"Мой благородный рыцарь" - читать интересную книгу автора (Бридинг Синтия)

Глава 5 Предательство

Шум праздника стих, когда Ангус закрыл дверь в спальне Формории. Он стянул бретельки с ее плеч и осыпал шею нежными поцелуями. Черт возьми! Ее пальцы были такими горячими, когда она принялась яростно стягивать с него рубашку. Руки Ангуса медленно прошлись от талии Формории вверх и обхватили груди, твердое напряженное мужское естество прижалось к ее животу. Подталкивая ее к кровати, он ловко расстегнул платье, швырнул его на пол, и любовники рухнули на перину.

– Ты стала еще прекрасней с тех пор, как мы виделись последний раз, – прошептал Ангус, медленно обводя языком нежные соски.

Тугие бутоны приподнялись и затвердели. Формория, застонав, выгнула спину.

– Мы виделись вчера вечером. Во имя всего святого, Ангус, продолжай. Сильнее.

– Так быстро, Мори? – Ангус поднял свою темноволосую голову и ухмыльнулся. – Нет, сначала я помучаю тебя.

Он раздвинул коленом ее ноги, продолжая работать языком, потом потянулся к губам. Губы Формории раскрылись, впуская его, и он впился в них, наслаждаясь их сладким вкусом. А потом их языки сплелись в яростном сражении, где каждый отстаивал свое превосходство. Ангус осыпал поцелуями шею, спину, груди возлюбленной, упиваясь роскошной плотью, созданной для долгих наслаждений. Но ее тело просило большего.

Сдавленно застонав, Формория запустила пальцы в шелковистые волосы Ангуса и прижала его голову к своей груди. Он рассмеялся и начал языком выводить круги вокруг ее сосков. Формория застонала от удовольствия и вцепилась ногтями в тугие напрягшиеся мускулы его рук. Ее лоно то сжималось, то разжималось в ответ на все более требовательные, настойчивые движения его языка. Ангус делал именно то, что ей нравилось, мгновенно угадывая ее желания. По телу Формории прошла дрожь.

– Нет, еще не сейчас, – шепнул Ангус и опустился ниже, оставляя языком огненный след на ее теле.

Он раздвинул ее ноги и закинул их к себе на плечи, прижавшись губами к ее лону.

Тело Формории содрогалось от острого, как боль, наслаждения, которое накатывало на нее волна за волной… Дождавшись, когда она притихла и дыхание стало ровнее, он вошел в нее одним мощным ударом, заполнив собой до конца.

Потом они долго лежали обнявшись, измученные и опустошенные.

– Ты запер дверь? – лениво спросила Формория.

– Проклятие! – Ангус поднял голову и посмотрел на нее, раскрасневшуюся и удовлетворенную. – Что ты делаешь со мной! Я обо всем забыл.

Формория улыбнулась так, что орудие снова приготовилось к бою. Да что же это? Ведь ему уже почти пятьдесят, и только пятнадцать минут назад они…

– Перестань смотреть на меня так. Ты же знаешь, мы должны вернуться, пока нас не хватились.

Он со вздохом оторвался от нее.

– Судьба никогда не разлучит нас, Мори. Мы принадлежим друг другу.

Формория прижалась к его плечу, обвив вокруг себя его руку.

– Да. И я люблю тебя. Но брак с Туриусом тоже важен. Даже моя старая няня, хоть она и была немного чокнутая, считала, что Эмброуз наверняка отобрал бы у отца земли, если б я не стала женой его сына.

– Мне всегда нравилась старушка Кайлин, но многие говорили, будто она спятила, – со вздохом заметил Ангус.

Кончики пальцев Формории впились в его грудь.

– Кайлин действительно сходила с ума – по тебе. Постоянно твердила, что в один прекрасный день Великая богиня соединит нас. Но мне кажется, ее сестра еще более сумасшедшая.

– Наша Брина? – Ангус опять затеял игру с ее соском. – Она просто хорошая знахарка, и только. – Он наклонил голову и скользнул губами по ее груди. – Хватит говорить о них.

