Соломко Наталья ЗоревнаЛюбовь октябренка Овечкина

Наталья Зоревна СОЛОМКО

Любовь октябренка Овечкина

Рассказ

Завтра предстояла контрольная по алгебре, и надо было сидеть и упорно овладевать знаниями, решая все эти ужасные уравнения с кучей неизвестных, а ключ Оленька утром забыла дома и в квартиру попасть не могла. Пришлось возвращаться в школу, к сестре. Она работала там учительницей.

Вторая смена уже началась, и из-за всех дверей доносились тоненькие голоса. Там читали неуверенно: "Ма-ма мы-ла Ма-шу", там бубнили таблицу умножения, а первый "В" кричал хором:

- А, б, в, г, д, е, ё, ж, з, и, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф...

После "ф" произошла заминка, потому что половина первого "В" крикнула:

- Ха!

А другая половина:

- Ша!

Но был еще кто-то один, кто, чуть запоздав, выкрикнул звонко:

- Ю!

После чего все смутились и замолчали.

"Мне бы ваши заботы..." - подумала Оленька.

- Кто сказал "ю"? - строго и уверенно спросил за дверью голос сестры Ани.

Никто не сознался.

- Дети! На мои вопросы надо отвечать сразу! - укоризненно произнесла сестра. - Кто сказал "ю"?

- Это Овечкин, - доложили откуда-то из угла.

- Вера, надо отвечать полным ответом, - сделала замечание сестра. - И сначала поднять руку.

Видимо, рука была поднята, потому что сестра сказала:

- Да, Вера.

- Анна Олеговна, это Овечкин сказал "ю"!

На этот раз ответ был построен верно. И был полным.

- Молодец, Вера, садись, - похвалила Анька.

"Ябеда! - подумала Оленька. - У нас бы ей дали!"

Оленька кончала девятый класс, и это "у нас" относилось, конечно, не к настоящему времени, а к тем стародавним временам, когда она сама училась в первом классе.

- Овечкин, встань! - меж тем продолжали развиваться за дверью события. - Это ты сказал "ю"?

Последовала пауза.

- Овечкин, не молчи, я жду!

- Ну чего пристала?! - пробормотала Оленька в коридоре.

- Овечкин, ты что, язык проглотил?

Голос у сестры был чужой, взрослый. "Может, это и не Анька вовсе?" подумала Оленька.

- Овечкин! Я с кем разговариваю?!

"Какая противная!.." - удивилась Оленька, и тут зазвенел звонок.

- Быстро все на перемену! - скомандовала Анька. - А Овечкин останется.

Первый "В" выбежал в коридор и принялся бегать и толкаться.

Первоклассники были такие маленькие, что Оленька вдруг почувствовала себя великаншей и догадалась то ли с радостью, то ли с испугом: "Вот я и выросла..." И вошла в класс.

Рыжий мальчик, похожий на большого плюшевого мишку, стоял там у своей парты в среднем ряду и глядел в пол.

- Привет! - сказала Оленька сестре. - Я ключ забыла.

- Как всегда! - хмыкнула сестра. - Погоди минуту, я сейчас закончу и сходим в учительскую - ключ в плаще... - И уже совсем другим голосом: Овечкин! Ты будешь мне отвечать?!

- Ну что ты пристала к человеку? - заступилась Оленька.

- Ольга! - глаза у сестры стали круглыми, испуганными. - Замолчи немедленно! А ты, Овечкин, дай дневник и выйди из класса!

Овечкин опустил голову еще ниже и зарыдал.

- Ну разумеется! - рассердилась Аня. - Теперь будешь лить слезы! А раньше ты о чем думал?

Но Овечкин остался верен себе: он не ответил и рыдал молча и слизывал слезы с губ большим розовым языком.

- Вот видишь! - качнула головой сестра. - И так весь год: сначала упрямится, а потом плачет... Тебе не стыдно, Овечкин? Вот исключим тебя из октябрят!..

Овечкин завыл тихонько.

- Какая ты бессовестная, Анька! - не выдержала Оленька.

