"Любовь в мегабайтах" - читать интересную книгу автора (Демина Нина)

Глава четвертая

Станислас опирался на костыли слабыми еще руками и пыхтел от усердия. Я наблюдала за ним и сестрой Лидией, дающей советы и подстраховывающей его. Он был упрям, сестра предупредила, что слишком долгий тренинг может принести вред.

Лучше понемногу, но чаще. Теперь Станислас всё чаще был занят на тренажерах и процедурах. Я сидела одна в палате, маясь от безделья. Но этот день все изменил.

Прибыл Ставицкий, и Станислас вызвал меня после краткого совещания.

– Александра, – торжественно начал Игорь Александрович, но Станислас перебил его.

– Госпожа Исаева наш проверенный сотрудник, не будем утомлять ее присягой на верность "Хадраш текнолоджи". Сашенька, – начал он с того, что поверг меня в шок, назвав этим именем, – мы знаем, как нелегко пришлось тебе, выполняя предыдущее задание, но мы снова обращаемся к тебе за помощью в столь деликатном деле. Ты готова помочь нам?

Что я могла сказать? Отказаться, после того как проделывала это дважды, это как подписать заявление на увольнение.

Видя мою нерешительность, Станислас предупредил:

– Никто не в силах заставить тебя. Решение ты должна принять самостоятельно.

"А вы останетесь с чистыми руками, мол, она сама согласилась". Как бы то ни было, увольняться мне не хотелось, и я, приняв вид Зои Космодемьянской перед казнью, кивнула головой, где наша не пропадала!

– Согласна, – сказала я, понимая, что мой кивок в расчет не принимается.

– Вот и отлично, Игорь Александрович проинструктирует вас, – Станислас тут же перешел на деловой тон, не допуская неформального обращения, к которому прибегнул минуту назад.

Ставицкий взял меня под руку и усадил в кресло около моего рабочего стола.

Разговор происходил полушепотом.

– Александра, вы отлично справлялись до сих пор, ваша интуиция и проницательность спасла неоценимую информацию, полученную от нашего "компаньона".

Ко всему прочему задание осложняется, и посвящать другого, пусть и более опытного сотрудника, это означает расширить круг посвященных лиц. А он узок, поверьте мне, очень узок. Станислас Владимирович рассказал мне, что вы считаете, что за его домом установлена слежка, и даже можете опознать лиц, участвующих в наружном наблюдении?

– Да, это так, – коротко ответила я.

– Прекрасно. Нам было нелегко раздобыть другого информатора, но, хвала господу, это произошло. Третий этап, заключительный и самый сложный. От него зависит итоговый результат наших усилий и полное устранение конкурента. Не в физическом смысле, конечно. Больше скажу, если мы провалим заключительный этап, грош цена всей проведенной работе, а главное жертвам, принесенным во благо общего дела.

Он явно намекал на смерть Еремеева. И еще, в последней фразе я заменила местоимение "МЫ" на "Я", и поняла, что если я провалю заключительный этап, то последствия для "Хадраш текнолоджи" и для меня лично будут непредсказуемыми.

Ставицкий проинструктировал меня, что моей задачей является передача денег информатору за проданные "Хадраш текнолоджи" разработки нашего конкурента "Глоуб Коммьюникейшн", которые, по словам Ставицкого способны сделать переворот в современных компьютерных технологиях и производственных процессах. Оплата услуг нашего "компаньона" будет произведена картой Юнион банка, на счету которого, как сказал Ставицкий "немалая сумма". Договорная сумма была удвоена после смерти предыдущего компаньона "Хадраш текнолоджи". Служба безопасности "Глоуб Коммьюникейшн" обеспокоена возможностью попадания в руки конкурента секретных материалов и сейчас, как никогда, активизирована. Цель нашей операции собрать воедино полученные сведения и опубликовать их как собственные разработки. Если мы не получаем третью, заключительную часть, то на доведение до конца научных изысканий нам придется задействовать немало людских и финансовых ресурсов. Мы должны опередить соперника, если не мы получим лицензию, то ее получат наши конкуренты.