Формория зажмурила глаза от удовольствия, но тут же широко открыла их – Ангус вдруг остановился.

– Почему ты хмуришься?

– У меня в глазах темнеет, когда я думаю о том, что вы с Туриусом занимаетесь тем же самым.

– Фу! – Формория оперлась на локоть и убрала влажную прядь с его лба. – Забудь об этом. – Она обвела пальчиком губы Ангуса. – Это происходит не так уж часто. Война Туриусу больше по душе, чем любовь.

Ангус прижался губами к ее ладони.

– И все-таки, если бы ты была свободна…

Она подняла брови.

– Даже если Туриуса убьют в сражении, ты все равно останешься женатым. Ты не забыл об этом?

– Как я могу забыть? – нахмурился Ангус. – Меня заставили жениться, и тебе это хорошо известно. У меня тоже не было выбора.

Формория слегка вздохнула.

– Я не могла допустить, чтобы отец потерял свой титул. Ты же знаешь, мы, шотландцы, крепко держимся за свои земли.

Ангус знал. И чувствовал то же самое. Но сейчас доводы разума интересовали его меньше всего. Он хотел ее снова, тем более что они еще не вылезли из постели. Он провел пальцем по ее бедру, погладил сосок. Формория рассмеялась.

– У нас нет времени…

Его темные глаза затуманились. Он взял ее за плечо и яростно впился губами в набухшую грудь. Формория слабо вскрикнула. Ангус усадил ее сверху.

– Ваша очередь, леди. Устрой мне хорошую скачку.

С полузакрытыми глазами и томной улыбкой Формория забралась на него, наклонилась… ее груди скользнули моего груди. Ангус застонал, его бедра приподнялись.

Но тут в коридоре раздался грохот, потом топот ног и голоса. Много голосов. На мгновение любовники окаменели, потом начали торопливо одеваться.

– Туриус? – шепотом спросила Формория, быстро натягивая платье, и повернулась к Ангусу, чтобы он застегнул его. – Нет, не настолько он глуп, чтобы ломиться ко мне в спальню со всей своей стражей.

– Тсс… Не думаю, что это он. – Ангус надел свою юбку и перекинул через плечо плед. – Я не слышу звона оружия. – Он помедлил, прислушиваясь. – Похоже, это слуги. Оставайся здесь. Я узнаю, в чем дело.

Ангус глубоко вздохнул и вышел в коридор.

Дейдре быстро открыла дверь в спальню Элен. Гилеад, который нес мать на руках, вошел следом и бережно уложил ее на кровать. Позади толпились встревоженные слуги. Шейла и Джанет стояли среди них с удрученным видом. Сквозь толпу протиснулась Уна и рявкнула слугам, чтобы те не стояли, разинув рот, а принесли холодную воду, чистые полотенца и горячее питье. Толпа в одно мгновение рассеялась, словно пух одуванчиков под порывом ветра.

– Больно, – застонала Элен и, морщась, прижала руки к животу.

Дейдре распустила ее корсет и расстегнула кружевной воротник.

– Вот так. Вам нужен свежий воздух. Принесите веер, – попросила она Гилеада.

Он вернулся как раз в тот момент, когда Брина проскользнула в комнату с корзинкой, полной трав. Присев на край кровати, она пощупала лоб Элен.

– Жара нет. Вы чувствуете слабость?

– Мой живот… Там ужасно жжет, как будто его грызет змея.

Дверь распахнулась, и в комнату шагнул Ангус. Вид у него был весьма помятый.

– Что здесь происходит? – строго спросил он, увидев, что его жена лежит на кровати, а рядом стоит Брина. – В чем дело?

Гилеад приподнял брови, заметив, как небрежно одет отец, но смолчал.

– Мама потеряла сознание.

Элен снова застонала, по ее телу побежала дрожь.

– Мне так холодно, – едва слышно прошептала она. – У меня в желудке как будто поворачивают кинжал. Клянусь.

На лице Элен выступил холодный пот, она свернулась в комочек, и новый приступ судорог потряс ее тело.

