"Алые буквы" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

E, F, G

В субботу Эллери, с трудом поднявшись с кровати и обнаружив, что уже почти полдень, в который раз убедился, что жизнь частного детектива состоит не только из взлетов, но и из падений. В голове ощущалась неприятная пустота; с величайшей осторожностью он переместился в кухню. Здесь его поджидали утренние газеты. На первополосной фотографии лежащей сверху «Дейли ньюс» отец Эллери оставил красным карандашом стрелку, указывающую на человеческую фигуру, сопроводив ее надписью: «Это случайное сходство или нет?»

На снимке были запечатлены Эллери собственной персоной, прижавшийся к стене в переулке, а также Харрисон и Филдс, катающиеся по земле у его ног.

Эллери налил себе чашку кофе и сел за кухонный стол, чтобы осмыслить причиненный ущерб.

Идентификация инспектора основывалась на догадке и имеющихся у него сведениях. Никки тоже могла бы узнать Эллери, но он сомневался, чтобы это было по силам кому-нибудь еще, так как, к счастью, успел прикрыть лицо рукой. Из двух противников на фотографии было видно только лицо Леона Филдса, искаженное болью от удара и едва ли доступное опознанию. Харрисон распростерся на нем спиной к камере. Заметка на третьей странице была иллюстрирована снимком актера во время бегства из переулка, но и здесь опушенная голова искажала черты. По-видимому, обе фотографии были нечеткими, так как их наспех подретушировали, тем самым только усилив степень искаженности. У читателей вряд ли могло сложиться ясное зрительское впечатление.

История выглядела фрагментарно изложенной. В заголовке оба драчуна были названы по имени, а о месте и времени напечатано жирным шрифтом в первом абзаце, но человек, вынесший бессознательного Филдса с поля битвы, остался неопознанным и именовался просто «таинственным мужчиной». Означенного мужчину разыскивала полиция, как и водителя такси. Обозревателя Леона Филдса не удалось пригласить для интервью, так как к моменту подготовки номера он не появлялся ни дома, ни в других своих известных прессе берлогах, а в больницах о нем ничего не знали. «Возможно, Филдс скрывается у друзей». Телефон Вэна Харрисона в Дарьене, штат Коннектикут, не отвечал, в «Лэмз» он не приходил. «Полиция проверяет городские отели».

Причина драки осталась невыясненной. «Беглый просмотр недавних колонок Филдса не обнаружил упоминаний об актере Вэне Харрисоне — хороших или плохих. Харриет Лафмен — «девушка-Пятница» Филдса — отказалась от комментариев, сказав, что заявление может сделать только сам мистер Филдс».

Другие газеты также содержали краткие отчеты о поединке, но без фотографий, тем более на первой полосе.

Эллери с чашкой кофе и «Дейли ньюс» направился и спальню отца и воспользовался прямой телефонной связью инспектора с Главным полицейским управлением.

— Я ждал твоего звонка, — послышался насмешливый голос инспектора Квина. — Что стряслось вчера вечером?

Эллери отчитался отцу о событиях.

— Я еще не видел дневных газет. Каковы последние новости?

— Филдс вышел из укрытия, заявив, что все это — «буря в стакане воды». Он утверждает, что остановился у столика Харрисона, а тот был пьян, очевидно, неправильно понял его слова и пригласил Филдса «выйти», добавив несколько нелестных замечаний. Филдс в свою очередь потерял терпение и принял вызов в соответствии с великой американской традицией… ну и так далее. Филдс отказался объяснить, какие именно его слова «неправильно понял» Харрисон, и сказал, что понятия не имеет, кто был человек, посадивший его в такси. «Просто добрый самаритянин, — заявил он. — Я объяснил, куда меня отвезти, потом поблагодарил его, и мы расстались». На вопрос, узнал бы он «доброго самаритянина», если бы встретил его снова, Филдс ответил: «Сомневаюсь. В то время у меня было неважно со зрением». Почему он защищает тебя?

— Не знаю, — задумчиво промолвил Эллери. — Разве только почувствовал, что я охочусь за Харрисоном, и не желает мне мешать. Кстати, Харрисона нашли? Надеюсь, его не выудили из реки?

— К сожалению, нет, — ответил инспектор. — Он вернулся в свой дом в Дарьене около половины шестого утра в новом «кадиллаке» и угодил прямиком в объятия репортеров, которые вломились к нему и поджидали его там всю ночь, подкрепляясь выпивкой и примеряя его парики.

