Людмила СВЕШНИКОВАИСЧЕЗАЮЩАЯ ПРОФЕССИЯ

Алик в совершенстве владел древней профессией — он был вор.

И не какой-нибудь мелкий любитель дамских сумочек или имущества из чужих квартир, а вор с воображением, выдумкой, вор широкого масштаба.

Во второй половине двадцатого столетия нашей эры он провёл две блестящие операции: одну с растяпой инкассатором, вторую с растяпой директором универсального магазина. Этого ему хватило на два года шикарной жизни в приветливых приморских городках. Тогда он был ещё молод, красив и обаятелен, а открытый взгляд юношески чистых глаз неизменно очаровывал простофиль.

Но время шло, выцветало обаяние, уходила молодость, да к тому же постепенно исчезали лучшие представители «древней профессии», а оставшиеся были как на ладони у блюстителей порядка. Алику приходилось слишком часто менять не только документы, но и внешность. Однажды три недели он изображал туристку из Японии. До сих пор было тошно вспоминать, как нужно было мелко семенить в узком кимоно да ещё отбиваться от назойливого поклонника.

Он горько сожалел, что родился слишком поздно. В благословенные времена середины второго тысячелетия деньги валялись повсюду: отличить крупного вора от крупного начальника порой было невозможно… Теперь же…

Новый век далеко шагнул в космос, врачи научились лечить болезни, инженеры стали инженерами, а земледельцы — земледельцами. Повысилось благосостояние. Уже никто подозрительно не смотрел на владельца живописной дачки и автомашины новой марки, граждане безболезненно приобретали модную одежду. Алику же было на всё это глубоко наплевать. Он ненавидел шагающий семимильными шагами прогресс. В ювелирных магазинах на чёрном бархате витрин в изобилии красовались броши и серьги с крупными бриллиантами, лежали перстни и диадемы цариц и царей далёких прошлых веков. Каждая сопливая девчонка могла носить гарнитуры из топазов и изумрудов, а парень, ради оригинальности, — шапку Мономаха, усыпанную каменьями. Но воровать ценности было бесполезно: это была только изумительная копия настоящих драгоценностей, хранящихся где-то в пыльных подвалах.

Временно Алику пришлось изображать человеколюбие: работать то директором продовольственного магазина, то снабжать цитрусовыми города Северного полюса, а после каждого места работы менять личину при помощи наивных косметологов, накладных усов и парика. Алик постепенно с трудом вспоминал свой настоящий облик.

Вместе с безумно бегущим временем уходила не только молодость, но и удача. Раз он снизошёл до экскурсовода на выставке старинного фарфора и «позаимствовал» ряд хрупких безделушек. С каким же трудом удалось их реализовать! Опять же в приветливом курортном городке Алик знакомился с дамами на пляже и каждой выдавал слезливую историю об изменившей невесте, подарок для которой он принципиально продаёт.

Одна из смуглокожих девиц, выслушав осточертелую самому Алику историю, внимательно оглядела фигуру «жениха» с морщинистой шеей и начинающим отвисать брюшком, нагло хохотнула:

— Я прекрасно понимаю вашу невесту, если ей меньше сорока…

Когда человек разменял пятый десяток, ему нравится проснуться утром в собственной удобной постели, не спеша выпить кофе и съесть яичницу в собственной уютной кухоньке. Ему хочется не спеша прогуляться по улицам, поболтать на лавочке у дома с соседями о погоде и последнем футбольном матче, хочется покоя. Всего этого хотелось Алику, но работать, как все граждане, не хотелось.

Выход был один: взять солидный куш и смотаться на край света, в такую отсталую страну, где ещё уважают частный капитал, есть услужливые официанты и спиртные напитки в любое время дня и ночи.

Кушем не пахло, а профессиональное чутьё подсказывало, что за ним кто-то пристально наблюдает. Он очень удивлялся, что этот «кто-то» до сих пор не предложил переехать в «места не столь отдалённые».