Дейдре вспомнила, как однажды она съела плохо приготовленную рыбу, и у нее тоже начались мучительные спазмы. Сегодня вечером им подавали сельдь.

– Госпожа, возможно, вы что-то съели. Если рыба была сыровата…

– Я не ела рыбу. – Задыхаясь от боли, Элен судорожно вцепилась в простыни. – Немного свинины, груша…

Дейдре тоже попробовала свинину, но чувствовала себя отлично. А вот груша… В ее книге рассказывалась история о том, как одного рыцаря короля Артура отравили яблоком. Сверху на горке фруктов лежала очень красивая груша, и это блюдо в первую очередь поднесли Элен.

– Кто-нибудь еще пробовал груши? – Дейдре окинула взглядом присутствующих.

Никто не ответил. У Гилеада был весьма озадаченный вид, у Ангуса – задумчивый.

– На что это ты намекаешь, детка? – спросил он.

Дейдре глубоко втянула воздух, надеясь, что богатое воображение не заведет ее слишком далеко. Может, легенды сделали ее одержимой, а маг заколдовал ее?

– Что, если груша была отравлена?

Ангус побелел, несмотря на густой загар. Брина устремила на нее пронизывающий взгляд.

– Чепуха! Кто может желать смерти нашей милой леди Элен?

Действительно, кто? Трудно представить, что у Элен есть враги. Разве что Формория. Но королева вряд ли могла зайти на кухню и не привлечь к себе внимания. Особенно этого исчадия ада, поварихи. Дейдре содрогнулась: завтра придется набраться храбрости и все разузнать. Если это все-таки яд… Она решительно вздернула подбородок.

– Не знаю, но если я права, надо вызвать рвоту. Тогда яд выйдет.

Спасибо Клотильде: на жизнь Хильдеберта покушались не раз.

– Разве ты врач? – насмешливо поинтересовалась Брина.

– Сделайте это, – приказал Ангус тоном, не допускающим возражений. – Ведь хуже не будет?

Фыркнув, Брина порылась в своих травах и вытащила корень мандрагоры, потом достала из потайного кармана юбки маленький острый серповидный ножик, осторожно отрезала кусочек корня, бросила его в чашу с теплой водой, добавила щепотку соли и подала чашу Элен. Дейдре подошла было к ним с миской, но Гилеад остановил ее:

– Я подержу.

Уна отослала слуг и закрыла дверь. Ангус мерил шагами комнату, запустив пальцы в волосы. Дейдре уже готова была сказать, что он доведет ее этим до сумасшествия, но тут у Элен началась рвота. Шаги стихли. Ангус встал у окна, глядя в ночную тьму.

Дейдре смочила холодной водой тряпку и принялась обтирать лицо Элен в перерывах между приступами.

– Вы скоро почувствуете себя лучше. Главное, чтобы из желудка все вышло.

Элен слабо сжала ее руку, но очередной приступ не заставил себя ждать. Наконец она откинулась на подушки в полном изнеможении.

– Я налью вам немного вина, – предложила Брина.

– Нет. – Элен попыталась приподняться, но Гилеад заставил ее лечь, положив руку на плечо. – Никакого вина. Я выпила перед обедом, и мне стало плохо.

Ангус резко повернулся и в упор взглянул па жену. Дейдре рванулась к кубку, который остался на столе, понюхала и, разочарованная, поставила на место. Его вымыли, вина не осталось ни капли.

– Вино наливал я, – с сардонической усмешкой заявил Ангус.

Дейдре залилась краской до корней волос. Выходит, она обвинила хозяина замка в том, что он пытался отравить собственную жену! За такие заявления ее могут бросить в темницу, а то и наказать еще суровее.

– Простите, милорд, я не имела в виду…

Ангус направился к дверям.

– Моей жене явно лучше. Я вернусь к гостям. Я ведь хозяин, как вы мне сами недавно напомнили.

– С ней все будет в порядке, – вмешалась Брина. – Я приготовлю снадобье. А если у тебя, – она повернулась к Дейдре, – еще остались подозрения, мы можем обе выпить его.

