"Никому не доверяй" - читать интересную книгу автора (Сойер Мерил)

26

Тори оставила Альдо и поспешила в дом, где в столовой ее ждали Броуди и Эллиот. С ними сидела Мария, которая внимательно слушала Эллиота, – он рассказывал о том, с каким энтузиазмом виноградари восприняли новый сорт винограда.

– Клянусь, если бы у меня были деньги, я вложил бы их полностью в этот новый сорт! – заявил Эллиот. – Из него получится лучшее вино нового тысячелетия.

Он показал Тори на стул рядом с Броуди, и она постаралась незаметно сесть за стол вишневого дерева, который был отполирован до зеркального блеска. На мгновение она встретилась глазами с Марией, и во взгляде ее ей почудилось неодобрение. Тори задумалась, стоит ли рассказывать при Марии то, о чем ей поведал Альдо, но затем решила, что он мог уже все рассказать ей сам. А если еще не рассказал, то скоро сделает это.

– Я прикажу Кончите подавать завтрак, – сказала Мария, обращаясь к Эллиоту. – Вы ведь, наверное, как всегда, спешите.

Эллиот с любовью посмотрел вслед пожилой женщине, которая вышла через боковую дверь на кухню.

– Мария мне как мать. Пока я рос, она вытаскивала меня из множества неприятных ситуаций.

– А что же твой отец? – спросил Броуди.

Молчаливая и незаметная, как тень, Мария вернулась в столовую и села на свое место. «Интересно, слышала ли она последний вопрос?» – подумала Тори, но потом решила, что наверняка слышала. Домоправительница всегда ходила по дому бесшумной тенью, следя, чтобы в каждой комнате все было в порядке, и не спуская глаз со слуг. Уж она-то много чего услышала и узнала за долгие годы своей работы в «Хоукс лэндинг»!

– Джан Хоук был слишком занят виноделием, чтобы заниматься еще и сыном, – ответил брату Эллиот. – Правда, Мария?

– Да, это занимало его полностью.

По легкому сарказму, прозвучавшему в ее голосе, Тори поняла, что, хотя эта женщина почти всю жизнь проработала на Джана, это отнюдь не означало, что она одобряет его отношение к собственному сыну.

После помолвки с Эллиотом Тори довольно близко познакомилась с Марией. И она видела, что та правит домашним хозяйством, как генерал, не тратя ни минуты лишнего времени на пустые разговоры с челядью. Однако это не касалось Эллиота, для которого у нее всегда находилось время.

В комнату вошла Кончита, толкая перед собой поднос на колесиках с салатами и корзиной французских багетов – любимого хлеба Эллиота. За ней шел слуга с бутылкой шардонне. Они начали накрывать на стол, а Эллиот тем временем обратился к Броуди:

– Расскажи мне о нашей матери.

Если вопрос и вызвал раздражение Марии, она не показала виду, полностью поглощенная раскладыванием на тарелки салатов, каждый из которых представлял собой настоящее произведение искусства. Броуди выдержал паузу, разглядывая изысканную башню из горошка, помидоров и спаржи, затем не слишком охотно ответил:

– Она очень много работала. Обычно ей приходилось работать сразу в двух местах, чтобы прокормить нас. Я не часто видел ее дома.

– Какой она была? – настаивал Эллиот.

Тори вдруг стало не по себе. Все это было похоже на беседу двух очень дальних родственников.

– Мама была симпатичной женщиной. С темными волосами и голубыми глазами. Она принадлежала к тому типу женщин, на которых мужчины дважды оборачиваются, увидев на улице. Она оставалась красивой, даже когда постарела.

Тори отметила, что Мария сосредоточенно пробует каждый салат, как будто проверяя, достаточно ли в нем винного уксуса и приправ. Тори не могла поверить, что Марии совершенно неинтересно узнать что-нибудь о настоящей матери Эллиота.

Правда, если она и так уже все знает…

Эта странная мысль поразила ее. Тори не могла понять, почему она вдруг пришла ей в голову. От этих размышлений ее отвлек Эллиот, который спросил Броуди, не думала ли когда-нибудь их мать о повторном замужестве?

– Маму не интересовали мужчины, – сказал Броуди, протягивая руку за хлебом. При этом Мария, не глядя на него, автоматически подала ему сливочное масло и миниатюрный кувшинчик с оливковым. – Я никогда не слышал от нее ни слова о замужестве или о каком-нибудь романе.

– Так все-таки были наши родители официально женаты? – спросил Эллиот.

– Черт его знает! – Броуди намазывал сливочное масло на хлеб. – Тетушка Джина говорит, что были.

– Я не поклянусь, что Джина знает это наверняка. Она лучше всех умеет напустить туману, о чем бы ее ни спросили.

