"Никому не доверяй" - читать интересную книгу автора (Сойер Мерил)

2

– Надеюсь, что нас собрали не из-за какой-нибудь чепухи, – произнес Эллиот Хоук, опустившись на стул рядом с Рейчел, одной из трех своих кузин. Не прошло еще двух суток с того момента, как умер его отец, но их семейный адвокат Фред Уикерсон настоял на встрече всех членов семьи.

– Ты уже проверил сортность? – поинтересовалась Рейчел.

– Да, и результаты хуже, чем я предполагал. Гораздо хуже.

Эллиот посмотрел кузине в глаза и увидел в них ту же тревогу, которую испытывал сам. В хорошие годы Хоуки выращивали большую часть урожая на собственных полях, предпочитая закупать у других виноградарей как можно меньше, но на этот раз им не повезло. Проливные дожди уничтожили значительную часть посадок шардонне – сорта, из которого изготовлялись лучшие игристые вина. Другие сорта уцелели, но от дождей кожица ягод стала чересчур плотной. И теперь, проверив сортность выращенного винограда, Эллиот убедился в том, что дела обстоят значительно хуже, чем он рассчитывал.

– Когда мне начинать закупки? – тихо спросила Рейчел.

Она привычно накрутила свои длинные черные волосы на кулак, как делала всегда, размышляя о чем-то. В «Хоукс лэндинг» Рейчел занималась закупками винограда, и сейчас перед ней стояла непростая задача, учитывая, что большинство виноградарей уже заключили контракты на продажу своей продукции.

– Начни прямо завтра. И будь похитрее! Никто не должен догадаться, насколько хреново у нас идут дела.

– Я поняла, – прошептала Рейчел. – Сделаю все, как ты велишь. – Она отпустила волосы, и они густым покрывалом легли на ее высокую грудь. – Кстати, не знаешь, по какому поводу это сборище?

– Понятия не имею.

Эллиот глубоко вздохнул и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, стал думать о Тори. Из нее выйдет отличная жена, а ему очень нужен человек, с которым он разделит свою жизнь и заботы по руководству компанией. Эллиот любил виноградарство, но его порой выводило из себя собственное обширное семейство с его внутренними противоречиями и трениями. А Тори… Она не только умна, но еще и прекрасно умеет ладить с самыми разными людьми. Если эта женщина будет рядом с ним, он гораздо легче справится с многосложным семейным бизнесом.

После того, как Эллиот рассказал Тори о смерти отца, она тут же с головой бросилась в гущу событий, помогая в организации похорон и прочих траурных церемоний. Поэтому в последние два дня они практически не виделись. Если бы Эллиот не знал ее, то подумал бы, что она его избегает.

– Эллиот, Рейчел, привет! – помахал им, входя в библиотеку, Тито Бардзини.

Дядюшка Эллиота подошел прямо к огромному дубовому столу и уселся в кожаное кресло. Его сын, Лоренцо, примостился рядом. Отец и сын были до такой степени похожи, что, если бы не разница в возрасте, они выглядели бы близнецами. Высокие, черноволосые, с живыми карими глазами, Бардзини были, однако, не слишком удачливыми бизнесменами. Женившись на Джине Хоук, сестре Джанкарло, Тито получил в приданое маленький виноградник, и оказалось, что это максимум, с которым он способен справиться.

Впрочем, и у Эллиота сейчас были не лучшие дни. Он испытывал нехватку денег, да еще эти чертовы дожди, испоганившие столько винограда… Понадобится большое везение, чтобы сохранить на плаву «Хоукс лэндинг». Эллиот понимал, что ему уже не удастся игнорировать угрозы со стороны братьев Корелли, которые давно мечтали заграбастать их виноградники. А из всего многочисленного семейства положиться он мог, пожалуй, только на одну Рейчел.

Наблюдая за тем, как все новые и новые родственники наполняют комнату и рассаживаются, Эллиот подумал, что они похожи на пиявок. Пусть симпатичных, но все равно – пиявок. Все они обитали в долине, где королем было вино, а жемчужиной в его короне – «Виноградники Хоукс лэндинг».