- Думай, что говоришь, балда! - зашипела Аня.

- И чего ты его мучаешь! Овечкин! Ну, Овечкин... Не плачь! - Оленька подбежала и обняла упрямого, безутешного Овечкина. - Никуда она тебя не исключит, слышишь?! Ну перестань, не плачь... Тебя как зовут?

Услышав вопрос, Овечкин притих. Только шмыгал носом и сопел. Но говорить, как его зовут, явно не собирался.

- Убедилась? - торжествующе спросила Аня.

- Ну и что? - отозвалась Оленька. - Может, ему не хочется со мной разговаривать, это его дело! Может, я ему не нравлюсь... Сама-то с каждым разговаривать не станешь, а он, если маленький, должен?

- Ну знаешь! - Аня свела брови над суровой переносицей. - Ты эти глупости не говори! Анархистка! Ты мне всю воспитательную работу развалишь, пошли за ключом! И чтоб ноги твоей больше здесь не было!

Оленька ушла. Ужасная контрольная не давала ей покоя, а у подъезда уже стоял Крапилин. Он стоял и смотрел вдаль.

- Привет, - сказала Оленька, - что ты тут делаешь?

- Стою...

Оленька вспомнила сестру и сказала противным голосом:

- Надо отвечать полным ответом, Миша. Ты что, забыл, чему тебя учили в первом классе?

Крапилин улыбнулся чуть заметно и из высокого почти незнакомого юноши (он очень вытянулся за этот год) превратился в прежнего привычного Мишку, старого друга и соратника по учебе.

- Оля, - ответил Мишка полным ответом, - я здесь стою.

- Зачем?

- Я стою здесь, Оля, - продолжал отвечать Мишка, - потому, что жду тебя.

- Молодец. Садись. Пять!

Мишка засмеялся, а Оленька уже опять хмурилась:

- А почему, Миша, вместо того чтобы готовиться к ответственной контрольной, ты стоишь тут и ждешь меня?

- Полным ответом? - спросил Мишка.

- Разумеется!

Но Крапилин махнул рукой и сказал коротко:

- Соскучился. Пойдем гулять?

И они пошли. О контрольной по алгебре, конечно же, было забыто. Лишь поздно вечером, когда они снова стояли у Оленькиного подъезда и Крапилин спросил: "Можно я тебя поцелую?.." - Оленька вдруг отчетливо вспомнила о ней и испугалась.

- Мишка! - сказала она. - У нас же завтра контрольная...

И Мишка долго не мог понять, о чем она, а потом надулся, как маленький, и молчал в темноте.

- Тебе хорошо! - торопливо говорила ему Оленька, - ты все знаешь...

Мишка молчал.

- А я ничего не знаю!.. Ну Мишка... Ну что ты молчишь!..

Крапилин мотнул головой и повторил упрямо:

- Можно, я тебя поцелую?

И они стали молчать вместе.

- Молчание - знак согласия?.. - тихо спросил Крапилин.

И Оленька кивнула в темноте головой. О контрольной было снова забыто.

Дома ее встретили сердито: мало того, что она постоянно забывает свой ключ, так сегодня она унесла и Анин, а домой явиться не соизволила! Аня полтора часа не могла попасть в квартиру...

Оленька слушала, молчала и думала, что, наверно, и мама, и Анька уже догадались по глазам, что она только что целовалась с Мишкой... Или, во всяком случае, догадываются. Недаром Анька, жалуясь маме, как отвратительно вела себя Оленька у нее в классе, как-то странно, исподлобья поглядывает на нее...

- Это ты вела себя отвратительно! - уточнила Оленька. Надо было что-нибудь говорить - много-много, чтоб отвести подозрения. И Оленька нажаловалась маме на Аньку, которая измывается над малышами, прямо не учительница, а крокодилица какая-то!

- Сама ты!.. - закричала Анька. - Что ты понимаешь в педагогике, троечница!..

- Можно подумать, что ты в ней много понимаешь!

- Представь себе! А тебе придется дворником работать!

