"Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 25" - читать интересную книгу автора (Хайнлайн Роберт)

III

— Вон он.

Синтия Крэг Рэндалл больно толкнула своего мужа локтем. Тот продолжал держать перед лицом «Трибюн», делая вид, что газета очень его заинтересовала.

— Сам вижу, — тихо ответил он. — Держи себя в руках. Можно подумать, ты никогда раньше ни за кем не следила. Главное тут — не суетиться.

— Тедди, я прошу тебя, будь осторожен.

— Непременно.

Глядя поверх газеты, он проследил, как Джонатан Хог спускается по ступенькам. Квартира коротышки располагалась в Готэм-билдинге, здании весьма фешенебельном. Выйдя из-под козырька переднего входа, загадочный клиент свернул налево. Было ровно без семи минут девять утра. Рэндалл встал, аккуратно, не спеша, свернул газету, положил ее на скамейку автобусной остановки — своего наблюдательного пункта, а затем повернулся к расположенному рядом драгстору и опустил монетку в щель автомата, торгующего жевательной резинкой. Зеркало, укрепленное на лицевой стороне автомата, давало ему прекрасный вид на Хога, неторопливо шествующего по противоположной стороне улицы. Столь же неторопливо Рэндалл двинулся следом, но — по своей стороне.

Синтия продолжала сидеть на скамейке, и только тогда, когда муж удалился на полквартала, встала и пошла за ним.

На следующем углу Хог вошел в автобус. Воспользовавшись задержкой автобуса у светофора, Рэндалл перебежал улицу на красный свет и успел к автобусу в тот самый момент, когда тот трогался с места. Хог поднялся на открытый второй этаж машины. Рэндалл уселся внизу.

Синтия подбежала слишком поздно, однако успела разглядеть номер автобуса. Остановив первое же свободное такси, она сказала этот номер водителю, и они пустились в погоню. Увидеть автобус удалось только через двенадцать кварталов, а еще через три квартала красный светофор позволил шоферу такси встать рядом с автобусом. Синтия рассмотрела внутри своего мужа, больше ей ничего и не надо было. Остаток поездки она посвятила тому, чтобы все время иметь в кулаке точную сумму по счетчику плюс четвертак чаевых. Увидев, что Хог и Рэндалл выходят, она попросила шофера притормозить. Такси свернуло к бровке тротуара в нескольких ярдах от автобусной остановки. К несчастью Хог шел как раз в ее направлении, и Синтия не смогла выйти сразу. Она отсчитала шоферу точную сумму, одновременно краем глаза — того глаза, который у хорошего сыщика расположен на затылке — приглядывая за мужем и Хогом. Таксер начинал смотреть на свою пассажирку с явным любопытством.

— А вы бегаете за бабами?

Неожиданный вопрос немного ошарашил его.

— Нет, мадам. Я человек семейный.

— А вот мой муж — бегает, — бесстыдно соврала она полным горечи голосом. — Возьмите.

Тот самый четвертак перешел, наконец, в руки таксера.

Теперь объекты ее внимания уже удалились на несколько ярдов. Выйдя из машины, Синтия пересекла тротуар, остановилась перед витриной какого-то магазина и стала ждать. К своему крайнему удивлению она увидела, что Хог обернулся и заговорил с Рэндаллом. Они были далеко, и слов она не слышала. Синтия замялась в нерешительности — подходить к ним или нет. Все шло не так, как намечалось, и это настораживало, но Рэндалл не выказывал никаких признаков озабоченности. Он спокойно выслушал Хога, после чего они вместе поднялись по ступенькам административного здания, перед которым и происходил их разговор.

Теперь Синтия двигалась быстро. Как и должно быть в такое время, вестибюль кишел людьми. Шесть расположенных в ряд лифтов работали безостановочно. Перед самым ее носом захлопнулись двери лифта номер два, а третий как раз начал заполняться. В третьем их не было; Синтия встала рядом с табачным киоском и быстро огляделась.