В надежде, что старые дружки и коллеги наведут на «дело», он созвонился с ними и назначил свидание в малолюдном кафе «Айсберг». Кафе славилось стилем ретро: тихая музыка, чай из громадного самовара, крендельки и мороженое многих сортов.

Свидание было назначено на девять вечера, в половине девятого Алик уже сидел в кафе, для безопасности прикрываясь газетой, услужливо положенной на столик официанткой в стиле ретро — белая наколка, кружевной фартучек. Без интереса просмотрел он сообщения о пуске новой мощной АЭС, успехах отечественных спортсменов на международной арене и строительстве пневматической скоростной дороги Кушка — Владивосток. Но неожиданно внимание привлекла небольшая заметка — кто-то подчеркнул её фломастером. В заметке сообщалось о скором рейсе автоматически управляемого космолёта с особо ценным грузом для недавно открытой планеты. Вор широкого масштаба загрустил: к грузовому космопорту посторонних близко не подпускали в целях безопасности.

— Извините! — сказали рядом. — Здесь не занято?

Лысый тучный мужчина, изо всех сил делая вид, что незнаком с Аликом, положил лапу с короткими волосатыми пальцами на спинку свободного кресла.

— Садись, — буркнул Алик через газету. — Где Копыто?

— Будет, — сказал толстяк. — Попозже. Дела.

Он подманил кивком головы официантку и, не сумев скрыть брезгливой гримасы, заказал пару бутылок минеральной.

— Как житуха, Лёва? — спросил из-за газеты Алик.

Лысый толстяк горестно вздохнул:

— Тружусь. Школьными пособиями заведую. Компьютеры, электрические карты… гады заспиртованные. Спирт для принятия не годный…

— Тускло.

— А тебе светит?

— Думал, вы наведёте!

— Лепишь? Копыто тож витамины в подземке сортирует. Лимоны разные, помидоры… Не от хорошей жизни… Вот и он!

— Привет! — прохрипел появившийся Копыто.

В противоположность дебелому Лёве он состоял из острых углов. На незначительной физиономии некстати была прилеплена боксёрская челюсть. Копыто присел к столику, опорожнил стаканы минеральной, поморщился и извлёк из спортивной сумки бутылку мутной жидкости:

— Помидорная.

— Плесни! — оживился заведующий школьными пособиями.

— Культурно надобно, а то попутают… — Оглядевшись, Копыто под столом перелил жидкость в пустую бутылку из-под минеральной. — Чем заедим?

— Обойдёшься, — заявил сквозь газету Алик. В этот вечер на нём был кудрявый русый парик и усы в тон. Он первым хлебнул «помидорной». — Есть кого постирать?

Лева изобразил весёлое недоумение:

— Мы же, как его… трудимся.

— Горбатого лепишь?

— Я те точно говорю. Копыто тож…

Копыто утвердительно мотнул мизерной головой:

— Так пришли, заскучали о дружке. Всё думали, не залетел ли опять!

— Скучали?! Работяги тухлые!

— Были же дружками и остались! — прижал к впалой груди руку Копыто.

— Старые друзья, а ничего придумать не хотят! У меня давно карманная лихорадка, поняли? Сейчас я вам кое-что покажу.

И Алик положил перед коллегами газету с заметкой, подчёркнутой фломастером.

Утонувшие в щёках глазки Лёвы алчно заблестели. Копыто напряжённо вытянул жилистую шею, как гончая, почуявшая дичь:

— Мечта поэта! — жалобно воскликнул он, отчаянно опрокинул в рот стакан «помидорной» и занюхал рукавом.

— Шевельните извилинами! — сказал Алик.

Коллеги только безнадёжно пожали плечами.

В это время на свободное кресло у столика плюхнулся молодой человек и сразу залебезил:

— Прошу извинить, но мне необходимо…

— Занято! — зловеще прохрипел Копыто.

