобы при осаде ею легко можно было воспользоваться. Однако, никогда не знавший осад город, видно совсем забыл ее предназначение – навесы, под которыми хранились важные припасы, совсем прохудились, потрескались и дыры на них позатыкали соломой, положив сверху упавшие с соседних крыш осколки черепицы. Нартанг незаметно снимал черепицу и бросал за стену у каждого из навесов. Закончив приготовления в городе он пошел ко дворцу Гарция – здесь предстояла работа посложней. Солдаты были перед глазами господина и выслуживались по полной: стража стояла на часах у ворот, во дворе слышались команды дневной муштры. Нартанг оскалился и пошел вдоль стен дворца – в таких больших строениях всегда есть запасные ходы для прислуги и тайных выходов хозяев… Вскоре он нашел кованую калитку, как ни странно открытую.

Прошмыгнув внутрь и пройдя по дорожке, Нартанг вышел к кухне. Здесь тоже ему могло кое-что понадобиться. Он подождал, пока хлопотавшая внутри кухарка, закончила уборку и ушла внутрь дома, вошел на кухню и осмотрелся. Стал обследовать полки и шкафчики. После долгих поисков отыскал, наконец-то, что нужно, и под звук приближающихся шагов возвращающейся хозяйки кухни выскочил наружу, сжимая под мышкой горшок с жидким маслом, в котором обычно жарили пончики и блины. Теперь дело оставалось за малым. Ловко умыкнув веревки и брошенные тряпки, которыми чистили упряжь из конюшни, воин пробрался к самому дворцу, навязав к веревке тряпья и обмакнув в масло, забросил в окошечко какого-то перехода, посмотрел по сторонам и стал карабкаться следом. Без происшествий забравшись по выступам крупной кладки до заветного окна, Нартанг втянул свое тело в небольшое окошко, огляделся – он был как раз в одном из многочисленных переходов из корпуса прислуги в основной дом господина. Коридорчик вел из одного флигеля в другой, не отличаясь ни размерами, ни убранством, ни чистотой – им явно не часто пользовались. Однако воин не стал полностью полагаться на Удачу и как сумел замаскировал свое изобретение, заведя промасленную веревку за подоконник и выступ окна, протянув ее к деревянным незакрытым перекрытиям потолка и навязав там еще остаток пропитанных тряпок. Теперь уже ничто не должно помешать задуманному. Нартанг незамеченным спустился обратно и стал пробираться ко двору, где находились солдаты. С ними было сложнее – это были не разленившиеся, заплывшие жиром лентяи – Гарций любил власть и силу и поэтому не редко сам участвовал в смотрах доблести своих воинов. Не удивительно, что у него служили высокие подтянутые молодцы, способные по команде подхватиться и нанести слаженный удар. Победить их с кучкой разбойников нечего было и думать. Нартанг и не думал об этом – он искал то, что поможет ему воплотить его идею до конца.

Окинув двор беглым взглядом, он сразу приметил только привезенное по виду сено не вдалеке от стены и старую телегу, приставленную в конце двора и используемую, как склад для пустых корзин для провизии. Уже собираясь вернуться по только что пройденному пути, воин был предательски обнаружен пробегавшей мимо шавкой, которая просто испугалась его космато-неопрятного вида и подняла переполох, созывая сородичей посмотреть на непонятное чудо. Нартангу пришлось пнуть паникершу и припустить со всех ног к калитке, пока за ним не погнались солдаты и остальная свора дворцовых сторожей. Под смех попавшихся по пути слуг, забавлявшихся видом улепетывающего нищего, он пролетел по садику, сопровождаемый уже пятеркой гавкающих тварей, и вылетел за ограду, накрепко захлопнув заветный лаз.

Дождавшись сумерек, Нартанг прикрепил веревку невдалеке от одного из склада со смолой и перелез через городскую стену, отправился к ждущим его разбойникам. Те встретили его возбужденными возгласами – предводителя долго не было и они уже начинали нервничать.

– Все сделано. Завтра идем на город, – коротко кивнул им Нартанг и пошел переодеваться.

