"Одиссеи Ричарда Блейда" - читать интересную книгу автора (Лорд Джеффри)

Глава 4

Была уже глубокая ночь, когда Ричард Блейд вновь оказался на крыльце особняка. Время перевалило заполночь, однако сквозь узкие шторы в окнах коттеджа пробивался свет. Там не спали.

Блейд невольно усмехнулся. Черт возьми, совсем не хочется портить самому себе добрую вечеринку… тем более, а вдруг там Зоэ… Но ничего не поделаешь, придется.

Блейд решительно открыл калитку. Несколько мгновений спустя он уже нажимал на кнопку дверного звонка. Внутри дома раздались мягкие трели.

К его удивлению, дверь отворили очень быстро.

— Кто вы такой? — последовал жесткий вопрос. Ричард Блейд-младший держался спокойно, однако в его руке Блейд заметил пистолет.

— Убери оружие, — последовал ответ. — В твои годы я вынимал эту штуку только в случае крайней необходимости.

— Да это же зажигалка, — внезапно рассмеялся собеседник странника. (В дальнейшем, для ясности, будем именовать его Ричардом Блейдом-младшим).

Хозяин отступил в сторону, жестом приглашая Блейдастаршего пройти внутрь. Гость миновал прихожую и уверенно двинулся по лестнице на второй этаж, где помещалась гостиная.

— Прошу садиться. — Блейд-младший любезно пододвинув кресло в точности тем же жестом, что и сам странник. — Чем обязан нашей встрече?

— Посмотри на меня внимательно, сынок. У тебя не появляется при этом никаких мыслей?

Блейд-из-иного-мира окинул гостя быстрым и цепким взглядом, взглядом настоящего профессионала.

— Вы очень похожи на меня… у нас много общего. Кто вы?

— Твой двоюродный дядюшка Эмилио Гонзалес из БуэносАйреса, — как можно более небрежным тоном бросил Блейд.

— Двоюродный дядюшка? — неподдельно изумился Блейдмладший. — Из Буэнос-Айреса?

— Твоя почтенная матушка, — начал Блейд, наставительно поднимая палец, — как тебе, должно быть, известно, имела отдаленных родственников в Испании…

И Блейд подробно изложил своему двойнику всю генеалогию их семейства…

— после чего твоя тетушка вышла замуж за генерал-майора аргентинской армии Норандо Гонзалеса — мир его праху! Так что я прихожусь тебе, мой мальчик, и двоюродным дядей и, в то же время, — троюродным братом.

— Да, — медленно сказал Блейд-младшнй. Его брови едва заметно сдвинулись к переносице донельзя знакомым страннику движением.

Блейд отлично понимал его. Жил себе да жил, суперменил помаленьку и слыхом не слыхивал ни о каких аргентинских дядюшках. То есть он, конечно, знал, что испанская ветвь их семьи когда-то переселилась в Южную Америку, но связи давно прервались. И вдруг — трах-бах-тарарах! — как снег на голову сваливается какой-то новоприобретенный родственник. Подозрительно? Конечно! Тем более после неприятного разговора с Дж…

«Что может подумать сейчас мой младший брат? Что я — агент КГБ… То есть, тьфу, украинско-белорусский разведчик! Двойник, играющий роль родственника! И соображает он сейчас про себя: а прикинусь-ка я сейчас дурачком, да и поговорю с ним, а завтра пошлю запрос через компетентные органы…»

Блейд был уверен, что сидящий сейчас перед ним думает именно так, и не иначе. На его месте он, пришелец, сам поступил бы точно так же. Внешность можно было изменить, биографию — вызубрить.

— Я полагаю, тебе не стоит посылать никуда никаких телеграмм с пометками «служебное» и «весьма срочно» за подписью старины Дж., — вполголоса заметил Блейд, наклоняясь вперед и заговорщически подмигивая «племяннику». — Если я агент, то уж, наверное, позаботился о том, чтобы в Буэнос-Айресе на нужной улице в нужном доме и в самом деле жил бы соответствующий Эмилио Гонзалес, в настоящее время отбывший по личным делам в Соединенное Королевство.

— Откуда ты знаешь Дж., дорогой дядюшка? — с любезной улыбкой осведомился Блейд-младший. За улыбкой скрывалась легкая растерянность: правда, лицом молодой двойник владел великолепно и не выдал себя ничем.

— Это очень просто, — Блейд-старший беззаботно махнул рукой. — У нас в Аргентине кабальеро не скрывает, что у него есть влиятельные друзья. У меня есть хороший приятель… он начинал еще в разведке Перона. По долгу службы он не раз бывал в Англии… и отлично знает Дж. Да ты и сам, наверное, слыхал от старика это имя — Джозеф Эндуро Лакоста.

Этот человек существовал в действительности; Блейд не сблефовал в этом ни на йоту. Джозеф Лакоста действительно был бригадным генералом аргентинской армейской разведки. И он действительно знал Дж. Правда, все вышесказанное было справедливо для мира «нормальной» Земли, откуда пришел странник; оставалось надеяться, что в этом мире все осталось точно так же.