В вестибюле их не было. Не было их и, как она быстро в том убедилась, в парикмахерской, примыкавшей к вестибюлю. Скорее всего, они успели попасть во второй лифт. Синтия начала наблюдать за его указателем. Впрочем, толку от этого занятия было чуть — лифт останавливался почти на каждом этаже. Когда второй лифт снова открыл двери, она вошла в него, не первой, не последней, а в составе основной толпы. Этаж называть она не стала, а подождала, когда выйдет последний из пассажиров.

Лифтер недоуменно поднял брови.

— Этаж, пожалуйста.

Синтия продемонстрировала ему долларовую бумажку.

— Мне нужно с вами поговорить.

Лифтер закрыл двери, обеспечив предполагаемому разговору подобающую конфиденциальность.

— Только быстро, — сказал он, с тревогой глядя на истерически мигающие лампочки вызова.

— В последний раз к вам вошли двое мужчин, вместе.

Быстро и очень живо Синтия описала лифтеру своего мужа и Хога.

— Я хочу знать, на каком этаже они вышли.

— Не знаю, — покачал головой лифтер. — Сейчас ведь час пик, в таком сумасшедшем доме разве запомнишь.

Синтия добавила к первой бумажке вторую.

— Думайте. Скорее всего они вошли последними. Возможно, им приходилось выходить на остановках, чтобы выпустить других. А этаж, вероятно, называл тот, который пониже.

Лифтер снова покачал головой.

— Ничего я не вспомню, даже за пятерку. При такой толкучке тут хоть леди Годива со своей кобылой, я и их не замечу. Ну так что, выйдете здесь или везти вас вниз?

— Вниз. — Синтия сунула ему одну из бумажек. — И на том спасибо.

Лифтер взглянул на доллар, пожал плечами и сунул его в карман. Теперь оставалось только одно — занять позицию в вестибюле и ждать. Именно так и сделала кипящая негодованием Синтия. Это же надо, думала она, попалась, как маленькая, на самый старый из способов избавления от хвоста. Гордо именовать себя сыщиком и попасться на трюк с административным зданием! Их небось давно здесь нет, а Тедди ломает голову, куда могла подеваться его надежная напарница. Может быть, как раз сейчас ему нужна помощь. Ей бы лучше вязанием заняться. Или вышивать крестиком. Вот же черт. Синтия купила в табачном киоске бутылку пепси-колы и, все также стоя, неторопливо ее выпила. Она как раз думала, сможет ли — из соображений маскировки — поглотить еще одну бутылку этой бурды, когда появился Рэндалл. И только теперь, когда Синтию охватило огромное, всепоглощающее облегчение, она осознала, в каком страхе провела эти минуты. Однако выходить из роли она не стала и безразлично отвернулась, зная, что муж узнает ее по затылку не хуже, чем по лицу.

Он не подошел к ней, не заговорил, поэтому Синтия продолжила наблюдение. Хога нигде не было видно. Прозевала она его, что ли?

Выйдя из здания, Рэндалл дошел до угла, задумчиво посмотрел на стоянку такси, а затем вскочил в только что остановившийся автобус. Она вошла следом, но не сразу, а пропустив перед собой несколько человек. Автобус тронулся. Хог на этой остановке не садился, и Синтия решила, что нет никакого риска в нарушении условленной процедуры.

Рэндалл поднял глаза на появившуюся рядом жену.

— Син! Я уже решил, что потерял тебя.

— Почти так оно и было, — призналась она. — Но ты расскажи, как там дела?

— Подожди, в конторе все узнаешь.

Ждать она не хотела, однако смирилась. Автобус подвез партнеров фирмы «Рэндалл и Крэг» прямо к зданию, в котором располагалась их контора, да и езды той было всего шесть остановок. Открыв дверь крошечного помещения, Рэндалл сразу направился к телефону. Аппарат, установленный в их конторе, был подключен к коммутатору круглосуточной секретной службы.

— Были звонки? — спросил он и добавил, помедлив несколько секунд: — О'кей. Пришлите записи. Можете особенно не спешить. — Положив трубку, он повернулся к жене. — Ну что ж, крошка, это самые легкие пять сотен, какие мы когда-нибудь зашибали.