— Ещё раз прошу извинить, но моя знакомая, очень-очень занятая девушка, должна скоро прийти именно к этому столику… Она, понимаете ли, работает таможенницей в грузовом космопорту, а там отгрузки, отгрузки…

— Сказано, иди за другой стол! — окрысился Лева. — У нас деловая встреча.

— Не обращайте внимания, — улыбнулся молодому человеку Алик, — у моих друзей плохое настроение — неприятности на работе.

— Очень благодарен, скоро уйду. Что за неприятности? Надеюсь, ничего серьёзного? Должно быть, у вас очень ответственный участок работы?

— Ещё какой! — хмыкнул Копыто.

— Мы археологи, — устало вздохнул Алик, — копаем, знаете ли. Только что с Альп прибыли.

— О, как интересно! И что же вы раскопали?

— Стоянку первобытного человека. Жил, бедняга, в трудных условиях, как раз рядом с ледником.

Лева и Копыто понимающе перемигнулись: Алик слыл в преступном мире мыслящим человеком. Но бутылку с «помидорной» незаметно скрыли под столом. Они уже поняли, что Алик не зря разулыбался перед молодым человеком, и с любопытством ожидали дальнейшего, а Алик продолжал улыбаться.

— Не хотите ли? — галантно предложил он незнакомцу стакан минеральной. — Полезная жидкость, мы, археологи, без неё не можем. А что ваша знакомая задерживается?

— Наверняка срочная отгрузка, — воскликнул молодой человек. — Устаёт девушка!

— Да-а! — посочувствовал Алик. — Понимаю. Но если взглянуть с другой стороны… с развития межпланетных полётов, большая польза для нашего прогрессивного общества.

— Обществу громадная польза, — подхватил молодой человек. — Вот, к примеру, планета Б-6, так на ней обнаружен экворибус, травка, необходимая в медицине.

— Очень полезная травка! — дуэтом воскликнули Лёва с Копытом. Они начали понимать правила игры.

Стены кафе замерцали голубым светом, вкрадчиво зазвучала ненавязчивая музыка в стиле ретро. Между столиками в плавном танце задвигалось несколько пар.

— А вот и она! — подскочил в кресле молодой человек. — Мариша, Мариша, я здесь!

К столику «археологов» приблизилась миловидная девушка в форменном платьице. На кокетливой шапочке-пирожке взмывал миниатюрный звездолёт, распустив, как павлин, хвост пламени.

— Знакомься, Мариша, это археологи, прибыли с Альп…

— Очень приятно! — одарила девушка компанию взглядом ласковых карих глаз.

— Надеюсь, вы сразу не покинете нас?! — засуетился Алик. — Садитесь, садитесь, я принесу ещё кресло. Вам чаю? Какое мороженое вы любите?

— Ананасовое с орехами, — улыбнулась миловидная таможенница.

Девушка быстро расправилась с мороженым, и Алик, изящно согнув в поклоне стан с остатками былой гибкости, пригласил её на танец. Виляя задом, он повёл партнёршу под тягучие звуки танго, то резко поворачивая, то крадясь кошачьей поступью:

— Никогда не думал, что в грузовом порту работают такие красавицы! Ваше место на экране…

Девушка строила глазки и хихикала. Алик понял, что это начало успеха, и его несло:

— Один мой друг — известный кинорежиссёр, могу познакомить, если хотите!

Девушка хотела познакомиться с известным деятелем кино. Постепенно сквозь комплименты и взаимное кокетство прорезался деловой разговор:

— Скажите, действительно в космос отправляют что-то очень ценное?

— Ка-акой вы любопытный!

— Ну, что вы! Я не люблю чужие секреты и умею хранить тайны.

— Честное слово?

— Честное слово!

— Верю, — посмотрела в Аликины глаза таможенница. — Так и быть, только чтобы никому-никому… Скажу на ушко!

Прижавшись душистой щекой к щеке Алика, она прошептала несколько слов. Тот ожидал чего угодно, но чтобы такое! В интимно освещённом кафе вдруг вспыхнули огни благородных камней; тяжёлый слиток платины, отливающий тусклым блеском, явственно ощутился на ладони. Алик в растерянности наступил на ногу партнёрши, извинился и спросил придушенным голосом:

— Что вы делаете завтра вечером? Номерок телефончика!