Ему повезло; мускулы на лице Блейда-младшего чуть заметно дрогнули, расслабляясь. Имя Лакосты и впрямь оказалось ему известным. И он на самом деле слышал о таком человеке от Дж. …

Первый барьер был взят. Дальше дело пошло уже легче. Странник забросал Блейда-младшего подробностями их семейной истории, перемежая речь многозначительными намеками на детали операций, в которых его двойник мог бы принимать участие. Тут требовалась особая осторожность: мир ведь был все-таки не в точности такой же, как родная реальность странника.

Однако зги намеки, недомолвки и умолчания, похоже, убедили Блейда-младшего лучше самых достоверных доказательств.

— Ну… добро пожаловать… дядюшка! — он улыбнулся и протянул пришельцу руку.

Это была очень странная беседа. Блейду казалось, что он говорит сам с собой, помолодевшим на добрый десяток лет. Сидевший перед ним человек и в самом деле был Ричардом Блейдом. По характеру они не отличались друг от друга.

— Но, Эмилио, тогда тебе непременно надо съездить в Ковентри! — заметил Блейд-младший, когда первая бутылка «Старого Ирландца» показала дно. — Мама будет тебе очень рада… и отец, конечно, тоже.

— Мама? — Блейду потребовалась вся сила воли, чтобы произнести это слово по возможности более спокойно и буднично, — Так, значит, она в добром здравии?

— Ну, теперь уж и не в таком добром, — вздохнул Блейдмладший, — возраст все-таки свое берет…

Не слушая, странник откинулся на стуле. Вот оно! Вот оно. Он так и думал, что должно найтись какое-нибудь отличие. И оно нашлось! В этой реальности его родители остались живы.

Внешне он держал себя так, словно ничего не случилось. Вежливо кивал, что-то отвечал собеседнику — без всякого участия сознания. Его родители живы! Сердце билось неровно, с провисающими гулкой пустотой перебоями. Далеко не сентиментальный человек, Ричард Блейд чувствовал, что с трудом удерживает непозволительные слезы.

Родители остались в живых… И он может увидеть их… Говорить с ними… Пусть он останется для них братом Эмилио — неважно! Блейд чувствовал, что готов вскочить с места и прямо сейчас, немедленно, мчаться в Ковентри.

— А… как… они? — наконец спросил он.

— Отец удалился от дел, — последовал ответ, — и теперь они занимаются своим садом и все воспитывают меня… тревожатся, что у них до сих пор нет внуков…

В левой части груди Блейда медленно нарастала тупая, ноющая, незнакомая боль. Нет, он не поедет в Ковентри… Его родители мертвы, он твердо знал это. А у тех, что жили в этой реальности… у них уже был свой собственный сын. Это будет обман и подделка, понял Блейд. Потому что немыслимо тяжело видеть, как твоя мать… или ничем не отличающаяся от нее женщина называет «мой мальчик» очень похожего на тебя человека — и все-таки не тебя.

Нет, он не поедет в Ковентри! Даже если его двойник станет настаивать. Кое в чем я еще сильнее тебя, невольно подумал пришелец. Измерение Икс не прошло даром.

Блейд-младший почувствовал странную напряженность собеседника, однако приписал это позднему времени и усталости госта.

— Наверно, нам пора завершить этот приятный вечер, — светски произнес он. — Надеюсь, дядюшка, ты не откажешь мне в удовольствии принять тебя в моем доме?

— О, разумеется, дорогой племянник, разумеется! Но только один вопрос напоследок: чья это премилая вещица на камине? Алейнсо? Или кто-то из постмодернистов?

— Эта? — Блейд-младший неожиданно помрачнел, — Это — подарок… от одной девушки.

— Она твоя знакомая? Тогда тебе повезло. Редкостный талант!

Хочешь разговорить человека — похвали тот предмет, к которому он относится с обожанием.

— О, дядя! Она настоящий, истинный талант! — в глазах Блейда-младшего появился странный мечтательный огонек, и странник насторожился — ему самому подобное благостное настроение было вовсе не свойственно.

— Ее зовут Зоэ. Зоэ Коривалл…

И странник услышал историю любви.

Очевидно, Блейду-младшему было не с кем поделиться ею. Он носил и носил ее в себе, но душа его не была закалена, подобно душе пришельца, ранней утратой родителей. Наверно, ему чуточку недостает цинизма, подумал странник.

— Я не узнаю тебе, дорогой племянник, — решительно начал Блейд, когда его младший собрат закончил свое печальное повествование, — решительно не понимаю! Если она нравятся тебе, что ты тянул? Если она вертит и играет тобой — почему бы не нанести визит какой-нибудь иной красотке? По себе знаю — помогает очень хорошо!

Врешь, Ричард Блейд, с раскаянием подумал он мгновение спустя. Ни черта не помогает! И ты это прекрасно знаешь.

Но вслух ничего этого он, разумеется, не произнес.

— Какой-нибудь красотке? Ты хочешь сказать, дядюшка, наведаться к другой женщине? — Блейд-младший казался возмущенным до глубины души. — Нет! Это невозможно! Это просто немыслимо!

— Всемогущая Приснодева, да что же тут невозможного?! — совершенно искрение опешил странник.

— Если я люблю женщину, — строго и с расстановкой отчеканил Блейд-младший, — если я поклялся быть верен ей в делах в помыслах — как может моя рука коснуться еще кого-то? Извини за высокие слова, дядя Эмилио, но иногда без них не обойтись. Я люблю Зоэ и не притронусь к другой.

