"Любовь джентльмена" - читать интересную книгу автора (Дэй Сильвия)

Глава 16

– Кажется, ты дрожишь, – прошептала Маргарет.

– Потому что мне холодно.

Маргарет сочувственно улыбнулась:

– Расслабься, ты выглядишь просто великолепно!

Элизабет придирчиво оглядела себя в зеркале. Она выбрала бледно-голубое платье из шелковой тафты с рукавами по локоть, с открытой нижней юбкой, и, кажется, не ошиблась.

Окончив осмотр, Элизабет вздохнула: поклявшись когда-то, что этот день никогда не наступит, она была совершенно не готова поверить в реальность происходящего.

– Твое настроение улучшится, когда ты встанешь рядом с ним, – пообещала Маргарет.

– Да, если не станет хуже.

Однако четверть часа спустя, когда Элизабет шла по боковому проходу, опираясь на руку отца, вид графа Ашфорда так заворожил ее, что она мигом забыла все свои страхи. Маркус был великолепен и смотрел на Элизабет так, что она видела его изумрудные глаза даже со значительного расстояния.

Тем не менее между ними оставалось нечто большее, чем просто физическое пространство. Репутация Маркуса и служба у Элдриджа являлись особенно большими помехами. Неизвестно, смогут ли они преодолеть их. Маркус намекал на верность и согласился подумать о том, чтобы уйти из агентства, но твердого обещания не давал. Если он не изменится, она может возненавидеть его, но и если женится на ней из желания отомстить, союз их тоже обречен…

– Ты уверена, что выбрала правильный путь? – Услышав голос отца, Элизабет оглянулась: отец смотрел прямо перед собой, отчужденный, как всегда.

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась она.

– Я надеялся, что ты захочешь выйти замуж для того, чтобы быть счастливой. – Он вздохнул и искоса взглянул на нее. – Я с удовольствием терпел бы муки тысячу лет ради того, чтобы все это время со мной была твоя мать.

Сердце Элизабет сжалось.

– Отец…

– Мы можем повернуть все обратно, Элизабет. Меня тревожат побуждения Уэстфилда.

На мгновение дыхание Элизабет прервалось, шаги замедлились. Неожиданная поддержка на случай быстрого отступления была очень соблазнительной.

И все же она не сдастся!

Элизабет вздернула подбородок:

– Спасибо, отец. Я уверена, что поступаю правильно.

Маркус взглянул на младшего брата, стоявшего рядом у алтаря. Пол усмехнулся и поднял бровь в молчаливом вопросе: он будто спрашивал, есть ли у Маркуса сомнения.

И в тот же момент под сводами церкви пронесся возглас восхищения. При виде Элизабет у Маркуса перехватило дыхание, а когда зазвучала музыка, ответа уже не требовалось.

Вдовствующая графиня Уэстфилд чувствовала себя на седьмом небе: она обожала Элизабет с момента первой встречи, происшедшей много лет назад, и никогда не сомневалась, что женщина, подвигнувшая ее старшего сына на брак, не может быть обыкновенной. Маркусу так и не удалось внушить ей, что это он тащит невесту к алтарю, а не наоборот.

Как раз когда Маркус подумал об этом, ровные шаги Элизабет замедлились, и она стала оглядываться, словно пойманная в силки птица; однако теперь это не имело значения, поскольку церемония уже началась.

Маркус повторял обеты с твердостью и убежденностью, приводившими публику в восторг; Элизабет же выговаривала слова медленно и с большой тщательностью, словно боялась споткнуться. Маркус видел, как она дрожит, чувствовал холод ее руки и не сомневался, что она едва держится на ногах. Сжав ее руку, он, как мог, постарался передать ей свою уверенность.

Когда все было кончено, Маркус прижал Элизабет к себе и поцеловал ее, удивляясь тому усердию, с которым Элизабет вернула поцелуй. При взгляде на жену в его душе закипели необузданные эмоции, но он подавил их и отвернулся, решив, что даст волю чувствам, как только они окажутся одни.

Готовясь к брачной ночи и не спеша занимаясь туалетом, Элизабет оглядела комнату. Ее окружали те же вещи, что и дома, но теперь в другом месте. Стены комнаты обтягивал бледно-розовый дамасский шелк, а через две двери находилась комната, где она впервые занималась любовью с Маркусом.

