"Доктор Чёрный" - читать интересную книгу автора (Барченко Александр Васильевич)IVСолнце повисло над самым горизонтом, когда Беляев с только что купленным в Петербурге пледом в руках вышел из вагона на маленькой промежуточной станции Финляндской железной дороги. Снег, кое-где маячивший во время пути по сторонам полотна, здесь исчез, и мелкий гравий, напитанный весеннею сыростью, мягко скрипел под ногами. Редкие лужи кое-где подёрнулись стёклышками льда под вечерним морозом, но самый воздух, казалось, дышал ещё весенним теплом. Беляеву в его ватном зимнем пальто было не на шутку жарко. Не успел он дойти до конца усыпанной гравием платформы, как его со всех сторон обступили бритые скуластые финны в кожаных, собачьего меха шапках с меховым помпоном или пуговицей на темени, с закушенными на сторону короткими трубками. — Барину дачу? Вот у меня хорошая… — Пер-ркеле-с#768;атана! Куда лезешь? Моя очередь… Вот у меня, барин, четыре окна, лодка есть, ледник… — Перкеле-х#768;у! У него прошлый год барин помер. Его дача плохая… — У тебя лучше? Задаток возьмёшь, а потом стёкла выбьешь… Беляев с трудом освободился от насевших на него дачевладельцев и подошёл со своим пледом к одиноко стоявшему у жёлтой таратайки белокурому финну, молча наблюдавшему травлю приезжего. — Извозчик? — вопросительно обратился к нему Беляев. — Все извозчики! — ответил тот довольно чисто по-русски. — Куда надо? — Дача «Марьяла». Знаешь? — «Марьяла»? Знаю. У Красных ворот. — Сколько возьмёшь? — Сорок копеек. У нас такса. «Недорого за три версты, — подумал Беляев. — Пустить бы сюда питерского извозчика, он бы показал таксу!» Он вскарабкался в высокую финскую тележку, обернул ноги пледом. Извозчик дёрнул вожжами, и кругленькая, невзрачная на вид, малорослая лошадёнка, сразу влегши в оглобли, с места полною рысью вынесла тележку на шоссе. — Ну, М#769;икку, в#769;артук! В#769;артук, перкеле-с#769;ат-тана!.. — неслись за экипажем крики дачевладельцев. Микку обернулся и, погрозив кнутом, выпустил крепкое слово. — Однако, ваши финны сердитый народ, — заметил Беляев. Извозчик покосился на него через плечо и презрительно сплюнул на дорогу. — Финны? — переспросил он. — Тут нет финны. — Разве это русские все? — Нет русские, нет финны… Кулиганы! — выпустил он сердито. — Разве это финны? Работать не хочет, землю сдаёт, дом сдаёт, сам со свиньей живёт. Получит задаток, сейчас в Сестрорецк, а то в Белоостров водку пить… Это не финны, здесь нет финны. — Где же они? — Финны далеко… Вот! — Извозчик махнул рукою на север. — Хангё финны, Николайстадт финны, Улеаборг… А здесь не финны, здесь чухны! — А ты разве не здешний? — Нет! Я за Улеаборг пятьдесят километров. — А здесь извозчиком? — Жена здесь. Вот… жена есть, лошадь есть, а дом нету… Вот деньги заработаю, поедем домой, дом буду строить. Извозчик дёрнул левой вожжой, и тележка, черкнув крылом по гранитному нетёсаному обелиску, свернула с шоссе на просёлочную дорогу между жердяными заборами и запрыгала по изрытым корнями и кочками колеям. — Вот… «Марьяла»! — извозчик указал на зелёную крышу, словно вынырнувшую из соснового леса на самом гребне высокого песчаного холма. Солнце давно спряталось за горизонтом, и всё кругом кутали густые синие тени, а окна стоявшей на горе дачи ещё горели кровавым отблеском солнца, и вся сторона, обращённая к западу, словно выкрашена была розовой краской. — Часто возишь гостей на «Марьялу»? — спросил Беляев. — Нет часто. Барин один живёт. В месяц раз приезжает, а летом живёт, никуда не ходит. — А теперь кто там? Сторож? — Да, сторож, один. — Финн или русский? — Нет, шорнай. — Как «шорнай»? — Да! шорнай… нигер! — А, вот что! — догадался Беляев. — Не страшно ему одному в лесу? — Чего страшно?.. Он сам страшный. Вот будете смотреть. Лошадь с трудом тащила теперь тележку по глубокому рыхлому песку в гору. Здесь, среди тесно обступивших сосен, сумерки ещё