"Убийственные болоньезе" - читать интересную книгу автора (Демина Нина)

Глава пятнадцатая

Звонок Бернса возвратил Тину к реальности. Роман Израилевич был обеспокоен, домашний номер Тины не отвечал.

– Ты где? – строго спросил встревоженный голос Бернса.

– У Давида, – ответила она, зная, что лучше сказать правду.

– Перезвоню, – сказал Бернс и отключился.

"Проверяет, надо предупредить Давида" подумала на бегу Тина. Ничего не объясняя, она вытолкала Давида из гостевой спальной, где они с Виктором беседовали с Ладой, и тут же раздался звонок.

– Бернс! Выручай! – крикнула она изумленному ее прыткостью Давиду. Давид откашлялся и снял трубку.

– Роман Израилевич? – ошалело спросил Давид.

– Давид, объяснись, какого черта делает у тебя Тина в восемь часов утра? – спросил разъяренный, уже накрутивший себя подозрениями Бернс.

Тина умоляюще сложила ладошки и преданно смотрела на хмурого Давида. Давид снова откашлялся и произнес:

– Роман Израилевич… я осмелился… – приступ кашля заглушил окончание фразы.

Тина чувствовала, как взбешен на другом конце телефонного кабеля мучимый ревностью Бернс.

– Что, черт побери, происходит! Где Тина?! Дай ей сейчас же трубку!

Давид с виноватым видом сунул трубку в руку Тине.

– Алло? – как ни в чем ни бывало мурлыкнула в трубку Тина, повернувшись к приунывшему Давиду спиной. – Чего шумите Роман Израилевич? Напугали Давидку до полусмерти.

– Какого черта он молчит?! – прикрикнул на Тину Бернс.

– Начертил, Роман Израилевич, черт на черте, а еще верующий человек, – упрекнула его Тина. – Христианин себе такого не позволит.

– Прости Тиночка, золотце, переволновался я, – хитромудрый Бернс решил, что пора достать пряник, – дома тебя нет, Давид словами поперхнулся, а уж я напредставлял себе черте что…

– Роман Израилевич, разве сегодня не суббота? – спросила Тина, давая понять диктатору, что она не так уж и проста.

– Суббота…

– Так какой уважающий себя иудей в шаббат думает о чем-то кроме бога? – попеняла она ему.

– Довела меня старика, вот и грешу…

– Скоры вы сваливать с больной головы на здоровую. Отдыхайте, ни о чем не думайте, – посоветовала Бернсу Тина и выдала ему внезапно пришедшее в голову оправдание. – Я нарочно к Давидке пораньше заявилась, в понедельник мне на занятия, посоветоваться надо, а вы уж и рады стараться, родственника и того подозреваете!

– Так ведь он молодой, золотце, кровь взыграет и на родного отца не посмотрит, не то что на дядю двоюродного, – начал по обычаю жаловаться на чужую молодость Бернс.

– Успокойтесь, Давид мальчик правильный, зачем ему такая как я?

– И то правда, – притворно вздохнул Бернс, стараясь больнее уколоть Тину, – ему моя Розочка уж и невесту присмотрела.

– Вот и хорошо, – недобро усмехнулась Тина, – давайте прощаться, Розе Исааковне пламенный привет!

– Тина, золотце, зачем ты так? – заохал Бернс.

– Как? – надменно спросила Тина.

– Прощаться! Уж как я соскучился по тебе красавица моя, слов таких нет…- заныл Бернс, вымаливая ласку у Тины.

– Ладно уж, – пожалела его она.

– Любишь? – с придыханием спросил Бернс.

– А то! – бодро ответила Тина.

– Вот и ладненько, – сказал он напоследок, – не шали.

Тина отшвырнула трубку, обернулась к Давиду, но вместо него увидела Павлова прислонившегося к косяку витражной двери.

– Значит, любишь? – хамовато спросил он.

Тина достала из перламутрово-розовой пачки сигарету закурила.

– Тебе, Павлов, родители не говорили, что подслушивать некрасиво? – вскинув красиво очерченные брови, спросила она, чувствуя, что назревает скандал.

– Трубочка фонит, и подслушивать не надо, – с гаденькой, на взгляд Тины, улыбочкой произнес Виктор – Воспитанный молодой человек просто вышел бы из комнаты, – наставительным тоном сказала Тина.