– Я не опоздала?

В комнату с царственной величавостью вплыла тетя Джина и улыбнулась Эллиоту, а он подумал, что тетка – прирожденная примадонна. Ей бы в театре блистать! Хотя волосы Джины вот уже несколько лет как стали серебряными, глаза остались такими же, как у его отца, – темно-синими и блестящими. Надо сказать, точно такие же глаза Эллиот видел каждое утро, когда смотрелся в зеркало, но ему нравилось думать, что у него они – более теплые и искренние.

Джан и Джина. Двойняшки Хоук. Оба – умные, красивые и поглощенные только собой. Ближайшие родственники Эллиота. И вот теперь тетя Джина осталась единственным человеком, с которым его связывают тесные родственные узы, – и это при том, что они никогда не были близки друг к другу…

В библиотеку быстрым шагом вошел Фред Уикерсон, и Эллиоту показалось, что адвокат старается не смотреть ему в глаза. Обведя взглядом ряды кожаных переплетов, Фред поставил свой атташе-кейс на письменный стол из красного дерева, за которым многие поколения Хоуков вели семейный бизнес.

Все еще избегая смотреть на Эллиота, он объявил:

– Завтра я намерен обнародовать последнюю волю Джана.

В комнате повисла тишина. Родственники стали молча переглядываться. Никто не сомневался, что по завещанию небольшие суммы отойдут самым преданным слугам и работникам, но основная часть собственности достанется единственному сыну Джана, Эллиоту. Было непонятно, зачем их всех тут собрали заранее.

– Какие-нибудь проблемы с отчетом о вскрытии? – поинтересовался Тито.

Эллиот тяжело вздохнул. Он не сомневался, что смерть отца явилась результатом несчастного случая, но любая смерть неизбежно порождает слухи: а может, Джанкарло Хоук покончил с собой или с ним кто-то разделался? И пересуды эти не прекратятся до тех пор, пока не будет обнародован отчет патологоанатома.

– Нет, отчет тут ни при чем. Но, боюсь, когда завещание Джана станет достоянием гласности, сплетен о его смерти поползет в десять раз больше.

– Что вы имеете в виду? – не утерпел Эллиот, злясь на себя за недостаток выдержки.

Пожилой адвокат впервые встретился с ним взглядом.

– Наберись терпения, тебе скоро все станет ясно. Я решил, что имею право ознакомить вас с основными положениями уже сейчас – во избежание недоразумений. Итак, помимо небольших сумм, оставленных Марии и нескольким другим слугам, твой отец завещал десять процентов «Хоукс лэндинг» Альдо Абруццо.

– Это чудовищно! – завопила тетя Джина. – Мало того, что он взял этого необразованного мужлана на такую ответственную работу, так еще…

– Альдо заслужил это, – прервал ее возмущенную тираду Эллиот. – Для того чтобы разбираться в винах, необязательно оканчивать университеты.

– Другие десять процентов Джан завещал тебе, Джина, – невозмутимо продолжал Фред.

– И это все, что мне оставил мой родной брат? – снова взвизгнула тетка, выпучив глаза. – Ты в этом абсолютно уверен?

– Завещание подписано двумя свидетелями, – холодно откликнулся адвокат.

Джина Бардзини закрыла глаза. Лицо ее стало пепельно-серым.

– Остальная часть недвижимости Джана отходит тебе, Эллиот. – Фред Уикерсон нервно поправил галстук, затем прокашлялся. – Тебе и… твоему брату.

– Брату? – Эллиот, словно подброшенный пружиной, вскочил со стула. – Что, черт возьми, вы несете?!

В комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь частым дыханием Эллиота и тиканьем старинных деревянных часов, стоявших на полке.

– У тебя есть брат-близнец. Его зовут Броуди Хоук.

Мысли Эллиота беспорядочно метались. Он даже не чувствовал, как Рейчел тянет его за пиджак, пытаясь усадить обратно на стул.