Вот это да! Наверное, в таких случаях полагается разевать рот, выпучивать глаза, отвешивать челюсть и проявлять свое недоумение иными зримыми способами. Ричард Блейд ограничился тем, что слегка приподнял бровь.

Что ж, вот и изменение номер два. Ричард Блейд-младший — аскет! Пуританин! Ну и дела… Странник невольно покачал головой. Самым смешным в создавшейся ситуации было то, что его двойник говорил совершенно искренне и свято верил во все эти высокие материи.

— Интересная точка зрения, весьма интересная, — Блейд плеснул себе в стакан еще на один палец виски. — А что же ты станешь делать, если твои чувства так и останутся неоцененными?

— Тогда я буду продолжать исполнять свой долг перед родиной и королевой, — тихо и очень серьезно ответил Блейдмладший, — по мере отпущенных мне сил.

— Ты неправ, — вздохнул странник, покачав головой. — Но послушай! Хочешь пари? Я либо помогу тебе заполучить Зоэ… либо докажу, что отказ одной гордячки — еще не повод забывать о существовании других женщин.

— Разве это возможно? — с вежливой улыбкой осведомился Блейд-младший.

— А вот увидим, — уверенно бросил пришелец и с этими историческими словами отправился спать.

Утром Блейд-младший собирался на службу.

— Подбросить тебя до Лондона, дядя?

— Да, разумеется.

Собрат из иной реальности высадил странника за несколько кварталов до места своей службы. Блейд не стал и пытаться следить за ним — странник знал, что его младший коллега отлично умеет чувствовать «хвост». Вместо этого Блейд направился на Коккроу-стрит, где в престижной галерее Хэммерсмита уже третий день должна была проходить персональная выставка молодой художницы и скульптора Зоэ Коривалл.

Она должна быть там, она не может не быть там! — как заклинание шептал про себя разведчик. Ковентри было для него закрыто. Но Зоэ… Он ехал, еще не зная, чего же он, в сущности, хочет — помочь своему названному брату добиться ее любви или же воспользоваться нежданным подарком судьбы и попытаться переиграть один раз сложившуюся для него неудачно партию…

Галерея была дорогой. Вход стоил фунт, но он того стоил. Афиша гласила, что на выставке все время присутствует сам автор.

Это была несказанная удача! Ричард Блейд ощутил, что у него словно бы сжало горло; перескакивая через несколько ступеней, он устремился по широкой лестнице вверх.

Галерея Хэммерсмита, одна из старейших и престижнейших в Лондоне, была основана, как гласила солидная бронзовая табличка, в 1882 году. Она помещалась в солидном сером викторианском здании; его строил какой-то чудак, поскольку во втором этаже, над магазинами и конторами, он вместо офисов и приемных богатых дантистов спроектировал длинный и светлый зал. Огромные окна протянулись от пола до потолка; свет щедро заливал помещение.

Сейчас зал был разгорожен серыми передвижными панелями на небольшие клетушки так, что получился настоящий критский лабиринт. И в каждом его закутке помещалось по скульптуре. Картинам было отведено место чуть дальше.

Народу было много. Хватало и праздношатавшихся, но Блейд заметил и корреспондентов, и нескольких людей, с явно профессиональным видом строчивших что-то в своих блокнотах. Сама же Зоэ стояла, окруженная плотным кольцом местной богемы — вытертые джинсы, бесформенные береты, не слишком тщательно расчесанные бороды… В первый момент Блейд ее даже не смог разглядеть.

Зато сумел услышать голос. Он услыхал его — и сердце вдруг трепыхнулось так, что стало больно. Странник невольно удивился себе — он давно уже смирился с потерей. Он спокойно жил, встречаясь с многочисленными веселыми подружками, зная, что в это же время Зоэ лежит в объятиях другого, нет, он никогда не забывал ее, но жизнь брала свое, и странник не собирался лезть в петлю из-за этого случая.

Оказалось, что он ошибался.

С тяжело бьющимся сердцем он медленно прошел мимо толпившихся вокруг Зоэ нонконформистов и начал неспешно осматривать выставку, краем глаза постоянно следя за своей бывшей возлюбленной.

Работы были хороши. Даже в теперешнем своем, не самом спокойном состоянии Блейд не мог не отметить этого. Талант Зоэ оставался талантом Зоэ — что в его родной реальности, что в этой… Тонкая поэзия мягких, плавно перетекавших друг в друга линий внезапно сокрушалась яростным напором хаотически нагроможденных изломанных угловатых спиралей, и сквозь самое сердце яростной схватки Порядка и Хаоса к одному ему видимой цели упрямо пробивался Человек.

Особенно потрясла Блейда «Старая мельница» — прямой и стройный мужчина, обнаженный до пояса, застыл, выставив вперед правое плечо и подняв руки перед грудью, словно собираясь вот-вот вступить в бой. А перед ним распахивало свой зев древнее механическое чудовище странного и страшного вида, так что невозможно было понять, где кончаются жернова и начинаются чудовищно искривленные челюсти, гротескные взметнувшиеся крылья и разметавшиеся жесткие волосы, колеса зубчатых передач и выпученные жестокие глаза. Блейд вгляделся в очертания мужской фигуры и без труда узнал в ней своего местного двойника.