– А я не воспитанный, – Виктор оттолкнулся от косяка и подошел к девушке, вытащил из ее пальцев сигарету и глубоко затянулся, выпустив дым в лицо Тине. – Опять же на чужих ошибках принято учиться, вот стану старым, заведу себе молодую любовницу, будет мне она сказки рассказывать про любовь, а я возьми да и вспомни, как Тина Андреевна со своим преклонных лет кавалером разговаривала, в любви клялась и это после ночи, проведенной с молодым жеребцом.

– Эка хватил, жеребцом! Льстишь себе, Павлов, – шла напролом Тина.

– Скажи еще, что тебе не понравилось, – Виктор улыбался, но на заросших щетиной скулах играли желваки.

– На троечку, – резанула Тина, понимая, что сжигает мосты, но остановиться не могла.

– Что ж ты орала на всю гостиницу? – зло спросил Павлов.

– Угодить тебе хотела, видела, как ты старался, – ехидно ответила Тина.

– Считай, что угодила, – Виктор протянул руку и потрепал Тину по щеке. – Приятно иметь дело с профессионалом.

– Милости просим, – оттолкнула его Тина. – В любое время.

– Я, пожалуй, обойдусь, – он зло ухмыльнулся и удалился в гостевую спальню. Тина посмотрела ему вслед, на его немного сгорбившиеся плечи, словно легла на них тяжелая ноша.

– Тина Андреевна, вы в праве сказать, что это не мое дело, но я считаю, что ваша размолвка с Павловым негативно влияет на отношения… в общем на наши отношения, внутри коллектива, так сказать.

Давид был настроен весьма решительно, еще бы ему придется остаться в Ангельске – нельзя бросить работу, требуется разрешение Бернса – и тут… какая собака укусила Тину, а может Павлова, не разобрать неопытному в любовных интригах Давиду. А делать что-то надо…

– Оставь Давид, – Тина сидела над очередной чашкой кофе. Нервничая, она поглощала его литрами, но эта чашка была явно лишней, так и стояла, оставаясь нетронутой.

– Хотите, я поговорю с ним? – предложил Давид, сам не понимая, как можно начать такой разговор. – Он собирается вернуться в гостиницу…

– В гостиницу, говоришь, – отстраненно, как эхо повторила Тина.

– Хотите? Я могу.

– Нет, нет. Спасибо…

Ладкина голова показалась в щели приоткрытой двери, затем дверь распахнулась и Тина увидела Павлова, разговаривающего в холле с Виолеттой. Он прощался, улыбался Виолетте, но, почувствовав Тинкин взгляд, повернулся спиной.

"Хочешь, не хочешь, а вежливость обязывает…" подумала Тина и, нехотя вышла в холл. Ее встретил сердитый взгляд и натянутая улыбка Павлова. Давид и девушки попытались разрядить накаленную обстановку:

– Ну, во всем надо искать хорошее, если бы не случай, вы Виктор никогда бы не посетили наш провинциальный городок, – это Давид.

– Скромничаете, провинция провинции рознь, мне ваш город понравился, – раскланивался в ответ Павлов.

– Чем может прельстить москвича наше захолустье? – поторопилась вставить слово Лада.

– Люди здесь хорошие, и девушки очень красивые, – сопровождалось целованием дамских ручек, не Тины, конечно. – Ну что ж, до завтра. Давид, я надеюсь, вы проследите за сборами, повторюсь, ничего лишнего.

– Несомненно, – Давид пожал протянутую Виктором руку.

Тина стояла рядом, толчок в спину заставил ее протянуть руку для прощания.

Пожатие вышло неприязненным, каким-то брезгливым, поспешным, и Тина, не дожидаясь ухода Павлова, вернулась в столовую и села к давно остывшей чашке кофе.

Прикурила сигарету, закрыла глаза ладонью и тихо заплакала. Они все не кончались, ее горькие слезы, открыл и тут же закрыл дверь Давид, вслед за ним появилась Лада, посидела рядом молча, но долго не выдержала:

– Ну и дура ты, Тинка, да если он тебе нужен, так иди за ним! Гостиницу его знаешь?

– Знааюю…

– Чего сидишь? Собирайся!