— Парики? — удивился Эллери. — Ты имеешь в виду, что у него накладные волосы?

— Своих только около половины, как мне сказали. К тому же он носит корсет. В комоде нашли два запасных.

— Ну и ну!

— Если бы нашли еще вставные челюсти и дырку от пули у него между глазами, я бы подумал, что мы вернулись к делу Элуэлла.

— Любопытно, — пробормотал Эллери, — известны ли его друзьям противоположного пола эти пикантные подробности?

— Смотря кому, — усмехнулся инспектор. — Впрочем, женщины, в отличие от мужчин, не придают особого значения таким вещам. Тебе нужны его показания?

— Конечно.

— Они в основном совпадают с показаниями Леона, за исключением того, что, по словам Харрисона, пьян был Филдс. Однако он так и не рассказал, из-за чего произошла драка. Говорит, что во всем виноват алкоголь. Харрисон утверждает, что, выбравшись из переулка, он взял такси на ночной стоянке и несколько часов ездил по городу, «чтобы остыть». Возможно, он провел ночь в каком-нибудь уэстчестерском баре, так как вернулся домой вдрызг пьяным. Харрисон выразил сожаление, что вышел из себя, и надежду, что мистер Филдс особенно не пострадал. С репортерами он держался весьма экспансивно. Особенно неприятным был момент, когда один из них предположил, что славная победа одержана благодаря разнице бойцов в весе и длине рук. Это едва не привело к новой драке. Но в конце концов Харрисон заявил, что будет очень рад возместить мистеру Филдсу все расходы на лечение, если таковые потребуются, и извиниться в придачу.

— Боится ответственности за нападение, — усмехнулся Эллери. — Насколько я понимаю, Леон обвинение не предъявил?

— Нет. Таким образом, эпизод с битвой в переулке можно считать завершенным.

— Скажи, папа, кто-нибудь устно или в газете намекал на то, что в этом замешана женщина?

— Насколько я знаю, нет.

— Спасибо! — горячо поблагодарил Эллери и положил трубку как раз в тот момент, когда позвонили в дверь.

Никки ворвалась в квартиру с криком:

— Эллери! Что произошло?

Эллери успокоил девушку и устроил ее в кабинете, а сам пошел в спальню переодеться, повторяя через дверь сагу о ночных событиях.

— Интересно, — медленно произнесла Никки, когда Эллери закончил повествование, — не случилось ли это из-за Марты?

— Не думаю. Едва ли Филдс стал бы замалчивать такую скандальную историю. Подобные дела как раз по его части. Нет, Никки, тут что-то другое, и я многое дал бы за то, чтобы узнать, что именно.

— Почему?

— Потому что готов поклясться, что эта история не делает чести Харрисону. У Леона безошибочный нюх на мясо с душком. Если бы мы узнали, в чем тут дело, это могло бы оказаться чертовски полезным… Но расскажите о Марте. — Эллери появился в дверях, завязывая галстук. — Как она это восприняла? Что сказал Дерк?

— Марта сыграла отлично. Но она едва не пересолила, изобразив такое неведение при виде имени Харрисона в газете, что Дерку пришлось напомнить ей об их встрече «однажды». Марта казалась настолько равнодушной, что мне почудилось, будто Дерк с подозрением на нее смотрит. — Никки поежилась. — Должно быть, Марта страшно мучается, Эллери. Она, наверное, боится звонить Харрисону и еще сильнее боится, что он позвонит ей. Я обратила внимание, что она все утро находилась рядом с телефоном.

— А Дерк не делал никаких комментариев?

— Только тот, что, если Леон Филдс раскопал что-то о Харрисоне, он ни за какие деньги не согласился бы оказаться на месте актера.

— Тут он абсолютно прав. Ну а вам нужно смотреть в оба, чтобы не пропустить следующий деловой конверт. Марта может вас опередить.

Это замечание оказалось пророческим. В понедельник утром Никки, выбежав в обычное время из своей комнаты, чтобы спуститься в вестибюль за почтой, обнаружила, что Марта уже побывала внизу и сейчас быстро просматривала конверты.

— Что-то ты сегодня рано встала, — заметила Никки, отчаянно пытаясь разглядеть на одном из конвертов красноречивые алые буквы.

Марта улыбнулась и бросила письма на столик в коридоре.