Облачившись вновь в свои доспехи, воин пошел еще раз взглянуть на город, который теперь уже не отпускал его мысли. Тара стояла, аккуратным овалом стен упираясь в зеленые луга. В городе уже горели огни, и он смотрел на воина многочисленными светящимися зрачками. Нартанг зло оскалился городу, подумав о мести, что завтра должна будет свершиться. Вспомнил, как два года назад брал он крепости Хорсии, когда был командиром отряда в армии Хистана! Какие реки крови лились по мостовым, как полыхали чужие ему города! Это согрело его. Потом он почему-то вспомнил безумного Хайрага – старика-лекаря, что помог им со Стигом бежать из плена и выхаживал от ран. Сколько таких гибнет в каждом сжигаемом городе? Такие мысли никогда ранее не посещали его, он попытался отогнать их, но они упрямо не желали уходить, видно, плен в пустыне давал о себе знать. Тогда он задавил эти мысли воспоминаниями о многочисленных мучениях, что испытывал в чужой земле, издевательства своих бывших пленителей, смерти своих воинов, что спаслись с ним при смерти Данерата и сопровождали до этой земли, на которой он сейчас стоял.

Вспомнил могучего Стига, который вынес его, истерзанного, на руках из низлежащего города и укрыл в чаще. Но потом опять из мыслей настырно вылез Хайраг, качающий головой и с укором глядящий на него: «Ты злой, я ошибся в тебе!

Уходите!»

– Нет, мастер Хайраг, не я злой – жизнь злая; и я не уйду, пока не накормлю их тем же, чем кормили меня! – прорычал высокий широкоплечий мужчина, облаченный в вороненые шипованые доспехи, глядя на спящий внизу город единственным черным глазом с изуродованного шрамами лица.

– Командир, ребята хотят знать как будем лезть завтра, – вывел Нартанга из размышлений голос Кирдия – единственного не боящегося его до ужаса разбойника, выполнявшего приказания быстро и четко.

– Сейчас приду! – рыкнул он в ответ и в последний раз посмотрел на приговоренный им город.

Тихо и бесшумно ближе к рассвету, когда сон особенно сладок, его шайка подошла к городу. И так не особо многочисленные разбойники разделились на четыре части.

Три группы по пять разбойников ждали за стенами у оставленных днем Нартангом знаков напротив складов со смолой. Сам же воин с самым многочисленным отрядом стоял у малых ворот. По его знаку трое его подопечных подсадили воина, немного подкинув вверх. Он уцепился за стену, подтянулся и вскоре был внутри.

Перебравшись через стену он быстро подошел к спящему на посту солдату, быстро убил его, потом зашел в караульное помещение, перебил там еще четверых спавших.

Вскоре ворота Тары слегка приоткрылись, пропустив в город кучку ошалелых от такой простоты решения казалось неразрешимой задачи разбойников.

– Вперед! – коротко скомандовал воин, направляясь по уже изученной улице.

Как ни вдалбливал он своей шайке тактику Данерата, как ни раздавал тумаки, боящиеся своего нового командира пуще смерти головорезы начали свое обычное занятие лишь только прошли мимо мертвой стражи у ворот. Сразу трое из них погнались за случайным ночным прохожим горожанином, и даже злобный рык Нартанга не заставил их вернуться. Не намериваясь мириться с ослушанием, Нартанг меткими бросками ножей убил двоих ослушников – третий успел скрыться, усердствуя в погоне за намеченной добычей.

– Все вместе! Помните! – рыкнул воин на вылупившихся на него бандитов, – Слушать, что я говорю! За мной!