Задача была поставлена ясно. Ставицкий предложил мне на выбор воспользоваться автомобилем из корпоративного гаража "Хадраш текнолоджи". В остальном он положился на мое здравомыслие и чувство осторожности. И то и другое имелось.

Когда я покидала больничный корпус, Станислас находился на очередной процедуре, и не смог пожелать мне удачи. С одной стороны это было неплохо, так как любое общение с ним расслабляло меня и лишало крепости духа.

В корпоративном гараже я выбрала серого цвета "восьмерку", на хорошем ходу и полностью экипированную для моих целей. Дома я долго подбирала одежду, она должна быть неприметной и удобной в непредвиденном случае. Я выбрала джинсы, в которых я наведываюсь к Анастасии, помочь вскопать огород. Они слегка поношены и не удивляют известным брэндом. Легкая тенниска серо-голубого цвета и легкая светлая куртка, на случай вечерней прохлады и незаметного хранения переданной информации. Одежду нужно слегка помять и немного запачкать область коленей и рукава куртки. На голове бежевая, в тон куртки, бейсболка, прикрывающая мои волосы и часть лица. Я не старалась походить на мальчишку, но, увидев меня, кое-кто не сразу догадается какого я пола.

Я готова. Слегка мандражирую. В прошлый раз меня использовали в слепую, и мне было проще оставаться невозмутимой. Теперь я посвящена во все подробности предстоящей операции.

Ну, с богом. Я взяла на руки Базиля и, чмокнув его в прохладный нос, попросила:

– Пожелай мне удачи!

Базиль в ответ лизнул меня в щеку.

Я двигалась, неся тяжелую сумку, в направлении автоматической камеры хранения. В сумке сложенные стопками дамские романы, для которых я не находила времени.

Внимания посторонних лиц я не заметила. Проходя мимо места встречи, я приметила двух крепких молодых мужчин, которые в столь поздний час, делали вид, что заняты игральными автоматами, и еще одно лицо, мужского пола, подходящее по описанию на моего "компаньона". Я подошла к одному из игроков и, на выдуманном мною деревенском диалекте, спросила:

– Дяденька-а, поможите, и где тута Юнион банк, будьте добреньки.

– Вот что, племянничек, – сказал, ухмыляясь, молодой человек, блеснув не только улыбкой, но и чувством юмора, – поле чудес находится на привокзальной площади, и сейчас не работает, но утром ты сможешь закопать там свои денежки. Букварь продал?

– Не-а, дяденька, козочку.

– Ну, будь здоров, племянничек, денежки береги, – сказал он, выпроваживая меня.

– Спасибо, добренький дядечка, – я была уверена, что название "Юнион банк" не оставило равнодушным щуплого мужичка в клетчатой ковбойке.

Он двинулся за мной, мужчины переглянулись и, оторвавшись от автоматов, с интересом смотрели за нашим передвижением. Я поставила сумку на пол, со злостью пнула ее ногой, и в сердцах воскликнула, когда ковбой проходил мимо:

– От бисов баул, усе грабки вытянул, и где тута кладовка?!

Схватившись за лямки многострадальной сумки, я потащилась уже вслед за клетчатой рубашкой. Протащив сумку по ступенькам вниз, я оказалась у автоматических камер хранения багажа. Тетка спала, прислонившись к косяку своей каморки. Услышав шаги, она встрепенулась, посмотрела, как я тащу сумку, и скомандовала:

– Паренек, в третий сектор, там свободно.

Я, чертыхаясь, направилась к третьему сектору. Боковым зрением я видела, как клетчатая ковбойка тоже повернула в сторону третьего сектора. Однако, на лестнице, с моего места видного лишь до половины, появились брюки и ботинки.

Владельца начищенных ботинок и легких серых брюк видно не было. Но он стоял и ждал, когда мы с ковбоем покинем камеру хранения. Засада. Информацию необходимо получить любым путем. Я быстро оглядела ряды ячеек, заметив висящие ключи, рванула на себя дверцу ячейки, и определила сумку внутрь. Ковбой находился на противоположной стороне сектора и смотрел то на меня, то на брюки на лестнице.