— Обычная ерунда, — равнодушно отозвалась она. — Посмотрю их позже. Кофе на плите, Никки…

Во вторник утром повторилось то же самое.

— Не знаю, что делать, если она будет продолжать в том же духе, — жаловалась Никки вечером по телефону. — Если Марта будет брать почту первой, я так и не увижу конверт.

— Что иллюстрирует тщетность всей затеи, — проворчал Эллери. — Даже если я прослежу их обоих по всему алфавиту туда и обратно, что тогда? Я пытался заняться своей работой, но длящийся днем и ночью кошмар делает это невозможным.

— Мне очень жаль, — уныло произнесла Никки. — Конечно, вы не должны позволять, чтобы страдала ваша работа. Почему бы вам не нанять секретаря?

— У меня уже есть секретарь.

— Нет, в самом деле, Эллери. Забудьте обо всем. Зачем вам эта ноша?

— Это не ноша, а глупость, Никки. Лучше бы мне следить за Дерком. Меньше хлопот и больше результатов. Раз уж цель состоит в том, чтобы не дать ему увидеть их вместе… Хотя в том ли? Теперь я уже ни в чем не уверен.

— Я хочу, чтобы эта связь прекратилась! — громко зашептала Никки. — Харрисон не подходит Марте. Я… наводила о нем справки — он дрянной тип. Нужно каким-то образом привести ее в чувство, пока Дерк обо всем не узнал. Может быть, вы найдете какой-нибудь способ поссорить их во время одной из встреч. Вы меня понимаете, Эллери?

— Понимаю, — вздохнул Эллери. В конце концов он согласился следить за Мартой вслепую в те дни, когда Никки не удастся первой взять почту.

К счастью для Эллери, Марта не меньше Вэна Харрисона была напугана историей с Филдсом. После этого не только Харрисон в течение двух недель воздерживался от отправки писем, но и Марта приклеилась к дому и мужу, словно это было самым драгоценным в ее жизни. Что значили для нее эти две недели, Эллери мог только догадываться по сообщениям Никки. Марта, очевидно, боялась покидать квартиру, так как Харрисон мог опрометчиво позвонить, что он уже сделал перед приходом первого письма. В то же время ее, очевидно, постоянно одолевало искушение ускользнуть и самой позвонить ему. В результате Марта уподобилась жалкому призраку, бродящему по квартире с заискивающей улыбкой, которую она надевала и снимала, точно комнатные туфли. Дерк выглядел озадаченным и спрашивал жену, в чем дело. Марта бормотала, что ей приходится ждать, пока Элла Гринспан перепишет второй акт, и при первой возможности уходила в спальню, словно опасаясь попадаться на глаза Дерку.

Харрисон, по-видимому, ожидал исчезновения с газетных полос истории в переулке. После того как в течение четырех дней о ней не было напечатано ни слова, внезапно пришло пятое письмо.

Им повезло. Марта, как обычно, взяла почту первой, но Никки успела заметить темно-желтый деловой конверт с адресом, отпечатанным красными буквами, прежде чем Марта убежала в спальню и заперла дверь.

— Только постарайтесь дать мне знать, когда она соберется выйти из квартиры, — сказал Эллери, когда Никки позвонила ему в полдень. — Свидание, очевидно, назначено на завтра. Но лучше не рисковать.

Следующим утром Марта ушла из дому в десять, чтобы, по ее словам, заглянуть к Элле Гринспан и посмотреть, как движутся дела с пьесой. Никки успела позвонить Эллери, пока Марта надевала шляпу. Они быстро поговорили о несуществующей книге, которую якобы потеряла Никки, и как только она положила трубку, Эллери сразу же выбежал на улицу.

Но он опоздал. Выйдя на смотровую площадку сто второго этажа Эмпайр-Стейт-Билдинг, Эллери не обнаружил никаких признаков пребывания здесь Харрисона и Марты. Подождав несколько минут в холле, он нашел дежурного и описал ему Харрисона.

— Да, сэр, этот джентльмен был у нас минут пятнадцать назад. Я помню его, потому что к нему присоединилась леди и они вместо того, чтобы смотреть на вид с площадки, сразу спустились на лифте.

Эллери пожал плечами и вернулся домой.

Следующий рапорт Никки был весьма любопытным. Как только за Мартой закрылась дверь, Дерк впал в дурное настроение, начал ходить взад-вперед и бормотать себе под нос, не сводя глаз с телефона. Наконец, в одиннадцать часов, он схватил манхэттенский телефонный справочник, нашел номер Эллы Гринспан и позвонил ей:

— Миссис Гринспан? Это Дерк Лоренс. Моя жена у вас?