— Охмуряет! — кивнул Лёва на танцующую пару.

— А мы чем хуже! — выпятил Копыто костлявую грудь.

На следующий танец прекрасную таможенницу пригласил он.

Молодой человек куда-то незаметно исчез. Девушка пояснила коллегам, что это её троюродный братик, врач, ушёл дежурить в ночную смену. После закрытия кафе старые друзья решили проводить Маришу до дому, но машина её стояла неподалёку от кафе. Она нежно помахала «археологам» ручкой и умчалась.

— Ну и как? — поинтересовался Лёва у Алика.

— Дело дохлое, на таможню не просочиться… До скорого! Может, что у вас подвернётся, звякну.

— Звякни, — сказали коллеги.

Алик приятно улыбался, но в темноте грузового контейнера улыбку никто не видел. Контейнер мягко тряхнуло и повалило на бок, под ним зашуршало.

«Ага! — понял Алик, — транспортёр!» Без труда представилась широкая лента, бегущая к развёрстому чреву корабля. Снаружи по стенкам убежища космического зайца заскребло — робот грузил контейнер в корабль.

Лежать было удобно: предусмотрительная Мариша устлала все четыре стенки толстым френопластиком. Нормальная девчонка! Устроила с удобствами, обрядила перед тем в форму таможенника, чтобы, не привлекая внимания, пройти в порт, и задатка не взяла, согласясь на потом. Ну, про «потом» — дуля! Успех у таможенницы Алик объяснял личным обаянием: русявый парик с усами очень молодил его.

Толчок! Раздирающий барабанные перепонки грохот. Взлёт! Страшная тяжесть прижала ко дну контейнера, Алик задыхался. Но постепенно тяжесть отпустила. Разминаясь, он пошевелил ногами и руками, осторожно приподнял крышку контейнера.

Грузовой отсек был плотно забит тюками, обшитыми брезентом, но они не интересовали Алика, он искал контейнеры, помеченные таможенницей. Вот и они! Стоят в ряд, на боках по порядку меловые цифирки. Он откроет их потом, а сейчас его мучили жажда и голод. Таможенница сказала, что на корабле есть блок питания на случай, если в обратный рейс на Землю кто-то полетит.

Блок питания — над металлическим прилавочком три верньера: «завтрак», «обед» и «ужин». Алик крутанул «завтрак». В автоматической кухне щёлкнуло, загудело, открылось окошечко, и из него выехал на прилавочек мизерный сухарик и небольшой туб.

— Не понял?!— раздражённо воскликнул Алик и крутанул «обед». Питающее окошечко не открылось, а на табло загорелись слова: «Просьба вторично не требовать. Автомат самонастраивается на биотоки клиента. Бросьте отходы в мусорный люк. Обед следует за завтраком через два — четыре часа». По крепости сухарик был похож на наждак. Алик с трудом сжевал его и обозвал пищевой блок нехорошим словом. В тубе оказалась обыкновенная вода. Искатель сокровищ почувствовал некоторое недоверие к прекрасной таможеннице.

«Немедленно поворачиваю эту жестянку в Южную Америку», — решил он. Таможенница проинформировала, что можно задать другую программу компьютеру, управляющему кораблём. Но сначала захотелось взглянуть на сокровища, и Алик проследовал обратно в грузовой отсек. Он вошёл и остолбенел. На помеченном контейнере, свесив длинные ноги, сидел Копыто. На другом в позе персидской царевны возлежал Лёва. Перегрузка, видимо, далась ему трудно: голубая куртка таможенника потно прилипла к жирным телесам. Лёва меланхолично дожёвывал кусок колбасы — он всегда был запасливым.

Коллеги страшно удивились, увидев Алика, а он, быстро оправившись от потрясения, насмешливо сказал:

— Я не хочу ради любопытства расспрашивать, как вы оказались здесь, но попрошу быстро очистить помещение.