Тетке мы видны не были. Я достала из внутреннего кармана куртки карту Юнион банка. Крутанув ее перед собой вне поля зрения брюк, но на виду у ковбоя, я положила ее внутрь соседней открытой ячейки. Ковбой принял предложение, и положил маленькую упаковку внутрь ближайшей ему ячейки. Рискованно. Затем мы синхронно направились навстречу друг другу. На брюки мы не глядели, лишь друг на друга, когда поравнялись, слегка наклонили головы и двинулись дальше, каждый к своей цели. Я старалась не ускорять шаг. Приблизившись, я рукой зацепила посылку и опустила ее в нагрудный карман. Не оборачиваясь, прошла до тетки и попросила разменять деньги. Тетка напустилась на меня с криком:

– Кто ж тебе по ночам деньги менять будет, чудак-человек!

Я, извинившись, отошла. Ковбойки видно не было. Вышел или нет? Надо выбираться отсюда. Подойдя к лестнице, я увидела владельца брюк, того молодого человека, с которым разговаривала в зале. Он окинул меня рентгеновским взглядом. Я попробовала, было пройти мимо, он преградил мне дорогу.

– Подожди, племянничек, – расставил он руки в стороны, – я тут кое-что потерял, вот интересуюсь, не прихватил ли ты мою вещицу?

– Побожица, дяденька? Не брал я ничого, вот те крест!

– Да я, видишь ли, в бога не верю, а вот карманы твои осмотрю, – сказал он и шагнул ко мне.

– Дя-я-я-денька… – заскулила я.

– Выворачивай.

Я вывернула карманы куртки.

– Ничого, дяденька, – я потрясла мешочками карманов, демонстративно держа их двумя пальцами.

– Давай дальше, – велел он.

Делать нечего. Я раскрыла полы куртки, и его взгляд вперился в мою грудь.

– Хорош, племянничек, скорей племянница, – хмыкнул он, и сорвал мою бейсболку.

Не увидев симпатичного лица, он потерял ко мне мужской интерес. Остался интерес профессиональный. Похлопав по полам куртки в области нагрудного кармана и проведя ладонями по моей груди, он начал прощупывать карманы джинсов. Ничего не обнаружив, спросил:

– Почему обманула?

– Я? Што вы дядечка, сами ж миня племяшом кликали. Мамка наказала дивчиной не рядиться, обидят та, и денюжку отымут. Папки нету, так я у мамки на посылках, – начала ныть я. – Отпустите, дяденька.

– В сумке что? – смотрел мне в глаза он.

– Книшки, дяденька, про амуры, на барахолке задаром отдавали, – ответила я, и снова заскулила. – Отпустите, дяденька.

– Пойдем, покажешь.

Он взял меня за локоть и потащил между рядами к третьему сектору. Дрожащими руками я открыла дверцу ячейки и отошла в сторону. Он вытащил сумку, взвизгнул молнией и вытряхнул содержимое на пол. Расшвыряв книги ногами, просмотрел все накладные и внутренние карманы сумки. Бросил ее на пол, подпихнул ногой к книгам и сказал:

– Ладно, племянница, вижу, не брала ты моей вещички. Прибери здесь и больше по вокзалу не мотайся, глаза не мозоль.

Я энергично закивала головой и присела на корточки, засовывая книги в сумку.

– А сиськи у тебя ничего, как у взрослой…- хмыкнул он.

Боже, нарвалась на маньяка!

– Мамка, наказала с дяденьками не балакать, – пробубнила я, боясь, что, не удовлетворив свою профессиональную гордость, он начнет удовлетворять свои низменные страсти.

Но страхи мои оказались напрасными.

– Помни, что сказал, по вокзалу не шатайся, – напомнил он.