Было что-то завораживающее в этой скульптуре, словно бы Зоэ сумела неведомым образом познать самую суть прорыва странника в миры Измерения Икс. Вся мощь косной материи не могла остановить его, неважно, одушевленной или нет. Он противостоял этому Молоху пространств — и всегда выходил победителем.

Мимо него к композиции протиснулся молокой, элегантно одетый мужчина, оливковокожий, с аккуратной черной, чуть вьющейся бородкой; от уха до уха — типичный римлянин времен расцвета Империи. Он пробормотал какое-то извинение, но глаза его с неожиданной цепкостью окинули разом странника с ног до головы.

Блейд вздрогнул, словно попав под проливной холодный дождь. Подобный взгляд не мог быть праздным! Весь его опыт разведчика, все многочисленные странствия в Измерение Икс учили доверять интуиции. У него не было никаких доказательств, однако же он не сомневался — этот парень тут явно не случайно.

Что ж… Блейда окатила волна жестокой радости. Если ктото здесь вознамерился поиграть с ним в кошки-мышки, то очень скоро он об этом горько пожалеет. Нет, нет, мы не станем хватать этого бородатого красавчика за глотку и применять к нему допрос третьей степени устрашения, вовсе нет! Мы сделаем вид, что ничего не заметили. Пусть первый ход сделают они.

Азбука шпионажа гласит, что если человека хотят убрать, на Земле это проще в лучше всего сделать, прибегнув к услугам снайпера. Если же за предполагаемой жертвой следят, можно быть уверенным, что выстрелы грянут не сегодня.

Блейд оглянулся. Зоэ по-прежнему стояла в плотном кольце поклонников, и больше терять времени здесь было нельзя. Тем более после такого взгляда…

Странник решительным шагом направился к молодой художнице. Судя по всему, сейчас она давала интервью.

Довольно-таки бесцеремонно отодвинув со своего пути парутройку бородатых гениев, Ричард Блейд оказался прямо перед Зоэ.

Их взгляды встретились. В первый момент странник даже не разглядел ее наряда — он смотрел ей в глаза.

И — она осеклась. Запнулась. Сбилась с мысли и, отстранив мягким растерянным жестом удивленного журналиста, шагнула навстречу Блейду.

Она тоже была изумлена, и даже очень. Перед ней внезапно появился двойник много значившего для нее человека — иначе она не подарила бы ему одну из наилучших своих работ и не взяла бы его моделью для полной скрытого смысла «Старой мельницы». Она была сбита с толку, она недоуменно наморщила высокий и чистый лоб.

— Мои поздравления, — Блейд учтиво поклонился. — Отличные работы. Особенно… — и он пустился в пространные рассуждения о «Старой мельнице».

Разумеется, Блейд никогда не подвизался на ниве художественной критики. И говорил он совершенно о другом — о том, что мог сказать Зоэ только он один. О гениально схваченной силе сопротивления косной материи, что встречает человека на его пути. О том, как страшны переходы между различными слоями реальности, в какую песчинку превращается человек перед лицом целого мира, враждебного и дикого…

Зоэ слушала, как завороженная. Два или три раза она пыталась что-то сказать, и всякий раз Блейд властным жестом останавливал ее. О, какое это было наслаждение — говорить с ней, не будучи связанным дурацкими инструкциями и обязательствами! Те проклятые бумаги, что заткнули ему рот там, на старой Земле… Здесь их не существовало! Второй раз они уже не смогут ему помешать!

Они и не заметили, как очутились на улице. Рука девушки лежала на согнутом локте Ричарда Блейда.

— Кто вы? — наконец сумела спросить Зоэ. — У меня странное чувство… что я видела вас раньше… что вы очень похожи на одного человека…

— Мало ли кто на кого может быть похож! — с деланным равнодушием заметил Блейд. О своем «младшем брате» в эти мгновения он не думал. Точнее, думал, но совершенно в ином аспекте, чем раньше. Хватит с тебя живых родителей, парень; эту девушку тебе придется отобрать у меня!

Ричард Блейд пустил в ход все свое обаяние, весь колоссальный опыт покорения женских сердец. С его уст впервые упали столь долго сковывавшие их печати молчания, и он говорил, говорил, испытывая пьянящее наслаждение от каждого слова.

Он рассказывал девушке из Измерения Икс о самом Измерении Икс.

В его словах оживали Тарн и Меотида, Азалта и Вордхолм, Брегга и Таллах — все множество оставшихся за спиной миров.

— А быть может, бывает и так… — говорил он, переходя к описанию очередного своего странствия. Прибавьте к этому постоянные ссылки на работы Зоэ, и вы поймете, отчего она слушала Ричарда Блейда, словно Ева — Змея-искусителя.

А сам Ричард Блейд еще раз убедился, что перед ним настоящая и неподдельная Зоэ Коривалл. Ее жизнь полностью соответствовала жизни ее аналога из реальности странника. Даже с Блейдом-младшим она познакомилась при точно таких же обстоятельствах…

— Вы необычный человек, Эмилио, — подперев подбородок изящной точеной ладонью, говорила Зоэ, когда они с Блейдом уже сидели в небольшом уютном ресторанчике на Саут-сквер. — Вы все же поразительно похожи на… на одного моего знакомого… — (при этих словах сердце Ричарда Блейда эгоистично возвеселилось). — Я даже готова подумать, что вы, — его родственник… или старший брат… но у него никогда не было ни братьев, ни родственников.