– Да, сделайте это, – велел Ангус и вышел, хлопнув дверью.

Дейдре прикусила губу, глядя ему вслед. Или лэрд действительно невиновен и потому глубоко оскорблен, или он дьявольски хитер и искусно заметает следы.

Гилеад потер глаза. Господи, как же он устал! Он сидел возле матери всю ночь напролет, охраняя ее сон. Его потрясло предположение о том, что кто-то пустил и ход яд. Один раз в комнату зашла Дейдре и предложила сменить его, но, увидев темные круги под ее глазами, Гилеад велел ей отправляться в постель. Когда Дейдре ушла, на душе стало еще тяжелее.

Она приводила его в смятение. Гилеад чувствовал, что она говорит о себе неправду, по крайней мере, не всю правду. Откуда она знала, что надо делать этой ночью? Дейдре помогла матери, как будто у нее был большой опыт в таких делах. Может, она знахарка? Большинство знахарок в Британии и на землях пиктов были язычницами и проходили обучение на острове друидов. Но у нее странный акцент. А вдруг отец прав: Дейдре – шпионка, которую послали саксы, чтобы все разведать об этих местах перед вторжением? Да, за ней нужно приглядывать получше, глаз не спускать.

Несмотря на смертельную усталость, Гилеад улыбнулся. Дейдре так красива, что приглядывать за ней не составит труда. Трудно другое: сдержать себя, ведь он хочет гораздо большего. Гилеад не мог понять, почему вечером на крепостной стене он поддался искушению. Он не собирался целовать ее. Вовсе нет. Но когда их пальцы сплелись, кровь забурлила. Ее рука казалась такой маленькой и нежной, что он позволил себе короткий поцелуй. И ничего больше. Когда дело доходит до женщин, он всегда держит себя в узде. Всегда. Но ее губы… такие сладкие, они отвечали ему… Господи помилуй, огонь прожег его насквозь, до самого паха. Гилеад застонал: даже сейчас, при одном воспоминании о ней, он чувствовал, как напряглось его мужское естество.

Если бы можно было погладить ее, плотно прижать ее груди к своей груди. Черт! Сорвать с нее платье и ощутить обнаженную кожу. Гилеад тряхнул головой и прерывисто вздохнул. Такого не будет. Нельзя уподобляться отцу.

Он помедлил возле дверей в солар, находившийся в восточном крыле замка. Наверное, отец уже там, пьет свой утренний кубок с разбавленным вином. Один Бог знает, куда они с Форморией удрали вчера вечером, до того как мать потеряла сознание, но они довели его этим до исступления. Хорошо, что Нилл был навеселе, и Туриус решил остаться с ним, чтобы предотвратить возможный скандал.

Гилеад толкнул дверь и с облегчением обнаружил, что отец сидит в мягком кресле, наслаждаясь утренним солнцем.

– Ты забыл постучать.

Гилеад проигнорировал эту реплику и налил себе вина. Вообще-то по утрам он предпочитал козье молоко, но в соларе его не найти. Ангус был не в лучшей форме. Он переоделся, но не побрился и выглядел уставшим. Или обеспокоенным? Что ж, поводы для беспокойства есть. И где он скрывался вчера? Ведь он появился так быстро, когда мать внесли в ее комнату!

– К утру маме стало лучше, – заявил Гилеад, усаживаясь.

Ангус кивнул.

– Сегодня сам отнеси ей вино, чтобы пресечь слухи, будто я пытаюсь отравить жену.

– Никто так не думает.

– А наша красотка Дейдре? – насмешливо отозвался Ангус.

Гилеад повертел в руках кубок. Неужели Дейдре действительно считает, что отец способен убить жену?

– Мы не знаем точно, был ли это яд, – сказал он наконец. – Маме нездоровилось и раньше. Может, если прекратить эти визиты… – Он запнулся. – Я имею в виду, что эти визиты действуют на нее плохо. Она ведь такая хрупкая.

– Твоя мать вечно хнычет, – фыркнул Ангус – У меня нет времени нянчиться с ней. Ей нужно вырабатывать волю и учиться защищать себя.