— Эт почему? — наивно спросил Лёва, не переставая жевать. — Имущество ничейное…

— Будем драться? — поинтересовался Копыто.

— Зачем драться? — миролюбиво сказал Алик. — Драться нехорошо. Сделаем по-другому: вы слиняете отсюда. Кстати, пищевой блок выдаёт шикарный корм — я только что плотно позавтракал.

— А это видел?! — Копыто потряс костистым кулаком, слез с контейнера и набычившись двинулся к Алику.

— Что дальше? — спокойно спросил тот.

— Счас я тебе покажу и дальше и ближе!

Копыто размахнулся, но ударить не успел. Алик ловко уклонился от кулака и дал прямой правой в боксёрскую челюсть. Челюсть хрустнула. Копыто долбанулся затылком об пол и вдруг взлетел к потолку. Алик взлетел тоже. Лёва удивлённо крякнул и выпустил из рук недоеденную колбасу — она плавно поплыла по воздуху.

Копыто болтался, дрыгая конечностями, как жук, пришпиленный булавкой. Капли из носа не падали вниз, кружа вокруг разбитой физиономии. Загребая по-лягушачьи руками и ногами, он подплыл к Алику и лягнул того ногой в живот. Алик согнулся пополам, отлетая в другой конец грузового отсека.

— Невесомость! — испуганно взвизгнул Лёва, подпрыгнул и мёртвой хваткой повис на ноге Алика. Свободной ногой тот дал прямо в нос, выступающий среди пухлых щек. Лёва взвыл. Алик же, оттолкнувшись от стены, врезал Копыту под дых.

Коллеги, неудачно застолбившие сокровища, цепляясь за стены, сползли вниз и уселись рядышком, ощупывая повреждённые места.

Алик, перехватывая руками, тоже спустился вниз по кабелю, протянутому поперёк стены. По дороге ему попался длинный болт с тяжёлой гайкой на конце. Поднатужившись, он вытянул его из гнезда.

— Будем рассуждать по-научному или не будем? — спросил он коллег.

— Будем! — всхлипнул Лёва разбитым носом.

— Я владею всеми видами борьбы, усекли? — сказал Алик. — Из одного я точно устрою жмурика… Допустим, повезёт вам. Трупик, куда трупик денете? Знаете, где тут окошко на улицу? Не знаете. Спустится этот грузовик в какой-нибудь банановой стране, а там тоже таможня, полиция, то да сё… Мокрое дело пришьют! Предлагаю временное перемирие.

— Наш груз! — прохрипел Копыто. — Не отдам!

— Не отдадим! — пискнул Лёва.

— Продолжим? — Алик небрежно помахал длинным болтом.

Вид примитивного оружия подействовал успокаивающе на коллег.

— Жребий, что ли, тянуть? — спросил Копыто.

— Наконец-то дошло! Идиоты, контейнеров три, всем хватит! Вырываю из блокнота три листика и на каждом изображаю номерок, понятно?

Сложенные вчетверо листики бросили в Лёвину кепку. Копыто вытянул номер первый. Алик — третий, а Лёве достался второй. Одним прыжком он долетел до своего выигрыша и алчно затеребил пломбу. Насаженная на толстую проволоку, она не поддавалась.

Алик сказал:

— Кончай. Потом. Сначала повернём жестянку в тёплые страны. Или вам больше подходит Саратов?

Саратов ворам не подходил. После короткого совещания на мирной основе все решили побывать в рубке корабля.

— Идём спокойно, — предупредил Алик и выразительно покрутил болтом.

— Век свободы не видать! — дуэтом пропели Лёва с Копытом древнюю воровскую клятву.

Троица направилась к рубке, но, несмотря на древнюю клятву, никто не хотел идти впереди другого — передвигались плечо к плечу.

Это было красочное зрелище: физиономии пестрели кровоподтёками, от резких движений временами коллеги взмывали к потолку, походя на пожилых обезьян, перелетающих с ветки на ветку.