- А тебе - в зоопарке! - огрызнулась Оленька. - В вольере для хищников!

- Ольга! - одернула ее мама.

- Что - Ольга?! Ты на свою любимую Анечку погляди! Человек плачет, а она его прорабатывает! Ее, наверно, весь класс ненавидит!

- Дура! - сказала сестра и заплакала.

- Господи... - вздохнула мама. - Дал бог дочек... Анна, что у тебя сегодня произошло?

- Да что ты ее слушаешь, мама, - всхлипывала сестра. - Мы с Овечкиным уже помирились... Ты же видела, он даже тетради мне до дома помог донести!..

- А, Овечкин... - засмеялась мама. - Это рыжик, что стоял с тобой в подъезде?

- Вот видишь! - прорыдала Аня. - Олька-дура вечно испортит мне настроение, а мне еще тетради проверять! - она шмыгнула носом. - Мы с ним, если хочешь знать, чай тут пили, и он все осознал, а ты, раз не понимаешь, так и не лезь!

- Конечно! - дернула плечом Оленька. - Сначала до слез доведет, а потом тащит чай пить!

- Я его не тащила, он сам пошел, ясно тебе? Чего улыбаешься?..

Оленька улыбалась, потому что вдруг подумала: "Мы сегодня целовались, как странно... И ни о чем они не догадались!"

- А много у тебя тетрадей? - спросила она, и они принялись проверять тетради вместе, но очень скоро Оленька стала рассеянной: листала тонкие тетрадки и всем ставила пятерки.

- Олька, а ты о чем это мечтаешь? - спросила вдруг сестра, улыбаясь.

Оленька покраснела, рассердилась и объявила, что это никого не касается!

- Ольга, ты чего это кидаешься? - удивилась мама.

- Отстаньте вы все от меня! - крикнула Оленька и ушла спать.

Ей приснился прекрасный сон, и, проснувшись утром, она долго лежала, жмурясь, и вспоминала его. Там было лето и большая медленная река сияла солнцем под высоким зеленым берегом, высоким до неба, а внизу, вдали, лежала какая-то деревушка, и так хотелось Оленьке туда, но было страшно оттолкнуться от высокого своего берега, было страшно полететь. Тепло, ласково, зелено было в этом сне, и счастливо, счастливо, ведь Мишка был рядом...

"Мишка!" - вспомнила все Оленька. Стало стыдно и радостно. И совершенно непонятно, как же они теперь встретятся и посмотрят в глаза друг другу...

- Олька, вставай! - заглянула сестра. - Я ушла в библиотеку, проспишь.

- Не просплю.

- Ты всегда так говоришь, а сегодня первым уроком годовая по алгебре!

Хлопнула дверь.

Оленька встала, побродила по пустой квартире и долго стояла у окна, глядя в светлый, весенний простор, еще не загороженный листьями растущего за окном тополя. Часы тикали себе потихоньку, а Оленька не обращала на них внимания, она уже решила отчаянно, что в школу сегодня не пойдет...

Уроки начинались в девять. Именно в это время в дверь позвонили. Оленька испугалась ужасно. Она почему-то подумала, что это Крапилин.

"Ни за что не открою! - подумала Оленька и на цыпочках подошла к дверям. - Только посмотрю на него..."

Она подкралась и заглянула в глазок, но там, за дверью, никого не было.

"Неужели ушел?.." - обиделась Оленька и открыла дверь.

На пороге стоял рыжий мальчик, похожий на плюшевого мишку, и смотрел на Оленьку снизу вверх.

- Меня Валерой зовут... - сказал он. - Ты вчера спрашивала. Здравствуй!

- Здравствуй, Овечкин... - ответила Оленька растерянно. - Это ты звонил?..

- Я, - кивнул Овечкин.

- А больше никого не было?

- Не-а! А тебя как зовут?

- Оля, - сказала Оленька. - Тебе Аню... Анну Олеговну?

- Не-а! - сказал Овечкин. - А я знаю, что тебя Олей зовут.