Он подумал, что сплоченные длительными совместными налетами разбойники захотят отомстить ему за смерть своих подельников. Однако те и не думали прекословить страшному командиру – его воле нельзя было не подчиниться, и, возбужденные мгновенным успехом и смертью ослушников еще больше, налетчики поспешили вглубь города. Нартанг не помнил города, не помнил его улиц – здесь его бесчувственного сначала привезли во двор Гарция, а потом также бессознательного вынес на руках верный Стиг. Однако он тщательно рассмотрел город вчера и хорошенько запомнил все, что было нужно. Дворец Гарция неплохо охранялся, но как и все крепости имел свои слабые места. Это слабое место воин нашел вчера сразу. Город спал так же, как несколько лет назад, когда по его улицам скрипела колесами раздолбанная повозка лекаря Хайрага, увозившего отсюда изуродованного и замученного до полусмерти молодого короля Данерата.

– Торгий, пали! – приглушая голос прохрипел Нартанг. Его подчиненный несколько раз чиркнул кремнем и высеченные искры быстро утвердились на промасленной тряпке небольшим пламенем, – Давай, – воин взял факел и бросил в нужное одному ему известное место.

Еще три факела было зажжено, и огненные «подарки» полетели через стену в намеченные еще вчера цели. Полыхнуло и занялось сухое сено и солома, охотно принял пламя растрескавшийся старый воз, очень быстро пошел огонь по промасленной, так и не замеченной никем веревке, что удалось закрепить Нартангу.

Вскоре внутри поднялся переполох. Забегали сонные люди, заржали перепуганные кони, забрехали разбуженные собаки…

– Вперед! – рыкнул воин, подпрыгивая и подтягиваясь на руках, перебрасывая тело во двор.

– Режь толстосумов! – как всегда заверещал Тигли, перескакивая через стену.

– Режь! – подхватили сразу несколько десятков глоток.

Как только в замке вспыхнул огонь, сразу с четырех разных сторон полетели за городские стены факелы. Занялись огнем дома в разных сторонах города. Стал подниматься общий переполох.

А Нартанг быстро шел во дворец Гарция. Его шайка следовала за ним. Подвывая и смеясь резали в неверном свете сполохов пожара пробегавших солдат и слуг, опасливо косясь на своего предводителя, но тот, как и всегда, разрешал им все, кроме неповиновения себе.

– Вперед! – лишь повторил он, пинком раскрывая тяжелую высокую дверь.

Слуги Гарция были уже заняты вспыхнувшим на втором этаже пожаром и никто не сторожил двери – стража всегда располагалась снаружи.

– Грабьте. Берите все, что понравиться. Убивайте любого, кроме Гарция и Тина.

Запомните! – со страшным видом произнес Нартанг и его подчиненные подобострастно закивали, – Вперед! Встречаемся за городом!

Шайка разбежалась по дворцу. Разбойники бежали по трое по пятеро. Нартанг шел один. С ним никто и не подумал идти. Разбойники группировались по своим личным отношениям: друзья-приятели вместе и ели и грабили.

Вокруг уже все полыхало, метались люди. Мимо пробегали слуги и солдаты, даже не обращая внимания на незнакомца, объявившегося в покоях господина – все спасали добро и свои жизни.

– Где здесь храниться оружие? – поймал за шиворот и встряхнул какого-то облезлого служку воин, заставляя посмотреть себе в лицо и сверля грозным взглядом.

Тот вмиг забыл о бушующем вокруг хаосе и уставился испуганными глазами в бездонный черный зрачок, потеряв всякий дар речи.

– Где хранится оружие Гарция?! – еще сильнее встряхнул его Нартанг.

– Т-т-там-м-м, – выдавил из себя несчастный, не отрывая взгляда от страшного пришельца и тыкая трясущейся рукой в неопределенном направлении.

– Веди! Быстро! – отбросил его на пол воин и вынул из ножен меч – за все это время он так и не вытащил его их ножен.

Слуга очнулся быстро, бодро подхватился и поспешил исполнить приказ, поминутно оглядываясь на не отстающего от него воина.

– З-з-здес-с-ь, – он ткнул пальцем в массивную дубовую дверь, обитую железом.

– Где от нее ключи?

– Н-не знаю.

– Хьярг! – проревел воин – от пылающего вокруг огня становилось жарко и нестерпимо чадило.