– А если он меня выгонит? – сквозь слезы спросила Тина.

– Если, если… Вот если не пойдешь, то тогда точно не узнаешь, выгонит или нет.

Топай! Расселась, видите ли, слезы льет…

– Ты, правда, так считаешь?

– Правда, правда. Хочешь, Ветку спросим?

– Ой, не надо, похоже на консилиум! Я и впрямь пойду. Нет, правда, пойду. Вот кофе выпью и пойду.

– Проваливай без кофе. А то еще передумаешь, с тебя станется, артистка.

Он снова мучил себя. Смотрел на нее, ненавидел, смертельно желал, ненавидел себя за свою слабость, выдернул телевизионный шнур из розетки, побросал вещи в сумку, снова заказал фильм. Купил бутылку водки, пил без закуски, и смотрел на нее, бесстыжую. Посреди кинооргии раздался стук в дверь. Виктор сделал тише звук и крикнул, думая, что это горничная:

– Убираться не надо!

Стук раздался снова, он был настойчив, Павлову стало ясно, что кто бы то ни был по ту сторону двери, он не уйдет. Виктор чертыхнулся и пошел открывать. На пороге стояла Тина. Она растерянно посмотрела на полураздетого, в футболке и трусах, мужчину, уловила запах алкоголя и строго спросила:

– Войти можно?

Павлов тоже растерялся, потом обрадовался, что догадался выключить телевизор, пригласительно кивнул, и, не торопясь, пошел надевать брюки. Она взглянула на беспорядок в номере, собранную сумку и недопитую бутылку.

– Чем занимался?

– Лучше тебе не знать.

– Настолько отвратительно?

– Эт, ты правильно сказала, – согласился Виктор.

– Пьянство в одно горло, да еще и без закуски…

– Нет, дорогая, не угадала. Отвратительно то, что я сейчас смотрел по гостиничной развлекательной программе…

– А-а, и как это отвратительно называлось?

– Что-то на мотив "Барышни-крестьянки"…

– "Барышни-лесбиянки", не бог весть что… Больше нечего было посмотреть?

Новости, к примеру.

Павлов смотрел на нее из-под хмурых бровей, злился, но не мог допустить, чтобы она развернулась и ушла. Удержать любой ценой.

– Водки хочешь? – спросил он, разглядывая гостиничный стакан, стенки которого сохранили отпечатки пальцев предыдущего постояльца.

– Белоснежкой прикидываться не буду. Водка, так водка, – ответила Тина, ради того чтобы перевести разговор в другое русло можно пожертвовать и вкусовыми предпочтениями. Ну не нравилась Тине водка, и все тут.

Павлов все же вымыл стакан, вытер полотенцем, налил водки.

– Без парика и очков. Что так?

– Так белый день. Даже если и зашла к знакомому, что… напрягает?

– Да так, главное чтобы гости не пожаловали, – усмехнулся Виктор.

– Не пожалуют. За что выпьем? – спросила Тина, устраиваясь на диванчике.

– За то, чтобы мне никогда больше не довелось увидеть фильма с твоим участием.

Вот за это я хочу выпить.

– Не понимаю, тебя силком заставляли смотреть? – временами он бесил ее, трудно было сдержаться.

– Молчи.

Тина замолчала, не ослушалась, залпом выпила водку.

Павлов впился в ее губы, пахнущие почему-то клубникой, долго с нежностью целовал их.

– Ох, Павлов, что ты делаешь со мной… – пролепетала разомлевшая от поцелуев Тина.

– Назови меня по имени, – попросил неожиданно Павлов.

– Витя… Витенька…

– Вот так-то лучше, малышка, – улыбнулся Павлов, сдирая с Тины модные джинсы, – вот так-то лучше.