— Будем считать это случайным совпадением, — предложил Блейд.

— Не могу, — как-то по-особенному открыто и беззащитно вдруг улыбнулась Зоэ. — Смотря на вас, Эмилио, я постоянно думаю о нем… как будто передо мной тот же самый человек, только неведомым образом постаревший на добрый десяток лет… и приобретший странную мудрость — мудрость, какую не заработаешь десятью годами работы международным коммивояжером…

— Так мой двойник работает коммивояжером?

— По крайней мере, он так говорит… Ой, это ж, наверное, смешно, правда, — я жалуюсь вам на него, словно отцу на хулигана-сына… Просто я чувствую, что он говорит мне неправду… никакой он не коммивояжер. Здесь скрывается какая-то мрачная тайна, Эмилио… почти такая же, как и за вашей спиной. Вы ведь тоже оказались не случайно в Лондоне? Ну, скажите, ведь я права? Вы попали сюда не просто так? Наверное, должно произойти нечто… нечто очень важное, что перевернет всю мою жизнь… — тонкие пальцы с нарядным маникюром с неженской силой скульптора сжали предплечье Блейда.

— Вы меня прямо-таки не цените и на пенс, — с шутливым негодованием запротестовал странник. — Вот уже сколько времени вы только и говорите, что об этом своем дружке. Честное слово, я приревную!

Зоэ слабо улыбнулась.

— Ну что вы, Эмилио… Я прошу у вас прощения. Я и впрямь увлеклась… какими-то детскими сказками. Ваше необычное сходство совсем сбило меня с толку. — Она деланно рассмеялась, прижав тонкие пальцы к вискам. — Мне почудилось невесть что!

Блейду удалось-таки переломить опасное развитие беседы. Он в самых юмористических тонах принялся описывать одно из ранних своих военных приключений. Зоэ звонко смеялась, все время умаляя пощадить ее: слезы вот-вот покатятся градом — и прощай тогда с таким трудом наложенная у дорогой визажистки косметика…

Блейд проводил девушку до дома. Разумеется, он и не попытался поцеловать ее — странник слишком хорошо помнил начало их романа там, в его родной реальности… Та, другая, Зоэ долго не позволяла ему никаких вольностей. И ее смертельно оскорбило, если бы к ней полез кто-то с объятиями и поцелуями в самый первый вечер знакомства.

В Дорсет он решил сегодня не возвращаться. Вернувшись в свой отель, странник позвонил Блейду-младшему. Голос у того оказался донельзя мрачным. Причина отыскалась очень легко — он весь вечер не мог дозвониться до Зоэ…

— Так, может, тебе стоит развеяться? — самым невинным тоном предложил Блейд.

— Развеяться! — внезапно вырвалось у собеседника на другом конце линии. — Да, клянусь сединами моего начальника, это то, что мне сейчас нужно. Ты знаешь, Эмилио, что мне ответили на выставке, куда я звонил, разыскивая Зоэ? Что она ушла с каким-то красивым мужчиной средних лет! Ты понимаешь? Ушла с мужчиной!

Блейд улыбнулся. Мужское эго его двойника бунтовало, не находя себе выхода. Воспитание сделало его пуританином, но не смогло загасить этот внутренний огонь. Пламя все равно вырвалось наружу — хотя бы в форме ревности…

— Ну и что же? — Блейду пришлось удивиться. — Она же свободная современная девушка. Она не давала тебе никаких обещаний — ведь так? Так что же ты теперь возмущаешься?

— Да, ты прав, дядя, — сквозь зубы согласился Блейдмладший. — Она и впрямь ничего мне не обещала. Но… дядя… мне невыносима сама мысль, что она — с другим! — В трубке раздался самый натуральный зубовный скрежет.

— Ну, раз она может погулять с кем-то еще, почему бы и тебе не заняться тем же самым? — вполне резонно осведомился Блейд.

— Нет, — холодно послышалось в трубке. — Пусть она поступает так, как считает нужным. Я ей той же монетой платить не намерен. Это… это как-то низко, что ли, дядя, если ты меня понимаешь.

— О, конечно же, понимаю! Конечно, понимаю. Не буду настаивать, мой дорогой племянник, ты сам знаешь, чего хочешь и как должен поступать…

Попрощавшись, Блейд дал отбой — за мгновение до того, как в его номер постучали.

— Эмилио! Эмилио, это я, Лиззи! Черт возьми, открой, а не то я высажу дверь! — эти вопли могли бы поднять целую роту, отдыхавшую после тридцатимильного марш-броска с полной выкладкой. — Я ей глаза вырву! Я ей волосы по одному повыдергиваю!

— Ты с ума сошла! — рявкнул странник, распахивая дверь и втаскивая в номер слабо вякнувшую девчонку. — Что ты вопишь? У кого ты тут намерена выдергивать волосы?!