Они постояли в дверях, помолчали.

- Я в гости пришел... - пояснил Овечкин. - К тебе...

- А-а... - сказала Оленька. - Ну проходи...

Ей было очень обидно, что это не Крапилин. Она вдруг спросила:

- Овечкин, ты целовался когда-нибудь?

- Угу, - сказал Овечкин, снимая ботинки.

- Не ври! - удивилась Оленька. - С кем?

Овечкин шмыгнул носом и прошел в комнату.

- А ты никому не скажешь?

- Никому! - пообещала Оленька.

Овечкин вздохнул.

- С одной девочкой из нашего класса...

- Ну ты даешь... Ты что, ее любишь?

- Не-а...

- А зачем целовался?

- Тогда любил, - объяснил Овечкин. - А потом она маме нажаловалась... - Он снова вздохнул и уточнил: - Своей. А ее мама моей...

- Ну?

Овечкин пожал плечами:

- Налупили.

- За что?

- Ну... за то, что целовался. Мама сказала, что мне целоваться рано и что если она еще про такое узнает, то в колонию меня сдаст...

- Не бойся, - засмеялась Оленька. - Она пошутила.

- Не-а, - помотал головой Овечкин. - Ты мою маму не знаешь. Она никогда не шутит. А ты?

- Что?

- Целовалась?

- Нет! - поспешно ответила Оленька. - Что ты! Хочешь яблоко?

- Хочу, - согласился Овечкин. - Ни разу в жизни?

И тут в дверь снова позвонили.

- Я открою, - сказал Овечкин.

- А Оля дома? - услышала Оленька долгожданный Мишкин голос.

- Дома, - ответил Овечкин. - А ты кто?

- Это Мишка! - закричала Оленька из комнаты. - Знакомьтесь!

- Валера, - сказал Овечкин.

- Миша, - сказал Крапилин и спросил строго: - А почему ты не в школе?

- Я во вторую смену.

- А ты? - смеясь, спросила Оленька вошедшего Мишку.

Ей было легко смотреть на него и говорить, ведь они были сейчас не одни, с ними был Овечкин, и потому совершенно естественно было вести себя так, будто вчера ничего не произошло.

- Я? - переспросил Крапилин. - Пришел, увидел, что тебя нет, и ушел...

- С ума сошел! - рассердилась счастливая Оленька. - Ведь контрольная же!

- Вы прогуливаете? - испуганно спросил Овечкин. - Контрольную?! Попадет!

- Еще как! - весело подтвердил Крапилин. - Пошли в кино?

- Да ну! - не согласился Овечкин. - Лучше в зоопарк!

- Ну ладно, - сказала Оленька, - вы тут решайте пока, а я чай поставлю...

Они пошли в кафе.

Овечкин степенно вышагивал между ними и держал их за руки.

Была весна, они прогуливали школу с очень важной контрольной по алгебре, впереди у них целый день свободы, а там будь что будет!.. У них было пять рублей и сорок копеек: пять рублей дали Крапилину, чтобы купил себе новые кеды, а сорок копеек - Овечкину на обед. Мужчины сложились и пригласили Оленьку в кафе есть мороженое.

- Семейная прогулка, - сказал Крапилин. - Не шмыгай носом, Валера! И вообще в кафе веди себя прилично, мороженого не больше пяти порций, ясно?

- Ой! - заморгал Овечкин. - Целых пять порций, ура! А "прилично" это как?

- Молча!

- Ладно, - пообещал Овечкин и в кафе молчал, только быстро-быстро ел мороженое.

- Не торопись, - одернул его Крапилин. - А то подумают, что ты голодный.

- Я голодный, - подтвердил Овечкин. - Меня мама сегодня без завтрака оставила... - он снова сунул в рот большой кусок мороженого.

- Почему? - удивилась Оленька.

Овечкин проглотил и объяснил:

- За вчерашнее замечание в дневнике.

- Как это? А Анька сказала, что вы помирились... Ведь ты же ей даже помогал тетрадки нести...