Он быстро огляделся по сторонам. Не так далеко стояла громадная каменная ваза, но сдвинуть ее с места представлялось трудной задачей, а уж пронести и запустить в дверь и вовсе непосильной… Однако никаких других подходящих предметов не было.

Нартанг прошел в соседний зал: один его угол полностью полыхал – догорал дорогой балдахин и гобелены, горели потолочные балки. С тяжким скрипом медленно осел на пол прогоревший массивный стеллаж, совсем недавно вмещавший древние манускрипты и книги, превратившиеся теперь в пепел. Нартанг мгновенно нашел то, что искал: веревки портьер уже успешно тлели, зато цепь, на которой спускалась и поднималась люстра со множеством свечей была железной и целой – он быстро открепил ее от стены и отпустил. Красивая кованая люстра со стол величиной с грохотом упала на каменный пол, в стороны полетели огарки и свечи, ее мелкие части, с таким трудом выкованные мастерами. Воин быстро открепил цепь от люстры, вытянул остатки и поспешил к заветной двери. Теперь нужно было установить вазу на другое место. Сил едва хватило чтобы кое-как повалить ее на бок и перекатить.

Не теряя ни минуты, он перебросил цепь через еще нетронутые огнем балки перекрытий, закрепил один конец за колонну перехода, второй обвязал вокруг вазы.

Оставалось самое сложное – поднять вазу на необходимую высоту, чтобы использовать, как таран. Нартанг уперся ногами в перила, свесившись над пролетом лестницы, и что было сил потянул на себя, напрягая все мышцы – очень неохотно и медленно каменная громада оторвалась от пола. Воин поспешил закрепить цепь, чтобы не потерять выжатый промежуток. Передохнув немного, он вновь налег на цепь.

На удивление пошло легче. Однако всей немалой силы воина хватило только на то, чтобы поднять вазу от пола лишь на высоту локтя. Тяжело дыша, Нартанг подошел к подвешенному снаряду. В этот момент запах гари стал усиливаться уже и в этом крыле дворца, по потолку потек густой черный дым. Не теряя больше времени на созерцание продвижения пожара, воин принялся раскачивать свой импровизированный таран. И вот камень ударил в дерево. Дверь басовито загудела, но устояла. Со второго удара на кованых пластинах обозначилась заметная вмятина. Нартанг упрямо раскачивал страшный «маятник» все сильнее. С каждым ударом все жалобнее стонали доски и опаснее потрескивали потолочные балки. С восьмого удара дверь не выдержала и одна ее створка хрустнула пополам.

– Вот так! – победно рыкнул воин и устремился в образовавшийся проем. Оружейная Гарция могла поспорить с оружейной Сухада, хотя и была заметно меньших размеров.

Там были различные панцири и щиты, все виды оружия разного вида и веса. Свое оружие Нартанг увидел сразу – оно занимало чуть ли не главное место посередине расшитого золотом ковра рядом с тонкой саблей с драгоценной рукоятью и страшноватого вида топором с узорчатым лезвием. Секрет его «кастета» так и не был открыт захватчиком – шипы были утоплены и еще можно было разобраться для чего это не удобное с виду оружие. Воин стремительно подошел и, подпрыгнув, сорвал со стены принадлежащее ему по праву. «Здравствуй» – улыбнулся своему замысловатому клинку воин.

Он держал в руках оружие, выкованное для него отцом, и не верил в свой успех, не знал, как выразить ту великую радость, что переполняла его. Два года висело над ним черной тучей сознание того, что он опозорился перед своими предками, попав в плен и потеряв свое оружие. Два года черный червь точил его сердце беспокойством – сможет ли он вернуть себе дар отца и богов, не затерялся ли он в водовороте войн и смене правителей? И вот теперь великий груз свалился с его плеч – его наследие удобно лежало у него в руке, словно сливаясь с телом, становясь продолжением руки. Нартанг нажал на неприметный выступ и металл поддался, щелкнул незатейливый механизм и из монолита закрытой гарды вылетели острые шипы.

Теперь он точно знал, как и какие удары можно наносить своим невиданным оружием и уже видел себя в битве со сверкающим лезвием в руке.