– Не может такого быть! Почему отец ничего не рассказал мне?!

– Джан не хотел рассказывать об этом никому, – ответил Фред. – Ты же знаешь, каким он был. Я сам узнал об этом совсем недавно.

Эллиоту показалось, будто какая-то невидимая рука так стиснула его горло, что он едва мог дышать. Отец всегда говорил ему, что его мать умерла, и потому он перепоручил воспитание сына Марии, их домоправительнице.

– Ничего не понимаю… Откуда он взялся? Если моя мать умерла, когда я был маленьким – так по крайней мере утверждал отец, – то кто же в таком случае вырастил этого… брата?

– Его вырастила ваша мать, – торжественным тоном сообщил адвокат. – На самом деле она умерла недавно, два с половиной года назад, – от рака.

Эллиот пытался успокоиться и разобраться в своих чувствах. Он был сбит с толку, ощущал себя преданным, уязвленным, но больше всего – злым. Он злился на то, что прожил всю жизнь, так и не увидев мать. А теперь… Теперь уже слишком поздно.

Тут заговорила Рейчел:

– Как это возможно, чтобы какой-то тип, который ни черта не смыслит в нашем деле, приперся сюда и забрал половину «Хоукс лэндинг»?!

– Что значит «приперся»? Ею вызвал сам Джан.

Последовало неловкое молчание. Даже тетя Джина, которая никогда не лезла за словом в карман, безмолвно смотрела на адвоката.

На какое-то мгновение Эллиот вдруг увидел себя шестилетним мальчишкой, который идет вдоль рядов виноградных лоз, следуя по пятам за своим отцом и ловя каждое его слово. А тот рассказывает сынишке о всех тонкостях выращивания винограда и приготовления тончайших игристых вин – лучшего в мире шампанского. «Вот только эти засранцы французы присвоили себе монополию на использование этого слова», – бурчал отец. Эллиот мог бы беззаботно играть с окрестными ребятишками, но он не осмеливался, да и не хотел отойти от отца, вникая в мельчайшие подробности, в которые тот его посвящал. И сколько раз это повторялось на протяжении многих лет!

Эллиот старался, как мог. Он считал, что любой виноградарь долины мог бы позавидовать его отцу, чей сын так настойчиво перенимает древнюю науку, готовясь когда-нибудь принять на себя бразды управления семейным бизнесом. Любой отец гордился бы таким сыном! Кроме его собственного.

Пытаясь обуздать обуревавшую его ярость и чувство, что его предали, Эллиот пытался найти выход из создавшегося положения. У него не было денег, чтобы выкупить у новоявленного братца его долю «Хоукс лэндинг». Неужели теперь придется вести дело на пару с человеком, который в этом самом деле ни рожна не понимает?

– И что же собой представляет мой брат?

– Я мало о нем знаю. – Адвокат вытащил из атташе-кейса фотографию восемь на десять сантиметров и показал ее собравшимся. – Вот, взгляните.

– Иисус, Мария и Иосиф! – воскликнул дядя Тито и перекрестился.

С фотографии смотрело жестокое, почти зловещее лицо, и выражение это еще больше подчеркивал шрам, пересекавший бровь. В глубоких синих глазах таились угроза и, казалось, невыносимая усталость.

В душе Эллиота зашевелилось дурное предчувствие. Человек на карточке выглядел как настоящий бандит, но в то же время он был копией самого Эллиота – вплоть до ямочки на подбородке.

– Броуди – боец морского спецназа, знаменитого подразделения «тюленей», и специалист по борьбе с терроризмом. Он только окончил курс подготовки на базе SEAL, как началась операция «Буря в пустыне»[3]. Броуди был одним из шести «тюленей», которые, высадившись с борта подводной лодки, проплыли две мили до побережья и устроили там серию взрывов. Эта диверсия связала целую иракскую дивизию и заставила Хусейна гадать, где же будет нанесен основной удар.

– Может, он будет играть в войну и дальше, а нас оставит в покое? – проговорил Эллиот, пытаясь придать своему голосу как можно больше храбрости.