Тори решила, что наступил удачный момент рассказать им о Лоренцо. Но в этот момент Эллиот внимательно посмотрел на Марию и спросил:

– Ты, кажется, говорила, что наши родители не были официально женаты? Ты уверена в этом?

Мария положила вилку на стол и посмотрела на Эллиота так, будто они были одни в столовой.

– Да, я точно знаю это. Ваши родители никогда не были женаты.

– Ты ведь была знакома с моей матерью? – В его голосе звучало неприкрытое раздражение. – Почему ты никогда не рассказывала мне о ней? Ведь я все эти годы постоянно тебя спрашивал!

Тори стало жалко пожилую женщину. Но Мария, казалось, была давно готова к ответу на этот вопрос. Она ответила спокойным ровным голосом:

– Я не была с ней знакома. А если бы я рассказала тебе все, что я знаю, твой отец тут же уволил бы меня и ты бы остался с ним наедине. Я не могла этого допустить. К тому же, когда ты вырос, тебя перестало это волновать.

– Вы сделали то, что считали правильным, – вставил Броуди, увидев, что Эллиоту нечего сказать. – Пожалуйста, расскажите нам все, что вы знаете. Ведь теперь это уже никому не может повредить.

Мария уставилась в тарелку, как будто искала подходящие слова среди горошин в салате.

– Ваши родители не были женаты потому, что ваша мать, Линда, уже была замужем.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Тори впервые увидела, как у Броуди буквально отвисла челюсть от удивления. Эллиот тоже казался ошарашенным этой новостью.

– Что?! – Голос не повиновался Эллиоту и сорвался на какой-то придушенный вскрик.

– Это произошло в колледже, где твой отец изучал… это… ну, ты знаешь… ну, как делать вино.

– Виноделие, – подсказал Эллиот. – Я тоже его изучал.

– Она уже была тогда замужем за другим студентом, – спокойно сказала Мария, как будто это все объясняло.

В это время вошла Кончита с блюдом дымящихся спагетти под соусом. Они издавали невообразимо нежный запах – вероятно, благодаря многочисленным приправам и пармезанскому сыру, которыми были обильно посыпаны.

– Почему же она не развелась и не вышла замуж за Джана? – спросила Тори.

Мария попробовала спагетти, посмотрела на Эллиота и лишь после этого ответила:

– Он не хотел на ней жениться. Все очень просто.

Тори не смогла сдержаться:

– Какая-то бессмыслица! Он хотел иметь одного из двух сыновей, но не хотел другого и не хотел их матери?

Мария пожала плечами и ничего не ответила. «Это лишь верхушка айсберга», – подумала Тори.

– Вообще-то, это похоже на отца, – сказал Эллиот. – Он параноидально боялся делить «Хоукс лэндинг» с какой-либо женщиной. Он всегда повторял, что женщинам нельзя верить.

– Почему же он не оставил у себя нас обоих? – спросил Броуди. – Это выглядит особенно странным после того, как он завещал нам равные доли.

Все повернулись к Марии, словно она могла ответить на любые их вопросы.

– Я рассказала вам, что знаю, – твердо сказала Мария. – Все это произошло, когда Джан был в Санта-Кларе, в колледже. Я туда к нему не приезжала. Он вернулся домой накануне выпускных экзаменов с младенцем на руках. – Мария улыбнулась Эллиоту: – Ты орал во все горло. Хорошо, что отец Джана умер за год до этого. Карло Хоук не переносил шума.

– Джан оставил ребенка на вас и вернулся в колледж? – высказала предположение Тори, бросив быстрый взгляд на Броуди, который продолжал хранить молчание.

– Нет. Джан больше не вернулся в колледж. Он остался дома. Но мне было поручено заниматься мальчиком.

Броуди наконец подал голос:

– У нас ведь где-то должны быть родственники по материнской линии. Можно обратиться к архивам колледжа…

– Ваша мать не была студенткой этого колледжа, – сказала Мария. – Она работала официанткой. Это ее муж учился вместе с Джаном.

– Похоже на правду, – задумчиво проговорил Броуди. – Мама всегда работала официанткой, где бы мы ни жили. Я помню, как однажды попросил ее помочь мне с арифметикой, а она не смогла. Мама тогда сказала, что слишком устала, чтобы помогать мне. Но я заподозрил, что ей это просто было не по силам.

– А что произошло с мужем Линды? Вы знаете?

Мария пожала плечами:

– Он бросил ее. А чего бы вы хотели?

– Я хотел бы, чтобы мой отец женился на моей матери! – выкрикнул Эллиот. – Я хотел бы, чтобы он обеспечил для моего брата Броуди такую же жизнь, какая была у меня…

– Что же теперь говорить? Он не сделал этого, – сказал Броуди, и по его лицу пробежала тень горького разочарования. – С того времени, как я помню себя, мы всегда с трудом сводили концы с концами.