И Марта оказалась там! Настроение Дерка изменилось как по волшебству. После идиотской беседы он положил трубку и с энтузиазмом принялся за диктовку.

— Ловко, — заметил Эллери. — Марта знала, что Дерк заподозрит ее, когда она впервые за две недели уйдет из дому. Должно быть, она провели с Харрисоном всего пять драгоценных минут. Интересно, о чем они говорили?

— Меня это не интересует, — отрезала Никки. — Значит, «Е» мы проскочили.

— Вы рассуждаете как редактор словаря, — фыркнул Эллери. — Дайте мне знать, когда доберетесь до «F».

До «F» они добрались через пять дней. На сей раз Никки без труда перехватила письмо, так как Марта перестала рано вставать.

— Форт-Трайон-парк, Клойстерс, завтра в час дня.

В машине Эллери испортился карбюратор, и он решил, что от станции метро на Восьмой авеню легко доберется на север Манхэттена. Он вышел со станции возле террасы обозрения на Сто девяностой улице.

До часа оставалось несколько минут. В это время Клойстерс открывался для публики. Эллери осторожно приблизился к зданию с башней. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Марта пересела из такси в красный «кадиллак», который сразу же тронулся с места.

— Я постоянно забываю, — сказал Эллери вечером Никки, — что они не заинтересованы в осмотре достопримечательностей. Путеводитель Харрисона служит только для указания мест встречи. Очень сожалею, Никки, но слежка — явно не мой конек.

— Не думаю, что это имеет значение. — Никки сильно нервничала — она все время зажигала сигареты и тут же их выбрасывала. — Этим вечером я видела нечто, что вряд ли хотела бы увидеть снова.

— Что еще произошло?

— Марта отсутствовала весь день. Дерк был вне себя. Он не продиктовал ни строчки. Я не слышала, какое алиби подготовила Марта, но оно явно его не удовлетворило. Дерк звонил в разные места, куда могла пойти Марта, но, разумеется, нигде ее не застал и не обнаружил никого, кто бы ее видел. Когда она вернулась… — Никки оборвала фразу. — Пожалуй, мне нужно выпить.

Эллери налил ей неразбавленный скотч. Она взяла стакан, но тут же поставила его.

— Нет, так поступил бы Дерк. Это ничего не решает… Он набросился на Марту, прежде чем она успела снять перчатки. Куда она ходила, с каким мужчиной была на сей раз — ее не оказалось там, где она, по ее словам, должна была находиться, поэтому теперь он знает, что все время был прав… Можете себе представить остальное. Хотя нет — пожалуй, не можете. Дерк бывает самым симпатичным парнем в мире, а в следующую секунду делается самым отвратительным. Во время этих припадков у него не рот, а помойная яма. Если бы мне кто-нибудь сказал то, что он сегодня вечером говорил Марте, то — муж или не муж — я бы его убила!

— А если все это правда? — осведомился Эллери.

— Это не может быть правдой! Даже если она действительно делала то, в чем он обвинял, грязи там не могло быть! Марта не шлюха, Эллери. Чем бы она ни занималась с Вэном Харрисоном, ей кажется, будто она влюблена в него. Это все меняет, хотя, наверное, мужчине такое не понять… А потом, — еле слышно добавила Никки, — Дерк бил ее.

— Бил?!

— Он сильно ударил ее по лицу, и она упала. У нее начала кровоточить мочка уха, она попыталась встать, но Дерк снова ее ударил — на сей раз кулаком, — и она осталась лежать, не издавая ни звука — ни стона, ни плача, ничего. Как будто ей отрезали язык. Как будто она боялась, что при первом же звуке он убьет ее.

Никки заплакала.

— Вы не представляете, как страшно он выглядел, — всхлипывала она. — У него было лицо маньяка. Я жутко перепугалась, вспомнила о пистолете в ящике бюро и решила, что, если Дерк еще раз ударит Марту, я возьму пистолет и застрелю его. Но он убежал в кабинет, демонстративно хлопнув дверью… Я хотела сразу же вам позвонить, но должна была позаботиться о Марте. Я вымыла ей лицо и голову, раздела ее и уложила в постель, и за все это время она не произнесла ни слова. Да я и сама не знала, что говорить… Только когда я дала ей таблетку снотворного, она сказала — знаете что, Эллери?