Элизабет вздохнула. Они так давно не были вместе! Сама мысль о предстоящей ночи заставляла ее дрожать от нетерпения.

Несмотря на нескончаемое желание, к которому она привыкла, ее все еще пугала мысль о том, что она замужем за человеком с более сильной волей. Этот человек столь решительно добивался осуществления задуманного, что не позволял никому стоять у себя на пути. Сможет ли она повлиять на него, сумеет ли убедить его сменить род занятий, или на это глупо даже надеяться?

Приняв ванну, Элизабет отпустила горничную и подошла к постели, на которой уже были приготовлены ночная рубашка и халат. Обе вещи были специально заказаны для приданого. Восхищаясь ими, Элизабет провела пальцами по тонкому материалу и драгоценным кружевам, а потом стала разглядывать обручальное кольцо, в котором отражалось пламя свечи. Ее особенно радовало, что это Маркус подарил ей массивное кольцо с большим бриллиантом в центре и множеством рубинов вокруг. На ободке кольца был выгравирован герб Уэстфилдов.

Услышав стук в дверь, Элизабет быстро схватила ночную рубашку, но вдруг передумала. Ее супруг обладал неуемным сексуальным аппетитом, но в последнее время его интерес к ней был менее чем теплым. Если она надеялась удержать его, ей следовало быть более отчаянной. Она не обладала опытом множества его любовниц, но ощущала особый энтузиазм и надеялась, что этого будет достаточно.

Оставив одежду на постели, Элизабет повернулась и увидела Маркуса: на нем был черный халат из плотного атласа, он замер на пороге и не отрываясь смотрел на нее. В его изумрудных глазах пылал огонь, обжигавший кожу Элизабет. Она подавила желание прикрыться руками и вскинула подбородок, демонстрируя смелость, которой не обладала.

От его низкого хриплого голоса по ее телу побежали мурашки.

– Ты так прекрасна, когда на тебе только мое кольцо!

Войдя, Маркус закрыл дверь. Движения его были обманчиво небрежными, но Элизабет ощущала, как сильно он напряжен.

Внезапно его халат спереди резко вздрогнул, а потом поднялся из-за эрекции. Рот Элизабет заполнила слюна, ногти впились в ладони, пока она ожидала, что полы халата распахнутся и обнаружат ту часть Маркуса, которую она жаждала заполучить.

– Не отводи взгляда, любимая.

Халат мягко драпировал его ноги, когда Маркус пересек комнату и оказался так близко, что она ощутила тепло, исходившее от него. Как только Элизабет окунулась в запах сандала и цитрусов, ее соски стали тугими и твердыми, а желание распространялось от груди к низу живота. Она с трудом подавила стон.

Неужели она стала распутницей? Элизабет поежилась, но тут же отбросила эти глупые мысли.

– Я так скучала по тебе, – выдохнула она, отчаянно ожидая его прикосновений.

– Правда?

Маркус смотрел на жену с восторгом, но ей вдруг показалось, что теперь он стал каким-то отстраненным очаровательным незнакомцем. Потом его рука оказалась у нее между ног, и средний палец заскользил между складками по ее соку.

– Да, вижу, скучала.

Элизабет захныкала, когда он вынул палец. Но Маркус утешил ее ласковым шепотом.

Руки его медленно коснулись пояса халата. Он развязал завязки и раздвинул полы, демонстрируя, как мощно пульсирует его член. Гибкое тело, обрамленное материей цвета черного дерева, было просто великолепно.

Элизабет подняла глаза, и их взгляды встретились. Она сказала то, что он должен был знать и понимать:

– Ты принадлежишь мне.

Желая пробиться сквозь внезапный холод, которым снова повеяло от него, она подняла руку и провела кончиками пальцев по его горлу и груди.

Маркус судорожно вздохнул, его кожа от прикосновения стала горячей. Он улыбнулся, когда Элизабет принялась наслаждаться своей властью над ним. Она не представляла себе, что так может быть, никогда не хотела, чтобы так было, но теперь он принадлежал ей, и это обстоятельство меняло все.

Подняв Элизабет за талию, Маркус шагнул к кровати.

– Леди Уэстфилд, – проворковал он, опуская ее на край и устремляясь вперед, вводя член единственным сильным движением.