Рубка оказалась закрытой бронированной плитой с тремя кнопками в центре. Помня наказ прекрасной таможенницы, Алик нажал верхнюю. Внутри плиты заскрипело, и металлический голос скучно пробубнил:

— Пульт управления открывается после приземления…

— Лапшу вешает! — закипятился Лева. — Сказала же та подруга… — И начал яростно давить на все кнопки. Бронированная дверь была молчалива, как склеп. Верхняя кнопка бубнила всё то же.

— Взломаем к чертям собачьим!— предложил Копыто, упираясь плечом в броню.

— Давай, давай! — поощрил его Алик. — Времени у нас много, через сотню лет взломаешь.

Он окончательно убедился в вероломстве таможенницы: корабль с заданного курса им не свернуть, летят они неизвестно куда, и неизвестно сколько будет продолжаться этот полёт — ловушка захлопнулась.

— У меня есть желание взглянуть на свои алмазные россыпи, — заявил он, — и здесь по дороге можно подкормиться.

Малочисленное обезьянье стадо допрыгало до пищеблока. Лёва, заранее облизываясь, затребовал обед. Автомат крякнул, выбрасывая из окошечка наждачный сухарик и туб с жидкостью. Копыто и Алик получили то же. Лёва первым присосался было к тубу и болезненно поморщился:

— Так и концы отдать недолго! — заключил он и непечатно выразился в адрес коварной таможенницы и пищеблока. — В тюряге кормёжка как кормёжка. Нет в жизни счастья!

Ему с нежностью вспомнилось последнее место отсидки: нормальная еда, вполне удобные нары.

Проголодавшиеся воры всё же прикончили что-то похожее на некалорийную похлёбку, загрызли сухариком и двинули в грузовой отсек.

Сначала при помощи болта был вскрыт контейнер Лёвы. Ровными рядами в нём лежали крупные бусы. Нанизанные на тонкую проволоку, они отливали опалом, изумрудом и бирюзой. Лёва быстро перерыл содержимое контейнера и плаксиво спросил:

— Где же бриллианты?

— Не трать нервные клетки, — посоветовал Алик. — Камешки в моём сейфе. Твой же фарт наводит на мысль, что мы катим туда, где ещё уцелели симпатичные старомодные дикари. Зачем тебе какие-то камешки? За эти цацки открытым голосованием тебя изберут вождём племени Тумба-Юмба с предоставлением персонального гарема и бесплатных обедов. А смотрится! — набросил он на шею нитку голубеньких бусин.

— Ложи на место! — закричал Лёва.

Он уже уверовал в своё светлое и сытое будущее.

В контейнере Алика, аккуратно запелёнутые в розовую бумагу, лежали несколько копчёных окороков. Во много ярусов высились голубенькие банки сгущёнки с портретом симпатичной коровы и банки тушёнки, тоже украшенные изображением розовых чушек. Аппетитный строй завершала мелкая тара с лимонадом и пивом. Сквозь прозрачные обёртки заманчиво просвечивали лимонно-жёлтые галеты и тёмные плитки шоколада.

— Нормальный сухой паёк, — сказал Алик. Помня о скупости пищевого блока, он равнодушно покорился судьбе.

Копыто, одолев расстояние затяжным прыжком, ломая ногти, сорвал пломбу со своего контейнера.

На этот раз таможенница не обманула: многочисленные бриллиантовые караты засверкали в тусклом освещении грузового отсека. Под россыпью драгоценных камней лежали тяжёлые плитки платины. Сокровища Аладдина выглядели бы жалко против содержимого контейнера номер один.

— Поделись, поделись! — нищенски завёл Лёва.

— Не подходи, размажу! — погрозился Копыто.

— Нечестно, Лёва, — сказал Алик. — Ценности распределены согласно беспроигрышной лотерее.

Он уже отхватил зубами порядочный кус от окорока и задумчиво зажевал.

— От той баланды брюхо подводит! — намекающе сказал Копыто.