— Она должна быть где-то здесь… — Лиззи вырвалась и, словно охотничий пес по горячему следу, заметалась по комнате. — Где эта стерва? Тут нет… и тут тоже нет…

— Да нет же здесь никого, дура! — вновь возвысил голос Блейд. Обращение вновь оказалось отнюдь не джентльменским, но иного Лиззи в этот момент понять бы и не смогла.

— Да… и вправду никого нет, — констатировала она, окончив свой обыск. — Значит, уже успела убежать! — казалось, Лиззи ничуть не смущена отсутствием соперницы.

— Дорогой, как ты низко пал, ты не брезгуешь теперь даже лысыми женщинами — как сказала одна ревнивая супруга своему благоверному, не найдя на его одежде ни одного женского волоска, — язвительно прокомментировал ситуацию странник. — Ты что, обкурилась травки?

— Я видела ее! — воинственно заявила Лиззи. — Видела вас вдвоем. Ты снял ее в галерее Хэммерсмита, так? А потом вы отправились ужинать в…

— А почему же ты тогда не знаешь, раз такая наблюдательная, что сюда, в отель, я вернулся один? — поинтересовался Блейд.

— Ты вернулся сюда вдвоем с ней, — не моргнув глазом заявила Лиззи. — И уже успел трахнуть, эту сучку!

— Ну, а если даже и так? — Блейду все это начинало уже надоедать.

— Я сказала, что глаза ей выцарапаю — и выцарапаю! — торжественно объявила Лиззи.

— Что ж, действуй, — странник скрестил руки на груди. — Надеюсь, мне ты ничем угрожать не станешь?

— Не стану… — глаза девушки задорно блеснули. — Не стану, если ты докажешь мне, что у тебя хватит сил на двоих — и она с разбегу бросилась ему на шею.

В эту ночь Блейду отдыхать не пришлось; Лиззи утихомирилась только после пяти оргазмов.

«И все-таки, что я делаю здесь, в этом странной мире, в этом Серебряном Зазеркалье? — с некоторой тоской думал Ричард Блейд, лежа возле сладко посапывавшей девушки. За окнами медленно разливался серый предутренний свет. — Чего я хочу? Завоевать Зоэ Коривалл, отобрав ее у самого себя? Но я все равно уйду отсюда — через полтора-два месяца. Так зачем вновь рвать сердце, приобретая то, что при самом сильном желании не сможешь захватить с собой? А какое еще дело может быть у меня в этом мире? Выжить? Но тут это достаточно легко. Я здесь никому не нужен. Даже ребята этого Пикебриджа с удивительной легкостью выпустили меня из лап — хотя я на их месте нипочем бы не дал уйти столь подозрительному субъекту. Единственное, что осталось — Лиззи и тот тип в галерее… я уверен, что он следил за мной… неужели причина всему — только ревность этой взбалмошной девчонки? Но, если она следила за мной по-настоящему, то зачем примчалась сюда?..»

В этом месте рассуждений чувствовалась какая-то несообразность. Постойте, а не была ли ревность только предлогом, чтобы вломиться в номер? Но для чего столь сложный путь? Лиззи могла бы прийти и просто так… А самое главное, зачем ей было метаться по номеру?!

«Ты, верно, совсем потерял форму, Ричард Блейд, — с ядовитой усмешкой сказал он сам себе мгновение спустя. — Это могло быть что угодно. Рассовать повсюду „жучков“. Произвести визуальный осмотр — не оставил ли я чего на виду. Большинство агентов попадается как раз на подобных мелочах — достаточно одной забытой не там где надо бумажки. Что ж… Если Лиззи стремилась к этому, свою задачу она выполнила виртуозно. Я почти попался. Ну что ж, посмотрим, посмотрим…»

— Ты не забыл, что сегодня вечером у Бака очередные бои? — одеваясь, спросила наутро Лиззи.

— Нет, конечно. Я там буду. Обязательно.

— А как прошла твоя встреча с тем мужиком в Дорсете? — с самым невинным видом поинтересовалась девушка.

— Самым лучшим образом, — заверил ее Блейд, однако эти его слова Лиззи отнюдь не удовлетворили.

— А почем я знаю, может, там была эта стерва — скульптор?

— Послушай, я, по-моему, уже доказал тебе, что меня хватит на всех вас! — огрызнулся Блейд. Настырность этой девчонки уже начинала раздражать. — Я тебе, извини, не обязан давать отчет о своих действиях.

Лиззи скорчила унылую гримаску.

— Да ты не сердись… Это ж я так… просто очень хорошо с тобой…

Когда за ней наконец закрылась дверь, Ричард Блейд в свою очередь начал обыск. Не прошло и получаса, как в его коллекции оказались три миниатюрных радиомикрофона, рассованных в такие места, где обнаружить их мог только человек с большим стажем работы в разведке. На микрофончиках отсутствовало фабричное клеймо, они могли быть сделаны и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и в Киеве, не говоря уж о Пекине.

Подозрения странника полностью оправдались.

Ну что ж, сегодня вечером он поговорит с этой девчонкой по-иному. Она скажет ему все. Кем послана, какая у нее задача; в чем подозревают его, Блейда… Странник угрюмо усмехнулся. Ты хотел развлечений — вот, получай, пожалуйста!