Два раза мне повторять не надо, делать здесь мне больше нечего. Положив сумку с книжками, сослужившими мне добрую службу, обратно в ячейку, я направилась к лестнице. Он шел сзади и напоследок не удержался и шлепнул меня по заднице.

– Прощай, племянница.

Я взвизгнула и умчалась, громко топая кроссовками по гранитному полу вокзала.

Я долго кружила возле восьмерки, стоящей во дворе около привокзальной площади, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за мной. Наконец, открыла дверь, плюхнулась на велюровое сиденье и сунула ключи в замок зажигания. Восьмерка заурчала, и я начала выруливать со двора. Остановилась я около больничного комплекса, была ночь, но по нашей договоренности, я должна была вернуть посылку Станисласу по ее получению. Надо переодеться, не могу я придти к Станисласу в таком виде. Сняв в машине куртку, я сунула руку во внутренний, разрезанный мной заранее, карман.

Пошарив рукой между подкладкой и сукном куртки, я извлекла карту флэш-памяти, завернутую, как положено, в кусок популярной газеты "Спид-инфо". Вот то, за что дерутся две крупнейшие компании нашего городка, за что заплачено жизнью, может уже не одной. Интересно, удалось ли ковбою вырваться из лап монстров "Глоуб Коммьюникейшн"?

На этаже Станисласа был полумрак и тишина. Я не стала удивляться отсутствию персонала. У Станисласа есть сестра, и ради его зеленых глаз никто не собирается сторожить пустой коридор. Я прошагала к палате, подозревая, как сейчас встрепенется служба безопасности, секретарь Станисласа не приходит к нему по ночам. А может, сработает пресловутая мужская солидарность, идет к Станисласу бабёнка, ну позавидуют немного, и всё. Шумиха мне сейчас ни к чему.

Я тихонько постучалась в дверь палаты и вошла. Свет был выключен, глаза мои разглядывали очертания белого постельного белья на кровати Станисласа. Неужели он спит? В кармане моего костюма завибрировал мобильный, я вынула его и взглянула на светящийся экран. Неофициальный номер Станисласа. Черт, что за шутки?!

– Алло! – сказала я сердитым шепотом.

– Я в кладовке, стою зажатый между швабр, ожидаю незваных гостей, охрана спит мертвецким сном.

– Где кладовка? – кратко спросила я.

– Коридор налево, – ответил он.

– Жди.

– Будь аккуратна, – сказал он.

Я дала отбой. Сняла ключ от палаты с крючочка вешалки для спецодежды сестер.

Надев шапочку и белый халат Ирины, я медленно открыла дверь, выглянула в полумрак коридора, и вышла из палаты, закрыв дверь на ключ. Бодрою походкой медсестры прошлась по коридору. Шагнув налево, в еще более темный, находящийся в отдалении от сестринского поста, коридор я увидела белую крашеную краской дверь кладовки. Открыла ее, и шагнула в темноту, громыхнув ведром.

– Конспиратор! – зашипел на меня Станислас.

– Я ничего не вижу…

– Ты стоишь на моих ногах, – прошептал он над моим ухом.

– Как ты забрался сюда на костылях? – спросила я.

– Потом расскажу, ты получила посылку?

– Да, – ответила я.

– Отключи мобильный и давай выбираться отсюда, – сказал Станислас.

– Ты сможешь спуститься по ступенькам?

– Деваться некуда.

– Запасной выход рядом, коридор заканчивается тупиком и пожарной лестницей. Ты как одет? – забеспокоилась я.

– В халате сестры Лидии, – губы Станисласа были где-то рядом.

– А где сама сестра? – спросила я.

– Отпустил, ждал тебя, не хотелось сплетен.

– Отлично, сойдем за персонал, – прошептала я вверх, туда, где, по моему мнению, находилось его лицо.

– На костылях? – спросил меня Станислас.

– Придется бросить. Я поддержу, – пообещала я. – Надень шапочку, и пойдем.

Станислас надел шапочку, при этом больно ударив меня локтем. Я открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Стараясь не загреметь ведром, мы выбрались из кладовки. Двадцать метров до тупика прошли, поддерживая друг друга под руку.