- Помогал, - кивнул Овечкин. - Я думал, ты дома будешь. А тебя не было, я ждал-ждал... Даже чай пошел пить... За это тоже попало.

- За что?

- Что поздно домой пришел. А ты где была?

- Я?.. - растерялась Оленька, но сразу на помощь пришел Крапилин.

- В библиотеке, - солидно сказал он. - Девятый класс, старик, это тебе не дважды два, заниматься много надо, понимаешь?

- Понимаю.

- Молодец! - похвалил Крапилин. - В учебниках, видишь ли, написано не все. Только самое необходимое. А если ты хочешь знать все на серьезном уровне, приходится сидеть в библиотеке... - голос у Мишки был наставительный, спокойный и чуть насмешливый.

Овечкин слушал его с уважением и морщил нос. Видимо, думал о тех временах, когда и ему придется сидеть в библиотеках, чтобы знать все на серьезном уровне.

- Кстати, Валера, а зачем ты вчера Олю ждал? - поинтересовался Крапилин.

- Не скажу...

- Интересно! - хмыкнул Крапилин.

- И мне не скажешь? - улыбнулась Оленька.

- Тебе - скажу... Только потом.

- Ну вот! - не согласилась Оленька. - Теперь я буду ждать и думать об ужасном!.. Ты сейчас скажи!

Овечкин помотал головой.

- Ну, Валера! Ну я тебя очень прошу!..

Овечкин поднял глаза:

- Только пусть он не подслушивает!

- Он не будет, - пообещала Оленька.

Овечкин взглянул на Крапилина:

- Будет!

- Буду, - подтвердил Мишка.

- А ты мне на ухо скажи... - и Оленька наклонилась к Овечкину.

Он долго молчал и дышал ей в ухо.

- Ну же, Валера!..

- Это... - сказал Овечкин. - Пусть он отвернется!

- Мишка, ты слышишь?

- Детский сад! - начал сердиться Мишка, но отвернулся, скосив глаза.

Овечкин решительно вдохнул воздух, будто собирался нырять, и быстро и звонко чмокнул Оленьку в щеку.

- Не слабо! - захохотал Мишка. - Валера, я ревную, между прочим...

Овечкин сидел, молчал, но по упрямому выражению его круглого, румяного лица видно было, что он и не думает в содеянном раскаиваться.

- Валера, ты хочешь, чтоб мама отдала тебя в колонию? - с улыбкой спросила Оленька.

- Ну и пусть! А я тебя все равно люблю!

- А меня? - спросил Крапилин, подмигнув Оленьке.

Овечкин над вопросом долго думал, а потом поинтересовался осторожно:

- А вы с ней дружите?

- Некоторым образом да.

- Тогда тебя тоже люблю... Давай дружить тоже.

- Давай, - усмехнулся Крапилин. - Если тебя кто тронет, ты мне сразу говори. Надо побить кого-нибудь, а?

Овечкин смотрел на него грустно:

- Не-а...

- А ты меня любишь? - спросил он, отвернувшись от Крапилина к Оленьке.

- Конечно, она тебя любит! - опять влез Мишка.

- Помолчи, - сказал ему Овечкин. - Ты меня любишь?

Оленька кивнула, улыбаясь.

- Правда?

- Конечно, Овечкин!

- Спасибо, - сказал Овечкин серьезно. - Мы с тобой знаешь куда уедем, когда я вырасту...

- Куда?

- В Ключики... Это деревня такая, далеко-далеко! Мама нас там не найдет...

- А я? - заинтересованно спросил Крапилин. - Вы что, меня бросите?

- Что ты! - повернулся к нему Овечкин. - Конечно, мы тебя возьмем. У бабушки всем места хватит, а летом можно жить на сеновале... Там хорошо, там река такая большая и всегда солнце!.. Ты обязательно поедешь с нами, если вы тогда еще будете дружить...

- Почему это мы тогда не будем дружить? - рассердился вдруг Крапилин.

- В жизни всяко бывает... - вздохнул Овечкин. - Поедешь в Ключики? спросил он Оленьку.