– Господин, прошу, быстрее! Перекрытия старые – могут в любой момент рухнуть!

– Не пристало мне бегать!

– Есть время, когда не грех и пробежаться!

– Не тебе, Тин, мне указывать!

– Так кому же, как не мне? Кто же тебя на руках носил, да учил…

– А это еще что? – оборвал верного еще больше поседевшего телохранителя Гарций, останавливаясь перед выломанной дверью оружейной и тяжеловесным приспособлением, сооруженной из его вазы.

– Кому в пожар оружие так понадобилось? – тоже в недоумении заглянул в пролом старый вояка и отпрянул, – Святые Небеса! – на пороге появился Нартанг.

Тин узнал его сразу, Гарций – несколько минут спустя – того длинного тощего пацана и теперешнего налитого силой мужчину все также отличал уродливый страшный шрам и пылающий ненавистью черный глаз. Однако теперь этот глаз смотрел не просто с ненавистью, а с холодной безжалостной уверенностью в том, что представшие сейчас умрут; умрут в любом случае – иначе быть не могло. Сейчас в этом лице читался приговор.

– В гости к тебе зашел, Гарций, долги отдать, да свое забрать! – рыкнул Нартанг, выходя в коридор из черного дыма, заполнившего уже и оружейную, – Узнаешь меня?!

– Такого урода как не узнать! – ответил за своего повелителя Тин, выхватывая меч и заслоняя Гарция.

– А для тебя, Тин, у меня другие гостинца! – быстро и четко отвел выпад старого рубаки воин и, заклинив клинок в шипах только обретенного оружия, вырвал его прочь, отбросив старика назад сильным ударом в челюсть.

Телохранитель отлетел на несколько шагов и, ударившись головой о колону, осел на пол.

– Тебе, псу, сейчас будет честь умереть от руки короля Данерата! – рыкнул Нартанг, также отбивая выпад и обезоруживая оправившегося от первого потрясения Гарция, выхватившего свое оружие.

– Пощади! – разведя безоружные руки в стороны плюхнулся на колени жестокий правитель – как легко было мучить и убивать других людей, но как не хотелось самому быть убитым – сразу забылись и спесь и честь, когда перед ним появился этот явившийся с того света безжалостный и неотвратимый мститель.

– Жестокосердный, – усмехнулся Нартанг, плюнув на пол рядом, приставляя тонкое лезвие к трепещущему горлу, – Ты кого пощадил?!

– Пощади!!!

– Зачем?

– Я тебе все отдам!

– Я и так все возьму!

– Тебя никто не тронет!

– Меня и так никто не тронет! Трус и глупец! – в самое лицо рыкнул ему воин и надавил, проведя отточенным острием по горлу давнишнего обидчика – тот вздрогнул потекла кровь, но Нартанг специально только напугал его, задев лишь кожу.

В углу не шевелился Тин. Нартанг подошел к нему, наклонился, прикоснулся пальцами к жилке на горле, под его ороговелой кожей едва дернулось – живой. Он быстро отвязал цепь, пробив тяжелой вазой каменные плиты пола и чуть не свалившись с полуобрушившегося перехода; обвязал ею ноги телохранителя. Потом подошел ко все еще стоящему на коленях трясущемуся Гарцию, судорожно зажимающему свое окровавленное горло, быстрым движением снял с него ремень и, просунув в последнее звено цепи обмотал вокруг шеи, потуже, застегнул пряжку. Срезал лезвием ремень перевязи, стянул им руки правителя города за спиной.

– Пошел! – дернул он за поводок, – Только тявкнешь – прирежу!

Он взялся за середину цепи и пошел прочь из горевшего дворца – больше ему здесь ничего не было нужно: Гарций шел на поводке, бессознательный Тин собирал пыль переходов и отсчитывал головой ступени.

– Ты кто?! Это что, господин и Тин?! – остановился один из солдат, неизвестно чего забывший во дворце господина и забежавший на его половину.