Телефон в номере наверняка прослушивается. На всякий случай Блейд развинтил трубку и корпус — жучков не было, но это еще ничего не значило. Достаточно подсоединиться где-нибудь к линии.

Странник вышел на улицу. Ему вновь предстояло отдать инициативу противнику. Ничего не поделаешь — если хочешь увидеть лицо врага, позволь ему приблизиться к тебе.

Блейду было неспокойно. Он чувствовал себя не в своей тарелке, ему все время казалось, что за ним по пятам следуют соглядатаи. Как уже говорилось, он привык доверять своим подсознательным ощущениям, но на сей раз ему не удалось обнаружить ничего подозрительного. Тем не менее он принял все меры предосторожности, пересаживаясь с автобуса на автобус, выпрыгивая из вагона подземки в самый последний момент, когда автоматические двери уже закрывались. Ощущение слежки не исчезало, хотя Ричард Блейд по-прежнему не видел никого, хотя бы отдаленно смахивающего на шпика.

В тот вечер у старины Бака собралось заметно больше зрителей, чем обычно, и толстяк прямо-таки светился от удовольствия.

— Я сделал на тебе неплохие деньги, Эмилио, или пусть меня назовут желторотым юнцом, использующим боксерскую перчатку вместо презерватива! Только — ты уж извини — мне придется выставить против тебя кое-кого посильнее.

— Выставить? Тебе? — удивился Блейд.

— Ну, не надо понимать все так буквально… Многие люди проиграли из-за тебя свои пари. Деньги были поставлены небольшие, и не в них дело — кое у кого взыграло самолюбие. Некоторые из моих посетителей достаточно влиятельны в определенных кругах… и им не составило труда найти достойных бойцов. Я слышал, что они собирались привести даже одного настоящего китайца, мастера их странного дрыгоножества…

— Это их дрыгоножество, увы, опаснее старого доброго английского бокса, — вздохнул Блейд, чем еще больше расположил к себе Шэллоу, бывшего не просто профессиональным боксером, но еще и настоящим фанатиком этого кровавого спорта.

Вечер проходил как обычно. Сперва Бак, как хороший антрепренер, выпустил тех, кто послабее, и лишь когда публика достаточно завелась, настал черед настоящих бойцов.

Лиззи выступила удачно. Вдвоем с Волосатым Гарри они умело заклевали и в конце концов уложили на пол настоящего громилу, которому впору было выступать в соревнованиях по японской борьбе сумо — настолько мощное брюхо колыхалось перед этим индивидом.

Потом вышел Черный Зевс и, зло сверкая глазами, крепко поколотил противостоявшего ему длинного тощего парня, претендовавшего на то, что он классно владеет карате. И вот, наконец, настал черед Блейда.

Разгоряченная публика смолкла, словно по команде, когда странник вышел на импровизированный ринг. Среди бойцов Шеллоу равного ему не было. Добровольно против Блейда вышел бы только подставной с твердым заданием лечь на пол через тридцать секунд после начала боя — так, чтобы не успеть обрести особо дорогостоящие в лечении телесные повреждения.

Однако из темного прохода между столиками неожиданно появилась высокая мощная фигура. Парень был выше Ричарда Блейда на полголовы, видом и сложением своим напоминая незабвенных нуров из мира Катраза. Выпяченная челюсть, волевой квадратный подбородок, короткие белые волосы ежиком, холодные льдистые глаза… Блейд ощутил, как по спине пробежал холодок — этот тип очень сильно смахивал на незабвенного Защитника, космического рейджера паллатов. Его торс, руки, ноги казались только что сошедшими с античных фресок, изображавших знаменитых олимпиоников. Он был сложен, точно греческий бог, и в каждом его шаге чувствовалась недюжинная сила.

Блейд стоял, сузив глаза, и в упор разглядывал приближавшегося соперника. Защитник из звездной империи паллатов? Откуда он здесь? Как попал сюда, в подобный бар? Или ему, Блейду, все это просто мерещится? Защитник паллатов оривэй был воплощением черт мужественного воина; отчего бы не рождаться таким и на планете Земля?

И все же проверить не мешало. Когда Бак Шэллоу дал команду сходиться, Ричард Блейд неожиданно протянул своему противнику руку.

— Я приветствую тебя, и биться с тобой станет для меня удовольствием, — негромко произнес он. Кроме него, эту фразу в зале мог понять только один человек — тот, что стоял сейчас перед странником, — потому что сказана она была на языке паллатов оривэй.

— Чего-чего? — переспросил парень, недоуменно морща лоб. Это «чего-чего?» было произнесено с ужасающим лондонским акцентом, на самом настоящем кокни, а в глазах парня Блейд видел только искреннее недоумение. Он не притворялся! Возможно, этот тип знал еще десяток языков, но только не оривэй. Странник поспешил повторить свои слова по-английски.

— А… ну, дык для меня тоже, — парень хлюпнул носом и ничтоже сумняшеся вытер сопли уголкам скатерти с крайнего стола.

Бой начался. И с самой первой секунды все сомнения Блейда ожили вновь. Парень двигался, точно бездушная боевая машина, не совершая ни одного лишнего движения. Это был стиль сетокан, доведенный до абсолюта, до полного совершенства, — глубокие стойки, тяжелые мощные блоки, требующие отличной реакции, стремительные прямолинейные атаки… Левую руку Блейда пронзила острая боль, когда противник отбил первый его удар, и сам разведчик еле-еле отвел в сторону быструю контратаку беловолосого.