- Поеду, - сказала Оленька, а сама подумала, что через десять лет, когда маленький Овечкин вырастет, она будет совсем старой, и ей стало грустно. Так они и сидели за столом: притихшие Оленька и Овечкин и сердито ухмыляющийся Крапилин, всем своим видом показывающий, что этот детсад ему уже надоел до чертиков.

Мишка рассчитался, и теперь ждали, когда Овечкин доест свою пятую порцию мороженого.

И вдруг Овечкин пропал...

- В чем дело, Валера? - строго спросил Крапилин. - А ну вылезай.

- Не вылезу! - ответил Овечкин из-под стола.

Оленька заглянула туда: Овечкин, съежившись, сидел в полутьме, и глаза у него были круглые.

- Там!.. - прошептал он.

- Где? - удивленно засмеялась Оленька.

- Там, там...

Оленька оглянулась и увидела сестру Аню, вошедшую в кафе, а рядом высокого смуглого парня в форме с синими курсантскими погонами... Сестра Аня улыбалась ему, Оленьку она еще не заметила...

- Мишка... - одними губами выговорила Оленька. - Пропали...

Крапилин тоже оглянулся и, чуть побледнев, прошептал:

- Спокойно, они нас не видят... Не смотри туда, сядь спиной, быстро!

Оленька послушалась и сидела, замерев. Спине было холодно, неуютно.

- Так! - пробормотал Крапилин напряженно. - Как только я скажу "пошли", встанем и пойдем к стойке, ясно?

- Так ведь...

- Молчи и делай, как я скажу, - незнакомым взрослым голосом велел Крапилин. Он опять стал вдруг чужим, непохожим на давно знакомого Мишку, и нельзя было не послушаться этого взрослого, другого Мишку... - Ты пойдешь впереди, я прикрою.

Они напряженно сидели за столиком, и Оленька с отчаянием смотрела сквозь стеклянную стену на улицу: милый майский день сиял там и шли беззаботные прохожие...

- Пошли! - отрывисто шепнул Крапилин. - Не оглядывайся!

Оленька поднялась и пошла на негнущихся ногах куда-то в глубь кафе, в полумрак...

- Хорошо, - шепнул Мишка, - стоп, они проходят к свободному столику... Так! Быстро к выходу! Быстрее!

Они развернулись, пересекли открытое пространство перед помостом для оркестрантов и почти бегом выскочили в небольшое фойе. Сердце у Оленьки колотилось и бухало.

- Ну вот и все, - выдохнул Крапилин и засмеялся. - Молодцы мы, а?

И тут они услышали:

- Товарищи, чей ребенок сидит под столом?

И только тогда вспомнили про Овечкина...

- Бежим! - крикнула Оленька, потому что испуг снова налетел горячим ветром.

Они выскочили на улицу, промчались до угла и заскочили в ближайший подъезд.

- Вот теперь уж точно влипли, - хмуро сказал Крапилин и ударил по стене кулаком.

Оленька всхлипнула. Она еще не успела представить себе всех последствий этой истории, но ясно было: случилось что-то ужасное.

- Зачем, - сердито мотнул головой Крапилин, - ты потащила его с собой?

- Он сам!..

- "Сам"! А теперь что? Тоже мне - герой-любовник!

- А я виновата?.. - спросила сквозь слезы Оленька.

- Перестань... - вздохнул Крапилин. - Не плачь...

- Да-а... - не перестала Оленька. - Знаешь, что дома будет!

- А в школе!.. - мрачно напомнил Крапилин.

Про школу Оленька еще не думала, и стало так страшно, что даже плакать расхотелось. Сколько впереди всякого: разговоров, выговоров... Наверно, и на педсовет вызовут... Но самое ужасное: все теперь узнают, что они с Мишкой ходили в кафе, и будут шушукаться по углам, ухмыляться...

- Может, уехать? - отчаянно пробормотала Оленька.

- Куда? - хмуро спросил Крапилин. - В Ключики?

- Дурак! - сказала Оленька.