Мария впервые с сочувствием посмотрела на Броуди.

– Я знаю, это было несправедливо. Но я не могу объяснить, почему Джан так поступил. Ваш отец часто делал вещи, которые имели смысл только для него одного.

– Если вам известна фамилия ее мужа, мы могли бы найти его и узнать что-нибудь о родных Линды, – заметила Тори.

Эллиот попытался грустно пошутить:

– Новых родственников нам сейчас только и не хватает!

– Я бы с удовольствием вам помогла, – сказала Мария. – Но это произошло не здесь, а в другом городе, притом почти тридцать лет назад. Я не могу назвать вам его фамилии.

– Сейчас это не самое важное, не правда ли? – обратился Броуди к Эллиоту. – Мы выясним это потом. А сейчас нам важнее знать, удалось ли Тори выяснить что-нибудь у Рейчел.

Тори отставила тарелку со спагетти, к которой почти не притронулась.

– Рейчел уверена, что Бардзини просто пошутили. – Она повернулась к Марии: – Скажите, Альдо ужинал у вас в день похорон?

– Конечно. Альдо ужинает у нас каждый день. Ему нравятся мои спагетти.

– Нам тоже, – Эллиот отправил в рот полную вилку макарон. – Они просто великолепны!

– В каком часу Альдо пришел? – продолжала спрашивать Тори.

– Поздно. Я уже убрала со стола после десерта. А почему ты спрашиваешь? – Мария с подозрением посмотрела на Тори.

– Я просто пытаюсь установить точное время. Альдо сказал мне, что по пути сюда он заметил, что ворота в гараж открыты. И увидел в гараже Лоренцо.

– Что? – Броуди отложил свою вилку. – Почему же Альдо не сказал об этом шерифу?

– Насколько я поняла, никто его об этом не спрашивал.

– Я поговорю с шерифом Уэсткоттом, – пообещал Эллиот.

– Подожди. – Броуди посмотрел на Тори, потом на своего брата. – Дай мне сначала поговорить с Алексом Абруццо.

– С Алексом? Зачем? – Вопрос Марии прозвучал как-то слишком громко. – Его здесь не было несколько месяцев!

Тори подозревала, что обсуждать все это при Марии не стоит, и она была права. Несомненно, теперь Альдо и Алекс обо всем узнают.

– Мы хотим знать, говорили ли с ним братья Корелли. – Эллиот посмотрел на часы. – Давайте приступать к десерту: ко мне скоро придет покупатель.

– Я хочу пойти с вами к Алексу, – сказала Тори и, заметив, что на лице Марии снова мелькнула тень неодобрения, добавила: – Я для него делаю кое-какую работу. Эскизы у меня в машине.

Дождавшись, когда дежурный портье ушел с работы, а другой еще не появился, Лу проверил записи в книге приезжих. Так и есть: Кэтрин Вилсон платила по счету наличными. И она не заказывала номер заранее, а получила его, как и Броуди, только потому, что кто-то в последнюю минуту отказался от заказа.

– Никто в наши дни не расплачивается наличными, – пробормотал Лу, обращаясь к Пини, который лежал у его ног. – Если только этот человек не стремится замести следы.

Чего хочет эта женщина? Лу вспомнил, что, в общем-то, Кэтрин Вилсон не сделала ничего предосудительного. Она приехала поздно вечером и сразу поднялась наверх, а рано утром ушла с биноклем ночного видения, чтобы наблюдать за птицами. Ну и что?

У него ничего не было против нее – кроме предчувствия. Этот бинокль, манера держаться, то, что она не задавала обычных для туристов вопросов… У него было ощущение, что она наблюдала не за птицами, а за людьми.

Он посмотрел в полные понимания глаза лабрадора, приказал ему оставаться на месте и решил, что в определенных обстоятельствах допустимы некоторые недопустимые вещи.

Была середина дня, и гостиница в этот час, как обычно, пустовала. В такую теплую погоду все туристы, Лу знал это наверняка, гуляют на природе, наслаждаясь видом виноградников. Обычно они возвращались к четырем часам, полуживые, и некоторое время отдыхали, прежде чем спуститься, чтобы выпить пару коктейлей перед едой.

Кэтрин Вилсон была темной лошадкой – она ушла сразу после завтрака, с фотоаппаратом и биноклем на плече, обутая в тяжелые горные ботинки. Даже идиот мог догадаться, что она не собирается идти на дегустацию местных вин. Из окна верхнего холла Лу посмотрел вниз на стоянку автомобилей. Пусто. Белой «Тойоты», которую взяла напрокат Кэтрин, не было.