Ему было стыдно признаться в этом даже себе, но «верительные грамоты» его брата, представленные Фредом Уикерсоном, не на шутку напугали его.

– Ой-ой-ой, я чувствую, что во мне начинают играть гормоны, – шутливо воскликнула Рейчел, пытаясь хоть как-то отвлечь кузена от мрачных раздумий. Не помогло.

Фред тоже пропустил эту беспомощную попытку пошутить мимо ушей и продолжал:

– Насколько мне известно, твой брат – один из лучших среди «тюленей», и начальство его очень ценит. Он самолично прикончил шестерых террористов, причем четверых – голыми руками. Он…

– Мой отец знал обо всем этом? – прервал излияния адвоката Эллиот, заранее зная ответ на свой вопрос.

Адвокат молча кивнул, и Эллиот почувствовал, как в его жилах снова закипает ярость, расплавленным металлом распространяясь по всему телу. Прошло некоторое время, прежде чем он сумел проглотить застрявший в горле комок и снова заговорить.

– Профессиональный убийца… Не сомневаюсь, отец был от этого в восторге, – с трудом выдавил он из себя.

Фред Уикерсон пожал плечами и все так же монотонно произнес, будто надеясь, что его бесцветный голос поможет разрядить обстановку:

– Я полагаю, что Броуди прибудет сюда в самом скором времени.

Эллиота переполняла темная, первобытная ярость. Всю свою жизнь он пахал, чтобы когда-нибудь встать у руля империи Хоуков, чтобы сделать приятное человеку, который вечно был всем недоволен. И вот – получил! Джанкарло Хоуку удалось сделать невозможное: он нашел способ навредить своему сыну, даже находясь в могиле.

Тори въехала на автостоянку, располагавшуюся позади ее офиса. Она не была здесь два дня и очень надеялась обнаружить на автоответчике что-нибудь интересное. Принадлежащая ей дизайн-студия была еще слишком мала, чтобы позволить себе нанять постоянную секретаршу, и ее функции пока выполнял автоответчик. Это, впрочем, ничуть не мешало Тори, и даже наоборот, помогало – ну, хотя бы… «динамить» Эллиота. Когда он бывал особенно назойлив, она говорила, что просто забыла проверить сообщения на автоответчике, потому и не перезвонила.

Сейчас была именно такая ситуация. На похороны старого Хоука слетелось целое полчище друзей и родственников. В этой печальной суматохе Тори не хотелось обременять Эллиота еще одной головной болью, так что она решила отложить серьезный разговор до лучших времен. Не хватает еще, чтобы она вернула ему кольцо и заявила, что никогда не выйдет за него замуж, прямо у гроба его отца!

Заглушив двигатель, Тори с удивлением наблюдала, как на парковку лениво въезжает длиннющий белый лимузин. Не иначе как богатенькие туристы, приехавшие на экскурсию по местным виноградникам, решили сделать перерыв и перекусить в ресторане «Гурман», располагавшемся в угловой части здания. Выйдя из машины и поставив ее на охрану, Тори торопливо пошла к лестнице, что вела на второй этаж. Именно там располагался офис ее фирмы.

– Виктория Андерсон? – послышался сзади мужской голос.

Обернувшись, она увидела молодого мужчину, вылезающего из задней двери лимузина. Низенький, с густой шевелюрой соломенного цвета, зачесанной назад, он был одет в костюм стоимостью несколько тысяч долларов и рубашку горчичного цвета с воротником-стойкой.

– Вы ко мне? – немного растерянно спросила Тори.

Незнакомец снял темные очки и доброжелательно протянул руку:

– Именно. Я – Кевин Дж. Пат.

Это имя показалось Тори смутно знакомым, но она никак не могла припомнить, где и по какому поводу слышала его. Мужчина представился таким будничным тоном, что было ясно: он ни секунды не сомневается в том, что его узнают. Изобразив максимально доброжелательную улыбку, Тори предложила:

– Пойдемте ко мне в офис.

– Я друг Адама Торлефсона, – сообщил он, пока они поднимались по ступенькам.

