"Волшебный мелок" - читать интересную книгу автора (Хопп Синкен)

6. Закоптелый воробей

Когда снова показалось солнце, в саду уже не было ни одного цветка. Листья сгорели, а земля посерела и стала похожа на пепел.

— Я не страшусь никаких опасностей! — заявил Софус. — Вот только темноты не выношу. У меня, знаешь ли, слабое сердце. Кроме темноты, я ничего на свете не боюсь.

Нарядные лаковые туфли покрылись золой и пеплом, а нос у Софуса был густо вымазан сажей,

— Теперь нам придется умыться среди бела дня! — вздохнул Юн.

— Вот еще, не такие уж мы чумазые! — возмутился Софус. — Да мне вовсе и нельзя так часто умываться. Мне доктор запретил — говорит, это вредно.

— Видно, у тебя и в самом деле слабое здоровье, — заметил Юн.

— Ну это ты брось! Я здоров как бык! — обиделся Софус.

У Юна уже вертелся на языке ехидный ответ: он любил говорить людям напрямик, что они неправы. Сам-то он, конечно, всегда был прав и поэтому очень старался указывать другим на их ошибки. А Софус за бремя их знакомства уже успел наговорить много такого, с чем Юн никак не мог согласиться.

Но тут у мальчиков за спиной раздалось чье-то пение: закоптелый Воробей сидел на закоптелой ветке закоптелого дерева и жалобным, закоптелым голоском напевал песню. Песня была ужасно грустная. Такая грустная, что невозможно даже описать. К тому же в типографии, где печаталась эта книжка, нет в запасе букв, которыми можно было бы записать птичье пение.

И все же я попыталась сделать это для тебя. Вот какой рисунок у меня получился:

Теперь всем станет понятно, какая это была печальная песня.

Воробей пел так грустно, что Софус не выдержал и заплакал.

— Терпеть не могу печальных песен, — сказал он. — Пожалуй, это единственное, чего я не выношу. Вообще же я могу вытерпеть все, что угодно.

Юну некогда было спорить: он раздумывал, как бы помочь бедному Воробью. Для начала он нарисовал ему добротный теплый пиджачок с карманами.

— Всю свою жизнь я мечтал о таком пиджачке, — сказал Софус. — Пожалуй, это единственное, чего мне когда-либо хотелось.

Но на этот раз Юн не обратил на его слова никакого внимания. Он быстро нарисовал гнездышко — маленькое, уютное гнездышко, в котором приятно укрыться Воробью. И еще он обещал нарисовать для Воробья славную женушку. Впрочем, Воробьиха у него не получалась. Сколько он ни старался — все выходила Каракатица. Но Воробей все равно обрадовался.

— Не унывай, — прочирикал он, обращаясь к Юну. — В городе живет мой дядя. Тот на все руки мастер. Он в два счета превратит Каракатицу в птицу, стоит мне только попросить его.

Воробей подскочил к своей Каракатице и приветливо захлопал крыльями. Вот так:

Каракатица застеснялась и слегка покраснела, но тут же в ответ задвигала хвостиком. Вот так:

— Что ж, теперь муж и жена славно заживут, — сказал Юн. — Они, видно, отлично понимают друг друга… Послушай, приятель, поаккуратнее обращайся со своим пиджачком! — напоследок наказал он Воробью.

Но тот не ответил. Он был слишком занят разговором с Каракатицей.