Александр БАРЧЕНКОНЕНАСТОЯЩЕЕ

I

Утром капало с крыш. А к вечеру воздух неожиданно стиснуло морозом, и когда Василий Никитич вышел из консистории, над городом повис жёсткий, колющий горло, молочно-белый туман.

Крыши трамваев посыпало мукою. Сосульки показывали длинными пальцами вниз, и остро скрипела под ногами сухая изморозь.

Занятия обычно кончались в пять. Но секретарь накануне рассердился за весьма запущенный реестр и пригрозился проверить, приведены ли записи в порядок.

Сегодня секретарь не зашёл. Но Василий Никитич долго возился с реестром и к семи часам перестал чувствовать себя именинником. Ныла спина, как ноет она ежедневно. Так же стучало в висках от раскалённой печки, и так же навяз во рту терпкий привкус. Василий Никитич определил направление ветра, поднял воротник и зашагал по панели.

Остановился, по обыкновению, у вокзала — полюбоваться памятником, кстати, узнать, сколько минут потребовалось на переход от консистории. Иногда случалась разница в три-четыре минуты. Но Василий Никитич подозревал, что консисторские часы убегают против вокзальных вследствие небрежности сторожа Елпидифора.

Перешёл через площадь, опасливо сторонясь трамвайных путей. Ломовые гремели пуками железных полос, тяжёлыми шинами и подковами огромных лошадей.

Окунулся в толпу по правой стороне Невского и пожалел, что не сел в трамвай.

От вокзала пешеходы были редки. И всё это месиво голов, лиц и двигающихся, как ножницы, ног направлялось к Василию Никитичу навстречу, в сторону площади, и ему начинало казаться, что мимо плывёт сама улица, что тротуар уходит из-под ног. Сами собой замедлялись движения, и тянуло зашагать назад, в ногу со встречными.

Вдоль трамвайных путей стенкой стояли ожидавшие. Вагон толкал эту стенку, как дети толкают кирпичики, и, когда толчок дошёл до Василия Никитича, с подножки тщетно уже пытались вдавиться на площадку и стиснутый кондуктор кричал охрипшим голосом:

— Нет местов! Нет местов! Господа, имейте в себе рассуждение!

Василий Никитич вымок от пота, пока доехали до технологического, и бежал по проспекту бегом, чувствуя, как простывшая на ветру сорочка холодной ладонью касается спины. С ужасом думал, что легко заболеть воспалением лёгких или катаром верхушек. Василий Никитич выписывал еженедельный журнал «Здоровье» с бесплатным приложением «Домашний доктор».

Поднялся к себе по чёрному ходу, чтобы не встретить наглого взгляда, каким швейцар Афанасий провожал мелких жильцов, перед тем как захлопнуть за ними клетку лифта и нажать последнюю из шести кнопок выключателей.

Комната Василия Никитича в конце коридора, рядом с уборной. В этом углу совсем темно. Но Василий Никитич различает на своей двери ящик «Для писем и газет» и блокнот, пришпиленный кнопками на случай, если кто придёт и не застанет дома.

В ящике Василий Никитич еженедельно находит номер «Здоровья» в зелёной обложке, а блокнот… Однажды у Василия Никитича пропали подтяжки из французской тесьмы, купленные по случаю, и он заявил о пропаже в домовую контору. На следующее утро на блокноте появилось такое замечание: «Вашим потяшкам чорт ваду Июду удавил».

Страничку с сообщением Василий Никитич оторвал от блокнота и нанизал в комнате на стенной крюк, над которым была наклейка: «Бумага, бывшая в употреблении».

Василий Никитич щёлкнул выключателем, отчего пахнущая лекарством темнота уползла из комнаты в окно и приникла с улицы к стёклам плоским широким лицом.

Повесил на вешалку пальто, снял пиджак и переобулся в старые штиблеты. Новые снял, уложил в холщовый мешочек и мешочек повесил в угол, где простыней зашпилено платье.

Лениво расковырял вилкой капустник, островом застывший в сальном соусе, отказался от кипятку и запер за горничной дверь.

В дни, когда не было вечерних занятий, любил полежать с газетой в руках. Незаметно приходил в таких случаях сон, и, среди бурного заседания австрийского рейхсрата, среди беспорядочного отступления инсургентов, погружал тело в сладкое небытие.

Но литературный отдел читал внимательно. Здесь помещались романы — оккультные и «из жизни большого света».

Газета выписывалась канцелярией в складчину. Он выговорил себе последнюю очередь с правом собственности.