И тут Тори вспомнила. Ну, конечно же! Адам – магнат в области производства компьютерных программ – несколько лет назад купил здесь винодельческую компанию «Аббатство Бельмарк», а она разрабатывала для нее новый логотип! Ее фирма специализировалась именно на разработке фирменных знаков и этикеток для новых марок вин. Дизайн, придуманный Тори для «Бельмарк», заставил заговорить о ее фирме, ввел ее в число наиболее престижных и многообещающих компаний. Тори было очень приятно работать с Адамом, и он действительно не раз упоминал Кевина Пата.

Впрочем, его имя было известно Тори и раньше. Этот молодой человек сделал свое состояние на рынке виртуальных услуг. Он регистрировал Интернет-компании, «раскручивал» их, делая громкую рекламу, а потом продавал за миллионы долларов. Компании были еще неоперившимися, неосмотрительные или чересчур доверчивые инвесторы вскоре разорялись, зато банковский счет Кевина Пата распухал все больше и больше.

Тори вошла в офис, а Пат последовал за ней, говоря на ходу:

– Мне нужно, чтобы вы как можно скорее разработали символику для вина, которое я намерен производить.

Тори бросила сумочку на письменный стол, отметив при этом, что на автоответчике мигает огонек, означающий, что ее ждет какое-то сообщение.

– Многое зависит от того, что за вино это будет, – ответила она.

– Я думаю, что-нибудь проникнутое ароматом тайны: марсанн или вуанье.

Мысленно Тори не могла не признать, что Пат – не полный профан и знает толк в сортах хорошего вина. В этот край виноделия постоянно приезжали новички, пытаясь создать свой бизнес практически с нуля, но у них не было ни малейшего шанса одержать победу в борьбе с более мощными и известными конкурентами. Судя по всему, Кевин решил работать с редкими сортами винограда, произрастающими во Франции вдоль берегов Роны. Здесь они пока почти не выращивались.

– Недурная идея, – похвалила она. – Я думаю, что сумею разработать для вас что-нибудь необычное, с флером загадки. В наше время выделиться из общей массы производителей становится все сложнее.

– Меня это не слишком беспокоит.

«Что за надутый индюк! – подумала Тори. – Наверняка из того сорта людей, которые считают собственное мнение истиной в последней инстанции, а всех окружающих – идиотами».

– Вам известно, кстати, что девяносто процентов вина в этой стране покупается в супермаркетах, причем – женщинами? А они, приходя в винный отдел, обычно долго стоят в растерянности перед полкой с бутылками и в итоге покупают ту, этикетка на которой понравится им больше всего.

– И что же, наибольшим спросом пользуется те марки вина, на этикетках которых изображены кролики, котята и цветочки?

Что-то в его тоне внушало Тори огромное желание залепить ему звонкую пощечину, однако она тут же напомнила себе, что совершенно необязательно испытывать симпатию к каждому клиенту. Этот болезненный урок она усвоила еще в те времена, когда работала в крупном дизайнерском агентстве Лос-Анджелеса.

– Самым громким успехом пользуется этикетка вина «Мэрилин мерло», на которой помещено знаменитое изображение Мэрилин в развевающейся юбке, – улыбнулась Тори, и улыбка ее стала еще шире, когда до нее дошло, что этот тип никогда не видел тот ставший легендарным образчик дизайнерского искусства. – Это вино выпускается лишь раз в год, и вся партия молниеносно сметается с прилавков. Как жаль, что эта мысль не пришла в голову мне!

– Да, мысль хорошая, – согласился Пат. – Но и ваше «Аббатство Бельмарк» – не хуже.

Тори искренне гордилась этой своей работой – стилизованный слон с золотым седлом и в тюрбане. Это вино тоже раскупалось в мгновение ока, но тут была заслуга не только Тори. «Аббатство Бельмарк» относилось к числу лучших винодельческих предприятий, и его продукция пользовалась вполне заслуженной славой. Кстати, то, что такая прославленная фирма заказала новую этикетку именно ей, служило дополнительной причиной гордиться собой.