Станисласу было нелегко, я понимала это по тому, как он тяжело опирался на мою руку, и сжимал зубы, прихрамывая на обе ноги. По лестнице мы шли по шажку, останавливаясь на каждой ступеньке.

– Крепись, придется пройти окружным путем и выйти через приемное отделение. Там могут быть гости, – сказала я Станисласу.

Дойдя до приемного отделения, Станислас выбился из сил и еле стоял на ногах.

– Подожди здесь, я раздобуду кресло, – я оторвала Станисласа от своей руки, так он крепко держался за меня.

Пошла в холл приемного отделения, оглянувшись я увидела, как Станислас держится за стену, что бы не упасть. Холл был хорошо освещен. Дежурная сестра сидела за конторкой. Рядом пристроился санитар скорой помощи. Работала рация. Шорох и скрипы эфира заполняли пространство пустого холла. В проходе стояли инвалидные кресла и передвижные носилки. Вдруг всё пришло в движение. Открылись огромные створки входной двери и в холл въехали носилки, сопровождаемые бригадой скорой помощи. На носилках стонал паренек, прижимая ладошку к животу.

– Подозрение на перитонит! – закричал фельдшер.

Я посочувствовала несчастному парню.

– В третью операционную, всё готово, – выглянула сестра из-за конторки.

Бригада в белых халатах бегом пронеслась мимо меня. В тот же миг в раскрытые настежь входные двери вошла группа из четырех мужчин. На больных они похоже не были, еще меньше они походили на медперсонал.

"Наши гости", – решила я и, схватив носилки за резиновые поручни, плавно покатила ее в сторону коридора, где ждал меня Станислас. "Пара минут имеется в запасе, пока они пройдут кордон из медсестры и санитара".

– Раздевайся! – приказала я Станисласу.

Станислас молча повиновался. Я бросила его одежду на носилки.

– Трусы снимай.

Станислас округлил глаза.

– Давай быстрей, я видела уже твоего "малыша".

На "малыша" он обиделся.

– Станислас, сейчас здесь появятся наши гости. Ты должен лечь на носилки, я накрою тебя простынею и повезу в морг. Ты не должен двигаться, ни при каких обстоятельствах, – как можно убедительнее сказала я.

Станислас моментально стянул трусы, и я помогла ему взобраться на носилки.

Ботинки бросила в урну, прикрыв сверху концами полиэтиленового мешка. Обтерев руки халатом, я накрыла Станисласа простынею, тщательно укутав голову и нарочито открыв босые ноги. "Не хватает бирки", – пожалела я, покатив носилки по коридору.

Нас уже догоняли.

– Сестренка, куда везешь женишка? – спросил верзила, с подозрительно оттопыренным карманом пиджака.

– Теперь ему невеста белая с косой, – подхватила я. – В морг, горемычного. А вы ребятки, что потеряли ночью в нашей богадельне?

Верзила приподнял простыню с ног и посмотрел на голое тело Станисласа. Ноги Станисласа были бледны после гипса, одну украшал бордово-синий шрам. Покойник не иначе. Но "малыш" Станисласа жил собственной жизнью. "Неужели его возбуждает происходящее?" – подумала я, наблюдая, как верзила, покачав головою, прикрывает Станисласа простынею.

– Да ищем одного паренька, за здоровье его переживаем, – пошутил верзила, и уже серьезно спросил, – я всегда думал, что трупаков мужики перевозят, верно?

– В общем, верно, но ребятки уже приняли по пол литра, а соседи горемычного по палате до утра потерпеть не хотят, вот и приходиться мне выполнять эту ответственную миссию.

– Жутковато, – промолвил он.

– Привыкли.

– И правда, человек ко всему привыкает, – согласился верзила. – Ну, помогай тебе бог, сестрица.

– И вам не болеть, – сказала я на прощанье, и покатила носилки дальше.