– Стать такой же, как Формория?

Ангус одарил его долгим мрачным взглядом.

– Осторожнее. Ты ступаешь на зыбкую почву.

Усилием воли Гилеад взял себя в руки. Черт бы побрал эту женщину. Замечательно, что Туриус ведет себя с ней как с равной и любит, чтобы она скакала рядом с ним на лошади. Но неужели он так слеп, что не замечает происходящего? Гилеад не знал, радоваться этому или нет. Формория – истинное дитя Шотландии, она создана, чтобы бороться с бушующим морем, плавать в водопадах, взбираться на скалы, черпая энергию от самой природы и продолжая без устали идти дальше. Разрушать препятствия на своем пути или забирать их с собой. Элен, наверное, – тоже препятствие. Мысль об этом снова вывела его из себя. Он стиснул зубы. Спорить с отцом бессмысленно, и он пришел сюда не за этим, а чтобы поговорить о Дейдре.

– Я имел в виду другое. Мне нравится, что ты уважаешь независимый характер королевы, – сказал Гилеад, тщательно выбирая слова.

Ангус бросил на него подозрительный взгляд.

– Да, уважаю. Как и Туриус.

– Хорошо. Может, в таком случае ты с уважением отнесешься и к желаниям Дейдре?

– Что же это за желания?

– Она не хочет выходить замуж за Нилла.

Ангус откинулся на спинку кресла.

– Девушка не в том положении, чтобы выдвигать свои требования. Она сирота – по крайней мере, она так говорит – без приданого. А у Нилла есть земли и деньги. Для нее это удача.

– Ей нужно дать право выбора, – настаивал на своем Гилеад.

– Это почему?

– Потому… потому что это ее жизнь, папа! Ты знаешь Нилла. Добряком его не назовешь. Он постарается сломить ее волю, так же как и своей последней жены.

– Ба! Начнем с того, что Pea была тихой мышкой. Готов поклясться, своим острым язычком Дейдре осадит его разок-другой. Это одна из причин, почему я решил, что они подходят друг другу. Мужчинам нравится, когда им время от времени бросают вызов.

Гилеад задумался. Ниллу вряд ли понравится, если его «осадят» разок-другой. Скорее всего, он начнет бить ее. Дейдре не пойдет к нему в постель по доброй воле. В его груди словно повернулся острый клинок, когда он представил Дейдре – обнаженную и такую уязвимую… Ее нежная шелковистая кожа, великолепные округлые груди – в синяках и кровоподтеках, распухшие губы разбиты в кровь.

– Нет. Она будет сопротивляться, она не уступит.

Ангус, склонив голову набок, окинул его испытующим взглядом.

– Похоже, ты много о ней знаешь. Спал с ней?

– Клянусь, нет!

А хотелось бы. Бог свидетель, он не испытывал такого страстного желания со времен своей юности, когда ему снились сны, от которых по утрам его постель была мокрой. Что же он почувствует, когда ее теплое гибкое тело действительно откроется ему? Гилеад с трудом отогнал непрошеные мысли.

– Папа, ты знаешь, что Нилл рвется к власти, и его нужно контролировать…

– Точно. – Ангус подался вперед. – Ужасно, когда мужчина поддается слабости и становится пьяницей. Объявив Дейдре своей родственницей, я привяжу Нилла. И приведу могущественных союзников из Эйре, если понадобится.

– Значит, она будет отрицать родство.

– Хм. Вряд ли, если только не захочет признаться, кто она такая на самом деле. Я не верю ее россказням. Но может быть, тебе удастся что-то выяснить. А теперь иди. Мне нужно подготовиться к собранию совета.

Так-так! Отец, в сущности, разрешает ему быть с Дейдре, находиться рядом с ней часто! Гилеад встал и направился к дверям.

– Значит, Дейдре не будет считаться невестой Нилла, пока я не выясню, кто она на самом деле?

– Нет. Это невозможно. Мы с Ниллом уже договорились.

– Но помолвка может быть расторгнута.