— Ты выяснил, чем он там занимается?

— Конечно.

— Ну и чем же?

— А ты угадай.

Синтия смерила мужа взглядом.

— А по соплям не хочешь?

— Ладно, ладно, стихни. Тебе бы в жизни не угадать, хотя все это крайне просто. Он работает ювелиром — шлифует драгоценные камни. И ты знаешь, что это было у него под ногтями, из-за чего он так всполошился?

— Ну?

— Ровно ничего страшного, да и вообще интересного. Красная полировочная паста. А он со своим больным воображением решил, что это — засохшая кровь. Вот так мы и отхватили полкуска.

— Мм-м-м. Похоже, так оно и есть. А работает он, как я понимаю, где-то в этом корпусе «Акме».

— Комната тысяча триста десять. Или скорее — квартира тысяча триста десять. А ты почему отстала?

Синтия немного замялась. Ей не хотелось сознаваться в своей неловкости, однако привычка — они с мужем всегда и все говорили друг другу прямо — оказалась сильнее.

— Я немного растерялась, когда Хог заговорил с тобой у входа в «Акме», и пропустила ваш лифт.

— Ясненько. Ну что ж, я… Погоди! Что ты такое мелешь? Хог заговорил со мной?

— Ну да.

— Но он же со мной не говорил. Он меня даже не видел. О чем это ты?

— О чем это я? О чем это ты! Буквально за минуту до того, как вы с ним вошли в здание, Хог остановился, обернулся и заговорил с тобой. Вы стояли там и трепались, что несколько сбило меня с толку. А затем вы с ним вошли в вестибюль, чуть ли не под ручку.

Несколько секунд, показавшихся Синтии очень долгими, Рэндалл сидел, молчал и как-то странно смотрел на нее. В конце концов она не выдержала.

— Ну что ты уставился на меня, словно недоумок какой. Что там случилось?

— А теперь, Син, — медленно заговорил Рэндалл, — послушай, как все было. Я вышел из автобуса после Хога и проследовал за ним в вестибюль «Акме». В лифт я зашел по старой методике — дыша ему прямо в затылок, а затем, когда он повернулся к двери кабины, быстро передвинулся и снова встал у него за спиной. Когда Хог вышел, я немного задержался в дверях, то ли выходя, то ли нет и задавая лифтеру дурацкие вопросы. Хог тем временем отошел на приличное расстояние. Когда я свернул за угол коридора, он как раз исчезал в двери тысяча триста десять. Он ни разу не заговорил со мной, он даже ни разу не видел моего лица — я в этом абсолютно уверен.

Синтия заметно побледнела, но сказала только:

— Валяй дальше.

— Когда туда входишь, там справа длинная такая стеклянная перегородка, а изнутри впритык к ней стоят верстаки, или рабочие столы, или как их еще там. Можешь смотреть через стекло и наблюдать за работой ювелиров — хорошо придумано, отличная реклама. Хог нырнул направо и к тому времени как я пошел по проходу, оказался уже по ту сторону стекла, без пиджака, в рабочем халате и с этой самой увеличительной хреновиной в глазу. Я прошел мимо — он так и не поднял глаза — к столу дежурного и попросил вызвать управляющего.

Через какое-то время появился маленький тощий мужик, похожий на воробья, и я спросил, работает ли здесь человек по фамилии Джвнатан Хог. Управляющий сказал «да» и спросил, не хочу ли я с ним поговорить. Я ответил, что нет необходимости, я всего лишь следователь страховой компании. Он захотел узнать в чем дело, нет ли каких неприятностей, но я его успокоил, сказал, что Хог просто хочет застраховать свою жизнь, и нам надо знать, как долго он здесь работает. Пять лет, сказал управляющий и добавил, что Хог у них — один из самых надежных и умелых работников. Я сказал, вот и прекрасно, и поинтересовался, потянет ли Хог страховой полис на десять тысяч. Он ответил «конечно» и сообщил, что они всегда рады, когда их работники вкладывают деньги в такое надежное дело, как страховой полис. Так я, собственно, и думал, когда вешал ему всю эту лапшу.

