"Игры по-королевски" - читать интересную книгу автора (Скидневская Ирина)

12.

Едва некогда позолоченных кровель башни замка коснулись первые солнечные лучи, гости, пешие и конные, потянулись на смотр невест. Они собирались до вечера, и замок с трудом вмещал всех желающих посетить короля в столь приятный и значимый для него день. Празднества должны были начаться на закате солнца, когда прибывшие отдохнут с дороги.

…Тронный зал, украшенный новыми драпировками и блеском множества свечей, давно не видел такого количества красивых девушек. Семьи подводили своих красавиц к королю, сидящему рядом с Аной в большом дубовом кресле, и представляли. Король благосклонно кивал.

— Я рад видеть, — говорил он Ане, — что обнищание моей страны никак не сказывается на красоте моих подданных. Словно наши боги пытаются приободрить мой народ в его несчастье и вознаграждают, говоря тем самым, что нельзя расставаться с надеждой. Ты сегодня особенно молчалива, — заметил король, — и хороша…

— У меня столько соперниц, что я даже теряюсь, — через силу проговорила Ана. Она чувствовала себя неловко, как будто занимала чужое место. Из-за нее король предпочел сидеть в дубовом кресле, а не на троне, и Ана все чаще ловила неблагосклонные взгляды из толпы.

— Они тебе не соперницы, — спокойно проговорил король, кивком головы приветствуя очередную красавицу. Заглядевшись на короля, синеглазая и светловолосая девушка замешкалась, вызвав у короля улыбку.

Неожиданно толпа гостей зашумела, заволновалась. Прокатившись волной по залу, слуха короля достигла новость. Он потемнел лицом и повернулся к Ане.

— Это будет самая удачная и злая шутка в моей жизни, — глухим от ярости голосом сказал он.

— Что ты хочешь сделать? — встревожилась Ана.

Король посмотрел на Ану, и его взгляд смягчился.

— Я никогда не причиню тебе зла. Знай это… — с любовью в голосе сказал он и поднялся навстречу идущей к нему через зал без всякого сопровождения, охраняемой только обычаем, женщине в нарядном желтом платье, на поясе которого висел кинжал.

Это была Дора.

С худосочным и подвижным, как у обезьянки, телом, Дора казалась подростком, перенесшим в детстве множество невзгод. Ее лицо с мелкими чертами, заметно посеченное шрамами, было лишено какого-либо обаяния из-за злого и брезгливого выражения. В темных настороженных глазах таились подозрительность и необузданная жестокость, а в каждом движении скользила неуравновешенность человека, легко впадающего в гнев.

Приподнимая длинную юбку, так, чтобы были видны ее крошечные ступни, дочь Сохора вызывающе манерно шла по залу. Нервно подергивая обнаженными худыми плечами и постукивая каблуками, она бесцеремонно пересекла боязливо расступающуюся гудящую толпу, приблизилась к королю и дерзко вскинула свою коротко стриженую кудрявую голову.

— В твоем имени нужно заменить одну букву, Дора, дорогая… — сказал король, подходя к ней вплотную и вежливо улыбаясь, так что со стороны не было понятно, что в эту минуту он наносит гостье оскорбление и с трудом сдерживает ярость.

Дора дернула плечом и что-то прошептала, пытаясь погасить злой блеск в своих черных глазах.

— Мне показалось, или ты и в самом деле щелкнула зубами? — весело и негромко продолжал король. Он пытался понять причину ее появления, распознать безумие, подвигшее ее на этот поступок.

— Ты будешь моим, Далибор! — не тратя слов попусту и беззастенчиво глядя королю в глаза, пылко сказала Дора. Его близость безумно волновала ее.

Это было неожиданно. Едва уловимая улыбка тронула губы Далибора.

— Я уже твой… — проникновенным голосом ответил он и наклонился к ней. — Приди скорей в мои объятия.

— Ты иронизируешь? — с каким-то веселым интересом спросила она, запрокинув голову и во все глаза глядя на него.

— Нет. Как можно? — Ее самоуверенный вид и тон непонятной тревогой отозвались в его сердце, но времени остановиться и подумать уже не было. Он обернулся, обвел глазами зал и торжественно объявил, подняв вверх смуглую руку Доры: — Король сделал свой выбор!