"Были сборы недолги, от Урала до Волги…" вот, дьявол, застряла в мозгу революционная песенка, и где только она подцепила такую древность! Виолетта тащила к Павловскому "Лэнд Роверу" наполовину опустевшие сумки, было принято разумное решение не таскать с собой шубки и всякую мелочь, казавшуюся нужной тогда, в той еще жизни в Москве. Тина обещала позаботиться об их тряпочках…

Тина, кстати. Что-то происходит между ней и этим Павловым. Виолетта на ее месте не слишком бы доверялась такому типу. Он нарочито груб с Тинкой, хотя еще вчера утром Виолетта могла поклясться, что он без ума от ее прелестей, а потом между ними словно кошка пробежала! И случилось это, скорее всего тогда, когда Тинка, как угорелая прибежала за Давидом, и за ними тут же потянулся Павлов, оставив одних недоумевающую Ладу и рассерженную Виолетту. Неплохая машина у Павлова, видимо, хорошо зарабатывал у итальянцев. Помощник Браско! Маурицио рассказывал Виолетте, что Браско не тот, кем кажется с первого взгляда, этакий старичок-добрячок, напротив, в его руках сосредоточены все связи Москвы с Апеннинским полуостровом.

Если Павлов и впрямь является помощником Браско, то он совсем не тот качок-добрячок, каким представляется Тинке, да и Ладке тоже. Эта, доставшаяся ей случайно, информация не давала возможности безоговорочно доверять Павлову.

Виолетта сбросила сумки у колес "Лэнд Ровера" и, опершись на его капот, вновь предалась своим мыслям. Маурицио! Интересно, как поживает ее любовничек?

Вспоминает ли о ней? Каким образом он оказался замешан в эту интригу? Неужели его могли арестовать? В ней проснулась жалость к невинно обвиненному, затем стали вспоминаться моменты их близости, его неторопливые ласки, желание доставить ей удовольствие и неожиданно привкус своего сока на припавших к ее губам губах Маурицио. Дьявол! Негативные впечатления Виолетта сознательно отгоняла, да и были ли они негативными? Не относилась ли она предвзято к своему любовнику только потому, что не любила? Не любила, что есть, то есть. Свидятся ли они? Раз ее приглашают, как подругу не только Лады, но и Маурицио, то, скорее всего, они скоро скажут друг другу "Здравствуй!".

Из подъезда шумно вывалилась компания молодых людей, праздновавших какое-то торжество. Они прогрохотали ботинками по невысокой подъездной лестнице и, остановившись около Виолетты, стали громко принуждать неизвестного "Василия", не отрываться от коллектива и пьяно спрашивали его "ты че, Вась, не русский, что ли?".

Виолетта взглянула на окна Давидовой квартиры: "что так долго?", и ее взгляд заметил юношу, из вышеописанной компании, с интересом рассматривавшего Виолетту.

– Красивая… – протянул молодой человек, будто удивляясь, как в такой глуши оказалась эта жар-птица.

Привыкшая к поклонению, Виолетта решила воспользоваться моментом, и как можно ласковее улыбнулась к почитателю женской красоты.

– Слушай, у тебя есть минутка?

Юношу взяла оторопь, он и представить себе не мог, что такая красавица сама обратится к нему!

– Э…

– Как зовут тебя, парень?

– Аркадий.

– Аркадий, очень красиво. Аркадий, не могли бы вы сделать мне одолжение? Я тут, видите ли, сумки караулю, – сказала Виолетта и для наглядности пнула одну из них.

– Не посторожите минуточку, я сбегаю своих товарищей подгоню?

– Посторожу, – только и смог промямлить юноша, переживая самый большой, в своей еще не длинной жизни, облом.

– Я, честно, на минуточку! Спасибо большое! – крикнула Виолетта, вбегая в подъезд.

Парень внимательно проследил за ее исчезновением и сделал знак своим собутыльникам. Выпившая компания расположилась у "Лэнд Ровера" и загородила обзор охранникам, курящим около своей будки. Они не сразу обратили внимание на то, что компания переместилась к дорогой машине, но через минуту все же окликнули их.

– Эй, студенты, кончай гулять. Пора по домам, и нечего тереться около чужой машины, если что, то не расплатитесь!

– А мы и не тремся, нас хозяйка сумки просила посторожить, – ответил юноша.

– Сумки мы сами посторожим, а вы идите, как бы жильцы жаловаться не начали, шумные вы больно.

– Сторожите, раз вам охота, – согласился юноша и, махнув рукой своим товарищам, неожиданно трезвым голосом скомандовал. – Уходим.

Компания покинула охраняемую территорию и двинулась дальше, к пустырю. Охранники проводили их глазами и прошли в будку. Одинокий "Лэнд Ровер", с брошенными сумками, остался сиротливо стоять во дворе.