По пути к двери я остановился напротив стола Хога и посмотрел на него через стекло. Через некоторое время он поднял голову, взглянул на меня и вернулся к своей работе. Я уверен, что он меня не узнал — на его лице ничего не отразилось. Клинический случай полной шазо, шизе… как это произносится?

— Шизофрения. Полное расщепление личности. Но послушай, Тедди…

— Да? — И все-таки ты говорил с ним. Я же видела собственнычк глазами.

— Тише, киска, тише, не кипятись. Ты просто считаешь, что видела, а в действительности смотрела на каких-то других мужиков. А как далеко ты стояла?

— Не настолько далеко. Я находилась перед обувным магазином Бичема, после него идет «Ches Louis», а там и вход в «Акме», я увидела его в профиль.

На лице Рэндалла отразилось отчаяние.

— Да не говорил я с ним. Я шел не вместе с ним, а сзади, незаметно.

— Знаете, Эдвард Рэндалл, не надо мне рассказывать сказки. Верно, я потеряла вас с Хогом, но это еще не дает вам права измываться надо мной и выставлять меня дурочкой.

Рэндалл был женат слишком давно и удачно, чтобы не обращать внимания на явные признаки опасности. Он встал, подошел к Синтии и обнял ее за плечи.

— Слушай, маленькая. — Голос его звучал ласково и серьезно. — Я не устраиваю никаких шуток. Что-то у нас здесь перепуталось, но я рассказываю тебе все совершенно прямо, так, как я это помню.

Синтия всмотрелась в глаза Рэндаллу, а затем неожиданно чмокнула его.

— Ну ладно. Мы оба правы, хотя это и невозможно. Пошли.

— «Пошли»? Куда?

— На место преступления. Если не разобраться в этой истории, я, пожалуй, никогда больше не сумею заснуть.

Здание «Акме» оказалось, слава тебе Господи, на том же месте, что и раньше. Равно как и обувной магазия, «Ches Louis» и газетный киоск. Рэндалл встал на место, где утром стояла его жена и согласился, что с такого расстояния ошибиться можно только в мертвецки пьяном виде. Однако он был по-прежнему уверен и в своей версии.

— А ты не опрокинула, случаем, по дороге пару стопарей? — спросил он с надеждой в голосе.

— Ни в коем разе.

— Ну и что же будем теперь делать?

— Не знаю. Да нет, слушай, я придумала. Ведь мы же покончили с Хогом, верно? Ты его выследил, а больше ничего не требовалось.

— Ну да… а что?

— Проводи меня туда, где он работает. Я хочу спросить у его дневной личности, говорил он с тобой, выйдя из автобуса, или нет. Рэндалл пожал плечами.

— Хорошо, лапа. Делай, как знаешь.

Зайдя в вестибюль, они направились к свободному лифту. Щелкнул стартер, лифтер захлопнул двери и провозгласил свое обычное: «Этажи, пожалуйста». Шестой, третий и девятый. Рэндалл подождал, пока обслужат других пассажиров, и только потом сказал: «Тринадцатый».

Лифтер недоуменно обернулся.

— Могу отвезти тебя, парень, на двенадцатый и на четырнадцатый, а пополам дели их сам.

— Чего?

— Нету у нас тринадцатого. А если бы был, никто не стал бы снимать там помещение.

— Что-то ты ошибаешься. Я был на тринадцатом сегодня утром. По взгляду, которым лифтер одарил Рэндалла, было видно, что он с трудом сдерживается.

— Смотрите сами.

Секунда быстрого подъема, затем остановка.

— Двенадцатый.

Дальше кабина пошла медленнее. Число двенадцать уползло из поля зрения, а затем сменилось другим.

— Четырнадцатый. Ну и какой выберете?

— Извините, — несколько неуверенно выговорил Рэндалл. — Какая-то глупая ошибка. Я действительно был здесь утром и думал, что запомнил этаж.

— А может, восемнадцатый, — попытался прийти ему на помощь лифтер. — Восьмерку часто путают с тройкой. А кого вы ищете?