— Что?

— «Запри меня, Никки».

Эллери вытер лицо девушки, сел рядом с ней и взял ее за руку.

— Я заперла ее и спрятала ключ в карман, а потом пошла в кабинет. Не знаю, что я намеревалась делать… Но я застала Дерка валяющимся в кресле мертвецки пьяным и ни на что не реагирующим. За пятнадцать минут он проглотил больше одной пятой галлона виски. Поэтому я заперла и его. Затем я поймала такси и примчалась сюда, а теперь должна возвращаться. Может, его стошнит, и он проснется…

— Я поеду с вами, — мрачно заявил Эллери.

Но в квартире Лоренсов было тихо. Марта спала у себя в спальне. Дерк храпел в пьяном забытьи там, где его оставила Никки.

— Ложитесь отдыхать, Никки. Думаю, вам лучше лечь в одной комнате с Мартой. Только на всякий случай заприте дверь изнутри.

Никки прижалась к нему.

— Эллери, я не хочу, чтобы вы уезжали.

— Я и не собираюсь уезжать.

— Тогда что вы намерены делать? — прошептала девушка.

— Оставаться с Дерком, пока он не придет в себя и я не узнаю, в каком он состоянии.

Эллери поцеловал Никки и подождал, пока не услышал звук ключа, поворачиваемого в замке двери спальни. Потом он направился к кабинету.

Дерк проснулся на рассвете. Он издал сдавленный храп, и Эллери услышал скрип пружин кресла.

Поднявшись с кушетки в гостиной, Эллери двинулся к двери между комнатами. Дерк стоял, раскачиваясь, прижимая ладони к щекам и тряся головой, как будто ему в уши натекла вода.

— Нет, — заговорил Эллери, — вам это не приснилось.

Дерк резко поднял голову, его тело сжалось.

— Нервы, старина?

— Что вы здесь делаете? — хрипло спросил Дерк.

— Бросьте. На бумаге у вас лучше получаются диалоги. Что я, по-вашему, могу здесь делать? Я одолжил вам отличную секретаршу и не хочу получить назад визжащую истеричку.

— Значит, она вам рассказала… — Дерк плюхнулся в кресло.

— А вы думали, она будет держать это в секрете? Я здесь, чтобы оберегать ее, Дерк, так как по какой-то непонятной причине она отказывается уходить отсюда. Но это не решает вопрос с Мартой.

Дерк снова встал.

— Где она?

— Предположим, я отвечу вам, что она в морге?

— Слушайте, Эллери, я в настроении, не подходящем для шуток.

— Предположим, это не шутка?

Дерк пошевелил челюстью, прежде чем заговорить.

— Вы имеете в виду, что я… что она…

— Предположим, я скажу вам, что второй удар сломал ей шею?

Дерк засмеялся. Подойдя к столу, он взял бутылку скотча и критически посмотрел сквозь нее на свет.

— Сукин вы сын, — сказал он. — Напугали меня до смерти. Второй раз я ударил ее не по голове, а в плечо. — Дерк опустошил бутылку, бросил ее на пол и опять сел, закрыв лицо руками. — Как она?

— Когда я видел ее последний раз, она спала. — Дерк начал подниматься. — Расслабьтесь. Никки спит с ней в одной комнате и заперла дверь. По просьбе Марты. — Дерк сел вновь. — Ну и как вам это нравится, чемпион? Гордитесь собой? — Эллери подобрал бутылку и посмотрел на нее. — Существует что-нибудь более жалкое и бесполезное, чем сожаления на утро после содеянного? Вы даже не можете утешить себя тем, что были пьяны.

Дерк промолчал. Эллери поставил бутылку на стол.

— Что все это значит, Дерк?

— Я уже говорил вам!

— Вы ожидаете, что я поверю, будто вы не можете контролировать вспышки эмоций?

— Ничего я не ожидаю. Оставьте меня в покое.

— Не могу. Это становится опасным.

— Знаю, безумно сожалею и готов ползать на брюхе, — с горечью сказал Дерк. — Но на сей раз это не мое воображение. Она с кем-то встречается.

— У вас есть доказательства? — быстро спросил Эллери.