Комплекс связывала сеть подземных коридоров соединяющих здания. Я покатила носилки по одному из них ведущих в морг. Нужно держаться выбранной версии до конца. Закатив носилки за тяжелую железную дверь морга, я огляделась. "Для кого такие запоры? Покойники ведь не убегут" – смятенно думала я, озираясь со страхом по сторонам. Оставив носилки со Станисласом, прошла вперед и заглянула в кабинет с приоткрытой дверью. Мои слова о "пол литре" оказались пророчеством. На столе валялись огрызки яблок, засохший кусок сыра и мутнели захватанными боками два граненых стакана. Два дежурных санитара спали младенческим сном, один на медицинской кушетке, другой на носилках, укрывшись потертым клетчатым шерстяным одеялом. В морге было холодно. Я вернулась к Станисласу и, тронув его за плечо, тихо сказала:

– Вставай.

Он тяжело поднял спину, я тут же подхватила его под подмышки. Станислас спустил ноги на пол. Простыня сползла, он подхватил ее и прикрыл свой пах. Я подала ему смятые трусы, и он одел их, повернувшись ко мне задом. Я целомудренно отвернулась. Брюки и халат были надеты на Станисласа мною. Он стоял, держась за носилки, и морщился от боли. Ноги Станисласа оставались босыми. Ничего не поделать.

– Терпи, – сказала я, – хорошо еще, что лето…

Мы двинулись к выходу, Станислас повис на моем плече и еле передвигал ноги.

Прислонив его к стене, я старалась без лязга открыть входную дверь, молясь при этом, что бы хватило ключа, на который был закрыт массивный замок. Нам повезло.

Никаких дополнительных запоров не было. Дверь беззвучно открылась, и мы ступили на освещенное крыльцо. Крыльцо выходило в небольшой палисадник, кусты, невысокие тощие деревца, клумба с цветами, обложенная автомобильными покрышками. И никого.

Я усадила Станисласа на скамейку, скрытую колючими кустами, и, ободрав о них руки, попыталась сориентироваться на местности. Морг находился в отдалении от корпусов больничного комплекса, а моя восьмерка была смело припаркована у центрального входа. Надо забрать ее оттуда, и желательно не привлечь внимания.

Ранним утром на улице ни души. Можно просидеть на скамеечке у морга, до начала рабочего дня, но состояние Станисласа внушало мне опасение. Надо идти. Я сняла халат, прикрыла им холодные ноги Станисласа и сказала:

– Сиди тихо, я подгоню машину. Включи мобильный в вибро режиме. Если меня не будет более часа, позвони отцу.

– Я тебя дождусь, – упрямо сказал Станислас.

– Не факт, что я вернусь. Но я буду стараться, обещаю, – я пожала его руку, но он потянул меня к себе и поцеловал в щеку.

– Держись, – сказала я и направилась по асфальтовой дорожке к выходу из палисадника.

Светало, я шла бодрым шагом, сохраняя безмятежный вид. Подойдя к стоянке перед центральным корпусом, я заметила, что не одна. Три девицы вышли их дверей подъезда и, громко разговаривая, направились к старенькому автомобилю. Их голоса раздавались в утренней тишине. "Всех больных разбудят!" – подумала я, возмущаясь поведением подружек. "Да и внимание лишнее привлекут!" – я чертыхнулась, но вдруг поняла, что это мой шанс. В одиночестве я становилась более заметной, а так, сестры убежали со смены пораньше. Я пристроилась к их компании, они кивнули мне головами, решив, что я одна из многочисленных сотрудниц больничного комплекса.

– Хорошее утро, – сказала я, стремясь втянуть их в разговор.

– Отличное, – поддержала беседу одна из девиц.

– Немного поспать и на пикник, шашлычка поесть, – продолжала я.

– Мы на пляж, – сказала высокая девица с розовой помадой на полных губах.

– Тоже дело, – согласилась я, открывая восьмерку.

– Хорошая тачка, – похвалила мою машину розовогубая.

– Хотите, подвезу? – я была готова отвезти их куда угодно и потом вернуться за Станисласом.

– Нет, спасибо, мы на своем драндулете, – засмеялась владелица "старушки".

