"Волшебный мелок" - читать интересную книгу автора (Хопп Синкен)

8. Народная пляска

Бедный Софус, тяжело ему пришлось! Он брал свою голову обеими руками, вытирал ей слезы и причесывал кудри. Снимал нос, сморкал его, чистил ваткой, смоченной борной кислотой, потом ставил на место. Но стоило ему выпустить голову из рук, как она взлетала вверх — туда, где находилась, когда у него была длинная шея. Софус никак не мог до нее дотянуться — приходилось влезать на стол или же доставать голову Длинной палкой с крючком на конце.

Но когда Софус спал, то уже не мог следить за своей головой. И куда только ее не заносило! Положит ее на тумбочку и проснется утром со страшной головной болью, а головы нет — пропала с того места, где он оставил ее вечером. Софус вставал и принимался искать — под кроватью, за шкафом. И вдруг начинало капать ему за шиворот: это голова лежала на люстре или еще где-нибудь и плакала, потому что Софус не слышал, как она его зовет.

Дело немного исправилось, когда Юн сходил в аптеку, купил пластыря и прилепил Софусову голову к его плечам. Правда, она немного качалась на ветру и с ней нельзя было быстро бежать вниз по лестнице, но вообще-то голова была отменная, она только слабо держалась.

Каждый день Софус по часу, а то и по два вертел палочкой, стараясь начертить волшебный знак, но ничего не получалось. Он поместил в журнале «Самое лучшее — иностранное» длинную статью, где уверял, что приставная голова — новейшее средство от ломоты в костях, а в газеты разослал большие объявления, чтобы люди поняли, что приставная голова — это очень модно. Однако никто не верил.

А в замок приходило все больше и больше туристов. Миккель и Кумле едва поспевали продавать бензин и мыть машины. Весь день был занят работой, и лишь поздно вечером они могли передохнуть и поболтать.

— Ты что такой задумчивый ходишь? — сказал однажды Миккель; он был порядочный хитрец. — Над чем голову ломаешь целыми днями?

— Хочу стать знаменитым, — ответил Кумле. — Оказывается, самый легкий способ прославиться — это напечатать страшно умную книг). Но сначала я должен придумать, что в ней будет написано.

— А что — это дело! — воскликнул Миккель. — Честное слово, дело!

Он пошел в город, купил большую чернильницу, ручку, несколько килограммов бумаги и тоже стал думать и писать. Но у него ничего не получилось. Тогда он рассердился и открыл придворную фотографию.

Юн позвонил по телефону Кумле и попросил его немедленно прийти во дворец, чтобы участвовать в народных плясках. Кумле сказал, что разучился плясать, но Юн ответил, что это ничего. Надо сделать два шага вправо, один шаг влево и покружиться.

— Туристы очень любят народные пляски, — сказал Юн, — особенно такие, которые исполняют под ши-пель и барабан, а их лучше тебя никто не спляшет!

Кумле отложил в сторону шланг, из которого окатывал водой автомашины, и пошел во дворец. Он надел пестрые шерстяные носки, черные суконные брюки, красный шелковый жилет и башмаки с блестящими пряжками. В руке он держал факел. Вот было зрелище! Когда Кумле пошел плясать, все столы и стулья на террасе закачались. А гости хлопали в ладоши, фотографировали и заказывали еще пива — подкрепиться.

Одна пляска пользовалась особенным успехом. Она сопровождалась пением. Пели о старинных-старинных делах, а когда поют про старину, это называется «Песнь». Любая древняя «Песнь» ценится куда больше обычных песенок. Правда, голос у Кумле был грубый и хрипловатый, но «Песнь» только такими голосами и поют.

(Если хочешь спеть эту «Песнь», попроси свою учительницу или тетю или еще кого-нибудь из взрослых, чтобы они научили тебя мелодии «Песни о вещем Хельге». Наша «Песнь» посвящена другому королю, которому захотелось покататься на лыжах. Правда, вслух ее петь не стоит — взрослые могут решить, что слова недостаточно торжественны для такой мелодии. Им трудно признать, что наша «Песнь» почти ничуть не хуже. Ты ведь знаешь, взрослые любят иногда напускать на себя торжественность, особенно учительницы.)

А вот и «Песнь». Если никто не сможет научить тебя мелодии, придумай какую-нибудь сам, да поскладнее, чтобы хорошо было топать.

Портной сказал «То be sure», потому что он был не простой портной, а английский. Их считают самыми искусными. Говорить надо так: «Ту би шюр». Дело в том, что в Англии не умеют произносить буквы правильно, как это делаем мы.

Объяснение про портного петь не надо!