– Какие виноградники вы намерены приобрести? – поинтересовалась Тори.

Она знала: чтобы найти и купить незанятый участок земли (если это вообще удастся), а затем вырастить лозу и собрать первый урожай, потребуются многие годы. Так что Кевин наверняка предпочтет купить уже действующие виноградники. Она не слышала, чтобы в последнее время кто-то из виноделов объявлял о намерении продать свои владения, но с такими огромными деньгами, как у Кевина Пата, в этом мире возможно все.

– Я еще не решил, – признался он.

– А когда же вы намерены выйти со своей продукцией на рынок?

– Ровно через год мое вино уже появится на прилавках!

Тори с трудом удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Она знала наверняка, что это попросту невозможно, но, видимо, Кевин Пат, как и любой выходец из Силиконовой долины, привык получать моментальную отдачу от вложения своих денег.

Тори предложила гостю сесть и рассказать о своих замыслах подробнее, а сама между тем думала, что судьба неожиданно преподнесла ей очень ценный подарок. Имея в числе своих клиентов одного из самых богатых людей в Америке, она может рассчитывать на то, что дела ее фирмы быстро пойдут в гору.

Броуди едва ли сумел бы объяснить, что на него вдруг нашло. Какого черта, придя в агентство по найму машин, он решил остановить свой выбор на «Порше», хотя за половину той же суммы вполне мог взять «Тойоту»? И не то чтобы у него были проблемы с деньгами – нет, просто он не привык транжирить их без особой нужды. И все же, когда на стоянке агентства в Сан-Франциско он увидел черный спортивный «Порше», в его теле напрягся каждый мускул, и он, не колеблясь, взял этого красавца, даже не посмотрев в сторону более дешевых автомобилей.

И вот теперь мощная машина на полной скорости летела по шоссе. Ее двигатель рычал, как встревоженный зверь, а Броуди, вцепившись в обшитое кожей рулевое колесо, с замиранием сердца все сильнее вдавливал педаль акселератора в пол. Он чувствовал, как мощная струя адреналина распространяется по всему его телу – в точности как в те моменты, когда он выполнял особо опасные задания.

– Господи, что за тачка! – воскликнул Броуди, не сумев сдержаться. – Такая езда – не хуже, чем секс! – Машина плавно вписалась в очередной поворот, и он, помолчав, добавил: – А если и хуже, то не намного.

Ландшафт за окном сливался в одну размытую цветную полосу, но Броуди не сбавлял скорость, пытаясь представить себе, каково это – быть хозяином такой вот машины. С тех пор как он поступил на службу в Военно-морские силы, он откладывал почти все заработанные деньги, что называется, на черный день. Броуди привык к этому с детства, когда ни он, ни его мать не знали, что им ждать от завтрашнего дня и удастся ли в следующем месяце наскрести на квартплату.

Эллиот Хоук, наверное, никогда не сталкивался с такими проблемами. Интересно, что за жизнь была у его брата-близнеца, о существовании которого он до недавних пор даже не догадывался? Перед поездкой сюда, используя в качестве ключа дату своего рождения, Броуди провел поиск в Интернете, пролистывая документы различных больниц Напа-Вэлли. После третьей попытки ему удалось обнаружить запись о рождении у Линды Хоук двух мальчиков-близнецов, которых она произвела на свет в Юнтвилльской городской больнице. Сведения об их отце исчерпывались лишь его именем и фамилией: Джанкарло Хоук.

– Почему же мать лгала мне об отце? – еле слышно пробормотал Броуди.

Этот вопрос не давал ему покоя уже несколько недель, но ответа до сих пор не было. Они с матерью были очень близки, но, как выяснилось, она никогда не рассказывала ему всего. И только теперь Броуди начинал понимать, почему они постоянно переезжали с места на место. Линда Хоук словно от чего-то – или от кого-то – убегала. Он обожал мать и до сих пор тосковал о ней, часто вспоминал с огромной душевной болью. Но, оказывается, он никогда не знал ее по-настоящему.