— В вашем смысле слова — нет. Но вчера Марта была неосторожной. Она впервые не позаботилась побывать там, куда якобы пошла. Она забыла об алиби. — Дерк вскочил и начал быстро ходить по комнате. — Конечно, я вел себя скверно — потерял самообладание и набросился на нее. О'кей, я весь погружен в себя, и ведь никто не любит тех, которые бьют себя в грудь и тем более бьют своих жен. А Марта… она сладенькая, как конфетка, с ласковым голоском и вообще сама невинность. Все это мои выдумки… Ну а если нет? Предположим, она не такая, какой ее все считают… и какой считал я, когда женился на ней. Что тогда?

— Тогда, — ответил Эллери, — если вы можете это доказать, то скажите, что ошиблись в ней, и откланяйтесь.

— Вы бы так поступили, если бы ваша жена спала с другим мужчиной?

— Мы говорим о вашей жене. И вы не знаете, что она спит с другим мужчиной. А если даже так — разве вы перед ней безупречны?

— Что вы имеете в виду? — возмутился Дерк. — Да я не взглянул ни на одну женщину с тех пор, как встретил Марту!

— Не кипятитесь — я верю вам на слово. Но измена мужа — не единственная причина измены жены. Возможно, вы так часто ложно обвиняли Марту в неверности, что она в конце концов решила изменить вам по-настоящему.

Дерк выглядел загнанным в угол.

— Может быть, еще не слишком поздно, Дерк. Не исключено, что Марта действительно встречается с каким-то мужчиной, но не переходит при этом границ. Она все еще вас любит, иначе давно бы ушла. На вашем месте я бы еще раз сходил к хорошему психоаналитику. Попробуйте это, а я пока буду делать все возможное, чтобы спасти остатки вашего брака. Кулаками вы ничего не добьетесь.

«И да помилует Бог мою душу», — мысленно добавил Эллери.

Он оставил Дерка тупо уставившимся в стену и закрыл за собой дверь кабинета. В гостиной стояла Никки, сжимая халат у горла; рыжие волосы свешивались ей на лицо.

Эллери увел ее в коридор.

— Этим утром, Никки, вы выглядите чертовски хорошенькой. Марта еще спит?

— Да, — шепотом отозвалась Никки.

— По-моему, этот кризис миновал. Но так больше продолжаться не может. Я собираюсь поговорить с Мартой.

— Здесь?

— Ну вряд ли.

— Не думаю, что Марта станет с вами разговаривать, Эллери. Особенно после вчерашнего вечера…

— Постарайтесь убедить ее. Пусть она придет ко мне.

— Она не придет.

— Придет. Во время следующего свидания Марта заметит меня и испугается. В теперешней атмосфере у меня есть шанс вбить ей в голову немного здравого смысла. Возможно, — медленно добавил Эллери, — это наш последний шанс.

На следующей неделе Никки сообщила Эллери о прибытии письма «G».

— Ну и как все прошло, Никки?

— Нормально. Марта не смогла выйти из-за своего лица. Сначала она не разговаривала с Дерком, и тот вел себя тихо как мышь. Но Дерк знает, как к ней подлизаться. Вчера он прислал Марте букет гардений — ее любимых цветов, — и она опять растаяла. Женщины такие дуры!

— Думаете, она пойдет на свидание?

— Не знаю. Опухоль спадает, так что, может быть, и пойдет.

— Не звоните мне, когда она выйдет. Я рискну. Самое худшее, что может случиться, — это что я зазря посещу гробницу генерала Гранта.[36]

Харрисон назначил встречу на завтра в два часа дня. Погода была отличная, и Эллери отправился пешком на Риверсайд-Драйв.

Но совсем некстати вышли с колясками няни, и многочисленные дети играли на траве перед Вестсайдским шоссе и Гудзоном. Две женщины хлопотали над красным комочком в коляске — очевидно, новорожденным.

Эллери сердито взирал на маленькие плоды любви. День оказался не таким уж прекрасным. Как же ему хотелось расследовать обыкновенное убийство!

Остаток пути он проехал в автобусе.

Сойдя на Сто двадцать второй улице, Эллери перешел дорогу от Риверсайдской церкви к площадке перед гробницей Гранта. На площадке и каменных ступенях никого не было. Он посмотрел на часы. Без пяти два.

Эллери бодро вошел, надеясь удивить пару своим появлением. Но в гробнице также было пусто.