Элизабет вскрикнула, скорчившись от неожиданного и болезненного вторжения, но Маркус крепко держал ее. Он навис над ней, прижал к кровати, и халат укрыл их шелковистым занавесом.

Губы его жадно впились в ее губы, язык двигался в ужасающем ритме, лишая чувств.

Это не было аккуратное соблазнение с многочисленными знаками внимания, как во время предыдущих встреч, так что Элизабет была потрясена и смущена. Она знала его прикосновения, узнавала его запах и ощущала его тело, но этот мужчина был для нее совершенно чужим. Так настойчиво и по-звериному эгоистично, так горячо и сильно он никогда не двигался внутри ее.

Рука Маркуса нашла ее грудь и грубо сжала, бедра прижались к ее бедрам, когда он скользнул чуть глубже. Элизабет забилась под ним, поворачивая голову, чтобы вдохнуть; и тут же его зубы скользнули по ее щеке, а затем впились в мочку уха.

– Теперь ты принадлежишь мне, – грубо произнес он.

Угроза. Элизабет замерла, когда поняла это. Он хотел от нее повиновения. Кольцо, его фамилия, его желание… Всего этого было недостаточно, чтобы умиротворить его.

– Зачем брать то, что я отдаю тебе сама? – прошептала она.

На самом деле это была единственная возможность заполучить ее, единственный способ, которым она отдалась бы. Элизабет на миг задумалась, вспоминая, как предлагала себя совершенно добровольно.

Маркус застонал и уткнулся лицом ей в шею.

– Ты ничего не давала мне сама. Я кровью оплатил все, что получил от тебя.

Элизабет скользнула руками под халат и принялась поглаживать трепещущие мышцы его спины. Он выгнулся навстречу прикосновениям, покрываясь от желания потом, отчаянно потираясь бедрами о ее бедра до тех пор, пока она не сдержала его.

– Позволь дать тебе то, что ты хочешь.

Маркус крепко прижал Элизабет к груди и укусил за плечо, когда Элизабет дразняще-ласково скользнула по его члену.

– Ведьма, – прошептал он, полизывая отметины от своих зубов.

Он пришел к ней в комнату с одной-единственной целью – удовлетворить обоюдную потребность в таком долгожданном браке. Все «па» предстоящего танца были ему известны, тщательно спланированная встреча не предполагала нежелательной близости. Но Элизабет встретила его нагой, с кожей, золотистой от отблесков камина, с волосами, распущенными по плечам, и с развратно вздернутым подбородком. Она сказала, что он принадлежит ей. Все эти годы она не обращала на него никакого внимания, а теперь, после всего, что он выстрадал, предъявляла права на победу.

Она и правда победила. Он был пойман в ловушку, крепко схвачен гибкими бедрами и сочащимися глубинами.

Утопая в объятиях Элизабет, Маркус покрыл поцелуями всю ее от горла до груди. Он с наслаждением полизывал бледную кожу, поглаживал пышные полушария, придерживая их, радуясь тому, что они стали упругими и тяжелыми. Ее тугие соски торчали ему навстречу, и он куснул их по очереди, а потом прошелся по упругой плоти ленивыми движениями языка.

Он посасывал медленными глубокими ритмичными движениями, вздрагивая от ощущения, которое охватывало ее тело, когда Элизабет кончала. Он мог продолжать это бесконечно – сжимать и разжимать нежную плоть. Пошевелив бедрами, он потерся о клитор, а потом застонал одновременно с ее оргазмом, облегчая желание горячими потоками спермы.

Задыхаясь и ощущая лишь частичное удовлетворение, он наконец отпустил ее и положил голову ей на грудь, раздумывая, сможет ли когда-нибудь насытиться ею полностью.

– Маркус… – Пальцы Элизабет взъерошили его волосы.

Он поднялся над ней, поставив руки по сторонам; красивое лицо его стало суровым, глаза искали встречи с ее взглядом.

Элизабет вздрогнула, она чувствовала себя обворованной. Как можно быть одновременно погруженным и отстраненным?

Маркус рассматривал ее, раскрасневшуюся и распростершуюся на постели с чувственно раздвинутыми бедрами, демонстрировавшими все, чего он страстно желал. Член, покрытый ее соком, стал золотистым, но эрекция не уменьшилась. Он смотрел как завороженный, как его семя сочится у нее между ногами. Потом он собрал его в ладонь и размазал по ней.