- Из-за твоего ухажера влипли, а я дурак!

Они поссорились. Потом помирились. Долго бродили по городу, придумывая, что же им теперь говорить. Ничего достоверного не придумывалось, то есть было совершенно очевидно, что ученик и ученица девятого класса вместо решающей контрольной отправились в кафе... Вдвоем... Овечкин тут не в счет, хотя все беды - из-за него, этого маленького рыжего первоклассника, навязавшегося утром на их головы... И все их выдумки и оправдания теперь рушились, не имели смысла: преступники скрылись, но на месте преступления был оставлен свидетель и невинный соучастник, насмерть перепуганный появлением классной руководительницы первоклассник. Говорящая улика!

- Может, поговорить с ним?

- Ты Аньку не знаешь: все давным-давно известно... Он же лопух, соврать не умеет толком! И Аньку боится ужасно...

- Маленький, глупый... - уныло соглашался Крапилин. - Да еще - эффект неожиданности... Тут не только этого обормота голыми руками можно было брать...

Оленька в ужасе зажмурилась: зачем, ну зачем пошли они в это дурацкое кафе!

И вдруг гениальная по простоте своей мысль осенила ее...

- Мишка! - торопливо сказала она. - А может, просто сказать, что ничего не знаем?

- Как это?.. - не понял Крапилин.

- Ну не знаем, и все! Ни в каком кафе не были! Никакого Овечкина в глаза не видели! Дома были, болели!

- Так Овечкин же сказал...

- Кому больше поверят! - перебила Оленька.

Крапилин поморщился.

- А в школе знаешь что будет?! - напомнила ему Оленька. - Если сознаемся... Исключат!

- Ну, это вряд ли... - покачал головой Крапилин.

- Все равно: педсовет, родительский комитет, и на комсомольское собрание потащат!..

Крапилин молчал и хмурился.

- А характеристики потом какие дадут? Или ты уже раздумал поступать?!

- Подло... - сказал он. - И пацана жалко.

- А меня тебе не жалко?.. - спросила Оленька. - Знаешь, что про меня говорить будут... Тебе-то что...

- Мы и так его в кафе бросили... - сказал он, морщась, будто не слышал Оленьку.

- Мишка, ну что ему сделают?! Он же еще маленький, ну наругают, и все, ему ж характеристика не нужна...

- А если нам не поверят? - странно, чужими глазами взглянув на Оленьку, поинтересовался Крапилин.

- Говори, что болел, и все! - твердила Оленька. - Ничего не знаешь, какой Овечкин? В глаза не видал!

Крапилин мотнул головой и замычал.

- Мишка! - с отчаянием позвала Оленька. - Ты мне вчера что говорил... Что ты ради меня на все... Что на всю жизнь... Значит, врал?

Крапилин вздрогнул.

- Не врал... - ответил он, и они пошли в поликлинику.

Оленька жаловалась на головную боль и шум в ушах, а Крапилин тер градусник о пиджак и нагнал такую температуру, что его непременно заподозрили бы, если бы не его понурый вид и алые пятна на щеках.

Их признали вполне нездоровыми и освободили от занятий не только на сегодня, но и на завтра.

Крапилин проводил Оленьку до дома.

- Ты ничего не знаешь! - повторила ему Оленька. - Ты болел, да?

- Да... - кивнул Крапилин, глядя в сторону.

Они расстались. Крапилин пошел вдоль дома по вечереющей уже улице, а Оленька, стараясь казаться беззаботной, побежала вверх по ступенькам. Она ужасно трусила: ведь ей предстояло врать, честно и растерянно глядя маме и Аньке в глаза, а это было вовсе не легко...

Дома была только мама.

- Садись ужинать, бродяга, - сказала она ласково. Значит, еще ничего не знала.

"Тогда лучше сразу лечь спать, - сообразила Оленька. - До Анькиного прихода". И она спросила между прочим:

- А Анька где?

- Еще не приходила, у нее сегодня родительское собрание. Быстро ужинать...