более сгустились, и странно было, когда, достигнув площадки на гребне горы, путники снова очутились лицом к лицу с блещущей яркими красками зарёй. Небольшой бревенчатый домик с верандой, обращённой в сторону моря, с широкими итальянскими окнами, задёрнутыми изнутри плотными занавесками, был окружён живой изгородью из можжевельника и низеньких веймутовских сосен с голубыми разлатыми лапами. Сарай для дров, ледник и другие хозяйственные службы заслоняли дом со стороны дороги, а от небольшой пристройки в сторону леса тянулась вереница крытых отдушин, выходящих прямо из земли, как у компоста или погреба. Беляев расплатился с извозчиком и двинулся к крыльцу. — Я буду подождать! — крикнул ему Микку, оправляя шлею на своей лохматой лошадёнке. — Не нужно. Я здесь останусь на ночь. — Ну, ну! — скептически возразил извозчик. — Я буду посмотреть. Сторож никого не пускает. Беляев тщетно искал ручку у дверей. Без обычной рамы и филёнок, вырезанная словно из одного куска огромного дерева, полированная дубовая дверь была так точно пригнана к косякам, что не было даже заметно пазов. Не было и признаков замка. Только левее из толщи бревна высовывалась крошечная пуговка кнопки. Беляев нашёл её и энергично придавил. Несколько минут не было слышно ни шагов, ни шороха. Потом внезапно в середине двери открылся небольшой глазок, как у тюремных камер, и тихий низкий голос сказал чисто по-русски: — Барина нет дома. Без него не велено никого принимать. «Как же, доктор сказал, что сторож не понимает по-русски? — мелькнуло в голове Беляева. — Отлично говорит…» — У меня от барина вам записка, — сказал он. — Барина нет дома. Без него не велено никого принимать! — настойчиво повторил голос. — У меня с собой карточка барина. — Барина нет дома, — в третий раз повторил голос уже сердито и угрожающе. — Без него не велено никого принимать. — Что за чертовщина такая? — вспылил Беляев, с удивлением прислушиваясь к монотонному голосу, который в третий раз тупо и механически повторял одни и те же слова. — У меня карточка, я же вам говорю… Ах, черт! — сообразил он наконец. — Я-то дурак тоже! Он вынул из бумажника карточку доктора и, показывая её невидимому сторожу, спросил по-французски: — Вы, вероятно, не понимаете по-русски? — У меня с собой визитная карточка хозяина этой дачи с надписью для вас. Доктор, вероятно, сам сегодня приедет вечером… Можете вы меня пустить? В глазок высунулись два тонких смуглых пальца, и голос сказал: — Позвольте карточку. «Однако, фокусник этот доктор! — подумал Беляев, когда кусочек картона исчез в отверстии двери. — Настоящий средневековый ритуал! Что он, деньги фальшивые делает, что ли?» Глазок в двери снова открылся, и тот же голос теперь уже спокойно, приветливо произнёс по-французски: — Отпустите извозчика! — Поезжай! — крикнул Беляев. — Я останусь. Поезжай! Микку тронул лошадь, и Беляев видел, как он ежеминутно оборачивался назад с любопытством, пока не скрылся в лесу за поворотом. Беляев обернулся — и удивлённо отступил. Дверь дачи была уже раскрыта, и на тёмном фоне передней, на пороге вырисовывалась невысокая, стройная фигура замечательно красивого молодого человека со смуглой оливково-коричневого цвета кожей, большими глазами, осенёнными длинными, словно стрелы, ресницами, и шапкой вьющихся чёрных волос. Одет был оригинальный сторож в мягкий кремовый пиджачный костюм и туфли, поражавшие своим маленьким размером. Тёмную, но нежную и гибкую шею свободно охватывал отложной воротничок мягкой чесучовой сорочки. — Мсье может войти! — сказала фигура приветливо и отступила в глубину сеней. В правой руке у неё Беляев заметил воронёное короткое дуло «крошки Веблея». Машинально переступил он порог и невольно вздрогнул, услыхав, как сзади него с мягким негромким стуком захлопнулась дверь. Он снял пальто в передней и, очутившись в следующей комнате, с интересом начал осматриваться. |
|
|