Мы сели в свои машины и я, галантно пропустив их вперед, отправилась к Станисласу. Хвоста за мной не было.

Станислас лежал на скамейке, вытянув измученные ноги, и был очень бледен. Я повела его к машине, припаркованной как можно ближе к палисаднику. Положив его на заднее сиденье, я завела мотор и вырулила на дорогу. Когда больничный корпус скрылся из виду, я задала Станисласу вопрос:

– Какие планы?

– Надо где-то укрыться на время. Связаться со Ставицким, передать посылку, – перечислил Станислас.

– Едем ко мне, – предложила я, – вместе нас глоубовцы пока не связали, и искать тебя у секретаря отца они не будут. Пока. Я подозреваю, что, сложив всю информацию в картинку, они увидят, что какая-то девица всё время болталась у них под ногами.

– Хорошо, едем к тебе, – сказал Станислас, будто у него был выбор.

Подрулив к своей девятиэтажке, я осмотрелась по сторонам. Еще слишком рано для массового движения граждан к месту труда. Нам опять посчастливилось. Я помогла Станисласу выйти из машины и повела его в подъезд. Босые ноги Станисласа и белый халат белели на коричневой облицовочной плитке подъезда. "Вдобавок ко всему, он, вероятно, простужен" – с тревогой подумала я. Лифт доставил нас на девятый этаж.

Станислас прислонился к стене, пока я открывала замки своей квартиры. Базиль сидел на пороге, но, увидев незнакомого человека, опрометью кинулся в свое укромное местечко, под кухонный уголок.

– Не до тебя, дружок, – сказала я ему вдогонку.

Станислас с моей помощью прошел в единственную комнату в моей квартире.

– Не хоромы, – констатировала я.

– Уютно, – проявил любезность он.

– Сейчас я приготовлю тебе ванну, потом завтрак, – сказала я Станисласу о своих планах.

– Я не хочу есть, – капризничал он.

– Надо. Горячий куриный бульон, вот что может вернуть твои силы, – тоном врача сказала я.

Станислас устало закрыл глаза, не споря со мной.

Я налила в ванную теплой воды. Подошла к Станисласу, он лежал на тахте с закрытыми глазами. Я тронула его за руку.

– Станислас, это необходимо, потом я оставлю тебя в покое. А сейчас надо снять одежду.

– Просто тебе нравиться мое обнаженное тело, – хмыкнул он, – ты все время заставляешь меня раздеваться.

– У тебя великолепное тело, – поддержала шутку я.

Мы шажками двигались к ванной комнате.

– Я знал, что ты извращенка, ты потрогала мой член раньше, чем пожала мне руку, – продолжал он с удовольствием, ему нравилось мое смущение.

– Да, мы с "малышом" хорошие знакомые, – парировала я.

– Прекрати называть его "малышом"! – воскликнул Станислас, снимая брюки.

Он стоял в трусах на розовом кафельном полу моей ванной.

– Давай, давай, – поторопила его я.

– Отвернись, – попросил он.

– Ложная скромность, – усмехнулась я, – ничего нового я не увижу.

Но отвернулась. Станислас перебросил одну ногу в ванну, но самостоятельно перебраться не смог. Я повернулась и, положив его руку на свое плечо, подтянула поджарое тело Станисласа вверх. Наконец он присел в воду. Блаженно растянулся, закрыл глаза.

– Вымой мне голову, – попросил он.

Я почувствовала себя матерью взрослого сына, когда мыла его короткие светлые волосы, намыливала рельефную грудь, бледные со шрамом ноги.

– Станислас, почему спала охрана? – задала я вопрос, не дающий мне покоя.

– Снотворное, хочется надеяться… – помедлил он. – После ухода сестры Лидии, я позвонил предупредить о твоем позднем визите, но ответа не дождался. Это показалось мне крайне странным. Дежурят по двое в боковых палатах. Сразу оба отлучиться с поста они не имеют права. Позвонил на другой пост. Тишина. Выглянул в коридор – никого. Тут мне стало жутковато. Надел халат Лидии, подушки под одеяло, вроде человек лежит, свет выключаю и к ним. Вижу, кого где застало, кто на стуле, кто на полу. Потрогал одного, вроде теплый, пульс прощупывается.