– Моя, моя, моя… Вся моя.

Почти сходя с ума от облегчения, удовольствия и желания, Маркус наблюдал, как Элизабет выгибается и корчится, слушал, как она просит и умоляет. Каждый дюйм шелковистой кожи принадлежал ему, каждый волос на голове и между ног, каждый вздох. Он мог всю жизнь прикасаться к ней, владеть ею.

Как только Маркус подумал об этом, его член затвердел, словно камень, распух и потяжелел, будто и не бывал в ней. Он снова шагнул вперед, взял член в руку и принялся массировать ее клитор кончиком.

– Пусти меня внутрь.

Элизабет тут же подняла бедра, впуская его в горячую влажность, и он наполнил ее, упав на вытянутые руки. Было настоящим блаженством испытать сжатие ее мышц. Если бы замереть так навсегда! Но это было невозможно и неправильно.

Маркус прижался лицом к голове Элизабет и задвигался внутри ее. Движения его были пылкими от желания, их тела соприкасались. Обвив его бедра ногами, Элизабет поднималась при каждом толчке, отвечая на рвение, не сдерживаясь, бесстыдно вскрикивая при каждом погружении. Маркус брал ее с желанием, и она принимала его как подарок судьбы.

– Да! – воскликнула Элизабет, впиваясь ногтями ему в спину. – Маркус… Да!

Это было похоже на водоворот. Маркус сжал зубы и боролся. Вырвавшись из ее объятий, он встал на неровный пол. Вцепившись одной рукой в столбик кровати, он выходил из Элизабет до тех пор, пока внутри не остался лишь кончик. Каждый нерв его протестовал. Он чувствовал, что Элизабет словно горит. В ней горело все: кожа, клитор, корни волос, – а из глаз текли слезы разочарования.

– Не отвергай меня!

– Я должен, – холодно отрезал он. – Меня отвергали четыре года.

Опершись на локти, она смотрела на место, где они слились воедино, где она страдала. Она совершенно не властна над этим, ни в коей мере, и признает это, если надо.

– С тобой так хорошо. Я сделаю все, что угодно…

– Что?

Наградой ей было почти незаметное движение.

– Да. Маркус, ради Бога!

Он толкнул член глубже. Небольшое погружение и все. Поддразнивание. Его большой прекрасный член грозил свести ее с ума.

– Чего ты хочешь от меня?

Маркус продолжал варьировать частоту и глубину погружений, не отводя глаз от ее лица.

– Все.

– У тебя это есть, потому что у меня ничего не осталось.

И тут он взял ее, набросившись словно животное, ухватившись за столбик так, что побелели костяшки пальцев. Движения его были такой силы, что Элизабет переместилась на кровати. Маркус тут же последовал за ней, проникая сильно и глубоко, совершенно не заботясь о ее ощущениях.

Будучи не в состоянии противостоять, Элизабет отдалась водовороту страсти, и каждый оргазм сопровождался криком облегчения.

Маркус находился сверху, наблюдая, как она пульсирует, дрожит всем телом; он не мог вспомнить, когда еще его так захватывал любовный акт. Все его тело покрывал липкий пот, бедра работали неустанно ради продления ее удовольствия и продвижения к его удовольствию. Он рычал, словно зверь, наслаждаясь тем, что занимается любовью с женой, страстной женщиной, которая пробудила в нем желание и ответила на него своим пылким желанием.

Все чувства и эмоции слились воедино, чтобы вознести его на тот уровень ощущений, которого Маркус никогда не достигал прежде. Наконец он выдохнул ее имя, изливаясь в нее, отчаянно желая, чтобы этого оказалось достаточно, и зная, что так никогда не будет. Бездонный родник желания ужасал. Даже сейчас, изливаясь в нее, отчаянно сжимая ее, скрипя зубами, он хотел большего. А еще он знал, что всегда будет хотеть больше того, что еще осталось.

Наконец Маркус отпрянул; грудь его тяжело вздымалась. Он посмотрел на балдахин, ожидая, пока комната перестанет вращаться. И как только это случилось, он покинул постель жены.

Ощущая ее запах на своей коже, слыша за спиной мягкие протесты, Маркус схватил пояс и, не оглядываясь, вышел из комнаты.