Его шаги по мраморному полу отзывались гулким эхом. Эллери склонился на перила и посмотрел на исторические останки двенадцатью футами ниже. Улисс Симпсон Грант покоился здесь с 1897 года, хотя умер двенадцатью годами раньше. Джулия Дент Грант была погребена позднее — всего пятьдесят лет назад. «Вы давно мертвы, и никого это не заботит, — подумал Эллери. — Нужно привести сюда Дерка и преподать ему урок в исторической перспективе».

Он услышал гудок автомобиля и быстро вышел из гробницы, остановившись между двумя колоннами над каменными ступенями и прикрывая ладонью глаза от яркого солнца. Красный «кадиллак» застыл у обочины. За рулем виднелись шляпа и широкая спина Вэна Харрисона, который сигналил такси, стоящему на восточной стороне Риверсайд-Драйв. Когда Эллери посмотрел туда, такси отъехало, оставив на тротуаре Марту.

Ей пришлось ждать сигнала светофора. Сегодня Марта была одета в яркое цветастое платье. Одной рукой она придерживала шляпу, другой махала Харрисону.

Эллери вышел из тени колонны на ступени и намеренно помахал ей как бы в ответ.

Марта сразу же заметила его. Она опустила руку и слегка повернулась, словно собираясь бежать.

Харрисон, удивившись, просигналил снова.

Эллери весело сбежал по ступеням.

— Привет, Марта!

Она изменила решение и быстро перешла Риверсайд-Драйв, придерживая шляпу. Сделав выбор, она пыталась первой добежать до «кадиллака».

Эллери позволил ей это, но подошел достаточно близко, чтобы не дать им улизнуть.

Харрисон выпрыгнул из машины и что-то шепнул Марте, потом с улыбкой повернулся к Эллери.

— Право, Эллери. — Марта тоже улыбалась, хотя сильно побледнела. — Никогда не представляла вас посещающим гробницы, разве что по делу.

— Тут как раз все сорта дел. — Эллери посмотрел на актера, ожидая, что его представят.

— О… Вэн Харрисон — Эллери Квин.

— Здравствуйте. — Харрисон стиснул руку Эллери.

— Крепкое рукопожатие, мистер Харрисон. — Эллери пошевелил пальцами. — Впечатляет… Ну, Марта, не буду вас задерживать. Рад был с вами познакомиться, мистер Харрисон.

— Я хотела поговорить с мистером Харрисоном насчет роли, — с жалким видом объяснила Марта. — В пьесе, которую я готовлю к осени. Он любезно согласился встретиться со мной…

— Да-да, Марта. Увидимся позже.

— Вас подвезти? — спросил актер, продолжая улыбаться.

— Нет, не беспокойтесь. Не буду вам мешать. — Эллери отошел, помахав рукой.

Когда он обернулся, «кадиллак» уже скрылся.

На следующее утро Марта позвонила в квартиру Квинов без нескольких минут десять.

— Входите, Марта, — печально промолвил Эллери.

Она была в простом платье, хотя и от Бонвита.

— Я сказала, что иду за покупками, — быстро заговорила Марта, опускаясь на край дивана. — Так что не могу задерживаться. Эллери, вы должны забыть о том, что видели меня вчера с Вэном Харрисоном. — Ее голубые глаза казались почти черными.

— Почему? — осведомился Эллери.

— Вы знаете почему. Дерк… Он не должен знать.

— Ах вот оно что! От меня он об этом не узнает.

Она тут же встала, облегченно вздохнув.

— Я должна была сразу попросить вас, поскольку не могу рисковать. Вы ведь понимаете, Эллери?

— Да. Но по-прежнему пребываю во мраке неведения относительно более важных вещей. — Он не делал попытки подняться.

— Эллери, я правда не могу задерживаться…

— Это не займет много времени, Марта. Ответьте только на один вопрос: что означает ваше поведение?

Губы Марты внезапно втянулись, словно голова черепахи в панцирь.

— Мой вопрос не столь нахален, как может показаться. Я ведь не просто любопытный посторонний. Вы пришли ко мне — кажется, будто это было давным-давно! — с просьбой помочь вам с Дерком. Я никак не ожидал, что вы совершите единственный поступок, в результате которого помощь станет невозможной.

— Да, но… — Слова доносились как будто издалека. — Бывают вещи, которые нельзя объяснить.

— Даже мне, Марта? За свою жизнь я выслушал великое множество секретов и не помню, чтобы когда-нибудь обманул чье-то доверие. Мне нравится помогать людям — это дает стимул к жизни, — особенно людям, которым я симпатизирую. Вам я очень симпатизировал, Марта, так как считал вас прямой и честной. Я бы хотел вернуться к моему прежнему отношению — и заодно избежать трагедии.