- Не хочу... - произнесла Оленька больным голосом. - У меня голова болит...

- Что такое? - встревожилась мама.

- Не знаю. С утра...

Мама заглянула в усталое, напряженное Оленькино лицо и решила:

- Иди-ка ты завтра вместо школы к врачу.

- Да я сегодня уже была, утром... Меня освободили до послезавтра...

- И бродишь целый день! - рассердилась мама. - Болеет - и шастает!

- Мы у Веры к зачету готовились... - уверенно соврала Оленька. - У нас же теперь зачеты придумали...

- Представляю себе, как вы там готовились, - вздохнула мама. - А мальчики были?

- Ну что ты!

- Живо в постель, гулена!..

И Оленька послушно легла в постель.

- Спи, спокойной ночи, - сказала ей мама и прикрыла дверь.

Оленька лежала, глядела в темноту и ждала прихода сестры. Аня пришла поздно, и, когда гулко хлопнула входная дверь, Оленька зажмурилась, а сердце у нее заколотилось быстро-быстро.

Сестра села ужинать. Они с мамой разговаривали вполголоса о всяких пустяках, а Оленька напряженно слушала: они ведь очень тихо говорили, чтоб ее не разбудить...

"Почему она не говорит?!" - удивленно думала Оленька, слушая, как Аня жалуется маме, что многие родители и не подумали явиться на собрание... Вдруг сестра засмеялась:

- Мам, у меня сегодня ЧП было! Помнишь Овечкина?

- Конечно, а что случилось?

- Мы сегодня с Виктором ("Значит, курсанта зовут Виктором и мама про него знает", - машинально отметила Оленька, хоть и было ей совсем не до того.) зашли в кафе, а он там сидел под столом...

- Что за ребячество! - неодобрительно сказала мама. - Мне казалось, что он серьезный юноша. А если бы его патруль забрал?

- Да не Виктор, мам! - захохотала Аня. - Овечкин сидел под столом!..

- Валера Овечкин? Зачем?

- Я его тоже спросила, а он молчит... Все сбежались, спрашивают его, а он, представляешь, стоит и молчит...

- А как, интересно знать, он вообще туда попал?

- Официантка сказала, что он пришел с девицей и парнем лет семнадцати.

- И что они делали? - строго спросила мама.

- Ели мороженое.

- А не рано ли твой Овечкин начал ходить в кафе? И что это за люди, с которыми он пришел? Почему они ушли, а он остался?

- Не знаю, - сказала Аня, и мама возмутилась:

- То есть как это - не знаешь?! Твой первоклассник сидит в кафе с великовозрастными оболтусами, а тебе хоть бы хны! Они же его бог знает чему могут научить!

- Ну зачем ты, мама, сразу - "оболтусы"! Мы с Виктором все выяснили. Это его друзья.

- Анна! - сердито произнесла мама. - Ты такая безответственная, хоть кол тебе на голове теши! Ну подумай сама: откуда у восьмилетнего мальчика такие взрослые друзья? Ты фамилии этих друзей узнала?

- Нет, - ответила сестра Аня.

- Почему?

- Ну, мама! Ну, ты не знаешь Овечкина! Во-первых, он все равно бы не сказал, он же ужасно упрямый. А во-вторых, это хорошие люди...

- А откуда ты знаешь?

- Овечкин сказал.

- Что он сказал?

- Он сказал: "Честное октябрятское, они мои друзья и хорошие люди..."

- Господи, - вздохнула мама, - да что он понимает в людях!..

Оленька спрятала голову под подушку и заплакала взахлеб. "Вот и все... - почему-то бормотала она. - Вот и все..." А что "все", она и сама не знала, только чуяла, что что-то кончилось, что-то ушло, и его не вернуть уже никогда...

Никогда Оленька не расскажет об этом. Никому.

Никогда не посмеет посмотреть в глаза рыжему, маленькому Овечкину. И с Мишкой уж никогда не будет вместе так просто и радостно. И еще что-то никогда, никогда...

И никогда Оленька не поедет в деревню Ключики. Никогда.