– Что за тайну она скрывала? Почему взяла с собой только меня, а не обоих нас, с Эллиотом? – продолжал разговаривать сам с собой Броуди.

Вероятно, для этого у нее были какие-то чертовски веские причины. Именно поэтому Броуди и отправился в путь, как только позволили служебные дела. Ему было необходимо встретиться лицом к лицу со своим отцом. Он имел право выяснить истину.

Впереди уже начинались пригороды Напа-Вэлли. Броуди сбросил скорость и впервые огляделся вокруг. Плавные склоны холмов были покрыты бесчисленными рядами виноградных лоз, с которых свисали большие гроздья спелых, наполненных соком ягод, притягивая ветви к земле. Сотни работников в широкополых соломенных шляпах собирали виноград и складывали его в корзины из ивовых прутьев. А по другую сторону шоссе виноград собирали уже не люди, а специальная уборочная машина. Ее механические клешни срывали сочные гроздья с ветвей и укладывали в деревянные коробки, которые затем по ленте конвейера проделывали путь до стоявших в ожидании грузовиков. «Тут дело поставлено на современный лад, – подумал Броуди. – Но выглядит, бесспорно, не так живописно».

Копаясь в Интернете, Броуди выяснил, что октябрь для виноделов является самой горячей порой. Именно в это время собирают виноград, чтобы затем превратить его в вино. У Джанкарло Хоука сейчас, наверное, не было ни секунды свободной, но Броуди не мог больше ждать. Письмо отца было отправлено на адрес штаб-квартиры ВМС, а затем его переслали в Южную Америку, на секретную базу, где расположилась группа Броуди. С момента отправки до вручения письма адресату прошло несколько недель, и еще около месяца понадобилось Броуди, чтобы уладить все свои дела и добиться отпуска.

От отца ему было нужно только одно – правда. Именно об этом он сейчас и подумал, притормозив, чтобы пропустить груженный деревянными ящиками с виноградом грузовик, который разворачивался посередине дороги. Он выяснит, почему мать на протяжении стольких лет держала его в неведении, и тут же вернется к своим «тюленям». Может, на сей раз повезет, и начальство поручит ему какое-нибудь более захватывающее и опасное задание…

Для Броуди не существовало понятия семьи в общепринятом смысле. Он вырос, пребывая в уверенности, что они с матерью одни на белом свете. Но, наведя справки относительно семейства Хоук, Броуди выяснил, что у него, оказывается, есть целая куча тетей, дядей, двоюродных братьев и сестер, происходящих от итальянских эмигрантов, которые приехали в этот винодельческий край сразу после Гражданской войны. При мысли об этом табуне родственников волосы на его макушке зашевелились и ему стало не по себе.

Тут внимание Броуди привлек большой и яркий воздушный шарик, который реял в небе над одним из виноградников. Там урожай уже был убран дочиста, и работники разошлись восвояси, плотно утрамбовав своими тяжелыми ботинками землю между рядами лоз. По краю виноградника возвышались островки деревьев, и то, как беспорядочно они росли, резко контрастировало с виноградными посадками, которые маршировали к верхушке холма ровными шеренгами, на манер дисциплинированных солдат. При взгляде на эту картину Броуди невольно вспомнились армейские занятия по строевой подготовке. Некоторые листья на деревьях только начинали желтеть, другие уже приобрели цвет ржавчины. Еще несколько недель – и ветер сорвет все листья, оголив ветви деревьев точно так же, как наемные рабочие обнажили ветви лозы.

«Напа. Население 64 532 человека» – гласил придорожный щит. Этот район вполне можно было бы назвать историческим: тут было полным-полно выглядевших довольно старыми домов в викторианском стиле с фронтонами, украшенными орнаментом в виде завитков. Высокие стройные деревья бросали благодатную тень на уютные уличные кафе. В животе у Броуди давно бурчало от голода, но он не позволил себе задержаться даже на четверть часа, чтобы перекусить. Ему хотелось поскорее добраться до Сент-Хелен.