– Да. При определенных обстоятельствах, – ответил Ангус после некоторых колебаний. – Выясни, кто она такая, сынок. И не вздумай спать с ней. Мне не нужна война с Ниллом.

Гилеад окаменел. Потом вышел, не обернувшись. Да, разговаривать с отцом – одно удовольствие!

Совет не заладился с самого начала. Нилл, страдающий от тяжкого похмелья, был мрачен и злобно ворчал в ответ на любое предложение Туриуса. Комгалл, глава одного из кланов, с трудом сдерживался: наглость Нилла приводила его в ярость. И Гилеад не мог винить его за это. Комгалл мог потерять гораздо больше остальных: его земли, расположенные к западу от Нилла, граничили с владениями Фергуса Мора. Если летом начнется наступление, первый удар будет нанесен ему.

Туриус смахнул гусиное перо с карты, лежащей на длинном прямоугольном столе, и выпрямился.

– Если вы хотите слушать доводы разума, я умываю руки! Будете препираться друг с другом – и Фергус стряхнет вас отсюда, как спелые ягоды с куста. И я не стану посылать своих людей на верную смерть из-за того, что вы не можете объединиться.

Габран нахмурился и посмотрел на дочь. Формория тронула мужа за руку:

– Не забывай, что земли моего отца тоже в опасности.

Туриус умолк и тяжело опустился в кресло.

– Что ты от меня хочешь?

Гилеад уже давно перестал удивляться тому, что Формория присутствует на их собраниях, куда других женщин не допускали. Но он впервые услышал, как Туриус спрашивает ее мнение. Он искоса взглянул на отца. Тот, казалось, тоже ожидал ее ответа. Гилеад покачал головой. Да что же такого особенного в этой женщине?

Сегодня утром Формория была одета в мужской наряд: сапоги, брюки и большая, не по размеру, льняная рубаха, наверное, принадлежащая Туриусу. Кожаная кираса висела на спинке ее кресла, волосы были стянуты в тугой пучок. Королева явно приготовилась сразу же после собрания сесть на коня и отправиться домой вместе с мужем и его воинами. Сейчас в ее облике не было ничего женственного, хотя ей удалось мгновенно, одним движением руки, успокоить Туриуса. И отец смотрит на нее как зачарованный.

Формория взяла гусиное перо и стала водить им по карте вместо указки.

– Думаю, Фергус двинется скорее на северо-восток, чем на юго-запад, через земли Комгалла.

– Тогда ему придется сражаться с пиктами! – воскликнул Комгалл.

– Возможно. Но если он заключит с ними временный союз – пообещает дать им земли только за то, что они пропустят его, тогда у Фергуса будет большое войско. Он нажмет на нас с севера… и ему не придется сразу прорываться через ваши владения.

– Глупая женская болтовня! – пробормотал Нилл. – Где это видано, чтобы раскрашенные варвары с кем-нибудь по доброй воле заключали перемирие?

Ангус задумчиво взглянул на Форморию.

– Если ты права, Фергус может направиться к восточному побережью и взять нас в тиски с трех сторон.

– Именно. – Она улыбнулась Ангусу и повернулась к мужу: – Я предлагаю следующее. Первое: лэрды должны укрепить свои северные границы с землями пиктов и следить за всеми передвижениями. Второе: надо отправить послов к пиктам и первыми начать переговоры.

– Дура! – заорал Нилл.

Ангус грохнул кулаком об стол:

– Формория совсем не дура!.. А ты последи-ка за своим языком, если хочешь, чтоб во рту остались зубы. Я отправлю туда своих послов. Наш клан ближе всего к землям пиктов.

Туриус с облегчением кивнул:

– Значит, решено.

– Ты что, оглох? – Нилл резко встал, опрокинув кресло.

– Нет, – ответил Ангус. – И если ты не будешь вести себя как воспитанный человек, помолвка не состоится. Я не хочу, чтобы моя родственница подвергалась подобным оскорблениям.

Нилл, прищурив глаза, уставился на Ангуса, но смолчал.