– Как они питаются? – спросила я.

– Контракт заключили с одним ООО, сутки дежурства – четырехразовое питание.

Кормят хорошо, ребята не жаловались, наоборот, нахваливали – порции большие, сытно, вкусно.

– Почему ООО? – удивилась я.

– Ставицкий порекомендовал, дали возможность заработать малому бизнесу, – ответил Станислас.

– Значит, Ставицкий порекомендовал… – я задумалась. – Скажи, Станислас, сколько человек посвящено в наше дело? Ставицкий сказал, что "круг узок".

– Конкретно, трое. Ты, я и Ставицкий. И еще информатор.

– Почему сторожевые псы "Глоуб Коммьюникейшн" второй раз прихватывают нас на месте передачи? Телепатия? С какого этапа в дело подключился Ставицкий?

– Не части, – попросил Станислас. – Дело начал я. Я верю поговорке "знают двое, знает и свинья". Поэтому информатора вербовал я лично. Еремеев учился вместе со мной. Я знал некоторые его слабости. Моя игра оказалась удачной, он согласился работать на нас. За приличную сумму. Он предупредил меня, что утечка информации вызовет бурю в "Глоуб Коммьюникейшн". Но я не верил, что такую. Моя автокатастрофа дело их рук. Еремеев испугался, прятался от "Глоуб", но был со мной на связи. Я же оказался на больничной койке, сделка с Еремеевым горела.

Когда появилась ты, забрезжило, я сразу решил использовать тебя в темную. Это было вполне безопасно. Но я не решился открыть тебе информацию присланную Еремеевым. Для элементарного просмотра мне пришлось привлечь Ставицкого. Он чуть умом не рехнулся, когда увидел, что в наших руках. Решено было никого более в дело не посвящать, тебе до поры до времени всех подробностей не открывать, но предупредить, что б помалкивала. После того, как ты оказалась свидетелем убийства Еремеева, решено было раскрыть тебе наши планы. Еще раньше Еремеев предупредил, что я могу связаться с другим сотрудником "Глоуб Коммьюникейшн", желающим неплохо заработать и имеющим доступ к интересующей нас информации.

Короче, он оставил мне связь. Тут ты права, "глобовцы" не знали, что передача осуществлена, поэтому прибегли к таким мерам. Сам Еремеев имел ограниченный доступ, в принципе для нас он был отработанный материал, убивать его было незачем. Я вышел на нового информатора и удачно. Дальше знаешь сама.

– Где находятся первые части, переданные Еремеевым? – спросила я.

– В укромном месте, – ответил Станислас.

– Ставицкий видел всю информацию?

– Да.

– Знает, где она хранится? – задала я вопрос.

– Нет.

– Значит, охота только начинается, – произнесла я.

– Ты считаешь Ставицкого предателем? – спросил, подняв брови домиком, Станислас.

– Только он мог просветить "Глоуб Коммьюникейшн" кто информатор, и где произойдет обмен, – я опустила руки в воду и набрала пену в ладони. – Если это так, то перед ним стоит задача не допустить использования полученной информации "Хадраш текнолоджи", вплоть до устранения посвященных лиц.

– Ставицкий знает, что вычислить его как предателя не составит особого труда.

Устранение меня, как наследника "Хадраш текнолоджи" на руку владельцам "Глоуб", затем неминуемое слияние корпораций и как следствие монополия на рынке.

– Меня, пожалуй, Ставицкий тоже не оставить коптить небо, – сказала я, скинув пену на колено Станисласа. – Слишком много знаю, и о его участии в деле тоже.

– Да, похоже, мы оба нежелательные свидетели, – решил он.

– А вдруг мы ошибаемся насчет Ставицкого? – спросила я.

– Тогда остаемся я или ты, – ответил Станислас.