Из Напы машина выезжала буквально ползком, поскольку шоссе было забито машинами туристов, приехавших в эту долину, чтобы полюбоваться красочными картинами сбора урожая. Проскочив Ютвилль без остановки и даже не удосужившись посмотреть на роддом, в котором он появился на свет, – какой теперь в этом смысл! – Броуди миновал Оувилль и Резерфорд. Автомобилей на дороге было по-прежнему видимо-невидимо.

– Сент-Хелен следующий, – пробормотал он, злясь на нескончаемый поток машин, заставлявший его могучий «Порше» тащиться со скоростью черепахи.

Единственное преимущество медленной езды – есть возможность посмотреть по сторонам. Броуди был поражен огромным количеством виноградников, мимо которых он уже проехал. Их тут были сотни: одни большие, другие совсем маленькие, с которыми, видимо, можно было управиться силами одной семьи, не нанимая рабочих со стороны. «Интересно, – подумал Броуди, – что представляет собой „Хоукс лэндинг“?»

Въехав наконец в Сент-Хелен, он сразу заметил на вершине холма каменный дом XIX века, который высился над всеми притулившимися внизу магазинчиками и ресторанчиками. «Как здорово! – искренне восхитился Броуди. – Интересно, отдает ли себе мой брат отчет в том, какая красота его окружает? Или, прожив здесь всю жизнь, он уже не воспринимает все это, считая само собой разумеющимся?»

Сам Броуди рос в провинциальных городках – маленьких и пыльных, где пахло нищетой и безнадежностью. Возможно, поэтому он и вырос таким… Зато его брат-близнец, Эллиот Хоук, судя по улыбке, которой лучилось его лицо на фотографии, вряд ли сумел бы выжить, если бы его забросили во вражеский тыл. Так что еще неизвестно, кто кому должен завидовать!

Броуди остановился у здания городской торговой палаты, чтобы купить карту. Владения «Хоукс лэндинг» располагались где-то за пределами городка, так что, учитывая тот кошмар, который творится на дороге, ему хотелось поточнее узнать, куда ехать.

– Вам повезло, – сказала женщина за стойкой, – один клиент только что отменил заказ на номер. Иначе, при нынешнем нашествии туристов, вам не удалось бы найти ни одной свободной комнаты во всей долине.

– Охотно верю, – ответил Броуди. – На шоссе машины едут буквально бампер к бамперу.

– Во время сбора урожая у нас всегда так. Люди приезжают со всей страны, поэтому в этот период распределением гостиничных номеров во всей долине занимается торговая палата. Мы не хотим, чтобы наши гости ночевали в автомобилях.

– Но мне нужна всего лишь карта.

– Правда? – В голосе женщины прозвучало разочарование, и она потянулась за картой. – Вот, пожалуйста. Но вам хоть есть где остановиться?

Броуди быстро проанализировал ситуацию. Он рассчитывал добраться сюда гораздо раньше, но не сумел из-за пробок на дорогах. Сейчас уже шесть вечера, а ему еще нужно принять душ и сбрить щетину, которая с тупым упрямством вылезала на щеках каждый вечер. Кроме того, ему не хотелось останавливаться в «Хоукс лэндинг»… Пусть даже отец сам пригласил его, но Броуди не был уверен, что будет удобно себя чувствовать, оставшись на ночь под его кровом.

– Вы правы, – сказал он наконец, – я, пожалуй, действительно возьму номер. – Он поднял свои темные очки так, что они оказались у него на макушке, и полез за бумажником. – Сколько с меня?

Внезапно рот женщины раскрылся, и она испуганно выдохнула, а затем пробормотала:

– Господи, на какое-то мгновение я приняла вас за Эллиота Хоука! Вы, наверное, родственники?

Броуди чуть поколебался, а потом сказал:

– Так оно и есть.

– Вы поразительно похожи на Эллиота! Если бы я не знала, что у него нет брата…

Броуди одарил женщину обезоруживающей улыбкой и проговорил:

– В общем-то, мы с ним действительно находимся в близком родстве.