— Стыдно такому богатому человеку попрошайничать! — заявил Алик, запивая окорок банкой пива. — Я же не прошу у тебя пару камешков на запонки.

— Десять банок тушёнки за одну снизку бус! — деловито предложил Лева.

— Десять снизок за одну пачку галет, — хладнокровно ответил Алик.

— Подавись, гад! — заорал Лёва.

Копыто же некоторое время посидел на крышке драгоценного контейнера, подозрительно поглядывая на двух коллег, и принялся сооружать загончик из тюков. Драгоценности были водворены в загончик, сверху он примостил ещё несколько тюков. Лёва последовал его примеру в другом углу отсека.

Ночь прошла беспокойно. Лёве снились цыплята-табака и прохладное пиво. В кошмаре Копыто ел тушённую с бараниной картошку, прихлёбывая «помидорную». Коллеги во сне стонали и скрипели зубами.

Алик тоже воздвиг баррикаду из грузов и дремал урывками, боясь нападения голодающих.

Через сутки Лёва выбросил белый флаг:

— Одна снизка — пять пачек галет?!

— Три снизки — две пачки галет, — пошёл на некоторые уступки Алик.

— Спекулянт! — заорал Лёва. — За такое знаешь какой срок дают?!

Подавляя голод, он перекладывал с места на место разноцветные бусы. Копыто от нечего делать считал камни, сожалея, что нет весов для определения каратов. Оба тяжко страдали от голода, но за скудным пропитанием в пищеблок не решались отлучиться. Лёва не доверял Алику и Копыту, а тот боялся на секунду оставить без присмотра свои сокровища. Один Алик не нуждался в автоматическом скряге, обходясь без окаменевших сухарей и жидкого хлебова.

Владельцы опалов, изумрудов и благородных бриллиантов с каждыми сутками страдали всё сильнее. Кожа на Лёве повисла складками, словно он влез в чужую, на несколько номеров большую. Боксёрская челюсть Копыта стала походить на акулий зуб. В одну из ночей, заключив временный пакт, они совершили нападение на продовольственный склад. Алик предусмотрительно обложил бруствер баррикады пустыми консервными банками. Загремев, они его спасли, как гуси Рим. Алик успел врезать болтом Лёве по спине.

Наконец Копыто решил расстаться с несколькими камнями. Торговались долго и упорно. Банка свиной тушёнки была продана за два бриллианта. Товарообмен происходил на нейтральной полосе.

— Ставь банку, потом будут камни! — поставил условия Копыто.

— Ложь камни — отдаю банку.

Открытую заранее банку и два камня положили на пол, коллеги одновременно схватили обменный товар, больно стукнувшись лбами.

Копыто немедленно засунул в банку грязные пальцы и, урча от наслаждения, заглатывал куски волокнистого мяса.

— Оставь малость! — взмолился Лёва.

— Меняй цацки, — промычал насыщающийся Копыто.

Лёва не сразу решился начать обмен — Копыто милостиво разрешил вылизать банку, — но скоро тоже не выдержал и положил на край крепостного вала три снизки бус. С каждым днём карманы Алика приятно тяжелели от драгоценных камней, для сохранности бусы он носил на шее.

А космический корабль мчался с сумасшедшей скоростью к неизвестной ворам цели.

На Земле в это время происходили разные события. Газеты и журналы опубликовали портрет упрямого ботаника, выведшего голубой сорт роз. Воздушная пневматическая дорога приняла первых пассажиров — любой гражданин страны, пожелавший искупаться в волнах Тихого океана, мог за сорок две минуты попасть на живописный пляж. Врачи, упорно исследовавшие причины старения человеческого организма, были близки к открытию «противоядия». Отечественные спортсмены завоёвывали всё новые золотые медали на международных соревнованиях.

А в бесконечном космосе с сумасшедшей скоростью летел грузовой корабль, и в нём три человека, обросших щетиной, с безумным блеском в глазах, без конца торговались, боясь и жутко ненавидя друг друга. В грузовом отсеке пахло, как в общественном туалете, который много лет не посещали ассенизаторы. Коллеги-друзья не отходили от своих сокровищ.