– Что такое? – заинтересовалась королева. – Помолвка? С твоей родственницей?

Гилеаду показалось, будто норовистый мул лягнул его что было силы прямо в живот. И почему отец все выболтал? До сих пор никто ничего не знал, а теперь эта новость распространится по кланам, как лесной пожар.

– Да. Новая служанка Элен. – Ангус посмотрел на Форморию, потом перевел взгляд на сына. – Эта девушка, Дейдре, оказалась нашей дальней родственницей.

Королева устремила свои зеленые кошачьи глаза на Гилеада.

– Это не та ли, что одержала над тобой верх в стрельбе из лука?

Гилеад не смог сдержать усмешку. Ему следовало бы огорчаться, но, по правде говоря, он испытывал гордость за Дейдре и мечтал взять реванш. Он предложит Дейдре выстрелить из большого лука, встанет сзади и одной рукой будет поддерживать лук, другой – поможет натянуть тетиву, прижмет ее… Гилеад нахмурился. Нет, он не станет уподобляться отцу. Ни за что.

– Да, это она.

– Честно говоря, Нилл, я думаю, пора тебе жениться, – заявил Габран. – На хорошей женщине, чтобы она держала тебя в узде.

«И не давала пьянствовать», – прозвучали невысказанные слова.

– Да, хорошая жена может пробудить в мужчине лучшие качества, – сказал Комгалл и посмотрел на Гилеада: – Когда ты собираешься жениться?

Гилеад опешил. О женитьбе он думал меньше всего. Брак его родителей – фарс. Туриус и Формория вообще не замечают друг друга. Сердце Друстана разбито женщиной, которая просто играла им. Гилеаду не хотелось испытывать на себе такие несчастья.

– Не знаю.

– Моя дочь, Даллис, как раз достигла брачного возраста. – Комгалл обратился к Ангусу: – Я не прочь породниться с твоим кланом, Ангус.

– Парень, наверное, боится, что не сможет совладать с бабой, – издевательски ухмыльнулся Нилл. – Одна только что взяла над ним верх. А вот я никогда такого не допущу.

Формория метнула на него грозный взгляд.

– Возможно, у тебя не будет выбора.

С этими словами она вышла, гордо подняв голову. Остальные молча последовали за ней. Только Нилл продолжал стоять на месте, бормоча что-то себе под нос. А Гилеада словно лягнул норовистый мул, да так, что перехватило дыхание: в дальнем конце коридора он увидел Дейдре, которая разговаривала с Форморией. Королева положила ей руку на плечо. Нетрудно было догадаться, что речь идет о помолвке. Лицо Дейдре стало пепельно-серым, голубые глаза казались черными. Она прижала руку ко рту, словно услышала что-то ужасное. Потом заметила Гилеада и убежала прочь.

Гилеад хотел догнать ее, но инстинктивно чувствовал, что она не желает его видеть. Никогда в жизни он не был таким несчастным. Он потерял Дейдре.

Все еще дрожа, Дейдре прислонилась к окошку в своей комнатке, наблюдая, как воины Туриуса строятся в шеренги, готовясь отправиться домой. Удивительно, но римская дисциплина вошла в их плоть и кровь. Лучники выстроились в манипулы – двадцать человек в ряд и пять манипул в глубину. За ними встали копьеносцы, потом воины, вооруженные мечами и булавами. Ряды были такими ровными, что сверху, из окна, пустые пространства между ними шли точно по вертикали и горизонтали. В том же порядке они двинулись к воротам, освобождая место для кавалерии.

Дейдре чуть не задохнулась от ужаса, увидев, как человек пятьдесят всадников появились из конюшен. Все они были одеты в красные плащи. Это же те самые воины, что напали на ее эскорт! Это люди Туриуса.

Опустив занавеску, Дейдре упала на постель. Когда Туриус вернется домой, он быстро выяснит, кто его пленники. А она еще не приступила к поискам камня. Ее воины – преданные, надежные люди, и они вряд ли признаются по доброй воле. А вдруг Туриус будет пытать их? И если хоть один заговорит, что будет с ней?