— «Детеридж и компания», это ювелирная фирма.

— Только не в нашем корпусе, — покачал головой лифтер. — Здесь нет никаких ювелиров и никаких Детериджей.

— Вы уверены?

Вместо ответа лифтер опустил кабину на десятый этаж.

— Попробуйте узнать в десять-ноль-один. Там администрация корпуса. Нет, у них нет съемщиков по фамилии Детеридж. Нет, у них нет ни ювелиров, ни даже торговцев ювелирными изделиями. Возможно, джентльмен перепутал, и ему нужен корпус «Апекс», а не «Акме»? Рэндадл поблагодарил администратора и удалился, порядком ошарашенный.

Все это время Синтия хранила полное молчание. Теперь она заговорила.

— Слушай, Тедди…

— Да? Что тебе?

— Мы можем подняться на самый верх и обследовать все здание, этаж за этажом.

— Чего ради? Будь здесь эта фирма, в конторе здания знали бы об этом.

— А может, они знают, но не говорят. Во всей этой истории есть что-то очень сомнительное. В таком здании можно спрятать целый этаж, замаскировав его дверь под гладкую стену.

— Да нет, глупости. Просто у меня поехала крыша, вот и все. Отвела бы ты меня к психиатру.

— Никакие это не глупости, и головой ты пока не повредился. Чем отсчитывается высота в лифте? Этажи. Замаскируй этаж, чтобы его не было видно, и никто никогда не догадается, что он вообще существует. Возможно, мы вышли на что-то очень крупное.

Синтия и сама не больно-то верила своим доводам, но ликовала, что ее мужу необходимо сейчас чем-нибудь заняться. Рэндалл начал было спорить, но затем сдержался.

— А как же лестницы? Уж с лестницы-то этаж не пропустишь.

— Не знаю, может, и с лестницами устроен какой-нибудь фокус. Вот мы и постараемся это выяснить. Пошли.

Однако никаких фокусов не было и в помине. Между двенадцатым и четырнадцатым этажами они насчитали восемнадцать ступенек — ровно столько же, как и между любыми двумя соседними этажами. Они прошли все здание сверху донизу и прочитали надпись на матовом стекле каждой двери. На это потребовалось довольно много времени — Синтия наотрез отвергла предложенный мужем вариант — разделиться, и каждому осматривать по половине этажа. Она не хотела ни на секунду терять его из виду.

И нигде ни тринадцатого этажа, ни двери с надписью «Детеридж и компания». И никаких ювелирных фирм, хотя бы и с другим названием. Даже простое чтение названий фирм на дверях требовало уйму времени; чтобы зайти под тем или иным предлогом в каждую фирму не хватило бы и суток.

Рэндалл смотрел на дверь с надписью «Прайд, Гринвей, Гамильтон, Стейнболт, Картер и Гринвей, адвокаты».

— За это время, — задумчиво сказал он, — надпись на двери могли и поменять.

— Только уж не на этой, — указала на адвокатскую контору Синтия. — Да и вообще, если это было декорацией, они могли изменить все подчистую, до неузнаваемости.

Однако несмотря на уверенный тон, она смотрела на невинно выглядевшую надпись с растущим волнением. При всей своей доступности административное здание — место удивительно скрытное. Звукоизолирующие стены, плотные жалюзи и ничего не говорящие названия фирм. В таком месте может произойти, что угодно, в самом буквальном смысле — что угодно. И никто не узнает. И никто не поинтересуется. Никто даже ничего и не заметит. Никаких полицейских, обходящих свой участок; соседи, расстояние до которых — толщина стенки, могли бы с тем же успехом находиться на Луне, даже уборщица не зайдет, если съемщик этого не хочет. Администрация заинтересуется арендатором в одном-единственном случае — если тот не внесет арендную плату в срок. Можете совершать преступления по своему вкусу и набивать шкафы широким ассортиментом трупов.

Синтия зябко поежилась.

— Пошли дальше, Тедди. Надо спешить.

Осмотрев остаток здания быстро, как только могли, они вернулись в вестибюль. Вид человеческик лиц и солнечной свет несколько успокоили Синтию, хотя они и не нашли загадочную фирму.