Однажды Лёва, обследовав сильно оскудевший контейнер, зарыдал и завыл. В этих нечеловеческих звуках выливалась тоска по утраченным иллюзиям, терзающий голод и безнадёжность будущего.

— Шизнулся, да?! — грозно спросил Копыто и всадил острый кулак в ставший вялым, как проткнутый мяч, живот коллеги.

Обмен продолжался: опалы и изумруды — на галеты, бриллианты — на тушёнку… Кто знает, сколько бы это продолжалось, а когда продовольственный контейнер опустел… Может быть, в начавшемся третьем тысячелетии нашей эры произошёл случай каннибализма? К счастью, до этого не дошло: воры почувствовали, что тела их тяжелеют, невесомость исчезает — корабль снижался.

Последний раз взревели двигатели, тряхнуло, и сквозь днище корабля ощутилась надёжная твердь земли. Бесшумно уползли в стены входной люк и иллюминаторы. Из них проглядывалась бесконечная пустыня, поросшая редкими корявыми кустиками. Над пустыней клубилось облако лиловой пыли, в нём гуськом приближались три машины на воздушных подушках.

Пошатываясь, коллеги двинулись к выходу.

— Африка?! — догадался Копыто.

— Не вижу джунглей и дикарей! — воскликнул Лева.

— Вон они, с телеаппаратурой подкатили, — невесело пояснил Алик.

Из первой машины резво выскочил бородач в малиновом комбинезоне и малиновом берете, следом высыпали парни и девушки спортивного вида. Они вытаскивали «юпитеры», тянули кабель.

— Привет аборигенам! — сказал Алик.

Малиновый бородач подпрыгнул и закричал кому-то, приникшему к телекамере:

— Витенька, лица крупным планом… Ещё! Шагающие по трапу ноги… Хорош, Витенька! Опять лица, иди по фигурам…. Хорош! Общий вид корабля… Лица в три четверти…

— Чего это они? — удивился Лёва. — Это какая часть Африки? — обратился он к малиновому телевизионщику.

— Что? Какая Африка?! — удивился в свою очередь бородач в малиновом. — Планета Б-шесть… «Юпитеры», «юпитеры»! Витенька, повторяем при освещении… — И он скороговоркой закричал в грушу микрофона: — Уважаемые телезрители, вы имели возможность около месяца участвовать в социологическом эксперименте, наблюдать, так сказать, невыдуманный детектив или взаимоотношения людей, живущих нетрудовыми доходами. К счастью, подобных почти не осталось в нашем обществе. Я думаю, что вам было небезынтересно смотреть эту прямую трансляцию из космоса, где в экстремальных условиях представители преступного мира обменивались изоляционными материалами и продуктами питания…

— Какие ещё изоляционные?! — заорал Копыто.

— Тихо-тихо! — замахал на него руками малиновый бородач. — Съёмочная группа благодарит сотрудников кафе «Айсберг», актрису молодёжного театра Марину Попову, сыгравшую роль таможенницы, а также завод изоляционных материалов, имитирующий драгоценности… Вас, конечно, интересует дальнейшая судьба трёх представителей преступного мира? Что же, будем надеяться, что они искупят свою вину перед нашим обществом, честно трудясь на плантациях экворибуса! Отзывы о передаче просим присылать в адрес Центрального телевидения… Спасибо за внимание!

Телевизионщики попрыгали в машину и укатили в облаке пыли.

Из двух других машин выкатились два робота и вышли двое парней. Они быстро установили транспортёр и приступили к разгрузке корабля. Коллеги в изнеможении присели на инопланетную травку. Алик вытряхнул из карманов «бриллианты» и снял с шеи бусы. Проходящий мимо парень усмехнулся:

— Оставь на память, дядя. Ишь как стеклом затоварился!

Над планетой Б-6 опускался тусклый вечер.

1990