— Только потому, что я встретилась с актером в отдаленном месте? — Он едва мог разобрать слова. — Вы же знаете, Эллери, почему я так поступила. Дерк…

— По той же причине вы встречались с тем же актером в гостиничном номере, на Бауэри, в Чайна-тауне и других местах?

Эллери показалось, что Марта вот-вот упадет в обморок. Она и на самом деле покачнулась, но тут же выпрямилась и снова поджала губы. Ее голубые глаза потемнели еще сильнее. Эллери вздохнул:

— Я не критикую вас, Марта, а просто хочу помочь. Дерк толкнул вас в объятия другого мужчины. Вы влюблены в Вэна Харрисона или думаете, что влюблены. Может быть, вы решились на это после особенно скверной выходки Дерка, а в итоге увязли… Возможно, теперь вы уже жалеете обо всем, но не знаете, как из этого выпутаться. Харрисон — крепкий орешек, а ваши руки связаны, потому что, если вы разорвете с ним отношения, он может раззвонить о них по всему городу и даже сообщить Дерку. Это так, Марта? Если да, то я займусь Вэном Харрисоном и ручаюсь, что Дерк никогда об этом не услышит.

— Нет! Держитесь от него подальше!

— От кого, Марта?

— От… от Вэна!

— Значит, вы влюблены в него. По крайней мере, скажите мне, Марта: почему вы остаетесь с Дерком? Вы боитесь, что если потребуете развода…

— Оставьте меня в покое!

Эллери продолжал сидеть, когда стук каблуков Марты стих на лестнице.

Он просидел так около часа, озабоченно хмуря брови, потом встал, подошел к телефону и позвонил в квартиру Лоренсов.

— Эллери? — послышался голос Никки. — Я… не могу разговаривать сейчас. Дерк занят диктовкой — работа идет отлично…

— Приходите, как только сможете.

Никки явилась через час.

— В чем дело? — Она была испугана.

— Садитесь, Ник.

— Но что произошло?

Эллери, расхаживая взад-вперед, поведал ей о визите Марты.

— Никки, — закончил он, — я долго обдумывал этот разговор. До сих пор я был склонен относиться к этому делу как к досадному пустяку, но больше я не сделаю такой ошибки. Все куда серьезнее, чем я предполагал.

— Почему вы так говорите? Почему серьезнее?

— Не знаю.

— Не знаете? — Никки выглядела ошеломленной.

Эллери подошел к окну и уставился на Восемьдесят седьмую улицу.

— Звучит не похоже на меня, верно? Ни логики, ни фактов — одни чувства. Скверный оборот для практичного человека…

— Но в каком смысле это может быть более серьезным?

Эллери повернулся к ней:

— В очень многих. Но давайте вернемся на твердую землю. Нам предстоят гонки со временем. Рано или поздно Дерк поймет, что происходит, он уже на верном пути. Ваша задача, Никки, оттягивать этот момент. Дерк увлечен своей книгой?

— Да, очень.

— Подогревайте его интерес к ней. Льстите ему, говорите, что он величайший детективный автор со времен Эдгара По и создает шедевр, который переживет «Убийство на улице Морг». Если он снова впадет в ярость и начнет бить Марту, закройте глаза и заткните уши. Прежде всего не давайте ему повода избавиться от вас. Если вы покинете квартиру, мы пропали. И конечно, прикрывайте Марту. Понятно?

Никки кивнула.

— Лично меня беспокоит не Дерк Лоренс, — продолжал Эллери. — Я хорошо знаю этот типаж и устал от невротиков, преисполненных жалости к себе. В конце концов, я не целитель душ. Дерк сам навлек это на себя. Если он желает прямиком отправиться в ад, я с почтением помашу ему рукой. Но Марта — другое дело. Ей грозят неприятности от Дерка, от Харрисона, от бог знает кого или чего! Я более, чем когда-либо, хочу ей помочь, и она примет эту помощь независимо от ее желания.

— Спасибо, — прошептала Никки.

— Но мы можем помочь Марте только одним способом — прекратив эту грязную историю с Харрисоном так, чтобы об этом не узнал Дерк.

— Каким образом, Эллери? Даже если вы прекратите их отношения, как вы сможете заткнуть Харрисону рот?

— Этой маленькой проблемой я намерен заняться немедленно, — ответил Эллери.