Остановившись на ступеньке, Рэндалл растерянно огляделся.

— Как ты думаешь, а может, мы и вправду были в другом здании? — спросил он с сомнением в голосе.

— Ни в коем разе. Видишь этот табачный киоск? Я знаю каждое мушиное пятнышко на его витрине.

— Тогда где же решение?

— Решением будет ленч. Пошли.

— О'кей, только я, пожалуй, перейду на жидкую диету.

Синтия кое-как заставила мужа закусить третью дозу виски тарелкой гуляша из говяжьей тушенки. Выпив в довершение две чашки кофе, он оказался трезвым, как стеклышко, и еще более несчастным, чем прежде.

— Син…

— Да, Тедди?

— Так что же это со мной случилось?

— Я думаю, — медленно ответила Синтия, — что мы стали жертвой великолепного, высокопрофессионального гипноза.

— Вот и я так думаю — теперь. Или это, или у меня и вправду крыша поехала. Так что пусть будет гипноз. Хотелось бы только знать — для чего это все?

Синтия рассеянно водила вилкой по тарелке.

— А вот я не уверена, что мне хочется знать. Знаешь, Тедди, что мне хочется сделать?

— Что?

— Отослать мистеру Хогу эти пять сотен с запиской, что мы не можем ему помочь и поэтому возвращаем деньги.

Рэндалл явно был поражен.

— Вернуть деньги? Силы небесные!

По лицу Синтии можно было подумать, что ее поймали на совершенно непристойном предложении, однако она не отступала.

— Знаю, знаю. И все равно мне хотелось бы так сделать. Мы можем заработать на хлеб разводными делами и поисками беглых должников, так что совсем не обязательно связываться с сомнительными историями.

— Ты рассуждаешь так, словно пять сотен — это ерунда, вроде чаевых официанту.

— Нет, я так не рассуждаю. Просто мне кажется, что не стоит рисковать шеей — или здравым рассудком — даже ради такой суммы. Слушай, Тедди, кто-то изо всех сил старается загнать нас в угол. Прежде всего я хочу узнать, зачем ему это.

— Вот и я хочу узнать — зачем. Именно поэтому мне и не хочется бросать это дело. Какого черта, я не привык, чтобы со мной играли такие шутки. Мне это не нравится.

— Что ты скажешь мистеру Хогу?

Рэндалл поворошил рукой волосы, такие, впрочем, взъерошенные, что это не имело особого значения.

— Не знаю. Может, ты с ним поговоришь? Наплети там чего-нибудь.

— Прекрасная мысль. Просто великолепная мысль. Я скажу, что ты сломал ногу, но к завтрашнему дню обязательно поправишься.

— Не надо так, Синти. Я же знаю, что ты справишься.

— Хорошо. Только ты обещай мне одну вещь.

— Какую вещь?

— Во время этого расследования мы все и всегда делаем вместе.

— Так мы же всегда так.

— Я имею в виду — буквально вместе. Я не хочу терять тебя из виду ни на секунду.

— Послушай, Син, это может оказаться неудобным.

— Обещай.

— Хорошо, хорошо. Обещаю.

— Вот так-то лучше.

Теперь Синтия немного успокоилась и выглядела почти умиротворенной.

— Не вернуться ли нам в контору?

— Ну ее к черту. Пошли лучше в кино, на тройной сеанс.

Фильмы не доставили Рэндаллу удовольствия, а ведь программа состояла из сплошных вестернов, предмета нежной его любви. Но сейчас отважный герой казался таким же бандитом, как и главный злодей, а таинственные всадники в масках не вызывали приступа энтузиазма, а просто пугали. Из головы не шел тринадцатый этаж здания «Акме», длинная стеклянная перегородка и согнувшиеся над своим трудом мастера, маленький иссохший управляющий «Детеридж и компании». Кой бес — неужели можно загипнотизировать человека так, что он во все поверит и будет вспоминать такие подробности?