Все это очень походило на поединок с Защитником в Талзане, только теперь перед Блейдом словно бы стояло существо, более похожее на человека, далеко не столь самоуверенное и оттого еще более опасное. Защитник? Или все же талантсамородок, неведомо как попавший на лондонское дно, в ряды боевиков местных мафиози?

Страннику приходилось нелегко. Он уже дважды пропустил удары, каждый из которых отбрасывал его за пределы ринга, так что Блейд с трудом удерживался на ногах. Бровь разведчика была рассечена, но, по счастью, неглубоко, и глаз мог попрежнему видеть.

И в то же время противник Блейда казался целехоньким. Если это Защитник местных паллатов — аналогов паллатов из земной галактики — дело плохо, Защитники почти нечувствительны к боли, и с ног их может сбить только особо сильный и хорошо рассчитанный удар. Те же, что удалось провести Блейду, заставляли противника лишь слегка покачнуться.

Он начинал дышать все тяжелее и тяжелее. Лоб покрылся потом; теперь он почти все время только защищался, не помышляя о нападении.

Блок! Отход! Контратака! Неудачно… левая рука ноет уже постоянно. Блок! Уход в сторону! Ногой в коленную чашечку! Попал! Ага, согнулся?! Сверху по затылку сцепленными руками… О-ох!

За миг до этого противник Блейда пошатнулся, его лицо наконец-то исказилось от боли, казалось, он потерял равновесие и ориентировку. Блейд поспешил воспользоваться этим — и угодил в искусно расставленную ловушку. Кулак белобрысого парня мелькнул с быстротой молнии; страшный апперкот поднял Блейда в воздух и швырнул на деревянный пол бара.

Глаза застлал красный туман. Боль в челюсти была такая, что, казалось, там не осталось ни одного зуба и вообще ни одной целой кости. Сквозь шум невесть откуда взявшегося здесь океана Блейд с трудом различил слабые звуки, как будто кто-то негромко считал вслух:

— Один… Два… Три…

Эти цифры означали что-то очень важное. Он силился вспомнить и не мог.

— Четыре… Пять… Шесть…

Он почему-то твердо знал, что нужно собрать все силы и встать.

— Семь…

Ну да, конечно! Это же судья открыл счет — счет ему, Ричарду Блейду!

— Восемь…

Если дойдет до десяти, тогда все погибнет.

Ричард Блейд не мог в тот момент сказать, что же именно погибнет, но это соображение подействовало на него совершенно магически. Слово «восемь» еще не затихло, а он уже начал подниматься. При счете «девять» он вновь уже стоял в боевой стойке, машинально слизывая сочившуюся из разбитой губы кровь.

Беловолосый удивленно воззрился на восставшего врага. Впрочем, он не сомневался в конечной победе. Оглушенный, в шоке — что сможет этот старикан сделать против него?

Соперник Блейда вновь встал в низкую стойку. И — в мягком движении, в точном соответствии с канонами школы «сетокан» («все части твоего тела движутся в одном направлении совершенно синхронно»), он не двинулся, не качнулся, а словно бы «полился» вперед.

Этого-то и ждал Ричард Блейд. Пришел его черед обмануть противника своей мнимой слабостью.

Вихрь вражеских кулаков был уже совсем рядом, когда странник внезапно прыгнул. Он потратил на это последние остатки сил; в этот удар он вложил все, что у него еще оставалось.

«Екагири» в прыжке вообще-то наносится с ходу, что увеличивает силу удара, но в этом случае роль движения сыграли отчаяние и неуемная жажда победы. Тело Блейда взвилось в воздух, словно подброшенное пружиной; до хруста растягивая связки, он выбросил ногу вперед и вбок, целясь в лицо соперника.

Он попал.

Белобрысого парня отшвырнуло куда-то в окружавшую темноту, в Хаос, в Ничто. Только что он был здесь, только что он атаковал, подобно смертоносному тайфуну, — и вот его нет, словно никогда и не было.

Блейд стоял, с трудом удерживаясь на ногах. Перед глазами все плыло, сливаясь в сплошную бешеную пляску изломанных цветных полос. И внезапно из этого хаоса появилось лицо соперника.

Он тоже двигался с трудом, этот странный противник Блейда. Лицо его превратилось в кровавую маску, можно было лишь удивляться, как выдержали шейные позвонки. Но тем не менее они выдержали, и, пошатываясь, шипя от боли, беловолосый тоже нашел в себе силы подняться и вновь двинуться в бой, собирая, как и Блейд, силы для последнего, решающего удара.

Оба противника ударили одновременно.

И оба попали.

Два тела грянулись на пол совершенно синхронно, словно связанные незримыми нитями. Судья прерывающимся голосом начал отсчет, но его слова тонули в диких воплях зрителей.

И все же какие-то слабые отзвуки достигли уже почти погасшего сознания странника. Опять цифры! Опять эти проклятые цифры! И значит, ему снова надо вставать…

Блейд поднялся при счете «девять». Его противник не поднялся вовсе.

В чувство странника привели руки Лиззи.