Нартанг молча ударил его лезвием в лицо, разрубив нос пополам. Солдат, хлюпая, осел на землю. Не замедляя шага, воин шел дальше. Выйдя во двор он увидел, как его шайка сцепилась с солдатами Гарция. Те хоть и были поначалу заняты пожаром, но когда увидели, как грабители выносят добро господина, быстро вспомнили службу, оставив пожар слугам. Казармы прилегали ко дворцу и оттуда выбегали все новые и новые солдаты. Его шайка была приговорена.

– Нартанг! – увидел один из них вышедшего предводителя.

– Вели своим остановиться! – притянул за цепь бледного Гарция Нартанг, – Не то и впрямь прирежу тебя!

– Остановитесь! – немного визгливо крикнул Гарций Жестокосердный своим солдатам, опасливо косясь на зажатое в руке своего пленителя лезвие – его цепь как раз входила в кулак, сжимающий страшное оружие – одно движение и ничто не спасло бы его от кровожадного металла.

– Господин! Господин Гарций!? – оглянулись на него солдаты, удивленные увиденной картиной.

– Коней мне и моим людям. Ты едешь со мной. Если они поедут за нами – тебе конец, – холодно произнес воин, словно и не было во дворе бушующего пожара, горячего боя и сотни солдат, готовых броситься на него.

– Подвести этим людям коней. И не скакать за нами! Я уезжаю! – обреченно выдохнул правитель посеревшими губами.

Солдаты опешили – такого они не слыхивали и не знали как поступать в таком случае.

– Живо! – рявкнул Нартанг.

– Быстро! – взвизгнул, испугавшись за свою жизнь Гарций.

Солдаты, вместо слуг, принялись ловить и подводить коней разбойникам. Те, ошалело улыбаясь и постоянно озирались, забирались на испуганных пожаром животных, побыстрее направляя их к воротам, в которых уже вовсю суетился народ с бессмысленными ведрами воды.

– Мне трех коней! – рыкнул воин, напоминая о себе – солдаты не решались подходить близко.

К нему подвели трех лошадей.

– Двух связать вместе!

И этот его приказ исполнили.

– А теперь отправляйтесь тушить свой город! – мрачно посмотрел на растерянных служителей порядка воин, – Все за ворота! Если пойдете за мной – ваш господин умрет!

– Исполняйте! – осторожно кивнул Гарций, косясь на страшный клинок у своего лица.

Шайка уже давно исчезла за воротами горящего дворца, как только получила коней, а Нартанг спокойно ждал, пока солдаты уйдут со двора. Потом неторопливо закинул все еще бесчувственного Тина на спину одной лошади, привязал его стременами за руку и ногу; кивком приказал Гарцию сесть на другого коня, но тот со связанными руками, неловко топтался у бока животного. Нартанг, все также молча, взял его за пояс штанов и за шиворот, быстро закинул в седло, потом прикрепил повод его коня к своему седлу, там же закрепил цепь ошейника. Тина он освободил от тяжести металла – старику и так хорошо досталось в пути из дворца: лицо, грудь и спина его были сильно ободраны и кровоточили.

– Пошел! – вскочив в седло третьего коня, дал ему пятками в бока воин, – Пошел! – и они полетели по горящему городу. Солдаты все еще толпились за воротами, но никто из них не рискнул что-то предпринять; по улицам метались обезумевшие люди, не знающие за что хвататься – тушить ли дома или собирать вещи и бежать прочь.

Нартанг гнал лошадь вперед, сбивая попадающихся на пути, не обращая внимания на проклятия и крики, объезжая дома, где слишком сильно уже бушевало пламя. Потом он врезался в толпу людей, столпившихся у ворот, желающих поскорее сбежать из горящего города. Кони жалобно и испуганно ржали, не желая топтать людей, но воин не давал им остановиться или сбросить себя:

– Вперед! А ну разойдись! – грозно рычал он, кроша подвернувшихся под руку. Ему на удивление быстро освободили путь – вид крови всегда как-то отрезвляет и останавливает людей в их стихийных порывах паники. Как ни тесно было, народ потеснился еще больше, давая страшному всаднику дорогу.