Ненавидя себя за то, что собирался сделать, Лу достал универсальный ключ, открывающий замки во всех номерах. Для особых случаев у него были запасные ключи от всех комнат, но он никогда ими не пользовался – за исключением одного раза. Тогда парочка из Лос-Анджелеса повела себя так странно, что леди из номера напротив обратилась к нему с жалобой на невыносимый шум. Парочка не отвечала на телефонные звонки и не открывала дверь, так что Лу пришлось воспользоваться запасным ключом…

Потом он битый час успокаивал бедную женщину из Айовы: ей до этого никогда не доводилось видеть, как два голых мужчины занимаются любовью. В который раз Лу вспомнил, как приказал женщине закрыть дверь в свою комнату, пока он утихомиривал разгоряченную парочку.

Номер, который занимала Кэтрин, назывался «Королева Анна» из-за старинной кровати, которая там стояла. Лу приобрел ее по случаю в одном антикварном магазине. Комната, отделанная в белых и розовых тонах, была, на его вкус, излишне вычурна, но женщинам она нравилась. С первого взгляда он понял, что Кэтрин очень аккуратна: все вещи были на своих местах, а одежда в шкафу.

– Прекрасно, – прошептал Лу, с трудом сдерживая дыхание от волнения.

Он открыл дверцу платяного шкафа. Несколько платьев, юбок и кофточек висели рядом с полупальто. Он быстро обыскал их. Ничего. В ванной комнате находился обычный набор женских причиндалов. Все это тоже абсолютно ничего не говорило ему о хозяйке номера.

Лу закрывал дверцу аптечки в ванной, когда зазвонил телефон. Он подпрыгнул как ошпаренный и выскочил в кабинет, уговаривая себя успокоиться.

На специальном табло на телефонном аппарате, которое сообщало владельцу, кто ему звонит, светилась надпись: «Монтгомери и Монтгомери». Название звучало знакомо. Юридическая контора?.. Внезапно он вспомнил: частное сыскное агентство! Оно находилось в Сан-Франциско, и он несколько раз к нему обращался во время своих журналистских расследований.

Лу выскочил из комнаты, оставив телефон надрываться бесполезными звонками, и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, помчался к себе. Пини бежал следом. Оказавшись в своей комнате, Лу несколько минут, пока приводил в норму дыхание, гладил пса. «Монтгомери и Монтгомери» было не каким-нибудь заштатным агентством, занимающимся подглядыванием в замочную скважину спален. Оно не собирало компромат на неверных супругов и любовников. Профиль этой фирмы составляли дела, связанные с серьезным бизнесом.

– Интересно, это Кэтрин наняла их – или она работает на них? – спросил он Пини. В ответ верный пес лизнул его руку.

Манера поведения этой женщины и полное отсутствие в комнате каких-либо указаний на ее характер заставили Лу заподозрить, что именно она работает на частное сыскное агентство. Существовал только один способ убедиться в этом. Он позвонил в Сан-Франциско, узнал телефон «Монтгомери и Монтгомери» и без труда дозвонился до агентства.

– Это Уоррен Тэлботт из компании «Майкронет софтвэйр» в Пало-Альто. Видите ли, я оказался в затруднительном положении. Некоторое время назад я познакомился с одной из ваших сотрудниц, но никак не могу припомнить ее имя, а мне хотелось бы нанять ее для одного дельца. Может, я вам опишу ее?

Лу изо всех сил старался говорить, как эти парни из Силиконовой долины, которые порой проскакивали через их винный край, когда не занимались виртуальным серфингом на своих компьютерах или не подсчитывали собственные микрочипы. Он описал внешность и манеру поведения Кэтрин Уилсон, опустив при этом ее увлечение наблюдением за птицами.

– О, вы встретили Мэрилин Морей. Я сожалею, но она сейчас на задании. Могу ли я что-нибудь передать ей от вас?

– Нет-нет, спасибо. Я записал ее имя и перезвоню ей позднее.

Он медленно опустил трубку на аппарат, положил руку на голову Пини и, задумчиво глядя ему в глаза, произнес:

– Какого черта она здесь выслеживает?

У Лу не было никаких оснований подозревать, что он или Тори являются объектом расследования. А вот то, что эта «детективша» зарегистрировалась в гостинице на следующее утро после приезда Броуди, наводило на серьезные размышления.

– Кто-то идет по следу Броуди Хоука, – пробормотал Лу.

Он медленно поднялся – артрит в коленных суставах постоянно мучил его при приближении зимы – и, размышляя над сложившейся ситуацией, подошел к окну. Долина в это время года оделась в коричневые и золотые тона увядания; рабочие на холмах подрезали виноградную лозу, стараясь успеть до наступления зимних холодов, которые могут погубить виноградники.

– Дорогое детективное частное агентство, специализирующееся на корпоративных делах, – рассуждал он вслух. – За этим стоят братья Корелли. Больше некому.