Синтия почти не смотрела на экран. Все ее внимание занимали окружавшие их люди. Она поймала себя на том, что осторожно изучает их лица каждый раз, когда в зале зажигается свет. Если даже развлекаясь, эти люди выглядят подобным образом, на что же они похожи в несчастье? В лучшем случае на лицах читалась героическая решимость ни на что не жаловаться, исключений почти не было. Неудовлетворенность, зловещие следы перенесенной физической боли, одиночество, разочарование, тупая озлобленность — всего этого было в достатке, и очень, очень редко мелькали веселые лица. Даже Тедди, одним из главных достоинств которого была неискоренимая жизнерадостность, выглядел крайне кисло и, надо признать, не без причин. Интересно, а какие причины сделали несчастными всех остальных?

Синтия вспомнила картину — она где-то ее видела — называвшуюся «Подземка». Художник изобразил дверь вагона подземки и толпу, вываливающуюся на перрон. Одновременно другая толпа пыталась прорваться внутрь вагона. Было видно, что все они — и входящие и выходящие — очень спешат, но удовольствия от этого не получают. Красота отсутствовала в картине напрочь, было ясно, что единственная цель, двигавшая кистью художника, — едкая критика современного образа жизни. Синтия почувствовала большое облегчение, когда фильмы окончились и они с Рэндаллом сменили тесноту зала на относительную свободу улицы. Рэндалл остановил такси и дал шоферу свой адрес.

— Тедди…

— Да?

— Ты не обратил внимания, какие лица были у людей, сидевших в кино?

— Да нет, я как-то не смотрел. А что?

— Ни про одного из этих людей не скажешь, что жизнь доставляет ему удовольствие.

— А может, она и не доставляет ему удовольствия.

— Но почему не доставляет? Слушай, ведь мы-то живем весело, правда?

— Это уж точно.

— Мы всегда жили весело. Даже когда у нас не было ни гроша, и мы только пытались организовать свое дело — даже и тогда нам было весело. Мы ложились в постель улыбаясь и вставали счастливыми. У нас с тобой и до сих пор так. В чем тут дело?

Рэндалл улыбнулся, в первый раз после неудачных розысков тринадцатого этажа, и ущипнул жену.

— А дело в том, лапа, что мне весело с тобой.

— Благодарствую. И вам того же самого по тому же месту. Знаешь, когда я была маленькой, у меня появилась странная мысль.

— Чего ты замолчала? Колись.

— У меня самой было счастья — целый вагон. Но вот я стала подрастать и замечать, что у мамы его нет. И у папы тоже. Мои учителя, да и почти все окружающие взрослые — все они не были счастливыми. Вот мне и влезло в голову, что я тоже вырасту и узнаю что-то такое, после чего никогда больше не буду счастливой. Ты же знаешь, как принято говорить с детьми: «Ты еще маленькая и ничего не понимаешь» или «Вот подрастешь, тогда и поймешь». Я задавалась вопросом, что же это за секрет такой они от меня скрывают; иногда я подслушивала за дверью и пыталась это выяснить.

— Прирожденный сыщик.

— Чушь. Но я отлично видела — в чем бы там ни состоял этот секрет, он не дает взрослым счастья, наоборот, он делает их печальными. Вот я и стала молиться, чтобы никогда не узнать этого секрета. — Синтия слегка пожала плечами. — Наверное, я так его и не узнала.

— И я тоже, — хмыкнул Рэндалл. — Я профессиональный Питер Пэн. И это ничуть не хуже, чем иметь здравый смысл.

— А ты не смейся, Тедди. — Маленькая, обтянутая перчаткой рука легла на запястье Рэндалла. — И вот что пугает меня в истории с Хогом: я боюсь, что, продолжая ею заниматься, мы и вправду узнаем то, что знают взрослые. И навсегда перестанем смеяться.

Рэндалл хотел рассмеяться, но затем повернулся к жене и пристально на нее посмотрел.

— Ты это что, серьезно? — Кончиками пальцев он слегка приподнял ее подбородок. — Тебе все-таки нужно хоть чуть повзрослеть. А обоим нам нужен обед — и хорошая выпивка.