Все присутствующие остолбенели от неожиданности. В наступившей тишине было слышно, как шелестят пышные юбки женщин и потрескивают свечи. В дальнем конце зала кто-то задел и уронил стул.

— Почему же вы не поздравляете своего короля? — произнес король голосом, сразу отрезвившим подданных.

Все задвигались, загомонили, захлопали. Доре почтительно поднесли синее платье. Король предложил невесте руку и удалился вместе с ней, чтобы она переоделась в новый наряд. Дора, казалось, и не сомневалась в таком исходе дела. Как ненормальная, она все время визгливо смеялась, в восторге запрокидывая темную голову и не сводя глаз со своего избранника.

Выставленная на обозрение зала, гудевшего в недоуменном ожидании, Ана сидела, гордо выпрямившись и подняв голову, как будто все случившееся ее не касалось. Глаза ее оставались спокойными, но горечь недоброго предчувствия опустила книзу уголки ее ярких губ.

Наконец громко заиграла музыка, расступилась толпа, и король вошел в зал — с непроницаемым лицом, под руку с торжествующей невестой, одетой в синее платье Аны. Платье было заметно велико ей и волочилось по полу, но это не смущало сияющую избранницу короля, которая просто упивалась своим счастьем. По знаку короля, им поставили два кресла посреди зала, и, медленно поклонившись, под восторженные крики толпы, пара уселась.

Ана по-прежнему сидела одна. Едва она увидела короля, все происходящее вдруг стало раскручиваться перед ней в каком-то медленном, заторможенном темпе. Голоса людей отдалились и доносились глухо, как из тумана. Она опустила со шляпы вуаль, чтобы никто не видел ее растерянного лица, и горячие слезы, показавшиеся чужими, — она не поняла, что плачет, — покатились по щекам. Далибор не смотрел на нее.

Вовсю играли музыканты, перед толпой подпрыгивали и веселились акробаты, а к ней, как к прокаженной, по-прежнему никто не подходил. Она не чувствовала своего тела, не понимала, где находится, что делает, — все самые тяжелые предчувствия последних дней охватили ее, придавили, уничтожили. Чужая…

Кто-то тронул ее за руку. Она подняла голову. Человек в крикливо яркой одежде жестикулировал, что-то говорил ей, и, взяв за руку, куда-то увлек. Фокусник, вспомнила Ана, что-то сказала. Человек энергично закивал, подталкивая ее к помосту, на котором стоял дубовый стул. Ана видела, что все хлопают и во все глаза, с жадным, нездоровым любопытством смотрят на нее. Только Далибор по-прежнему сидел, отвернувшись. Фокусник развязным жестом попытался поднять вуаль с ее лица — Ана ударила его по руке, он стушевался и обратил все в шутку.

Как со стороны, она увидела себя идущей к помосту по сверкающему натертому паркету, в котором отражались чужие лица, сияние и блеск свечей, ее платье цвета вишни и, темным качающимся пятном, — лицо, прикрытое вуалью. У тебя красивое платье, Ана… Через силу она заставляла себя сделать каждый новый шаг, через силу — не смотреть на мужчину, который украл ее сердце… не повернуться… не закричать… Какой скользкий этот пол,осторожнее, Ана!

Под ноги ей бросился Муха, что-то отчаянно запищал — схватив его за ворот, как тряпку, куда-то отшвырнули, унесли. Ана уселась на стул. Наступила тишина. Фокусник кривлялся перед ней и публикой, кричал и махал руками. Принесли украшенную золотыми звездами ширму, установили вокруг Аны. Она сидела с неподвижным взглядом, как неживая. Грянула музыка. Ширму убрали, и восторгам толпы не было конца: и стул, и девушка бесследно исчезли.

Гостям всегда нравился этот фокус. Все знали, что в помосте есть люк, но это не портило впечатления от зрелища, ведь все происходило мгновенно. Мгновение — и человека нет… Это казалось очень занимательным. От желающих поучаствовать в фокусе не было отбоя. Все они через какое-то время снова появились в зале, все, кроме Аны.